Have Come, Am Here
I will break God’s seamless skull,
And I will break His kissless mouth,
O I’ll break out of His faultless shell,
And fall me upon Eve’s gold mouth.O the Eyes that will see me,
And the Mouth that will kiss me,
And the Rose I will stand on,
And the Hand that will turn me.This will be in a time of mirrors.
O the Tiger that will point me,
And the Light that will drown me.
And the Voice that will sing me,
And the God I will dethrone.This is the death I will stand on.
- Юки?
- Да, как тебе стихотворение?
- Сильно. Тяжело. Почему ты говоришь, что это твой стих?
- Потому что Бог оставил меня. На распятии. А когда я звал Его, Он не откликнулся. Почитай еще. Еще вот это, это тоже Вилья, почитай.
И я читаю.
I can no more hear Love’s
Voice. No more moves
The mouth of her. Birds….Не слышно более мне Голоса Любви.
Уста ее безмолвны, неподвижны.
И птицы больше не поют.Слова, когда-то сказанные мной,
Повисли в воздухе.
Когда-то сорванные мной
Цветы завяли все.Когда-то разожженный мной
Огонь - горит он еле-еле.
И ветра больше нет.И время больше мне не скажет правды.
Не зазвенят во мне колокола.
Склоняю голову я в одиночестве своем.
О Господи! Я умираю.
- Юки, что с тобой происходит?
- Сэнсэй, Бог покинул меня, и во мне больше нет любви. Это ведь есть в стихах, верно? Что, так трудно понять? И руки мои кровоточат. Ты видишь, нет?
- Расскажи мне!
- Завтра. Как же я могу не рассказать тебе? Завтра расскажу.
Около трех часов ночи я возвращаюсь домой, и на маленькой площадке, на станции Сугамо, я вижу человека с перевернутым зонтом. Он держит его так, как будто это клюшка, и примеряется к несуществующему шару для игры в гольф. Его мелко завитые волосы коротко острижены, на лице черные очки. Он ударяет по несуществующему шару. Странный способ для игры в гольф.
- Найс шот! - говорю я ему. Он останавливает движение и переводит взгляд на меня.
- А… - отвечает он, - ты тот самый гайдзин, который крутится у Юки каждую ночь. Так вот запомни. Юки - мой самый дорогой кобун. Слышишь? Самый дорогой. Он еще не прошел ритуал сакадзуки, но уже принадлежит к нашей семье. Ты здесь живешь, правильно? А я здесь босс, и поэтому все знаю. Прилавки, бары, турецкие бани - все здесь мое. Вот, возьми мою визитку.
Он протягивает мне визитку, на которой витиеватыми буквами написано:
Семья Кёкусин-кай
Подразделение Симада-кай
Дом Иэяси
Глава дома Иэяси Ясуэ
Роскошная вьющаяся каллиграфия золотыми чернилами.
- Я - Иэяси, и я - босс. Для тебя здесь все открыто. Турецкие бани? Клуб женский? Мужской? Мини-дворец, в котором тело обмазывают медом, а затем слизывают? Все за мой счет. Потому что Юки тебя полюбил. Подумай. Позвони мне в любое время, вот номер моего офиса. Скажи, что ты друг Юки, скажи, что ты друг Иэяси-оябун, босса, и приходи навестить меня. Ты знаешь, что такое якудза?
Я знаю, потому что слышал об этом. Но много ли я знаю?
- Якудза - это если босс говорит на белую стену, что она черная, и значит, она черная. Вот что такое якудза. Якудза - это тяжелая жизнь, но и хорошая жизнь, недетские игры. Сегодня ты здесь большой босс, а завтра - пуууууф! И ты - ничто. Мир беспредела, гокудо. Понимаешь?
Он берет зонт и снова бьет по воображаемому шару в ночь.
Я опять задаю Юки вопросы, но он мягко уклоняется от ответов и сосредотачивается на готовке.
Однажды вечером Юки приходит к прилавку со свежим и глубоким шрамом на щеке, но все равно молчит и ничего не объясняет. Политика, литература, приготовление еды, философия, но только не то, что произошло, только не якудза. Его левый глаз моргает чаще обычного.
- Юки, девушка в оранжевом, кто она?
Молчание.
- Я не знаю.
- Юки, я видел!
Он смотрит на меня, удивленный. Как будто я узрел что-то под его кожей.
Вздох.
- Мне нельзя смотреть на нее.
- Кто она такая? И этот шрам, это как-то связано? Что значит - нельзя? Это ведь свободная страна.
Вздох.
- Не лезь ко мне. Нельзя, и все.
Однажды вечером он не приходит к прилавку. И я понимаю, что у меня нет ни его адреса, ни его телефона. Нет никаких координат.
На следующий день он приходит как обычно и спешно, до того как я успеваю спросить его, говорит мне:
- В другой раз, Якобу-сан. Пожалуйста. Я расскажу тебе, но только не сейчас, Якобу-сан. Ты мне как брат, и я не могу не рассказать тебе. Но только не сейчас. Ни к чему тебе, чтобы я рассказывал тебе сейчас.
После этого он вдруг берет маленькую стопку для саке. Берет из моих рук бутылку с саке, осторожно наливает в стопку и говорит мне, часто дыша:
- Повторяй за мной, Якобу-сан.
- ?
- Повторяй за мной! Вкусив из этой чаши…
- Ага! Вкусив из этой чаши…
- Я, Мурата Юкихира, родом из Хоккайдо, и ты, Яков Раз из Израиля… Становимся братьями пять на пять.
- Становимся братьями пять на пять… Скажи мне, Юки, что это…
- Сделай три с половиной глотка!
Я делаю три с половиной глотка. Он делает три с половиной глотка. Он глубоко выдыхает.
- Так они делают. Ты знаешь об этом?
- Нет. Кто?
- Когда они становятся братьями.
- Что это значит - "становятся братьями"? Кто становится братьями? Юки, объясни мне, что…
- Мы равные братья. Ты сам сказал, помнишь? "Как братья"… Ведь сказал, так? Ты выбрал меня себе в братья. Вечер за вечером ты здесь. Я благодарен тебе. Никто, даже мой родной брат, не был готов разделить со мной мои раны, а ты готов, и поэтому ты - мой брат. Сейчас мы в ответе друг за друга, у нас есть гири. Ты знаешь, что такое "гири"?
- Я знаю по книгам…
- Давай подготовим прилавок, скоро придут клиенты.
Я уезжал на месяц по своим делам. Вернувшись в Токио, я иду, как обычно, к прилавку Юки на площади Сугамо, но Юки нет. За прилавком вместо него стоит другой человек. Этот хрупкий человек с впалыми глазами готовит еду.
- Где Юки? - спрашиваю я.
- Кто такой Юки? - спрашивает он. - Не слышал ни о каком Юки.
- Да ведь был здесь Юки, много месяцев здесь был Юки! Он мой друг.
- Не знаю Юки, не слышал о Юки. Хотите выпить чего-нибудь?
- Нет, спасибо.
С тех пор Юки не появлялся в Сугамо. Никто не знал человека по имени Юки. Я стал расспрашивать владельцев ресторанов и прилавков, приятелей вокруг площади Сугамо, но они ничего не знали. Некоторые просили, чтобы я прекратил расспросы.
Я брожу по Сугамо ночью в попытках найти босса Иэяси. Ведь он босс, и он скажет мне, что случилось с Юки. Но и Иэяси невозможно найти. Я спрашиваю про Иэяси, но никто не отвечает. Некоторые грубо намекают, чтобы я больше не спрашивал. Иду в "Мурасаки" и спрашиваю у Хирано. Нет, он не видел Юки, и девушки в оранжевом тоже нет.
Что случилось? Что с ним произошло? Куда он исчез?
Мой брат! Что-то нехорошее послужило причиной твоего исчезновения. Я вспоминаю шрам на лице, страх, моргающий глаз и девушку в оранжевом.
Где ты?
Глава 3
Встреча с якудза
1986 г
Робы заключенных
На построении
Любуются сакурой в цвету.Один лепесток,
Два лепестка
Встречаются в танце.(Из тюремных стихов члена якудза по имени Кен-ичи Фукуока)
Прошло три года после исчезновения Юки. Мои попытки навести о нем справки не принесли плодов. Я отчаялся и погрузился в другие занятия - научную работу и преподавание. Но образ Юки, блуждающего где-то там, в этом мире, постоянно возвращался ко мне, как будто жаждал освобождения. И вот однажды я решил - попробую узнать у кого-нибудь из якудза, ведь он был почти одним из них. С тех пор мы познакомились с Иэяси, боссом Юки, в районе Сугамо, я неоднократно предпринимал попытки повстречаться с людьми из якудза, но они всегда заканчивались безрезультатно.
Например, после того вечера в городке Такаяма, что у подножия горы Хида, на мацури в честь наступления осени. Храм Хатиман в Такаяме украшен по периметру красными фонарями, за которыми прилавки с лапшой, майками, бутылками, игрушками, игральными картами и искусниками, изготавливающими животных из стекла: хрупких тигров, лис и оленей.
Вдруг подъезжает большая черная машина, на поверхности которой отражается вся ярмарка. Все кланяются. Из машины выходит большой человек: черные волосы, черный костюм, черные очки и черные туфли, впереди него два уверенно вышагивающих молодчика. Окружающие смотрят на процессию с боязнью и почтением.
Я стою там, рядом с одним знакомым по имени Сиросита, хозяином магазина детской одежды на главной улице. Мы смотрим на человека в черном, и Сиросита говорит мне:
- Якудза. До сегодняшнего дня они у нас в городе не появлялись. Интересно, чего они от нас хотят.
И я говорю Сиросите:
- Я хочу с ними познакомиться.
Тот смотрит на меня и отвечает:
- Ты сошел с ума.
- Я не японец, и ничего со мной не случится. Ты знаешь, как это можно сделать?
- Якобу-сан, ты сошел с ума! Они опасные люди!
Через пару дней он сдался и сказал:
- В Токио, рядом с районом Фучу, напротив станции есть питейное заведение "Лунный свет". Хозяйку, мама-сан, того места зовут Маюми. Я позвоню ей и представлю тебя. Она их знает, потому что они приходят к ней выпить. Попробуй. Но знай наперед, что это сумасшедшая затея. Будь очень осторожен!
Заведение "Лунный свет" в Токио, конец дня. Маюми, которая когда-то была красива, а сейчас на ее лице просто много косметики. Но улыбка все та же, что и двадцать лет назад, когда она переехала из родного маленького городка в горах в испорченный Токио. Она улыбается мне и гадает, кто я, что я, как и почему, и после того, как выслушивает меня и расспрашивает хорошенько, говорит:
- Завтра я приду с одним не очень важным человеком из якудза, поговорите с ним, и тогда посмотрим, сможем ли мы добраться до босса.
На другой день она приводит Синоду, человека тучного и уставшего, который садится боком ко мне, лицом к двери и спрашивает со смущенным видом, чего я хочу.
- Хочу узнать вас, - я отвечаю прямо. - Я - профессор в университете, и я прошу дать мне возможность изучать вас, провести исследование, чтобы понять, почему вы носите темные очки ночью, почему разбился стеклянный олень на ярмарке в Такаяме и какая связь между вами и культурой Японии.
Он слушает молча, говорит, что спросит. И уходит.
На следующий день я звоню в питейное заведение. Но там, в "Лунном свете", не знают, где Маюми, и не знают, когда она будет. Они не слышали о якудза. Не знают, кто такой Синода. Маюми уехала, ее нет, они не знают, когда она вернется, извините.
Я говорю осторожное "извините", а на другом конце провода тишина. Я опустошенно вешаю трубку.
Очередная неудача. Как мне узнать о якудза? Как мне найти Юки?
1987 г
Первый красный
Помидор на тарелке
Скрашивает тюремные будни.(Из тюремных стихов члена якудза по имени Кен-ичи Фукуока)
Я неоднократно предпринимал попытки найти людей из якудза, но они всегда оканчивались безуспешно. Пытался поговорить с ними. Пробовал и через посредников: тех, кто знает тех, кто знает того, кто, возможно, встречал того, кто, может быть, поможет мне выйти на след. Люди соглашались прийти - и не приходили, обещали познакомить с кем-то - и исчезали. Кто-то пытался меня остановить, кто-то предостерегал. Они притворялись непонимающими, когда я их спрашивал, смеялись мне в лицо, говорили, что меня ждут проблемы.
Так продолжалось до ноября 1987 года, до проходящего в храме Ханадзоно, что на Синдзюку в Токио, фестиваля под названием Отори - ярмарки талисманов, масок и цветов, а также божеств на удачу из пластмассы или красного дерева. Вокруг храма Ханадзоно - многочисленные переулки прилавков, у входа в каждый переулок вывеска из ткани: "Компания Киносита", "Объединение Симоносе-ки", "Компания "Любовь к Родине"".
Одна из вывесок гласит: "Объединение Кёкусин-кай", и я вспоминаю, что это одна из самых грозных семей якудза в Токио, во главе которой стоит босс Окава, и что он - босс того самого Иэяси, которого я встретил в Сугамо четыре года назад.
По периметру переулка развешены гирлянды из разноцветных лампочек, рядом с одним из прилавков - он, Кен-ичи Фукуока, гангстер-поэт.
Низкого роста, в кепке, поверх футболки - пиджак в полоску, он стоит широко расставив ноги. Под кепкой - лысина.
Кен-ичи Фукуока здесь главный, и все отвешивают ему глубокие поклоны. Окруженный парой телохранителей, он мило улыбается. У одного из телохранителей Кен-ичи небольшая черная сумка под мышкой (интересно, что у него там?), другой же заботливо протягивает боссу огонь для сигареты или что-нибудь еще, оказывая ему различные услуги по едва заметному намеку: движению ноздрей, легкому наклону головы или поднятию мизинца.
Нет сомнения, что этот человек внушает уважение (или страх?) людям, находящимся там. Но он оглядывается по сторонам и как будто хочет в другое место. Его узкие глаза измучены годами безжалостного выживания, в них словно таится какая-то мольба, как у молодого подростка, готового в любой момент перейти в наступление.
Оасака стоит рядом с прилавком и разговаривает с продавцом. Я подхожу к прилавку и спрашиваю его, сколько стоят украшения. Он всматривается в меня, после чего начинает лекцию о религиозной символике масок. Понял ли я? Понял, отвечаю я. Какое хорошее владение японским, говорит он. Да нет, ничего особенного, говорю я.
Вдруг он произносит: "Саке!" - и две маленькие стопки подаются нам для приветствия. Я подаю ему стопку, беру свою и произношу:
- Вкусив из этой чаши… мы становимся братьями с этого момента и навсегда. Вступай на путь скитальцев, рыцарь беспредела!
Вокруг тишина. Тишина, застывшая в воздухе.
Два телохранителя что-то ворчат. Оасака опомнился первым и спросил:
- Откуда вам это известно? Где вы узнали эту клятву?
- Из фильмов. Из фильмов о якудза.
Оасака ненадолго задумывается, после чего начинает хохотать. Он приказывает, чтобы мне налили еще.
Я вынимаю свою визитную карточку и говорю ему, чего я хочу. Он внимательно вглядывается в визитку и громко читает вслух:
- "Центр изучения культур Азии и Африки, Токийский университет по изучению иностранных культур. Яков Раз, профессор из Израиля, читающий курс лекций в Токийском университете…" - Он пытается произнести мое имя: - Якобу Разу. Профессор в университете?! Мы - гангстеры. Преступники, правонарушители, понимаете? Чего интересного в мире гангстеров? И вообще, кто даст вам право войти сюда?
- Не знаю. Быть может, вы, нет?
- Я?
- Да, я бы хотел познакомиться с боссом Окавой.
Молчание.
- Наш босс - большой человек. Во всем нашем мире ему нет равного. И я не знаю, согласится ли он говорить с вами.
Молчание.
- Но я поговорю с ним в любом случае, - говорит он.
Оасака достает визитку с роскошной вьющейся каллиграфией золотыми буквами:
Семья Кёкусин-кай
Подразделение Окава-кай
Дом Кен-ичи
Глава дома Кен-ичи Фукуока
Он пишет на ней свой домашний номер, и два человека в черном, стоящие вокруг него, переглядываются. Я отвечаю глубоким поклоном, преисполненный искренней благодарности.
Через две недели он позвонит мне и взволнованно сообщит:
- Якобу-сэнсэй! Это Оасака! Он согласился. Он поговорит с вами! Приходите на следующей неделе в гостиницу "Вашингтон" на Синдзюку! Второй этаж! Зал "Мурасаки"! У нас будет банкет. Приходите в шесть тридцать, до начала банкета, и спросите меня. Он придет поговорить с вами. А потом посмотрим! Вы знаете, он даже не рассердился! До свидания! Вы просто не представляете, как вам повезло!
В гостинице "Вашингтон" всё белого цвета - официанты в белом, белая стойка регистрации. На втором этаже, перед входом в зал "Мурасаки" фиолетового цвета, стоит несколько десятков мужчин. Их костюмы белые, розовые, фиолетовые и полосатые. Галстуки широкие и цветные. Нагрудные значки из платины, золота и меди на лацканах пиджаков. Много темных очков. Очень короткие волосы или завивка "пама". Запах парфюма, гладкие лица в шрамах. Туфли белые, розовые, иногда черно-белые. Постояльцы гостиницы обходят это место стороной. Официанты и официантки глубоко кланяются, подавая напитки.
Я обращаю внимание на одного из них, выделяющегося из толпы, непохожего на других. Лицо у него как у японца, но нос прямой, европейский, и русые, некрашеные волосы. Я слышу, как кто-то зовет его "Джейми". Мне любопытно, кто это. При случае спрошу о нем.
Я стою у лестницы с большой бутылкой саке в руках для Кен-ичи в знак благодарности за его усилия и помощь в организации встречи с великим боссом. Я не уверен, стоит ли делать этот шаг. Но я уже здесь, и обратного пути нет. Люди, сидящие за столом регистрации банкета, обо мне уже знают. Все вежливы со мной. Оасака встречает меня глубоким поклоном, он - воплощение японской вежливости. Меня провожают в пустой зал. Проходят минуты. Снаружи вдруг доносится: "Осссссс!", и он заходит.
Босс Окава. С ним двое. Один из них, Кен-ичи Фукуока, шустрый и взволнованный. Блестящий лоб, черное кимоно и ирэдзуми, выглядывающее из-под рукавов. Другой, в синем шелковом костюме и фиолетовом галстуке, с маленькой бородкой и лицом, будто выточенным из камня. Его голова в коротких шипах. Что-то небольшое выпирает из-под подмышки. Пистолет? Познакомьтесь с Тецуя Фудзита.