Иногда не везло, Сауле сталкивалась с сослуживцами в тесном тамбуре. И мгновенно терялась. Краснела, прятала лицо и не всегда могла толком ответить на самое обыкновенное "здравствуйте" или "привет". Жалась к стене, не в силах зайти или хотя бы выбежать снова на улицу.
Разойтись было практически невозможно. Встреченный сослуживец или посетитель исполняли в крошечном тамбуре замысловатые па, не понимая, что происходит, и вздыхали с облегчением, вырвавшись, наконец, на свободу.
Сауле догадывалась, что над ней в фирме посмеиваются и считают дикаркой, но ей было все равно. Главное, работа оказалась несложной, понятной, и вчера она получила первую зарплату. Если вспомнить об авансе, то выходило как раз - и Таня обещала! - двенадцать тысяч. На эти деньги можно уже не существовать, а нормально жить.
Сауле мечтательно улыбнулась: они с Китенышем вчера после работы зашли в магазин и набрали столько всего… еле донесли пакеты! Сауле впервые вволю взяла фруктов, даже на виноград разорилась, купила киви и два граната. Это - не считая яблок с Грушами и апельсинов.
Сегодня Сауле никто не встретился, она с облегченным вздохом закрыла за собой дверь в комнату. Повесила пальто на плечики и убрала в шкаф. Неохотно сняла сапоги, в офисе принято переобуваться, хотя кто ее здесь видит?
Она пробежалась губкой по стареньким потертым туфлям. Подошла к небольшому настенному зеркалу поправить волосы. Потуже стянула их в пучок и нахмурилась: цвет волос вдруг показался вызывающе ярким.
Сауле щедро припудрила голову и облегченно вздохнула - теперь она выглядела как всегда. Волосы, правда, смотрелись очень уж тусклыми, почти седыми, она, пожалуй, перестаралась… впрочем, сойдет!
Сауле открыла дверцы навесного шкафчика и озабоченно сдвинула брови: как-то быстро подъедаются на этот раз печенье и вафли. То ли маловато купила, то ли в эти дни особенно много клиентов?
К счастью, холодильник порадовал. Упаковки тонко нарезанного сыра и ветчины оказались на месте. Да и фруктов пока достаточно, можно сегодня не спешить в магазин.
Сауле бросила взгляд на стол: листа со списком поручений у компьютера не было. Она помрачнела - вряд ли Михаил Иванович дал ей выходной. Полещук сам работоголик и другим прохлаждаться не позволит, Сауле слышала недавно, как дружно и темпераментно проклинали его программисты.
Походило на правду.
Последнюю неделю она едва справлялась с заданиями, пунктов в листочке с каждым днем все прибавлялось и прибавлялось. Вчера, чтобы найти нужную статью, Сауле просмотрела почти сотню сайтов.
Может, Полещук о ней забыл?
Вот уж вряд ли!
"Это Вероника виновата, - угрюмо подумала Сауле. - Наверняка сунула мой лист среди других бумаг и ни разу за утро не вспомнила…"
Звонить секретарше не хотелось. Длинноногая светловолосая красавица посматривала на нее откровенно пренебрежительно. И говорила как с умственно отсталой. И брезгливо отстранялась, когда Сауле подходила слишком близко.
"В прошлый раз спросила - из какой дыры я сюда приехала. И не собираюсь ли вернуться, мол, здесь и без меня чудачек хватает…"
Сауле заглянула в пакет и протяжно вздохнула: купленные только что акварельные краски манили нестерпимо. И поверхность ближайшей доски матово светилась в полутьме пакета, и придуманный по дороге рисунок умолял о жизни, и глаза уже прикипели к тонкой беличьей кисти, и пальцы рук дрожали в предвкушении…
Сауле неуверенно оглянулась на дверь: в любую минуту могли войти. И если застанут на рабочем месте за рисованием…
Хороша она будет, если и отсюда вышвырнут!
Сауле нервно хмыкнула: тогда Татьяна точно свернет ей шею!
Телефонный разговор с Вероникой окончательно испортил настроение.
Во-первых, Михаил Иванович о Сауле не забыл, и пунктов в листочке - как ехидно сообщила секретарша - уже тридцать пять. Не два, как в первый день, и не тридцать один, как вчера.
Во-вторых, Вероника ждала срочного звонка и не собиралась покидать приемную даже на секунду. Она требовала, чтоб Сауле немедленно явилась сама.
К тому же Вероника разговаривала приказным тоном и никаких возражений слушать не желала.
Сауле выглянула в коридор и обреченно пожала плечами: придется идти. Она, кажется, должна подчиняться секретарше. Или не должна?
Должность Сауле называлась как-то по-птичьи - офис-менеджер, и она представления не имела, что это значит. Свой круг обязанностей Сауле знала, и если б не объемные задания, выдаваемые неуемным Михаилом Ивановичем…
Сауле пожала плечами: из-за Полещука она то ли библиотекарь при Интернете, то ли, в самом деле, помощник секретаря? Ведь, по сути, это работа Вероники - заказывать журналы для фирмы или искать последние разработки по нужным темам.
Сауле неохотно пошла к приемной, она не любила показываться на люди. Ругала себя, даже ненавидела за трусость, но ничего не могла поделать - ноги становились ватными, непослушными, как только выходила из своего закутка.
Смешно, но порой Сауле завидовала женщинам мусульманского Востока, они носили чадру и сохраняли анонимность, среди них невозможно вычислить беглянку вроде нее.
Не то чтобы Сауле по-прежнему боялась Нурлана, нет. Она не верила, что он до сих пор ищет ее. Все-таки прошло почти семь лет, Мазитов давно женился, Сауле не сомневалась.
И все-таки дрожала.
Не за себя, за Китеныша!
Мысль, что его могут просто выкрасть - не через суд же Нурлан попытается отнять ребенка! - вводила Сауле в ступор, у нее даже дыхание перехватывало от нестерпимого ужаса и холодели кончики пальцев.
Сауле крепко зажмурилась и сжала кулаки так сильно, что непроизвольно пискнула - пора стричь ногти. И усмехнулась невесело: "Таня права, это настоящая паранойя. Никому мы с Китенышем не нужны, у Нурлана давно свои дети…"
Она осторожно потянула на себя дверь приемной и вздрогнула, услышав раздраженный голос Вероники:
- Кончай у порога топтаться, забирай, наконец, свои бумаги!
Сауле неохотно вошла, она не любила бывать здесь. Вероника презрительно хмыкнула - ну и одевается же эта деревенская девица! - и небрежно бросила на край стола пластиковую папку.
- Спасибо, - пролепетала Сауле.
- Не за что, - буркнула Вероника. Смерила недобрым взглядом робкую фигурку в мешковатой одежде и с досадой сказала: - Ну что ты все жмешься?
- Я не…
- Съем я тебя, что ли?! И тряпки нормальные пора купить, а то смотреть тошно - прямо монашка какая-то столетняя!
Сауле промолчала, прижимая к груди папку. Вероника потянулась, как сытая кошка, и сердце Сауле болезненно кольнуло: какая красавица! И какая… недобрая.
- Может, тебе помочь?
Это прозвучало настолько неожиданно, что Сауле растерялась. Отрицательно помотала головой и попятилась к двери.
- Просто я подумала, - почти добродушно пояснила Вероника, - у тебя явно нет вкуса, а у меня есть. Если честно, я бы никогда не потратила деньги на эти страшненькие вещицы. Мало того - я бы их не надела даже примерить!
"Татьяны мне мало, - хмуро подумала Сауле. - Теперь и Вероника выговаривать начнет…"
- Я понимаю, ты выросла в глухой деревне, но сейчас - то ты в городе! И должна одеваться как все…
- Зачем?
Вероника удивленно приподняла брови:
- Что "зачем"?
- Ну… зачем одеваться как все?
Ответить на странный вопрос новой сотрудницы Вероника не успела. В приемную, едва не сбив с ног Сауле, не вошел, влетел мужчина в темно-сером костюме, и секретарша приветливо пропела:
- Евгений Сергеевич, здравствуйте!
Сауле испуганно сжалась: гость, не давая упасть, небрежно придержал ее за плечи. Крупный, высокий, он вдруг напомнил Нурлана. Сауле и Мазитову едва доставала до подбородка, и ладони у него - такие же лопаты, она словно в капкан попала.
У Сауле закружилась голова. Внезапно вспомнилась собственная беспомощность; злые глаза Нурлана - узкие, жесткие, с короткой щеткой ресниц; бесстыжие, бесцеремонные руки; травяной чай со странным привкусом, Сауле пила его с жадностью, захлебываясь, он дурманил, отуплял, приносил столь желанное равнодушие…
Как сквозь вату Сауле услышала изумленный голос Вероники:
- Ой, Евгений Сергеевич, ей плохо, кажется…
- И что делать? - растерянно спросил незнакомец.
- На диван ее, сейчас я водички налью… Вот уж недоразумение ходячее!
- Кто это?
- Это? А-а-а… уборщица наша! Из жалости взяли, дурочка деревенская, сами видите…
Сауле хотела возразить, но голоса куда-то уплывали, уплывали…
То ли вода оказалась слишком холодной, то ли Вероника перестаралась, бесцеремонно брызгая в лицо Сауле, но она довольно быстро пришла в себя. С трудом подняла ресницы - они показались вдруг неимоверно тяжелыми - и в панике прикрыла глаза ладонью: с нее сняли очки.
Первое, что увидела Сауле, - на нее встревоженно смотрел незнакомец. Рядом стояла Вероника с бутылкой минеральной воды в руках, ее щеки смешно надулись, она явно собиралась снова брызнуть.
- Может быть, вызвать врача? - предложил мужчина.
- Это я запросто, Евгений Сергеевич! - с готовностью воскликнула Вероника, проглотив воду. - Звоню, значит, в "скорую"?
- Не надо, - прошептала Сауле, - мне уже лучше…
Ей было не по себе под внимательным взглядом незнакомца, карие глаза смотрели сочувственно и в то же время в них - Сауле отчетливо видела - разгоралось изумление.
Сауле зажмурилась и потребовала вернуть очки. Машинально вытерла рукавом свитера лицо и виновато пояснила:
- У меня глаза от света болят.
Очки незнакомец протянул с явным сожалением, а Вероника почему-то сердито сказала:
- Ну и уродские у тебя окуляры!
- Мне нравятся, - пробормотала Сауле.
Спрятав ненавистные глаза за темными стеклами, она вздохнула с облегчением. И тут же смущенно заметила, что лежит на дорогом кожаном диване прямо в обуви. Торопливо села и невольно коснулась рукой лба, голова все еще кружилась.
- Да что с тобой сегодня? - возмутилась Вероника.
Налила в стакан воды и дала Сауле. - Ты же только на работу вышла, еще и сделать ничего не успела, а уже ноги не держат!
- Да я… в порядке, - пролепетала Сауле.
Сделала глоток и только сейчас поняла, насколько хочется пить. Во рту пересохло, язык показался Сауле слишком шершавым, горло почему-то саднило.
Сауле пила жадно, стакан дрожал в руках, на смуглом лбу выступили мелкие бисеринки пота.
- Хорош порядок, - проворчала Вероника. - Краше в гроб кладут!
Незнакомец строго приказал:
- Ну вот что - идите-ка вы домой! Завтра сделаете уборку, ничего с офисом за день не случится.
Вероника раздраженно фыркнула и отобрала пустой стакан. Сауле заставила себя встать и робко улыбнулась секретарше:
- Я правда хорошо себя чувствую. И все сделаю, вот прямо сейчас начну…
- Домой и только домой! - безапелляционно распорядился незнакомец. - Работа подождет!
- Но я…
- Иди уж, - неприязненно посмотрела на новую сотрудницу Вероника. Выдернула из рук Сауле пластиковую папку и проворчала: - Не волнуйся, Поле щука я предупрежу. Скажу - ты приболела и выйдешь завтра.
- Вот и ладушки, - кивнул незнакомец. Открыл перед ошеломленной Сауле дверь и весело предложил: - Вас подвезти? Я как раз на машине.
- Нет! Я… рядом живу.
Евгений Сергеевич проводил Сауле взглядом и задумчиво пробормотал:
- Какое необычное лицо…
- Дурнушка, - пренебрежительно хмыкнула секретарша. - Еще и очки эти дурацкие нацепила, а уж свитер, а юбка…
- Очки действительно страшненькие, - согласился Колыванов, по-прежнему глядя в коридор, хотя Сауле уже ушла. - Зато глаза…
Вероника передернула плечами и закрыла дверь в приемную. Обернулась к зеркалу и подумала, рассматривая собственное отражение: "Какие там глаза у этой черномазой дикарки! За темными стеклами черта с два разберешь…"
- И давно она здесь… уборщицей? - небрежно поинтересовался Колыванов.
Вероника наморщила лоб, пытаясь вспомнить хотя бы фамилию новой сотрудницы. Не вспомнила и с досадой воскликнула:
- Я должна помнить? Ну… второй месяц, кажется. Или третий? Да какая разница, Евгений Сергеевич?! - Она кивнула на кофеварку. - Давайте я вам лучше кофе сварю? Шеф скоро придет, он обещал к двенадцати. Если бы вы предварительно позвонили…
- Ты права, сам виноват. Мимо проезжал, вот и решил зайти. Спонтанно, так сказать… - Он усмехнулся. - Но кофе не нужно, спасибо. Совершенно нет времени!
Колыванов вышел, и Вероника разочарованно прошептала:
- Жаль. Классный мужик…
"Классный мужик" тем временем огляделся в коридоре и неуверенно пошел к выходу. Вдруг расхотелось заглядывать в комнату без окон, где работала мать его малолетнего приятеля.
Смешно, но Колыванов вчера полчаса на мальчишку потратил, пытался ответить на один из его зубодробительных вопросов. Хорошо, Кит позвонил уже после совещания.
Если честно, Колыванов сам не понимал, зачем дал ребенку номер сотового. Просто Никита так старательно делал вид, что все в порядке и он не слишком расстроен отказом нового знакомого заехать в ближайшее время…
Наверное, Колыванова тронула борьба Кита с самим собой, вот и разрешил звонить - не злоупотребляя! - если срочно потребуется "консультация". То бишь ответ на какой-нибудь "животрепещущий" вопрос.
Уже через пять минут, в машине, Колыванов пожалел о собственной мягкотелости. И почти не сомневался, что завтра-послезавтра придется менять номер. Однако забавный мальчишка за прошедшую неделю позвонил Колыванову всего два раза - редкая деликатность для шестилетнего ребенка.
Проезжая сегодня мимо офиса, Колыванов внезапно решил увидеть мать Никиты. По его расчетам, она уже находилась на рабочем месте, за компьютером. Не то чтобы Колыванову очень хотелось с ней познакомиться, но…
В голове мелькнула глупая мысль: вдруг они с Никитой похожи - не внешне, само собой. Мальчишка - семи не исполнилось! - говорил о матери непривычно бережно, с нескрываемой любовью и взрослой снисходительностью. Как старший о младшем, более слабом и ранимом.
Колыванов невесело улыбнулся - эта женщина просто не могла быть такой, как другие.
Посмеиваясь над собой, он все же припарковался у офиса. Правда, предварительно подыскал уважительный - для себя, не для других! - повод. Ему давно хотелось обсудить с Векшегоновым кое-какие идеи, и, понятно, не по телефону.
Жаль, пришлось уйти. Смешная девчонка в приемной вывела Колыванова из равновесия, в таком состоянии говорить о делах он просто не мог…
Колыванов непроизвольно посмотрел на руки. Ладони до сих пор чувствовали хрупкие плечи - косточки тонкие, птичьи. И сама она оказалась легкой, как ребенок, Колыванов буквально заставил себя уложить девчонку на диван, никогда с ним такого не случалось.
А глаза?
Что за необычные глаза! Яркие - невозможно. Колыванов и не понял толком, какого они цвета.
Голубые? Синие? Фиолетовые? Серебристые? Они словно подсвечены изнутри, странно светлые на смуглом худеньком личике.
Колыванов угрюмо усмехнулся: и почему эта молоденькая уборщица смотрела на него с таким страхом? Он что, похож на Квазимодо? Вроде до сих пор девицы не шарахались, скорее - липли, как пластырь.
Думая о своем, Колыванов машинально миновал холл и пошел дальше по коридору. Толкнул дверь в последнюю по правой стороне комнату - именно сюда бегал Никита - и раздраженно хмыкнул: закрыто.
И здесь не повезло, что за день?
Колыванов с досады стукнул кулаком по косяку и зашипел от неожиданной боли. Из соседнего кабинета - там, кажется, сидели бухгалтеры - выглянула дама лет пятидесяти и широко улыбнулась, узнав его. Непроизвольно поправила прическу и ласково протянула:
- A-а, Евгений Сергеевич, добрый день!
- Добрый, - буркнул Колыванов. Почему-то покраснел и разозлился еще больше.
- Вы к нам? Ошиблись дверью?
- Не ошибся. Просто пытаюсь вспомнить, что за комната - не курилка?
- Нет-нет, если в курилку, тогда вам в другой конец коридора, - доброжелательно подсказала Лидия Павловна - Колыванов с трудом вспомнил ее имя.
- А здесь что? Кладовка?
- Была когда-то, - согласилась Лидия Павловна. - Сейчас ее отдали… - Лидия Павловна замялась, лицо ее стало задумчивым.
- Под что отдали? - поторопил Колыванов.
- Знаете, точно и не скажу, - виновато посмотрела на него дама. - Кажется, эта должность называется "офис-менеджер". Девочка - она недавно работает - бегает за покупками для офиса: салфетки там, лимоны, печенье, яблоки, сыр… И секретарю помогает, она у нас что-то вроде библиотекаря при Интернете.
- И где ваша библиотекарша сейчас? Ее сегодня нет?
- Почему "нет"? Недавно видела. - Лидия Павловна пожала полными плечами. - Думаю, она ушла в магазин.
Или у программистов сидит. Михаил Иванович обычно дает ей задание - что-то заказать через Интернет, журналы, скажем…
- Понятно.
- Она вам нужна? - осторожно поинтересовалась Лидия Павловна. - Я могу передать, как вернется, чтоб тут же вам позвонила.
- Нет, не нужна, - холодно произнес Колыванов. - Я вообще-то к Векшегонову заехал, да не застал, а сюда так… сунулся случайно. Просто… непорядок, когда человека нет на рабочем месте.
Лидия Павловна сочувственно улыбнулась. Колыванов повернул к выходу. Оглянулся на крошечную комнату и раздраженно пробормотал:
- Странная должность - офис-менеджер!..
Никита восторженно наблюдал, как на обычной деревянной дощечке - чуть больше маминой ладони! - появляются маки. Всего три цветка в старой керамической кружке, самой простой, без рисунка и даже без полоски у края - такие похожие друг на друга и такие разные.
Первый - пышный, только-только расцвел. Нежные лепестки как языки пламени: алые, тонкие, шелковистые, почти прозрачные, у самого основания - черные.
Второй мак - привядший. Два лепестка уронил, оставшиеся три - вот-вот потеряет. Они уже не упругие, а вяловатые, обвисшие, жалкие.
Третий - еще не раскрылся. Плотная красная коробочка вместо цветка, робкое обещание близкого чуда…
Мамина кисточка порхала в воздухе, выплетая простенький узор салфетки под тяжелой кружкой Никита точно такие на рынке видел, старушки продавали. Готовые салфетки лежали перед покупателями, а новые они прямо на рынке вязали, крючки так и мелькали в морщинистых руках.
Вот на мамину салфетку легла желтоватая тень от кружки… Вот появился опавший лепесток, он почти коричневый, сморщенный, умирающий… Вот - второй, этот еще не потерял красок, светится алым, как живой огонек…
Никита судорожно сглотнул и спросил почему-то шепотом:
- Ты правда хочешь это отдать?
- Правда. - Сауле рассеянно улыбнулась. - Тебе нравится?
- Ага. Пусть бы на кухне висела.
- Я для нас тоже нарисую, - легко пообещала Сауле.
- Таких маков уже не получится. - Никита расстроенно шмыгнул носом. - У тебя все рисунки разные.
- Разве это плохо? - Сауле небрежно махнула кистью, брызги полетели ей в лицо.
Никита невольно рассмеялся - теперь и у мамы веснушки, не только у него. Правда, у нее - разноцветные, а возле нижней губы - синяя полоска, кисточкой мазнула.
- Не плохо, - согласился Никита.