Речь не только об антисоветских "демократах". Острая некогерентность рассуждений отличает и многих русских патриотов. Она возникает уже оттого, что каждый копает свою золотую жилу, создавая хор несовместимых утверждений. Одному хочется напечатать мемуары замученного большевиками (в 1945 году!) генерала Краснова, другой увлекся патриотом Столыпиным, третий – народным вождем Махно. И никто не может четко определить, чего же он хочет. Чуть ли не все наши патриоты воспроизводят, пусть в более мягкой форме, "синдром Солженицына". То он всеми средствами, беззаветно уничтожал советский строй – а теперь нос воротит от нового порядка. Мне даже порой становилось обидно за Ельцина и Чубайса – ну чем ему не угодили? Ведь уничтожили СССР – разве не об этом мечтали Александр Исаевич и его соратники.
У многих в голове застряла иллюзия, будто можно было уничтожить советский строй безболезненно, даже с экономическим и культурным подъемом России. Ни у кого не удается получить ответа на вопрос: а как бы надо было уничтожить строй жизни, чтобы при этом возникло процветание? И чего бы ты хотел вместо советского строя – так, чтобы это отвечало твоим желаниям, но было мало-мальски возможно в данной нам реальности.
При этом в своих проклятьях советскому строю они создают уродливый образ с несоизмеримыми частями. Вот, в газете "Завтра" (2000, № 10) большая статья известного писателя Д.Балашова "Зюганов, побеждай". Коктейль из антикоммунизма, патетического патриотизма и любви к КПРФ. Начинается статья с такого образа Отечественной войны: "И затравленный, ограбленный, раскулаченный народ пошел умирать "За Родину, за Сталина".
Что с исторической памятью у этого автора исторических романов? Сказать, что к 1941 г. русские были затравленным народом! Королев и Чкалов, Жуков и Василевский, Стаханов и Шолохов – порождение затравленного народа? Скорее всего, Д.Балашов вообще не понимает, в чем смысл такого исторического явления, как Стаханов – тут он остался на уровне "Британской энциклопедии", хоть и является русским патриотом.
Слышал я от одного военного, разведчика, а после войны известного ученого, что главное отличие советского и немецкого солдата на фронте было в следующем. Когда у немцев убивали офицера, это производило довольно длительное замешательство, что в скоротечном бою часто решало исход дела. Когда убивали офицера у наших, тут же поднимался сержант и кричал: "Я командир, слушай мою команду". Убивали сержанта – поднимался с тем же криком рядовой. Большинство солдат обладали ответственностью, волей и готовностью быть командиром. Это значит, что народ именно не был затравленным, он был духовно свободным.
Был ли он ограбленным? Кто его ограбил – Сталин? Куда делось награбленное? Каково было распределение доходов среди населения? До советской власти и после советской власти огромные средства изымались у подавляющего большинства населения, вывозились за рубеж и использовались на расточительное потребление меньшинства. Сейчас "новые русские", заполучив собственность и вогнав большинство населения в бедность, не только скупают виллы на Западе, но еще и импортируют для своих баб на 2 миллиарда долларов золотых украшений и драгоценных камней в год! Чем они их оплачивают? Куском хлеба, вырванным изо рта ребенка. Казалось бы, именно это состояние можно назвать ограблением народа. Ан нет, писатель применяет термин в совершенно обратном смысле.
Назвать же советский народ раскулаченным – вообще нелепость. И дело не только в реальных масштабах раскулачивания (1,5% советских семей – это много, но это все же не весь народ). Дело в том, что "раскулачивал"-то как раз народ. Коллективизация во многом потому и стала страшным делом, что ее вели крестьяне – это была внутридеревенская гражданская война (тип ее трагически описал А.Платонов в "Чевенгуре").
Можно было обвинять советскую власть именно за то, что она натравила народ на кулаков и плохо следила за тем, чтобы народ не перебарщивал, не превышал разрешенную разнарядку. Было бы разумно сказать на месте Д.Балашова, что, мол, не только народ, но даже и раскулаченные пошли воевать. Но считать, что народом были именно кулаки, а 98,5% "нераскулаченных" были не-народом – верх нелепости. И тот факт, что этого не замечал ни сам Балашов, ни редакторы газет, что его печатали, говорит о поражении мышления.
Гипостазирование
В антисоветском мышлении проявилась в гипертрофированном виде общая склонность интеллигенции к гипостазированию. До такой степени, что это стало, на мой взгляд, родовым признаком антисоветских рассуждений.
Не хотелось бы, конечно, вводить иностранное слово, но трудно подобрать краткий русский эквивалент слову гипостазирование. В словаре читаем: "Гипостазирование (греч. hypostasis – сущность, субстанция) – присущее идеализму приписывание абстрактным понятиям самостоятельного существования. В другом смысле – возведение в ранг самостоятельно существующего объекта (субстанции) того, что в действительности является лишь свойством, отношением чего-либо".
Когда пробегаешь в уме историю созревания антисоветского проекта, поражает эта склонность изобретать абстрактные, туманные термины, а затем создавать в воображении образ некоего явления и уже считать его реальностью и даже порой чем-то жизненно важным. Эти размытые образы становятся дороги человеку, их совокупность образует для него целый живой мир, в котором он легко и, главное, бездумно ориентируется. Образы эти не опираются на хорошо разработанные понятия, а обозначаются словом, которое приобретает магическую силу. Будучи на деле бессодержательными (слова-амёбы), такие слова как будто обладают большой объяснительной способностью. Сказал, например, "казарменный социализм" – и вроде все понятно.
Это свойство идеалистического мышления играет большую роль в культуре человека массы и делает его очень податливым к манипуляции его сознанием. Маркс в "Капитале" приводит строку из "Фауста" Гете:
Коль скоро недочет в понятиях случится,
Их можно словом заменить.
Так оно и происходит: какое-то второстепенное свойство возвышается до уровня сущего, для него изобретается многозначительное слово, а потом выстраивается образ, который очаровывает податливую публику. Еще в прошлом веке Ле Бон ("Макиавелли массового общества", как назвали его недавно) писал: "Могущество слов находится в тесной связи с вызываемыми ими образами и совершенно не зависит от их реального смысла. Очень часто слова, имеющие самый неопределенный смысл, оказывают самое большое влияние на толпу. Таков, например, термины: демократия, социализм, равенство, свобода и т.д., до такой степени неопределенные, что даже в толстых томах не удается с точностью разъяснить их смысл".
Осознание образованными людьми этого дефекта их мышления затрудняется кажущимся парадоксом: именно крайне рационалистический тип мышления, давшего человеку главный метод науки, при выходе за стены лаборатории может послужить средством разрушения логики (рациональности). Крупный современный экономист Л. фон Мизес предупреждал: "Склонность к гипостазированию, т.е. к приписыванию реального содержания выстроенным в уме концепциям – худший враг логического мышления".
Кстати, наши антисоветские экономисты только этим и занимались во время перестройки – и занимаются сегодня. Вспомните тот бум, в результате которого чуть ли не главным в нашей жизни сделали образ экономической эффективности – выстроенной в уме абстрактной концепции, взятой к тому же из совершенно иной хозяйственной системы. Чистейшее гипостазирование.
В созревании антисоветского сознания важную роль сыграл совершенно схоластический спор о том, являлся ли советский строй социализмом или нет. Как о чем-то реально существующем спорили, что это такое – мутантный социализм? мобилизационный социализм? казарменный социализм? феодальный социализм? Хотелось крикнуть этим впавшим в гипостазирование интеллектуалам: "Назовите хоть горшком, только в печку не ставьте!".
Вот что пишет профессор МГУ А.П.Бутенко в академическом журнале в октябре 1994 г. о советском строе: "Был создан не социализм, а общество-монстр, двуликий Янус, клявшийся в своей верности людям труда, которым он бросал подачки с барского стола, но верой и правдой служил бюрократии, номенклатуре. Именно это общество – казарменный псевдосоциализм как коммунистическая разновидность тоталитаризма – и было отвергнуто народом, рухнуло, перестало существовать" (СОЦИС, 1994, № 10). Все это – набор слов, не дающих никакого содержательного знания о предмете, но профессор, повторяя эти слова, с небольшими вариациями, почти десять лет, прослыл чуть ли не теоретиком советского строя.
Преодолеть гипостазирование можно, хотя для этого требуются специальные усилия. Но если они удаются, эффект бывает удивительным. Как-то я в Испании читал лекцию о советском строе, а там публика крайне индоктринирована – относительно СССР она мыслит вбитыми в голову штампами, и любая попытка поставить их под сомнение сразу вызывает недоверие к говорящему. Я предложил аудитории заключить на время лекции такой пакт: не употреблять никаких идеологических понятий, которые не имеют прямой связи с элементарными, однозначно трактуемыми сущностями. Например, слова "социализм" или "тоталитаризм" слишком абстрактны, о них можно спорить до бесконечности. А слова "литр молока" понимаются всеми нами одинаково (можно даже уточнить – "литр молока жирностью 3,2%"). Так давайте, говорю, рассмотрим, что такое был советский строй именно в таких, однозначно понимаемых ("абсолютных") терминах.
Посмотрим, как питались люди, какие жилища имели, как они отапливались, чем люди болели, сколько их гибло от рук убийцы, чего они боялись и т.д. Нарисуем бесхитростный портрет советского жизнеустройства – без всякого символизма и сюрреализма. Этот подход вдруг показался людям таким понятным и интересным, что я сам никак не мог ожидать. Слушатели сами предложили необычные для нас ракурсы. Например, родители чрезвычайно высоко оценили отсутствие в советском жизнеустройстве сильной наркомафии, растлевающей подростков. Одна женщина сказала, что это качество в ее глазах перевешивает нехватку комфорта и очереди, все это мелочь по сравнению с реальной опасностью потерять сына-подростка, которая превращает жизнь родителей в ад. Если бы я после того разговора привел рассуждения проф. Бутенко о псевдосоциализме, Янусе и пр., это вызвало бы недоумение – что за чушь несет этот схоласт?
Вся перестройка была проведена под знаком борьбы с тоталитаризмом. Что это за чудовище, ради убийства которого не жалко полстраны уморить? Это чисто идеологическое понятие, не имеющее жесткого, абсолютного значения. Тоталитаризм Брежнева! Такая же чушь, как и "демократия Ельцина". Но, употребляя эти понятия, идеологи могут парализовать здравый смысл даже у очень знающих людей.
29 августа 2001 г. я участвовал в "круглом столе", собранном в "Литературной газете" и посвященном интригующей теме: куда девается природная рента (то есть доход от земли и ее недр) в нынешней РФ? Были видные специалисты и ведущие экономисты, включая академиков Д.С.Львова и В.В.Ивантера. Вел заседание А.С.Ципко. Спора не было – все знают, что рента, вопреки закону, отдается "крупному капиталу". В общем, все признали и тот факт, что эта рента изымается ими из хозяйства, оно хиреет и никак не позволит сносно жить большинству народа. Говорили, что надо нам учиться у Индонезии, где 15 семейств владеют 80% богатства, у Бразилии, где половина населения не имеет дохода – как-то уживаются, хотя и с пулеметами на крышах в приличных кварталах. Кто-то говорил о грядущей остановке добычи газа и нефти – не вкладывают олигархи денег в разведку и обустройство новых месторождений, о том, что за десять лет в стране не построено ни одного не то что завода, а цеха.
Все при этом также были согласны в том, что при советском строе рента обращалась в капиталовложения – как в хозяйство, так и в науку. Один экономист в качестве шутки сказал, что и сейчас можно было бы воссоздать Госплан для изъятия и использования природной ренты. Но, как добавил он, для этого необходим тоталитаризм. И почти все засмеялись – нет, они не хотят тоталитаризма, они хотят демократии. И продолжили – как лучше наладить взаимодействие правительства с олигархами, по мелочам. У меня мелькнула мысль, что за одним столом сидят люди и людоеды – и обсуждают кухонную утварь. Так велика была магия слова тоталитаризм, что даже почтенные академики не решились сказать: господа, что за чушь вы говорите! Все эти идеологические бирюльки имеют ничтожное значение по сравнению с тем, что страна в этой системе экономики явно не может выжить – вот о чем должны думать экономисты.
Сильное воздействие гипостазирования на мышление подрывает способность к рефлексии, к анализу своих решений и их последствий. В начале 1989 г. лишь 10% опрошенных считали, что в ближайшие годы экономическое положение в стране ухудшится (59% считали, что "улучшится", 28% – что "останется без изменений"). Нас здесь особенно интересуют установки интеллигенции: она в значительной своей части хотела именно капитализма, причем в его западной версии, ждала его от бригады "Горбачева-Ельцина" и считала, что с ним придет благоденствие.
Что же говорили эти люди в разгар реформы, после слома советской системы хозяйства? Вот каковы ответы в сентябре 1995 г. людей с высшим и незаконченным высшим образованием (по данным ВЦИОМ). На вопрос об экономическом положении России в настоящее время ответили: плохое – 52,5%; очень плохое – 26,8%. Это – признание полного краха экономических иллюзий. "Самые тяжелые времена еще впереди" – 54,2%. "Они уже позади" – 7,8%. Какой глубокий пессимизм – после надежд 1989 г., хотя реформаторы все сделали именно так, как и желала интеллигенция. И, что потрясает больше всего, на вопрос "Что сейчас больше нужно России: порядок или демократия?" – 64,7% интеллигентов ответили: "порядок"! Это – крах демократических иллюзий. Ведь в 1989 г. ориентация на "порядок" считалась свойством реакционного советского мышления, над этим издевались.
Большая часть интеллигенции стала политически апатичной: половина не собиралась участвовать в выборах в Думу. А ведь еще недавно ради свободных многопартийных выборов она была готова сжить со свету нашу тоталитарную "империю зла". В мае 1995 г. уже сравнялось число сторонников плановой и рыночной экономики среди интеллигенции (а у людей с неполным средним образованием их соотношение 4,5:1). Разрушена и западническая иллюзия. В январе 1995 г. 59% опрошенных (в "общем" опросе) согласились с тем, что "западные государства хотят превратить Россию в колонию" и 55 – что "Запад пытается привести Россию к обнищанию и распаду". Но ведь уже и 48% молодых людей с высшим образованием высказали это недоверие Западу.
Но все это – лишь признание в крахе надежд. Из него вовсе не следует, что интеллигенция в массе своей пересмотрела главный антисоветский выбор.
Рассмотрим пару-другую примеров гипостазирования, которые еще сохранились в памяти. У антисоветской интеллигенции было очень сильно расплывчатое убеждение, что во всем "система виновата". Важнейшими причинами наших бед она считала "засилье бюрократов", "уравниловку", "некомпетентность начальства", "наследие сталинизма" – причины, для массового сознания не так уж существенные. И ведь при том, что уравниловку в числе трех первых по важности причин назвали 48,4% интеллигентов, они же проявили удивительную ненависть к "привилегиям начальства" – 64% против 25 в "общем" опросе.
И вот, опираясь на эти стереотипы, Г.Х.Попов запустил в обиход, как нечто сущее, туманный термин "административно-командная система". Если вдуматься, смысла в этом никакого, но словечко было подхвачено прессой, духовными авторитетами, даже получило аббревиатуру – АКС. И стали его употреблять, как будто оно что-то объясняет в советском строе. Как будто это нечто уникальное, созданное в СССР и предопределяющее жизнь именно советского человека. Блуждающий огонек…
На деле любая общественная система имеет свой административно-командный "срез", и иначе просто быть не может. И армия, и церковь, и хор имени Свешникова – все имеет свою административно-командную ипостась, наряду с другими. Антисоветские идеологи, глубокомысленно вещавшие: АКС, АКС… – намекали, что в "цивилизованных" странах, конечно, никакой АКС быть не может, там действуют только экономические рычаги. Но ведь это попросту глупо – любой банк, любая корпорация, не говоря уж о государственных ведомствах, действуют внутри себя как иерархически построенная "административно-командная система", причем с контролем несравненно более жестким, чем был в СССР. Но так людей очаровали этой АКС, что антисоветские документы стали замечательными свидетельствами утраты здравого смысла.
Вот уже упомянутый проект Закона о предпринимательстве (1990 г.). Бредовое требование: "Государство должно воздействовать на хозяйственных субъектов только экономическими методами!" Мол, никакого администрирования. Во всем мире "хозяйственные субъекты" не просто находятся под административным контролем, но и весьма часто оказываются в тюрьме, а у нас, значит, бей их только рублем, да не прямо, а через какие-то мифические экономические механизмы.
Строго говоря, никакая производственная или вообще хозяйствующая организация и не может действовать, если допускает действие экономических критериев на уровне конкретной работы. Как сказал, например, один умный американский организатор НИОКР, для исследователей и инженеров алтарь – законы движения материи, а их боги – функциональные характеристики их изделий и материалов. Экономика – дело высшего управления фирмы, в лабораторию ей вход запрещен. Это – элементарная вещь, но с этой АКС интеллигенции надолго удалось закрутить мозги. Даже историки, прекрасно знавшие, что системы управления и в государстве, и в хозяйстве складываются исторически, а не логически, не исходя из какой-то доктрины, стеснялись прямо сказать, что пресловутая АКС – плод самого примитивного гипостазирования.
В 1988 г. на круглом столе в АН СССР историк К.Ф.Шацилло осторожно объяснял на примере промышленности России начала ХХ века: "Совершенно ясно, что в крупнейшей промышленности, на таких казенных заводах, как Обуховский, Балтийский, Адмиралтейский, Ижорский, заводах военного ведомства, горных заводах Урала капитализмом не пахло, не было абсолютно ни одного элемента, который свойствен политэкономии капитализма. Что такое цена, на заводах не знали; что такое прибыль – не знали, что такое себестоимость, амортизация и т.д. и т.п. – не знали. А что было? Был административно-командный метод: постройте четыре броненосца и скажите, сколько заплатить; желательно построить за три года, построили за шесть, ну что же поделаешь?..
А что Сталин стал использовать? Он обратился к тем архаичным, пережиточным, феодальным по существу, командно-административным методам, которые существовали в крупной казенной промышленности до революции" ("Россия, 1917 год: выбор исторического пути". Круглый стол историков Октября, 22-23 октября 1988 г. М.: Наука, 1989).