Итак, основное население секретариата - машинистки. К ним надо прибавить телефонисток, стенографисток, клерков. Кроме надземных этажей, у секретариата еще три подземных и там - большой гараж со своим штатом. Есть своя служба безопасности: 160 крепких ребят с хорошими манерами и быстрой реакцией. Есть своя небольшая пожарная команда.
И, наконец, есть "яйцеголовые", "мозговой трест" секретариата - специалисты весьма высокой квалификации, избравшие своим поприщем дипломатию, лингвистику, административную деятельность, издательское дело, различные области науки и техники. Это эксперты и советники по всем вопросам, начиная от международного права и кончая филателией: ООН выпускает ведь и свои собственные марки, на которых преобладают изображения голубя мира, голубого флага с уже знакомой нам эмблемой и зданий на берегу Ист-ривер.
Я не поднимался на самый верх здания, в оффис генерального секретаря. Но мне приходилось бывать в кабинете одного из его заместителей, Евгения Дмитриевича Киселева.
Евгений Дмитриевич был в Нью-Йорке человеком новым. Я познакомился с ним в Каире, где он продолжительное время был нашим послом. Несколько грузный и все же по-своему изящный - может, это приходит с долгой дипломатической службой, - он давно страдал сердечной болезнью. Помню, я удивился, когда прочел в "Известиях" о его назначении в Нью-Йорк: вот уж место не для "сердечника"!
Направлялся я к нему - это было в третий приезд в Америку - с весьма важной дипломатической миссией: дочь, которая осталась в Москве, послала Евгению Дмитриевичу кулек с мятными конфетами "Театральные", до которых тот, как видно, был большой охотник.
Уже у лифта меня поджидала весьма любезная миссис, назвавшаяся секретарем господина заместителя генерального секретаря. Пока мы шли по коридору, она попросила у меня автограф - видимо, приняла за Важную Особу в советской литературе, поскольку г-н заместитель генерального секретаря принимал меня без промедления.
"Театральные" были вручены, самые свежие московские новости рассказаны, была помянута каирская жара. Я завел было разговор о текущей Ассамблее. Евгений Дмитриевич внимательно посмотрел на меня и спросил, что поделывает арабист, с которым я когда-то путешествовал по долине Нила.
Тут зазвонил телефон, и, воспользовавшись случаем, я оглядел кабинет. В сущности, небольшая комната. Здесь удобно принять несколько человек. А если больше? Тогда можно перейти в ближайшую комнату для совещаний. Я и раньше замечал, что в Америке редко совмещают, а может, и вообще не совмещают рабочий кабинет делового человека с залом для конференций.
В комнате стоял не очень большой стол и дрессированное кресло. Не подберу для него более подходящего слова - так легко оно передвигается по полу, не сковывает вас монументальными подлокотниками и спинкой: они свободно принимают любые положения, подчиняясь вашим движениям, вашим желаниям. Еще был маленький столик, за который обитатель кабинета может сесть напротив собеседника, так сказать, на одном с ним уровне, вместо того чтобы величественно поглядывать на него через папки и памятные подарки на письменном столе.
- Так как же Гатауллин? - вернулся к арабисту Евгений Дмитриевич, положив трубку. - Кстати, почему бы вам не навестить меня дома? Там вы мне расскажете, что поделывает наш молодой ученый.
И снова внимательно и лукаво посмотрел на меня.
Славный Евгений Дмитриевич… Он и умер на чужбине, в Нью-Йорке, в городе не для "сердечников", умер на посту, который лучше занимать людям отменного здоровья…
Но вернусь в нижние этажи секретариата. Тут все проще. В обеденные часы возле кафетерия на четвертом этаже выстраивается изрядный хвост служилого люда, обсуждающего последние новости. Всегда много людей и в просторном холле. Они неторопливо и вдумчиво изучают объявления клубов и кружков, организованных специально для служащих секретариата. Читаю афишу, несколько неожиданную для столь высокого учреждения:
ДОКТОРА РЕКОМЕНДУЮТ ТАНЦЫ для здоровья, счастья, развлечения. Вступайте в наш танцевальный клуб - вы научитесь танцевать, а также получите удовольствие от наших великолепных вечеринок.
Еще афишка:
ДЖАЗОВАЯ АССОЦИАЦИЯ ООН собирает сегодня собрание от 1 часа до 2-х на пятом этаже в комнате отдыха.
Рядом с ней:
БАЛЕТНЫЙ КЛУБ (ведет м-с Филлис Грин) продолжает запись.
И еще и еще: объявления клуба поклонников гольфа, любителей сценического искусства, клуба жен ("Вступила ли ваша жена в члены нашего клуба? Если вы не знаете, чем занят наш клуб, соблаговолите взять листок-проспект внизу на столе").
В комнате отдыха на пятом этаже, где должны собраться члены джазовой ассоциации, пока что тишина. За столиками играют в шахматы, в карты (тренировка клуба любителей игры в бридж?). Кое-кто, заняв позицию в уютном кресле, иллюстрирует изречение: "Не движась, я смотрю на суету мирскую и философствую сквозь сон".
Нет, я бесконечно далек от мысли, что служащие секретариата проводят время в праздности. И то, что клубная работа здесь на должной высоте, достойно всяческого одобрения. Я просто нарисовал картинку с натуры в подтверждение той несложной мысли, что все мы - только люди.
Но стоило ли тратить на это бумагу? Разве подобная мысль нуждается в доказательствах? Да, представьте.
Служащие секретариата, оказывается, не совсем обычные смертные. Вот присмотритесь к их списку. Там против каждого имени проставлено гражданство и условное обозначение, показывающее, на какой именно ступени чиновничьей лестницы утвердился данный труженик.
"Джи-3" - наиболее многочисленные сотрудники, занимающие далекие от вершины ступени. Еще ниже - "Джи-2" и "Джи-1". Последний ранг могут присвоить, кажется, даже рассыльному.
Буквой "Пи" определяют специалистов. "Пи", как и "Джи", имеют пять рангов. Самый высокий - "Пи-5".
В секретариате нет просто служащего или просто сотрудника. Есть старший служащий, первый служащий, второй служащий, товарищ служащего и помощник служащего. Есть главный сотрудник, старший сотрудник, средний сотрудник, младший сотрудник, Служащие - это "Пи", сотрудники - это "Джи".
А над "Джи" и "Пи" - могущественная буква "Ди", коей обозначают самого генерального секретаря, его заместителей, его помощников, главных директоров, просто директоров и главных служащих. Тут только две категории - "Ди-2" и "Ди-1".
Я бы не стал рассказывать обо всем этом подробно, если бы не вот какое обстоятельство: как только в графе проставлено "Ди-2" или "Ди-1", так в следующей графе увидишь "США". Если сам "Ди-2" не американец, то уж замещающий его "Ди-1" непременно американец. Есть, конечно, исключения, но маловато. Чуть не две трети персонала секретариата - граждане стран, входящих в западные военные блоки. А ведь организация-то международная, черт возьми! И ее устав требует, чтобы персонал подбирался на возможно более широкой географической основе.
Не знаю, каков сегодня состав канцелярии самого генерального секретаря, но при Даге Хаммаршельде там сидело 32 американца, 11 французов, 8 англичан, 5 чанкайшистов, 4 канадца, 4 бельгийца. Весь социалистический мир был представлен 3 работниками, Черный материк - двумя белыми расистами из Южно-Африканской Республики.
Помню, в день открытия XV сессии только что избранный ее председателем ирландец Генри Боленд, взволнованный и красный, неловко сел в среднее кресло за стол, похожий на зеленоватый каменный саркофаг. Кресло справа от него занял спокойный, корректный Даг Хаммаршельд. В кресло слева привычно, по-хозяйски крепко и уверенно сел господин, как будто уже виденный мною где-то.
- Скажите, пожалуйста, кто это? - обратился я к соседу.
- Вы, видимо, новичок на балконе прессы? Не знаете Андре Кордье? Правая рука Дага.
Кордье что-то зашептал на ухо Боленду. Тот кивнул головой и, взяв в руку председательский молоток, стукнул им. Кордье одобрительно кивнул. И потом на многих заседаниях я видел его в той же позе: склонится к председателю, нет, вернее, председатель склонится к нему, а он шепчет, шепчет…
А первый раз я видел его, оказывается, на выставке фото, посвященной истории ООН. Снимок был сделан в 1949 году и изображал торжественную церемонию закладки памятных камней там, где еще только строился небоскреб секретариата. Эмблема ООН трепетала на огромном полотнище. Президент США Трумэн выступал с трибуны под открытым небом. За столом сидели председатель филиппинец Ромуло, генеральный секретарь норвежец Трюгве Ли и американец Андре Кордье, его помощник. Ниже расположились заместители секретаря, мэр Нью-Йорка, губернатор штата, государственный секретарь США.
Пошло второе десятилетие с тех пор - и из шестнадцати человек, снятых под эмблемой, на прежнем посту остался один Андре Кордье. Сменялись президенты страны, ее государственные секретари, генеральные секретари ООН, а он оставался и шептал, шептал, шептал…
Я как-то прочел статью западного журналиста. Она называлась "Секретариат - загадка ООН". Автор писал, что секретариат приобрел символическое качество, как видение того, каким мог бы быть мир. Этот секретариат, продолжал он, выработал такую огромную и такую блестящую таинственность, что критика в его адрес кажется многим нападением на самый Дух Закона.
Ох, что-то тут не так! Уж если секретариат и видение, то скорее того, каким был мир во времена создания Лиги наций. Тогда все было просто: если во главе Лиги англичанин, заместителем может быть только француз. Если у руля - француз, рядом с ним - англичанин, и так во всех органах Лиги.
Что касается таинственности, то тут я согласен с моим западным коллегой. Тайн и чудес действительно много. Например, чудо, в которое мы должны поверить: полное перерождение Джека Джонсона или Джона Джексона с того момента, как он становится "Джи-2" или "Пи-1". С этой минуты он не простой смертный, но международный чиновник. Какое значение имеет его гражданство, говорят вам? Не покушаетесь ли вы на самый Дух Закона, утверждая, что в секретариате - засилие людей Запада? Это вовсе не люди Запада!
Выскочив из автобуса и услышав "о’кэй" от молодца в серо-голубой рубашке, они оставляют по ту сторону стеклянной двери свою идеологию, симпатии, привычки. С этой секунды они не американцы, они "Джи" или "Пи". За пределами островка ООН эти господа играют на бирже, болеют за команду "Янки", пекут тыквенные пироги, ходят в собор Святого Патрика, сочувствуют неграм или считают, что, напротив, правы расисты Юга и что черным нельзя давать волю. Но, вознесшись в бесшумном лифте на свой этаж, они тотчас проникаются глубоким и сочувственным пониманием справедливости жалобы Кубы на угрозу американской агрессии или готовностью поддержать жалобу жертв апартеида в Южно-Африканской Республике. У них сквозь пиджак или строгое платье чудесно прорастают ангельские крылья - прорастают, не портя ткани, поскольку эти крылья остаются на вешалке при уходе из здания секретариата.
Трюгве Ли, первый генеральный секретарь ООН, с грубоватой откровенностью признавался:
- Если бы в секретариате был хоть один американский коммунист, я пожелал бы избавиться от него, сделав это тихо, способом, к которому я привык в Норвегии.
Он так и поступал.
Его сменил Даг Хаммаршельд, сын шведского премьер-министра, финансист и дипломат, бывший председатель правления банка, который, кажется, тоже особенно не скрывал, что он приверженец философии, морали, политических идеалов своего класса. Этому классу он служил и на тридцать девятом этаже секретариатского небоскреба. После событий в Конго летом 1960 года, когда Даг Хаммаршельд встал на сторону колонизаторов, советская делегация открыто выразила ему недоверие.
Осенью следующего года генеральный секретарь погиб, направляясь на свидание с Моизом Чомбе, "президентом" конголезской провинции Катанга. Тайна его гибели полностью не раскрыта до сих пор. Мне кажется, что в последние месяцы жизни Даг Хаммаршельд, человек по-своему честный, осознал некоторые свои заблуждения. Остались как-то незамеченными те атаки, которые в эти месяцы генеральному секретарю пришлось выдержать отнюдь не с Востока, а с Запада. Его посредничество в Конго, которое раньше вполне устраивало колонизаторов, вдруг показалось Англии и Бельгии "опасным", "требующим расследования". Почему? Потому, что войска ООН в Конго начали кое-что предпринимать против катангских наемников.
Это были не очень решительные действия. Хаммаршельд хотел встретиться и еще раз договориться с Чомбе. Тот куражился. Раздосадованный генеральный секретарь отказался было от встречи. Но тут английский представитель в Конго лорд Лэнсдоун с непонятной настойчивостью стал уговаривать его вылететь в городок Ндолу, на территорию английской колонии Северная Родезия: там, мол, его уже ждет Чомбе. Хаммаршельд согласился.
Накануне рейса самолет был неожиданно обстреляй. Пуля пробила мотор. Однако экипаж, провозившись все утро на аэродроме, исправил повреждение и ушел завтракать.
Вылет был назначен к ночи: днем в воздухе появился катангский истребитель "фуга-магистр", который по приказанию Чомбе гонялся за самолетами ООН. Хаммаршельда должен был сопровождать эфиопский воздушный эскорт, но англичане почему-то задержали его на родезийском аэродроме. Самолет Хаммаршельда полетел самым дальним путем, не поддерживая радиосвязи с землей, чтобы не обнаружить себя.
Вскоре тьма скрыла землю. Уже за полночь Ндолз приняла сообщение, что "дуглас" снижается над ее аэропортом. В небе был слышен шум его моторов. Впрочем, некоторые утверждали, что это пролетела какая-то другая, неизвестная машина, возможно истребитель. Затем связь внезапно прервалась, и на посадку самолет Хаммаршельда не пошел.
Что сделали в Ндоле? Подняли тревогу? Начали поиски в эфире? Нет, спокойно закрыли контрольнодиспетчерский пункт на ночь! Закрыли, несмотря на то, что один из полицейских прибежал с сообщением, что он заметил вспышку в той стороне, куда улетел самолет.
Поиски с воздуха начались десять часов спустя после тревожного сигнала, а на аэродроме тем временем стояло восемнадцать готовых к взлету машин!
Остатки самолета нашли лишь далеко за полдень, хотя катастрофа произошла всего в нескольких милях от Ндолы. Если бы искать стали сразу, сержант Джульен, единственный, в ком еще теплилась жизнь, мог бы рассказать о том, что предшествовало трагедии.
Может быть, мировую прессу еще взволнует сенсационное признание летчика "фуга-магистра" или аэродромного служителя, прокравшегося к неохраняемому самолету в минуты, пока экипаж последний раз в своей жизни завтракал в тени деревьев. Ведь появилась же спустя три года после трагедии версия бывшего сподвижника Чомбе, француза Дюшмена. По его словам, "президент" Катанги задумал похитить генерального секретаря ООН. Служивший в войсках Чомбе бельгийский лейтенант Гейзель, переодевшись в форму сержанта войск ООН, пробрался на самолет Хаммаршельда. Что было потом - неизвестно. Возможно, в воздухе над Ндолой Гейзель хотел силой заставить пилота лететь дальше, в какое-то условленное место, и стычка у штурвала стала причиной катастрофы.
В годовщину гибели Хаммаршельда была выпущена новая марка ООН: приспущенный голубой флаг на фоне здания секретариата. Кресло генерального секретаря некоторое время пустовало. Затем его занял представитель нейтральной Бирмы У Тан. Многие усматривали в этом влияние перемен, происходящих в мире: впервые Азия вытеснила Западную Европу на одном из важнейших постов Организации Объединенных Наций.
Репортаж и хронометраж
Я почти уверен, что в недавние годы свежий человек - не дипломат, не "Ди", не "Пи", не "Джи", а просто человек со здравым смыслом - после нескольких недель знакомства с жизнью островка ООН мог превратиться в изрядного пессимиста. То были времена, когда лишь понемногу начинал выветриваться дух дипломатической рутины и словоблудия, так оберегаемый многими представителями Запада. Эти господа старались сохранять его как можно дольше. Он был им дорог и привычен.
Мне памятны карикатуры времени Лиги наций: джентльмены с моноклями и торчащими из карманов пушками деятельно толкут в ступе воду. Несколько лет назад, работая над повестью о великом норвежском путешественнике и общественном деятеле Фритьофе Нансене, сначала наивно верившем в Лигу, я перечитывал многие ее документы. Среди речей, произнесенных в женевском дворце, попадались настолько лицемерно-пустословные, что закрадывалось подозрение: полно, да не пародия ли это?
Речи лжемиротворцев прервал рев гитлеровских танков. Всемирная говорильня, где глушили одинокий голос Советской страны, приказала долго жить. Старая болтливая г-жа Лига накопила большой опыт в хождении вокруг да около главных вопросов, волнующих людей, и завещала его западной дипломатии. Наследники не стали растрачивать капитал старушки, и пущенный в рост, он дал весьма солидные проценты.
Открывается заседание - и льется вода. В духе лучших парламентских традиций идет обмен старомодными комплиментами, напоминающими те, что подчас так режут слух на юбилеях литераторов или актеров:
- Моя делегация безмерно счастлива принести свои поздравления в связи с вашей великолепной речью… Ваш ум, блестящие способности, твердость… Мы всегда восхищались вашим исключительным талантом…
- Меня до глубины сердца тронули прочувствованные слова тех, которые…
И так далее и тому подобное. Слушаешь недоумевая: да когда же начнет мелеть этот поток пустопорожних взаимных любезностей? Почему председатель не стукнет своим молотком по столу: попрошу, мол, ближе к делу, господа?
Из практики дипломатов Запада и непревзойденное искусство процедурным крючкотворством запутать любое дело, довести его до абсурда.
Вот вам почти протокольно записанный небольшой эпизод - и решайте сами, как бы вы поступили, если бы на балконе прессы или на галерее посетителей разрешалось вслух выражать свои чувства. Замечу попутно, что некоторые из действующих в эпизоде лиц позднее по разным причинам оставили свои посты в ООН: описываемые события происходили в 1960 гору, а с тех пор много воды утекло.
Итак, пять нейтральных государств внесли резолюцию, признающую желательность личной встречи президента США и Председателя Совета Министров СССР. Генеральная Ассамблея должна была обсудить ее. Стало известно, что американская делегация против подобной встречи.
Задолго до начала заседания, на котором решалась судьба резолюции, в дверях показался острый подбородок, а затем и вся массивная фигура г-на Уодсворта, прозванного за 240 фунтов веса "господином слоном". На этот раз в помощь главному делегату США был вызван и сам государственный секретарь г-н Гертер, который присаживался то к одной, то к другой делегации.
После удара председательского молотка г-н Амадео, представитель Аргентины (ее места были как раз позади мест делегации США) взял слово одним из первых. Нет, он не предлагал поправок. Он предложил лишь раздельное голосование двух слов резолюции. Каких? "Председатель" и "президент".
Позвольте, возразил представитель Индии, но ведь без этих слов резолюция теряет смысл. Речь в ней идет именно о желательности встречи президента США и Председателя Совета Министров СССР!