Кузьма Минин был старше князя Пожарского на десять или пятнадцать лет. Он рос в многодетной семье балахнинского соледобытчика Мины Анкудинова. Отец его считался состоятельным человеком – имел за Волгой три деревни с 14 десятинами пахотной земли и 7 десятинами строевого леса. В зрелые годы Минин владел лавкой на нижегородском торгу, "животинной бойницей" под стенами кремля и слыл богатым и почитаемым горожанином. В 1611 г., в самый разгар Смутного времени, нижегородцы избрали его земским старостой. Заняв эту должность, Минин сразу стал вести разговоры о необходимости единиться, копить средства и силы для освобождения Отечества. Собрав нижегородцев в Спасо-Преображенском соборе, он горячо убеждал их не оставаться в стороне от тягот России. Сограждане, тронутые его словами, тут же всенародно приговорили начать сбор средств на ополчение. Первым внес свою долю Минин, по словам летописца, "мало что себе в дому своем оставив". Ему поручили ведать сбором добровольных пожертвований – не только с горожан, но и со всего уезда, с монастырей и монастырских вотчин. Когда оказалось, что многие не спешат расстаться со своим имуществом, нижегородцы дали своему старосте полномочия облагать жителей любыми податями. Минин велел брать по пятой части от всего имущества. На собранные деньги стали нанимать охотчих служилых людей, обещая им "корм и казну на подмогу давати". Подумали они и о воеводе. Перебрав множество имен, горожане остановили свой выбор на герое московского восстания Дмитрии Пожарском. Князь, которого, по его словам, "вся земля сильно приневолила", должен был дать согласие.
С тех пор у ополчения было два вождя, и в народном восприятии имена Минина и Пожарского слились в одно нерасторжимое целое. Благодаря их решительным действиям и полному согласию между собой Нижний вскоре стал центром патриотических сил всей России. На его призывы откликнулось не только Поволжье и старые города Московской Руси, но также Предуралье, Сибирь и отдаленные украинские земли. Город обратился в ратный стан. Со всех сторон потянулись сюда служилые дворяне. Войску требовалось много: оружие и боевые припасы, кони и продовольствие – это должно было поступать непрерывно и во всевозрастающих количествах. Наладить такое снабжение мог только очень предприимчивый, расторопный и волевой человек, обладающий организаторским талантом и красноречием. Именно таковым и был Кузьма Минин. Благодаря его усилиям служилые люди в народном ополчении не только не испытывали ни в чем недостатка, но и получали высокое по тем временам денежное жалование – в среднем около 25 рублей на человека.
На исходе зимы ополчение перебралось из Нижнего в Ярославль, а летом 1612 г. пришла пора решительных действий. Засевший в Кремле польский гарнизон сильно нуждался в съестных припасах. На помощь ему из Польши шел большой обоз и подкрепление под командованием гетмана Ходкевича. Гетман был талантливый полководец. В его войске насчитывалось двенадцать тысяч человек, притом это были отборные солдаты – первоклассные наемники и цвет польской шляхты. Если бы им удалось соединиться с осажденными, победить поляков было бы очень трудно. Пожарский решил выступить навстречу Ходкевичу и дать ему бой на московских улицах. Передовые отряды второго ополчения стали подходить к Москве в конце июля. Здесь их встретили остатки первого ополчения – две тысячи казаков под началом князя Трубецкого. Пожарский имел под своими знаменами около десяти тысяч служилых ратных людей. Поэтому успех его во многом зависел от взаимодействия с казаками Трубецкого. Однако никакого согласия между двумя вождями не было – ни один из них не хотел подчиняться другому и при личной встрече было решено не смешивать ярославскую рать с подмосковной, держаться отдельными станами, а биться вместе по договоренности.
На рассвете 22 августа поляки стали переправляться через Москву-реку к Новодевичьему монастырю и скапливаться возле него. Как только гетманское войско двинулось на ополченцев, со стен Кремля грянули пушки, давая знак Ходкевичу, что гарнизон готов к вылазке. Бой начался с того, что русская дворянская конница при поддержке казаков устремилась навстречу врагу. Польские всадники имели в то время славу лучших кавалеристов Европы. Не раз в прежних сражениях их смелая слаженная атака приносила победу. Но теперь русские ратники держались с невиданным упорством. Чтобы добиться перевеса, Ходкевич должен был бросить в бой пехоту. Русская конница отступила к своим укреплениям, откуда стрельцы повели огонь по набегающему врагу. В это время польский гарнизон предпринял вылазку из Кремля и обрушился с тыла на стрельцов, которые прикрывали ополчение у Алексеевской башни и Чертольских ворот. Однако стрельцы не дрогнули. Здесь тоже завязалась ожесточенная схватка. Потеряв множество своих, осажденные вынуждены были вернуться под защиту укреплений. Ходкевич также не добился успеха. Все его атаки на русские полки были отбиты. Удрученный неудачей он вечером отступил к Поклонной горе.
24 августа Ходкевич решил пробиваться к Кремлю через Замоскворечье и передвинул свои полки к Донскому монастырю. На этот раз атака поляков была такой мощной, что русские ратники дрогнули. Около полудня они были оттеснены к Крымскому броду и в беспорядке переправились на другой берег. Поляки могли без труда пробиться к Кремлю, и Ходкевич велел двинуть на Большую Ордынку четыреста тяжело груженных подвод. Положение стало критическим. Не имея собственных сил остановить продвижение врага, Пожарский отправил к казакам Трубецкого троицкого келаря Авраамия Палицына с тем, чтобы призвать их к совместным действиям. Посольство это увенчалось успехом. Горячей речью Палицын возбудил в казаках патриотические чувства. Они поспешили к Ордынке и вместе с ратниками Пожарского напали на обоз. Поляки с трудом отбили его и отступили. Это сражение окончательно обессилило обе армии. Бои стали затихать. Приближался вечер. Казалось, что военные действия на сегодня завершились. Однако как раз в этот момент Минин с небольшим отрядом, в котором едва насчитывалось четыре сотни человек, скрытно переправился через Москву-реку напротив Крымского двора и ударил во фланг полякам. Эта атака оказалась совершенно неожиданной для них. Гетманские роты, расположившиеся здесь, не успели изготовиться к отпору. Внезапное появление русских нагнало на них страху. Началась паника. Между тем, увидев успех смельчаков, на помощь Минину стали поспешно переправляться другие полки. Натиск русских нарастал с каждой минутой. Поляки в беспорядке отступили за Серпуховские ворота. Весь обоз с провиантом оказался в руках казаков. Неудача Ходкевича была полной. Собрав свое войско у Донского монастыря, он на другой день, 25 августа, отступил от Москвы. Для запертого в Кремле польского гарнизона это было настоящей катастрофой. 22 октября осаждавшие захватили Китай-город, а через три дня истощенный голодом гарнизон Кремля сдался.
Следующим важным делом была организация центральной власти. В первые же дни после очищения Москвы земский совет, в котором соединились участники 1-го и 2-го ополчений, повел речь о созыве Земского собора и избрании на нем царя. На Собор приглашались представители белого и черного духовенства, дворяне и дети боярские, служилый люд – пушкари, стрельцы, казаки, посадские и уездные жители, крестьяне. Этот исторический собор собрался в начале 1613 г. и после долгих обсуждений 21 февраля 1613 г. избрал на царствие шестнадцатилетнего Михаила Романова. С приездом его в Москву история Земского ополчения закончилась.
Деяния Минина и Пожарского не были забыты царем. Пожарский получил чин боярина, а Минин стал думным дворянином, государь пожаловал ему во владение большую вотчину – село Богородское в Нижегородском уезде с окрестными деревнями. Вплоть до самой смерти в 1616 г. Минин пользовался большим доверием Михаила. Князь Пожарский намного пережил своего соратника, находясь на службе почти до самого конца Михаилова царствования. Он участвовал еще во многих сражениях, но уже никогда не имел того значения, что в дни второго ополчения. Как и прежде, он "на боях и на приступах бился, не щадя головы своей". По окончании смуты Пожарский некоторое время ведал Ямским приказом, сидел в Разбойном, был воеводою в Новгороде, потом опять был переведен в Москву в Поместный приказ. Уже на склоне лет он руководил строительством новых укреплений вокруг Москвы, а потом возглавлял Судный приказ. Умер Пожарский в апреле 1642 г.
Александр Меншиков – Григорий Потемкин – Алексей Аракчеев – Константин Победоносцев – Григорий Распутин
Фаворитизм – это оборотная сторона любой монархии. Мировая история прошлых веков пестрит именами знаменитых временщиков и фаворитов, оказавших огромное влияние на события своего времени. Россия в этом отношении не только не является исключением из общего правила, но даже в какой-то степени служит ярким образцом. Фавориты при русском дворе являлись с неизменным постоянством, причем вне зависимости от характера правящего государя. Они бывали при императорах и императрицах, при правителях деятельных и ленивых, при сильных и слабых, при реформаторах и реакционерах. И хотя фаворитизм это всегда зло для государства (в большей или меньшей мере), среди знаменитых русских временщиков можно найти немало людей даровитых и даже выдающихся, сделавших свои имена символами современных им эпох.
АЛЕКСАНДР МЕНШИКОВ
Из всех современников и сподвижников Петра I никто не был так близок к нему, как светлейший князь Александр Данилович Меншиков. Этот, по выражению Пушкина, "полудержавный властелин", родившийся в ноябре 1672 г., имел самое темное и незнатное происхождение. Его отец был пирожником и владел небольшой пирожной лавочкой вблизи кремлевских ворот. Будущий всесильный фаворит до шестнадцати лет добывал себе пропитание тем, что ходил по улицам и продавал пироги. Около 1688 г. царь Петр принял его рядовым в одну из своих потешных рот, а затем за чрезвычайную ловкость, понятливость, редкую исполнительность и острый ум взял к себе в денщики. С этого времени, вплоть до самой смерти Петра, Меншиков был с ним неразлучен. В молодости Петр, ложась спать, клал его у своих ног на полу. Хотя никаких известий о ранней истории их взаимоотношений не сохранилось, Меншиков, надо полагать, принимал какое-то участие в событиях 1689 г., когда царь противостоял честолюбивым замыслам своей сестры Софьи, участвовал вместе с ним в потешных маневрах, поездках на Переславское озеро и, наконец, в Азовских походах. В 1697 г. Меншиков числится среди волонтеров, отправившихся в составе великого посольства за границу для обучения кораблестроению. Вместе с Петром он работал на верфи Ост-Индской компании в Голландии и одновременно с ним получил от корабельного мастера аттестат, удостоверявший, что он овладел специальностью плотника-кораблестроителя. Затем он сопровождал царя в Англию. Известно также об участии Меншикова в казни стрельцов – он хвастал, что самолично отрубил головы 20 обреченным.
На военном поприще Меншиков впервые проявил себя осенью 1702 г. при осаде Нотебурга. Храбрость и расторопность его в этой операции были столь очевидны, что Петр назначил Меншикова комендантом завоеванной крепости, переименованной им в Шлиссельбург. В мае 1703 г. он отличился при захвате двух фрегатов шведского адмирала Нумерса, который встал со своей эскадрой в устье Невы, не зная, что оно в руках русских. За этот бой Меншиков получил орден Андрея Первозванного и право содержать своих телохранителей. С овладением Ниеншанцем, близ которого была заложена Петропавловская крепость, вся эта территория тоже была отдана под управление Меншикова. Под его непосредственным руководством началось строительство Петербурга и Кронштадта. Расторопный и деятельный, он поспевал повсюду. Царь был очень доволен его службой и произвел своего бывшего денщика в генерал-поручики, а в 1706 г. по просьбе Петра австрийский император пожаловал Меншикову титул светлейшего князя.
Карьера фаворита складывалась на редкость удачно. В качестве командующего русской кавалерией он участвовал во всех основных сражениях со шведами: в августе 1708 г. отличился при Добром, был рядом с Петром в сражении при Лесной, а 2 ноября овладел резиденцией Мазепы Батуриным. Громкой славой покрыл себя Меншиков 27 июня 1709 г. в знаменитой Полтавской битве. Весь день он находился в гуще боя – под ним были убиты три лошади, а вечером пустился преследовать в беспорядке отступающих шведов. 30 июня он настиг у Днепра остатки разбитой армии и взял в плен 16 тыс. человек (сам он имел в это время всего 9 тыс.). Петр на радостях пожаловал своего любимца в фельдмаршалы и подарил ему города Почеп и Ямполь с 43 тыс. душ крепостных. (После этого Меншиков сделался первым после царя душевладельцем в России.)
По возвращении осенью 1713 г. в Россию Меншиков из-за расстроенного здоровья больше в военных походах не участвовал и мог больше времени уделять своим обязанностям петербургского губернатора. Заслуги Меншикова на этом поприще были ничуть не меньше, чем на военном. Именно благодаря его энергии город рос со сказочной быстротой. В последующие годы Петр, сохранив за Меншиковым пост губернатора, назначил его еще сенатором и президентом Военной коллегии. На любой должности тот проявлял незаурядные способности организатора.
Впрочем, выполняя не щадя сил распоряжения царя, Меншиков не забывал и о собственных выгодах. Зная о близости его к Петру и огромном влиянии на все принимаемые царем решения, придворные и дельцы спешили одарить могущественного фаворита. Различного рода подношения и взятки уже с первых лет его фавора приносили Меншикову неплохой доход. В последующем светлейший не брезговал и прямо запускать руку в государственную казну. В результате за годы службы Петру I он составил громадное состояние. Правда, не всегда и не все сходило ему без последствий. Несмотря на искреннюю привязанность к своему фавориту, царь был строг к казнокрадам и не раз доказывал это. Так в 1714 г. против Меншикова было выдвинуто обвинение в присвоении 1 млн рублей казенных денег. Следствие над ним тянулось десять лет, вплоть до самой смерти Петра, и попортило ему много крови. К 1719 г., по собственному признанию фаворита, с него было удержано в казну более 600 тыс. рублей, но едва ли он сделался от этого беднее.
Исключительное могущество князь Меншиков сумел сохранить и после смерти своего покровителя. В январе 1725 г. Петр умер, не оставив завещания. Поскольку сыновей у него не было, на престол могли претендовать четверо наследников: две его дочери – Анна и Елизавета, супруга царя Екатерина и его десятилетний внук Петр II. Вельможам, собравшимся во дворце в ночь на 28 января, предстояло сделать выбор. Среди сановников сразу обозначились две партии. Одну из них представляла старая знать во главе с Долгорукими и Голицыными. В другую входили, по выражению того времени, "беспородные" люди, обязанные своим возвышением талантам и служебному рвению. Меншиков, стоявший во главе этих последних, по своему обыкновению действовал напористо и решительно. В то время как Долгорукие и Голицыны доказывали, что престол должен перейти по мужской линии к маленькому Петру, вдруг раздалась барабанная дробь выстроившихся на площади гвардейских полков. Одним из них командовал Меншиков, другим – генерал Бутурлин. Оба они не скрывали своих симпатий к Екатерине. Споры о том, кто займет престол, тут же погасли, поскольку на стороне императрицы была сила, и противники должны были ей подчиниться.
В правление Екатерины I Меншиков из всесильного вельможи, каким он был при Петре, превратился в настоящего некоронованного монарха. Императрица не обнаруживала ни желания, ни склонности к государственным делам. К тому же недомогания часто приковывали ее к постели. Для управления страной был образован Верховный тайный совет, в котором первенствующую роль с самого начала играл Меншиков. Он один имел право непосредственного доклада государыне по всем делам и мог без затруднений претворять в жизнь свои честолюбивые замыслы. Сначала Меншиков возымел желание сделаться курляндским герцогом, а потом, когда эта затея не удалась, стал метить еще выше. Венский посланник Рабутин подал светлейшему мысль породниться с правящей династией, устроив брак Петра II со своей старшей дочерью Марией. Под нажимом Меншикова Екатерина объявила Петра своим наследником, но с тем непременным условием (так было записано в ее завещании), чтобы он женился на дочери Меншикова.
6 мая 1727 г. Екатерина I умерла. После смерти императрицы Меншиков сделался полновластным правителем государства при малолетнем государе. Верховный тайный совет и сенат были послушны его воле. Двенадцатилетний Петр также поначалу выполнял все его желания, пожаловав Меншикову давно лелеемые звания генералиссимуса и полного адмирала. Стараясь не допустить на императора никакого постороннего влияния, светлейший проводил с ним многие часы, участвуя во всех его занятиях и развлечениях. 23 мая состоялась помолвка Петра с Марией Меншиковой, а на другой день князь увез его в Петергоф. По возвращении в столицу Петр поселился во дворце Меншикова. Все складывалось как нельзя лучше, но тут случилось непредвиденное – 19 июня всесильный фаворит внезапно заболел. Состояние его было так плохо, что пронесся слух о близкой кончине: его изнуряли лихорадка и кровохарканье. В конце концов Меншиков все же оправился от болезни, но пять недель, которые он был прикован к постели, оказались роковыми для его дальнейшей судьбы. Случилось то, чего он всегда опасался, – император освободился от опеки и попал под влияние злейших врагов Меншикова князей Долгоруких. Петр зримо охладел к невесте, которую никогда не любил, все свободное время проводил с новым другом Иваном Долгоруким, а с Меншиковым общался лишь урывками. Для всех стало очевидно, что пора великого фавора для этого баловня судьбы навсегда миновала. Но Долгоруким этого было мало – они жаждали полного его падения.
Гроза разразилась 8 сентября, когда светлейший был взят под домашний арест. На другой день появился указ Петра игнорировать все распоряжения, исходящие от Меншикова. 10 сентября он был лишен всех чинов, наград и сослан в Раннебург – принадлежавшую ему крепость вблизи Воронежа. Затем последовали новые проявления монаршего гнева. В январе 1728 г. опальному Меншикову предъявили множество финансовых претензий от частных лиц и государственных учреждений. Все его имущество было описано, а многочисленные вотчины отобраны в казну. В апреле последовал указ о ссылке его со всей семьей в сибирский городок Березов. Несчастья следовали одно за другим. В мае, еще не доехав до места ссылки, умерла Дарья Михайловна, горячо любимая жена Меншикова. Он перенес этот удар с такой же твердостью, как и все остальные. Добравшись до Березова, Меншиков сам срубил себе дом. Какой-то доброжелатель снабдил его четырьмя коровами и быком. Дочери взяли на себя ведение хозяйства. Но через полгода умерла от оспы старшая из них Мария. Меншиков ненадолго пережил ее – он скончался от апоплексического удара 12 ноября 1729 г. и был похоронен вблизи собственноручно построенной им церкви.