Монография известного финского литературоведа посвящена четырехсотлетней истории русской литературы для детей и юношества от самого ее зарождения в конце XVI века до наших дней. Эта история полна успешных карьер и трагических судеб, талантливых писателей и посредственностей, бестселлеров и давно забытых сочинений. После захвата власти в 1917 году большевики планировали создать новую культуру для нового человека, отправной точкой для чего должна была стать детская литература, которая, как и вся остальная словесность, подвергалась советской цензуре. В книге рассматривается творчество разных детских писателей России прошлого и современности, их книги анализируются в контексте критических дебатов, переводной литературы, журналистики и культурной политики своего времени.
Содержание:
Предисловие 1
Глава первая. Начало (1574 – 1770) 1
Глава вторая. От просвещения до сентиментализма (1770 – 1825) 3
Глава третья. Романтизм (1825 – 1860) 7
Глава четвертая. Реализм (1860 – 1890) 21
Глава пятая. Модернизм (1890 – 1917) 45
Глава шестая. Все цвета радуги (1918 – 1932) 77
Глава седьмая. Новому обществу – новая литература (1932 – 1940) 91
Глава восьмая. "Под мудрым руководством и отеческой заботой товарища Сталина" (1941 – 1953) 110
Глава девятая. Оттепель в детской литературе (1954 – 1968) 122
Глава десятая Годы застоя (1969 – 1985) 138
Глава одиннадцатая. Перестройка приходит в детскую литературу (1986 – 1991) 144
Глава двенадцатая. Новая детская литература (1991 – 2010) 145
Литература 147
Указатель имен 148
Сноски 151
Бен Хеллман
Сказка и быль. История русской детской литературы
© 2013 by Koninklijke Brill NV, Leiden, The Netherlands
© О. Бухина, пер. с английского, 2016
© ООО "Новое литературное обозрение", 2016
Предисловие
История – ее надо переписывать заново, всегда.
Гуннар Бьёрлинг (1887 – 1960), финско-шведский поэт
Написать исчерпывающе полную историю русской литературы для детей и юношества невозможно. Развитие литературы – это непрерывный процесс. Кроме того, предпосылки для написания истории русской литературы не всегда оптимальны. В дореволюционной России серьезный научный интерес к жанру только зарождался, и редкие попытки описать его историческое развитие и современное состояние остались поверхностными. В советское время отношение к детской литературе определялось прежде всего идеологическими установками и менялось в зависимости от политической ситуации. Значительная часть предреволюционной литературы была отброшена несколькими обобщающими замечаниями о ее монархизме и религиозности, зато интерес сосредоточивался на борьбе критика Виссариона Белинского и его последователей за "прогрессивную", реалистическую литературу. Надежный канон классики не мог сформироваться, поскольку выпуск книжной продукции регулировался государством и определялся не литературными критериями или интересами читателей. Вместе с тем достоинства настоящей советской детской литературы сильно преувеличивались. В политическом климате, где литературные имена могли исчезать в буквальном смысле и превращаться в "нелица" (по Оруэллу), объективное описание исторического развития жанра было невозможным. И в постсоветской России долго чувствовалось наследие семидесяти четырех лет советской власти; с трудностями сталкивались все серьезные исследования по истории литературы. Даже определение принципов отбора имен и произведений оказалось сложной задачей. Как быть с партийными писателями и сталинскими лауреатами? Другую проблему для историка детской литературы представляло многообразие новой литературы.
Задача нашей книги – по возможности заполнить пробелы и описать как можно шире историю русской литературы для детей и юношества от самого ее зарождения до первого десятилетия XXI века. Часто предполагается, что отсчет надо вести со второй половины XVIII века, от аллегорических сказок Екатерины Великой или от журнала Николая Новикова "Детское чтение для сердца и разума", однако здесь возникновение детской литературы отнесено к XVI веку – к публикации в 1574 году первой русской азбуки с ее обращением специально к детям. Долгое время детские книги использовались в первую очередь в учебно-воспитательном процессе, и важной была при этом роль православной церкви. Наша книга поэтому включает в себя и информацию об азбуках, учебниках, книгах по этикету и религиозных текстах, особенно когда речь идет о ранних периодах развития жанра.
Поначалу собственно художественная литература занимала скромное место среди книг для детей, и только начиная с 1820-х годов она делалась постепенно все более заметной. При этом детская литература следовала примеру взрослой – материал для чтения распространялся главным образом через журналы. Возникновение периодических изданий отражает рост количества читателей, что весьма примечательно для страны, где неграмотность была общим явлением и школьная система развивалась медленно. История русской литературы для детей и юношества поэтому является еще и историей детских журналов.
Были периоды, когда детское чтение в большой степени определялось переводами. Более того, в девятнадцатом столетии чтение книг на иностранных языках являлось частью обучения детей из привилегированных классов. Заметная роль иностранной детской литературы показывает, насколько тесно русская культура была, вплоть до 1917 года, связана с европейской и американской. По контрасту, отсутствие таких связей в самые мрачные периоды сталинизма отражает недальновидную национальную политику, нанесшую большой вред развитию отечественной литературы. История русской детской литературы вынужденно становится также историей переводов иностранной детской литературы.
Развитие жанра представлено в книге хронологически. Дореволюционная литература разбита на периоды, соответствующие общепринятым периодам в истории литературы, таким как романтизм, реализм и модернизм. Границы между периодами могут и должны быть предметом обсуждения. Одна проблема состоит в том, что сказка и быль, фантастическая и реалистическая литература почти всегда могли существовать одновременно. Термин "модернизм" особенно проблематичен; здесь он предполагает открытость новым идеям, высокие художественные амбиции, расширение самого понятия детской литературы, большую чуткость к желаниям аудитории и рост массовой литературы. Главы, описывающие советский период, естественным образом разделяются сообразно переменам в общеполитическом положении. Судьба детской литературы была в руках власти. Без знания культурной политики этих лет трудно понимать тогдашнюю литературу.
Возникновение литературной критики, появление рецензий, составление библиографических и рекомендательных списков относятся ко второй половине XIX века. На рубеже веков видны первые попытки критически осмыслить русскую традицию в отношении детских книг. А после 1917 года изучение детской литературы и описание ее истории стали частью советского проекта. Обсуждение этого аспекта детской литературы тоже нашло свое место в нашей книге.
Определение понятия "детская и юношеская литература" может быть проблематичным. Нас интересуют в первую очередь произведения, которые написаны и опубликованы специально для юной аудитории, а произведения, которые созданы для взрослых, но впоследствии стали читаться преимущественно подростками, обсуждаются только поверхностно. При первом упоминании произведения в тексте указывается год первой публикации. Часто это журнальная публикация, но в тех случаях, когда невозможно было установить эту дату, приводится дата первой книжной публикации.
Финансовую поддержку при написании этой книги оказали Финская академия и Ассоциация авторов научно-популярной литературы Финляндии.
Глава первая. Начало (1574 – 1770)
Первыми русскими книгами для детей были буквари. Самый старый из них, "Азбука", напечатан во Львове в 1574 году. Его составил Иван Федоров (ок. 1510 – 1583), которого принято называть Первопечатником. В послесловии Федоров объясняет, что букварь напечатан "ради скорого младенческого научения". Материалы для чтения представлены молитвами и текстами из Библии. Ребенку надлежит внимать словам мудрости, ибо "коль языку сладок мед, столь полезно знание и учение человеку". Изречение из Книги Премудрости призывает учителя сурово наказывать учеников, чтобы души их не оказались преданы Аду.
Пятьдесят лет спустя Василий Бурцов-Протопопов (умер после 1648 года) составил по указанию царя свой "Букварь" (1634) "вам младым детям к научению". Ребенку надлежало учиться читать для того, чтобы самому изучать Писание и вырасти добрым христианином. Молитвы и назидательные тексты являются основным содержанием книги. Во второе издание была добавлена поэма, написанная, скорее всего, Савватием, справщиком Московского печатного двора, служившего патриаршей типографией. В поэме читателя просят оставить "всякое детское мудрование" и трудиться усердно и покорно. Детству подобает учение, ведь знание откладывается в детской душе, подобно тому как "мягкому воску чисто печать воображается".
Монах и богослов Симеон Полоцкий (1629 – 1680) создал свой "Букварь языка словенска" (1679), который был напечатан столетие спустя после "Азбуки" Федорова. Это был толстый том в 160 страниц, содержащий не только алфавит и простые тексты, но и основы стихосложения. Как и его предшественники, Симеон Полоцкий верил, что телесные наказания – самый эффективный способ добиться желаемого результата. В "Увещевании" он указывает, что "розга ум острит, память возбуждает / И волю злую в благу прелагает…" Полоцкий также составил несколько книг для детей царского двора, включая "Вертоград многоцветный" (1680), сборник стихов на различные темы.
Одним из преемников Симеона Полоцкого в должности царского учителя и неофициального придворного поэта был Карион Истомин (конец 1640-х – 1717), глава Московского печатного двора и учитель древнегреческого. Истомин считается одним из наиболее просвещенных деятелей своего времени. В качестве подарка цесаревичу Петру на его одиннадцатилетие он написал "Книгу вразумления" (1683) – первое русское пособие по этикету. Поучения в книге преподносятся в форме разговора между автором и его учеником. Эта книга наставляла будущего Петра Первого, как вести себя дома, при дворе и в церкви. Истомин призывает ученика стать справедливым и мудрым властителем, покровителем наук. Другая книга Истомина – энциклопедическая работа под названием "Полис" (1694) – состоит из коротких рифмованных текстов на различные темы, включая грамматику, поэтику, музыку, астрологию, геометрию, географию и медицину.
В "Домострое" (1696) Истомин исходит из того, что дети легче усваивают хорошие манеры и христианскую мораль при помощи рифмованных строк. Каждое предписание сопровождается положенным количеством земных поклонов перед иконами и необходимыми наказаниями. За вытирание носа шапкой и подобные отвратительные поступки полагается пять ударов розгой. Следует отметить, что Истомин указывает на необходимость игры для хорошего физического развития. Однако "игра же детем приличная буди, / да не вредятся очи их и груди". Тех же, кто играют на деньги или ссорятся во время игры, надлежит выпороть, а потом поставить на поклоны перед иконой; автор предписывал никак не менее трехсот земных поклонов.
Главный вклад Кариона Истомина в детскую литературу – "Большой букварь" (1694), который также называется "Лицевой букварь", поскольку видную роль в нем играют иллюстрации. Можно сказать, что Истомин был первым русским автором, который использовал иллюстрированные материалы для обучения. Каждой букве алфавита отведена своя страница; буква расположена в верхнем углу и составлена из человеческих фигур. Гравюры изображают предметы, растения или животных, имена которых начинаются с соответствующей буквы. Эти слова потом повторяются в виршах, рассказывающих о каких-то простых свойствах данных объектов. Информация подобрана случайно и отрывочно, например, в одной куче оказываются кит, конь, кипарис, ключ и колокол. "Большой букварь" напечатан тиражом 25 экземпляров, по некоторым из них учились царские дети.
Реформы Петра Первого преобразили детское чтение. Государству понадобились образованные граждане и умелые ремесленники, поэтому обучению подрастающего поколения отводилась большая роль. Учебники и разные пособия стали самой необходимой детской литературой. Важным документом эпохи является "Юности честное зерцало" (1717) – учебник этикета, способствовавший европеизации России. Этот том частично повторяет структуру первых букварей с их буквами и цифрами, дополненную мудрыми высказываниями из Библии. Но основная часть второй половины книги – это правила хорошего поведения и нравственные уроки. Советы и наставления обращены к юношам и девушкам из образованного класса. Их учат, как вести себя за столом ("Не хватай первой в блюдо!", "Не жри как свинья!", "Зубов ножом не чисти!"), как общаться с окружающими ("Когда от родителей, что им приказано бывает, всегда шляпу в руках держать", "Других речи не перебивать, но дать все выговорить"), как учиться ("Младые отроки должны всегда между собою говорить иностранными языки: дабы тем навыкнуть могли, а особливо, когда им что тайное говорить случится, чтобы слуги и служанки дознаться не могли"), гигиене и морали ("В церкви имеет оной очи свои и сердце весма к Богу обратить и устремить, а не на женский пол, ибо дом Божий, дом молитвы, а не вертеп блудничий!"). Подрастающее поколение не должно слушать "блудные песни, скверные басни, глупые пословицы". Основными добродетелями девушек, о чем говорится в отдельной главе, являются набожность, скромность и прилежание.
"Юности честное зерцало" составлено группой авторов по приказу царя. Источником их работы послужили другие русские и иностранные книги по этикету, среди них "Золотая книга" Эразма Роттердамского, переведенная на русский язык в конце семнадцатого столетия. Уважаемые церковные деятели, включая Мартина Лютера, тоже цитируются в книге. Первый тираж составлял сто экземпляров. Этого оказалось совершенно недостаточно, и впоследствии "Юности честное зерцало" выдержало девять изданий; последнее появилось в 1767 году.
"Первое учение отрокам" (1720) архиепископа Новгородского Феофана Прокоповича (1681 – 1736) было существенно скромнее. В предисловии автор, сподвижник Петра Первого, подчеркивает важность создания книг для детей. Для развития государства необходимо широкое распространение умения читать и писать. Десять заповедей, "Отче наш" и российская табель о рангах должны были навсегда запечатлеться в детских умах при помощи вопросов и ответов. Задача воспитания – вырастить просвещенного и благочестивого гражданина.
Через сорок лет Григорий Теплов (1717 – 1779), сенатор и руководитель Академии наук, в своем "Наставлении сыну" (1760) подходил к вопросам морали в духе рационализма. Теперь ребенку уже не грозят березовой розгой, напротив, рассуждения Теплова, рассказывающего тринадцатилетнему сыну, что есть счастье и благополучие, полны отцовской нежности. Среди двадцати одного правила встречаются, например, такие: "В счастье и несчастье взирай на будущие твои времена!", "Не будь безумен в страсти любовной!", "Отделяй прямую дружбу от фамильярности!", "Не будь упрям по своенравию, a соглашайся по разуму!", "Желания и вкусы с летами переменятся".
В течение всего восемнадцатого столетия в России преобладала зарубежная детская литература. Переводы делались в основном с французского и немецкого, и многие десятилетия переводились по большей части образовательные книги. Первая иллюстрированная детская энциклопедия, Orbis Sensualium Pictus (1658) чешского педагога Яна Амоса Коменского, была переведена на русский язык по указанию правительства в царствование Петра Первого, но опубликована только в 1768 году.
В середине столетия произошел сдвиг в сторону художественной литературы, и обычным чтением для детей стали басни. Басни Эзопа с иллюстрациями для детей вышли в 1747 году. В предисловии отмечалось, что эти басни изучают практически во всех школах в Германии, но поскольку немецких детей заставляют, как попугаев, заучивать текст наизусть, им недостает понимания силы и ценности басни. Поэтому в русском переводе произведения сопровождались нравоучительными размышлениями и объяснениями английского публициста сэра Роджера Л’Эстранжа. Басни в подобающей развлекательной форме учили детей нравственности и разумному поведению.
Среди более солидных переводных произведений художественной литературы необходимо отметить "Робинзона Крузо" (1719, пер. с фр. 1762 – 1764) Даниэля Дефо и "Путешествия Гулливера" (1726, пер. с фр. 1772 – 1773) Джонатана Свифта. "Робинзон Крузо" Дефо породил целую традицию нравоучительных и приключенческих историй, так называемых "робинзонад". Из многочисленных книг о людях, потерпевших кораблекрушение и попавших на необитаемый остров, в России особой популярностью пользовались "Фанфан и Лолотта" (1788, пер. 1791) Франсуа Дюкре-Дюминиля, "Новый Робинзон" (1779 – 1780, пер. 1792) Иоганна Генриха Кампе и "Швейцарский Робинзон" (1812 – 1813, пер. 1833 – 1834) Йоханна Давида Висса. Описанная в "Детстве" (1852) Льва Толстого игра в Робинзона отсылает читателя к сценам из книги Висса. Маленький Федор Достоевский тоже любил играть в Робинзона, причем роль Пятницы отводилась его брату Андрею.
Лев Толстой считал "Робинзона Крузо" образцовой детской книгой, которая учит тому, что человек может всего достичь собственными силами, не эксплуатируя других. В 1862 году сокращенный перевод "Робинзона Крузо", предположительно выполненный одним из молодых помощников Толстого по школе, был опубликован в его педагогическом журнале "Ясная Поляна". Короткие предложения, лаконичный стиль и ограниченный запас слов указывают на влияние Толстого. В популярной адаптации 1872 года, принадлежащей перу Александры Анненской, информации естественнонаучного характера отводилось больше места, чем самому приключенческому сюжету.