карась (русск.) = бабушка (серб.), мама = майка, клубника = ягода, слово = реч, буква = слово, борец = рвач, мусор = отпад, лопнуть = пукнути, медленно = споро, лебедушка = лабуда, дом = куча, безопасность = безбедность, золушка = пепелюга, скула, щека = ягодица, дорого = скупо, хорошая жена = вредна жена (примеч. dxxxviii).
В XVIII–XIX в. тогдашние хипстеры ввели в живой русский язык из мертвой латыни слово "партия" (от pars partis, часть/части, соврем, русск. парш и парша). Это слово понимают ныне как некую отдельную часть, однако его значение в живой русской речи было шире. Христианин (Christianos) – человек партии Христа, подобно греческому Kaisarianos – человек партии Цезаря. Русские люди помнили, что Бога распяли на кресте, однако не одобряли греческих баек о его еврейском происхождении. Партия – сословие, община – не потерявших память и совесть русских называлась крестьянство.
Ленинские требования к политической общине (сословному обществу, греч. πόλις лат. civitas) Сталин слил в единый образ: "Компартия как своего рода орден меченосцев внутри государства Советского, направляющий органы последнего и одухотворяющий их деятельность". Однако прозорливость вождя понимания у коммунистов не нашла, Ю.А. Жданов, ссылаясь на отца, утверждает, что Сталин назвал в 1946 г. сословие ВКП(б) "хором псаломщиков" (примеч. dxxxix). Участники общины ВКП(б) – КПСС, основанной В.И. Лениным и укрепленной И.В. Сталиным, довольно быстро забыли значение слова "партия", ярко очерченное В.В. Маяковским. В отличие от коммунистов крестьяне свою общинную принадлежность помнят по сей час.
Малочисленную русскую интеллигенцию в так называемых гуманитарных науках в значительной части заместили исследователи, для которых русский язык не был языком детства. Некоторые из них относились к языку русских держиморд враждебно или высокомерно, ошибочно деля его на "правильный" и "неправильный", нецензурный. Основатели психолингвистики плохо знали русский язык, так как язык их детства имел иную природу. Прошлое повторилось, подтвердив распространенную в древности и утвержденную Вергилием мысль, о движении жизни по кругу.
О борьбе большевиков с наследием царского режима и русской великодержавностью написано много. Главной жертвой этой борьбы стал живой язык великороссов. В борьбе с ним и его "неправильными" носителями родились и окрепли советская психология, а затем порожденные ею психолингвистика и множество других ученых ремесел; лингвистика заменила языкознание, юриспруденция подменила правоведение, из русских психологии и философии выросли их советские тезки.
В меру своего понимания русского слова и понятия "служения" сектанты верно служили КПСС; вот как начинается предисловие к неоднократно переизданному учебнику лингвосо-циопсихологии, бывшему обязательным для студентов вузов, обучающихся по специальности "Журналистика".
Эта книга знакомит читателя с предметом, понятийным аппаратом и прикладными возможностями дисциплины, возникшей на стыке языковедения, общей и социальной психологии, социологии и социальной семиотики. Указанная дисциплина, носящая название лингвосоциопсихологии, или – шире – семиосоциопсихологии, опирается, таким образом, не только на накопленные наукой знания о языке-речи, но и на знания о человеке как активном субъекте деятельности, который не только познает, но и творит окружающий его мир.
"В современных условиях, когда объем необходимых для человека знаний резко и быстро возрастает, уже невозможно делать главную ставку на усвоение определенной суммы фактов", – говорится в Отчете ЦК КПСС XXV съезду партии (примеч. dxl). Продуктивность общественной деятельности человека в значительной мере зависит и от того, умеет ли этот человек, получая знания, отбирать главное, сформирован ли у него навык к целесообразному оперированию элементами смысловой информации… (примеч. dxli).
Из отрывка заметно, что в 1976 г. психолингвистический жаргон уже проник в письменную речь писателей из ЦК КПСС. Если отбросить красоты слога отрывка, то остаются неясными и задача, которую ставит ЦК, и задачи, которые призван решить учебник.
После распада СССР, гибели КПСС и перемены вероучения в бывшем ЦК с "коммунизма" на "антисоветизм" это пособие остается обязательным для будущих вестников (греч. ἄγγελος) РФ, однако оно поменяло редактора. Теперь им стал Е.М. Акимкин, который поместил свое предисловие в руководство "Язык и социальная психология" (2009 г.).
О книге и ее содержании лучше всех сказала сама автор в Предисловии, я же хочу сказать об актуальности работы и о личности создателя интересного и важного направления в науке. В конце апреля 2009 года в Институте социологии РАН прошел Методологический семинар памяти Г.С. Батыгина, посвященный проблемам междисциплинарного взаимодействия и обсуждению перспектив исследования социальных процессов и феноменов в семиотическом ракурсе. Подобный ход, по мнению организаторов, "предполагает расширение познавательных возможностей социологии за счет использования ресурсов других наук, социогуманитарных и естественных, имеющих опыт семиотического анализа".
Глубину сказанного далее следует осмыслить с учетом всего, что уже говорилось об особенностях психолингвистической речи.
Произошло формирование принципиально нового подхода в социальном управлении. Была создана оригинальная социальная технология, преодолевающая разрыв между научным знанием и практикой управления. Одним из ее оснований стала семиосоцио-психологическая парадигма социальной коммуникации. Для целей прогнозного проектирования применяется также ситуационная концепция социокультурной динамики, разработанная ранее в соавторстве с Э.А. Орловой. Кратко суть подхода выражается в том, что в центр социального управления ставится человек, живущий в определенной среде, решающий проблемные ситуации, возникающие в его жизни, вступающий в общение, порождая тексты и обмениваясь ими с другими людьми. Масштабные социокультурные изменения в обществе есть проявления сдвигов в этом фундаментальном слое общественной жизни в процессе социальной коммуникации (примеч. dxlii).
Умозрение о "центре общественного управления" уже было давно известно и ошибочно приписано королю Франции Людовику XIV: "Государство – это я!" (примеч. dxliii).
XIV. Мышление и речь
Мышлению способствует чтение. Уже в Риме умели читать молча, про себя (примеч. dxliv). Для В.И. Даля словесность – это "словесные науки; все, что относится к изучению здравого суждения (мышления), правильного и изящного выражения" (примеч. dxlv). Коротко и точно сказал П.А. Бузук: "Мышление есть разговор с самим собой".
Этот выдающийся русский славист (знаток словенских языков) вынужден был объяснять понятное любому русскому крестьянину определение образованием, набравшим начальственные силы в городах, используя понятные им, как ему казалось, словечки:
Слово – это сочетание внешнего знака, звукового или письменного, или заменяющего их психологического представления с определенным значением или мыслью. Вместе с обозначаемыми им понятиями и представлениями оно является совокупностью чисто психических процессов ассоциации и апперцепции. Но с другой стороны, и мышление невозможно без слов; психические процессы, составляющие содержание наших мыслей, необходимо выражаются в слове и связываются нераздельно с ним, как душа с телом.
До слова ж нет никакой мысли. О чем бы мы ни подумали, мы неизбежно свою мысль должны облечь в слова. Это является понятным даже людям, стоящим на низшей ступени развития. Так, например, полинезийцы мышление называют "разговором в желудке".
Но широкая интеллигентная публика любит обычно приводить против этого возражение, указывая что мы, дескать, часто думаем без слов, или на то, что мы что-нибудь хорошо можем понимать, не умея выразить, однако, нашу мысль словами. Но возражающие так совершают психологическую ошибку, принимая за мышление деятельность воображения, которая действительно может протекать без слов: в нашем сознании могут без слов являться и ассоциироваться друг с другом различные чувственные образы; но эти конкретные, нерасчлененные восприятия и представления не будут еще знанием, мышлением.
Мышление, в строгом смысле этого слова, есть активная деятельность познающего субъекта, оперирующая при помощи понятий; она состоит, во-первых, в образовании понятий (деятельность концепции), в соединении или разложении понятий (суждение) и в выведении нового суждения из двух или нескольких данных (умозаключение). В противоположность воображению, мышление уже неизбежно связывается со словом, составляя вместе с ним неразделенный комплекс ассоциативных и апперцепционных процессов (примеч. dxlvi).
Тщетно. В 1931 г. за научные увлечения П.А. Бузук получает выговор, а в 1933 г. его отстраняют от руководства Институтом языкознания. В апреле 1934 г. слависта высылают на три года в Вологду. В июле 1937 г. его арестовывают как участника контрреволюционной группы. В деле посмертно реабилитированного П.А. Бузука ничего значимого не обнаружено. Перед казнью "враг народа" успел сообщить из Вологды в Брест жене, что написал большой труд по славянскому языкознанию, но в деле нет никакой описи изъятых при аресте книг и рукописей (примеч. dxlvii).
Принятое среди нынешних русскоязычных ученых определение словесности просто коряво:
Языковая деятельность состоит из высказываний. Отдельное высказывание в филологии называется произведением словесности, а вся совокупность произведений словесности – словесностью (примеч. dxlviii).
Языковая деятельность совсем не обязательно состоит из высказываний. Часто лучше молчать или жевать, чем говорить (молча мыслить лучше, чем жуя). Об этом знал еще Цицерон: Cum tacent clamant (когда они молчат – они кричат), об этом русская мудрость: молчание – золото. "Молчальники вышли в начальники", – заметил А.А. Галич (Гинзбург) в 1963 г. (примеч. dxlix).
С молчанием не стоит путать пустой треп, пусть даже ученый.
Содержание будущего высказывания строится раньше образа его выражения в речи. Язык внутренней речи свободен от избыточности, свойственной всем натуральным (природным) языкам. Во внутренней речи связи предметны, т. е. содержательны, а не образны (формальны). "Задолго до установки языка и фонации (звуко-порождения) глотка "уже становится в определенное положение, упреждая произнесение"" (примеч. dl).
Ответ молчанием восходит к ранней поре – к финалу чисто суггестивной стадии эволюции второй сигнальной системы. Б.Ф. Поршев предлагает различать молчание "доречевого уровня" (животное молчание) и молчание как отказ от гипотетического (предполагаемого) механизма эхолалического повторения (болтовни, дискурса) в пользу паузации (остановки), которая привела к образованию словесных (в древнейшем понимании) сигналов, сменивших "неопределенно длительное звучание" (примеч. dli).
Молчание есть самый двусмысленный ответ и вопрос, они едины в нем; в silentium (лат. молчание) вызывается я собеседников. Молчание – это звательный падеж для я. Мертвые также молчат и не разговаривают, но в речи живых ученых знатоки говорения и болтовни именуются словами из мертвых языков – "ритор" или "оратор".
В живом русском языке те же говоруны называются краснобаями, а их ремесло – красноречием. Красно говорить не означает говорить ясно (понятно), о чем предупреждал М.М. Сперанский. Понятие и слово "красный" нуждается в прояснении, так как имеет военное происхождение.
Имя Марка Красса, с которым тысячи римлян ушли на Восток, наполнилось новыми смыслами в созданных их потомками кшатриями славянских языках. В санскрите ĸṛš – резать, красить, хватать, мучить, повреждать; ĸṛšṇa – черный. Ср. с архангельско-новгородским: крас, скоросый – сердитый (примеч. dlii). Отсюда в русском языке слова "скорость" и" корысть".
М.Р. Фасмер: "красный, укр. красний, красивый, ст. – слав. красьнъ, болг. красен, красивый, сербохорв. красан, красна, красивый, словен. krasn, чеш. krasny, прекрасный, слвц. krasny – то же, польск. krasny, прекрасный, пригожий, в. – луж. krasny, красивый, н. – луж. ksasny – то же. Значение красный вторично по отношению к красивый, прекрасный". Кришна, kṛṣṇa, (примеч. dliii) – коричневый. Красный = грозный (примеч. dliv). А.С. Пушкин о Петре I в" Полтаве":
…Лик его ужасен.
Движенья быстры. Он прекрасен.
Он весь как божия гроза.
Легкомысленные французы (примеч. dlv) переняли имя войны у франков: A la guerre comme a la guerre (На войне как на войне). Франки были германцами (примеч. dlvi), guerre из герм. wеrra (англ. war) у русских по сию пору – свара. Немецкая война, что русский крик (Krieg).
Однако же война – дело тонкое и связано с глаголом "бить"; война = бойня (вой и бой). Как время и бремя (брать/врать). Брань – имя драки и сопровождающей ее речи у русских. Язык драки от слова "брань" (лат. frango, ломаю) породила материнская речь.
Матрёна – matrona, матерь, mater, родившая детей в браке римлянка. Матрешка – мамашка, мамочка. Матерный значит относящийся к матерям. Матерные слова – слова матерей (примеч. dlvii). "Женщины охотнее учат язык мужчин, чем наоборот" (примеч. dlviii).
В Риме добрые гражданки матроны собирались в храме Весты и не по-детски обсуждали вопросы брака, семьи и мужского естества. Распространение матерной речи в армии связано с тем, что в ней было множество детей военных и сирот. Отцам-командирам все время приходилось использовать материнские слова, так как они были доступнее и доходчивее человеческих. Чем старше были бойцы, тем сложнее становилась их речь, недоступная молодым.
Еще одно имя Яна, Януса – Квирин (сабинск. Quirinus, копьеносный). Это имя выводят либо от названия сабинского города Куры (Cures), либо от сабинского quiris, копье. В основе имени Квирин (как и в основе слова curia) слово vir, муж (co-viria, собрание мужей). Квирин считался ипостасью Марса (в отличие от Марса военного, движущегося, он олицетворяет Марса мирного, Марса в покое). Поэтому храм Марса был вовне, а храм Квирина внутри городских стен.
Марс двулик как Янус. Впоследствии с Квирином стали отождествлять Ромула, сына Марса. Фламин (шаман) Квирина был иерофантом (примеч. dlix). "Можно утверждать, что Янус почитался как первый царь Лация начиная с доримского времени и вплоть до эпохи поздней Империи и утверждения христианства" (примеч. dlx).
Во время жизни апостолов перемещения евреев туда-сюда превратили арамейский язык в общепонятную срамную брань (lingua franca) на Востоке (сегодня таким является английский). Языками господ там были бесписьменные еще италотуземные пиджины и греческий, имевший уже в зачете солидную писанину (literatura), сотворенную хозяйскими борзописцами. Пока евреев с римским гражданством было немного, они любили брать себе греческие имена; затем греки, сочинив себе великую историю, стали господствовать в Риме (примеч. dlxi).