К примеру, текст, кончавшийся фразой "Его дела и мысли живут в наших сердцах", начинается так: "История всегда хранит имена людей, которые…" Это тот контекст, в который помещается жизнь "человека с большой буквы". Так, газетный текст о лауреатах Ленинской премии "За укрепление мира между народами" начинается фразой "Как бы ни была богата наша земля дарами природы, самое драгоценное на ней – это человеческая жизнь" ("Правда", 1 мая 1985).
"Светлыми" являются и многие тексты Аркадия Гайдара. Его сказка "Горячий камень", провозглашая уникальность и неповторимость жизни, не может не оставить именно такое ощущение. Содержание текста можно свести к следующему. Мальчик находит камень, на котором написано, что тот, кто занесет этот камень на гору и разобьет его там, получит возможность заново прожить жизнь. Ивашка предлагает этот камень старому человеку, покрытому шрамами. Но тот отказывается, говоря, что его жизнь ему нравится. Тем самым в рассказе жизни приписывается предикат 'неповторимый', 'уникальный'.
Показательным в этом плане является и "светлый, как жемчужина" рассказ "Чук и Гек", заканчивающийся мелодичным звоном кремлевских часов.
Много света в рассказе "РВС": отсвечивает блеском речка, блестят звезды, блестят глаза у Жигана, блестит звездочка и наган у раненого командира, герои говорят с сердцем и т. д.
Как уже отмечалось, в рамках того же паранойяльного мироощущения находятся тексты "активные", которые очень близки "светлым" текстам. В ряде случаев провести разделение текстов на "светлые" и "активные" бывает достаточно трудно.
Так, в других текстах А. Гайдара есть шпионы ("Судьба барабанщика", "Маруся"). К примеру, герои рассказа "РВС" с тревогой ожидают опасностей и прислушиваются к тому, что делается вокруг, они должны быть осторожны, внимательно осматриваться вокруг. В конце рассказа "Чук и Гек" есть такая фраза, выделенная в отдельный абзац:
И конечно, задумчивый командир бронепоезда, тот, что неукротимо ждал приказа от Ворошилова, чтобы открыть против кого-нибудь бой, слышал этот звон <кремлевских часов. – В.Б.> тоже.
Вот как описана кульминационная сцена повести "Судьба барабанщика", где герой стреляет в шпиона, выдававшего себя за его дядю (он выполняет там функцию умершего отца, о котором часто говорится в "светлых" и "активных" текстах):
Раздался звук, ясный, ровный, как будто кто-то задел большую певучую струну, и она, обрадованная, давно никем не тронутая, задрожала, зазвенела, поражая весь мир удивительной чистотой своего тона.
Звук все нарастал и креп, а вместе с ним вырастал и креп я.
"Выпрямляйся, барабанщик! – уже тепло и ласково подсказал мне все тот же голос. – Встань и не гнись! Пришла пора!".
Такой переход в целом достаточно типичен для "активных" текстов. Вот пример из песни к многосерийному телеспектаклю по "активному" роману О.А. и А. С. Лавровых "Следствие ведут знатоки":
Если кто-то кое-где у нас порой
Честножить не хочет,
Значит, с ними нам вести незримый бой.
В том случае, если в "светлом" тексте появляется субъект с отрицательными чертами характера, то возможна слабая оппозиция между положительным и отрицательным персонажами. Отрицательному герою могут быть приписаны следующие характеристики: стремящийся все объяснить, планирующий жизнь, ищущий выгоду, делающий карьеру, копающий под себя, не видящий красоты жизни, недобрый, злой.
Это в полной мере относится к произведениям А. Гайдара, которые несут не только лексически подтвержденное ощущение "светлости", но и призывают к борьбе за идеалы. Анализируя творчество этого "активного участника жизни", С. Маршак писал, что он "превосходно умел сливать воедино светлую романтику, возвышенную мечту с самой сущностью нашей действительности. Он умел увлечь юного читателя разговором на <…> "взрослые" темы – о защите Родины, о ненависти к врагам, о добрых людях <…> Но разговор это был особый – необыкновенно ясный, поэтический, очень близкий ребячьим сердцам".
Вышеизложенное свидетельсгвует о сходстве проявления этих двух типов отношения к миру в художественной литературе и позволяет отнести тексты А. Гайдара к "смешанным" текстам "светло-активной" разновидности.
"Активные" тексты как разновидность "светлых"
В качестве примера переходного текста от "светлого" к "активному" приведем начало романа Ю. Трифонова "Обмен".
В июле мать Дмитриева Ксения Федоровна тяжело заболела, и ее отвезли в Боткинскую, где она пролежала двенадцать дней с подозрением на самое худшее. В сентябре сделали операцию, худшее подтвердилось, но Ксения Федоровна, считавшая, что у нее язвенная болезнь, почувствовала улучшение, стала вскоре ходить, и в октябре ее отправили домой, пополневшую и твердо уверенную в том, что дело идет на поправку. Вот именно тогда, когда Ксения Федоровна вернулась из больницы, жена Дмитриева затеяла обмен: решила срочно съезжаться со свекровью, жившей одиноко в хорошей, двадцатиметровой комнате на Профсоюзной улице.
Разговоры о том, чтобы соединиться с матерью, Дмитриев начинал и сам, делал это не раз. Но это было давно, во времена, когда отношения Лены с Ксенией Федоровной еще не отчеканились в формы такой окостеневшей и прочной вражды, что произошло теперь, после четырнадцати лет супружеской жизни Дмитриева. Всегда он наталкивался на твердое сопротивление Лены, и с годами идея стала являться все реже. И то лишь в минуты раздражения. Она превратилась в портативное и удобное, всегда при себе, оружие для мелких семейных стычек. Когда Дмитриеву хотелось за что-то уколоть Лену, обвинить ее в эгоизме или в черствости, он говорил: "Вот поэтому ты и с матерью моей не хочешь жить". Когда же потребность съязвить или надавить на больное возникала у Лены, она говорила: "Вот поэтому и я с матерью твоей жить не могу и никогда не стану, потому что ты – вылитая она, а с меня хватит одного тебя".
<…> Он упрямо пытался сводить, мирить, селил вместе на даче, однажды купил обеим путевки на Рижское взморье, но ничего путного из всего этого не выходило. Какая-то преграда стояла между двумя женщинами, и преодолеть ее они не могли. Почему так было, он не понимал, хотя раньше задумывался часто. Почему две интеллигентные, всеми уважаемые женщины <…> горячо любившие Дмитриева, тоже хорошего человека, и его дочь Наташку, упорно лелеяли в себе твердевшую с годами взаимную неприязнь?
Мучился, изумлялся, ломал себе голову, но потом привык. <…> И успокоился на той истине, что нет в жизни ничего более мудрого и ценного, чем покой, и его-то нужно беречь изо всех сил. Поэтому, когда Лена вдруг заговорила об обмене с Маркушевичами <…> Дмитриев испугался. Кто такие Маркушевичи? Откуда она их взяла? Двухкомнатная квартира на Малой Грузинской. Он понял тайнуюи простую мысль Лены, от этого понимания испуг проник в его сердце, и он побледнел, сник, не мог поднять глаз на Лену.
Сюжет романа разворачивается вокруг попытки жены лирического героя съехаться с его больной раком матерью и тем самым поступить нечестно, аморально.
Выделенные в тексте слова могут быть разбиты на следующие группы: 'я' (Дмитриев, тоже хороший человек), 'близкие люди' (мать Дмитриева – Ксения Федоровна, жена Лена); 'единство' (соединить, мириться); 'вражда' (вражда, сопротивление, стычки, перепалки, озлобление, преграда, неприязнь, обвинить, оружие); 'зло' (эгоизм, черствость); 'идея' (идея, истина, в жизни, ценного); 'обман' (обмен), с подозрением, уверенную, затеяла, тайную мысль, испуг проник в сердце, не мог поднять глаза).
"Активные" тексты – это такие тексты, которые описывают борьбу положительного персонажа и его единомышленников с противостоящими силами. Стиль "активных" текстов энергичный, динамичный и местами резкий. Содержание эмоционально-смысловой доминанты "активных" текстов связано с тем, что все события (реальные или вымышленные) описываются как борьба честного человека, любящего свою родину и объединившего вокруг себя друзей, с людьми нечестными, которые предали идеалы добра, честности и справедливости.
В "активном" тексте герой, обладающий рядом достоинств, пытается реализовать свои идеи, которые представляются ему чрезвычайно ценными и важными для всех членов общества. Он собирает вокруг себя единомышленников, друзей, помощников, которые верят в его идею, в его бескорыстие и честность. Враги же, по его мнению, это – злые, подлые, коварные люди, которые не только мешают ему, но и часто пользуются его наивностью, доверчивостью и неосведомленностью во многих темных и грязных делах, которые творятся вокруг него.
В "активных" текстах возможны два финала. Первый – "победа добра над злом" и развенчивание врагов и предателей. Другим возможным финалом активных текстов является смерть главного героя от рук убийц.
Эта эмоционально-смысловая доминанта реализована в большом количестве детективов. Вот, к примеру, как начинается книга 3. Каменкович и Ч. Хачатуряна "Его уже не ждали":
Из темноты, в клубах белого пара, словно разъяренный буйвол, преследуемый роем оводов, под высокую стеклянную аркаду ворвался локомотив. <…> Из открытого окна вагона второго класса настороженно выглянул Кузьма Гай.
Даже локомотив – это разъяренный буйвол, преследуемый роем оводов.
В аннотации к этому детективу сказано, что это произведение о людях, "чья жизнь полна тревог и опасностей, о самоотверженной борьбе любви и верности". Все в романе пронизано идеей борьбы, движения, активности. Героев преследуют за их убеждения и предают те, кто притворялся верными друзьями.
Роман максимально реалистичен и политизирован. Все эпитеты, метафоры и сравнения подчинены именно этой, "активной" доминанте, в основе которой лежит паранойяльная акцентуация.
На мотиве подозрения всех действующих лиц в совершении убийства построены многие романы А. Кристи ("Десять негритят", "Убийство в Восточном экспрессе", "Азбука убийств").
Детектив Р. Макдоналда с характерным названием "Вокруг одни враги", где лейтмотивом звучат слова о предательстве и изменах, о совести и порядочности, начинается так:
Как всегда ранним утром, машин на Сепульведе было немного. Когда я миновал по шоссе нижний перевал, из-за синих гор <…> поднялось пылающее огнем солнце. Минуту-другую, пока не начался обычный день, все выглядело таким новым, свежим, вызывающим чувство благоговения, словно только что сотворенный мир.
Как отмечает литературный критик, главные черты частного детектива Арчера при этом – "предельная честность и бескорыстие" (Анджапаридзе, 1987).
Счастье в соответствии с эмоционально-смысловой доминантой "активного" текста заключается в служении идее, в борьбе за счастье. Смерть героя "активного" текста – это, с одной стороны, победа зла над добром, но, с другой стороны, это символ для тех, кто будет продолжать борьбу за правое дело борца, погибшего от руки злодея.
Прошлое является чередованием светлых и темных периодов, в нем много несправедливости.Внастоящем – борьба. Будущее представляется светлым и справедливым.
В качестве "активного" текста рассмотрим роман Э. Л. Войнич "Овод". В этом тексте две доминанты (в том числе "темная"), но преобладает доминанта "активного" текста.
Здесь две параллельно развивающиеся темы – политика и религия. Обе они характерны для "активных" текстов. Содержание романа заключается в том, что молодой человек по имени Артур Бертон, обучаясь в духовной семинарии, заинтересовался политикой и вступил в организацию "Молодая Италия". Его идеалы – честность, откровенность, доверие и порядочность. Ложь, обман, недоверие, предательство и клевета неприемлемы: совесть должна быть чиста.
В организации "Молодая Италия" Артур знакомится с девушкой по имени Джемма и ревнует ее к другому члену кружка – к своему соратнику по борьбе Болле. Во время отъезда его наставника Монтанелли Артур на исповеди признается в своей ревности и упоминает об обстоятельствах, при которых он встречается с девушкой. Священник сообщает полиции о тайной организации, и Артура арестовывают. Из тюрьмы Артура отпускают, но как информатора. После того как он узнает, что Монтанелли приходится ему отцом, Артур исчезает, сымитировав самоубийство.
Через несколько лет он появляется. Под псевдонимом Овод будет писать колкие статьи в адрес церкви. За время его отсутствия Джемма выйдет замуж за Боллу.
Во время операции по перевозке оружия Овода снова арестовывают. К нему в камеру приходит Монтанелли. Овод призывает его убежать с ним за границу. Он говорит: "… Я уведу вас в светлый мир <…> Заря близко <…> неужели вы не хотите, чтобы солнце вышло и над вами?". Священник отказывается. Тогда Овод пытается бежать из тюрьмы, но болезнь подкашивает его и побег не удается. Овода расстреливают.
Герой романа обладает высоким представлением о ценности человеческой жизни. Это представление противостоит пониманию человека как машины или как игрушки и орудия в чьих-то руках. Благоговение перед жизнью и вера в высокие нравственные идеалы пронизывают мысли героев романа.
Вокруг Овода обилие подслушивающих, выслеживающих врагов и шпиков. Это делает его очень подозрительным: "Постоянное напряжение этой борьбы начинало заметно сказываться на нервах Артура. Зная, как зорко за ним наблюдают <в тюрьме. – В.Б.>, и вспоминая страшные рассказы о том, что арестованных опаивают незаметно для них белладонной, чтобы подслушать их бред, он почти перестал есть и спать. Когда ночью мимо него пробегала крыса, он вскакивал в холодном поту, дрожа от ужаса при мысли, что кто-то прячется в камере и подслушивает, не говорит ли он во сне".
Овод постоянно испытывает тревогу, недоверие и страх перед опасностью. Появляются даже неприязнь, раздраженность и ярость, вызванные необходимостью борьбы против несправедливости.
При этом в тексте постоянно звучат чистые звуки, ясные, серебристые и красивые голоса героев, лица героев озаряет вдохновение.
При том, что в порождении текста первичны именно субъективные переживания, в книге в качестве первопричины выступают обоснования "внешнего" (сюжетного) характера: "Жандармы старались поймать его на слове и уличить <…> И страх попасть нечаянно в ловушку был <…> велик…"
Такого рода ссылки на реальность делают текст убедительным и достоверным для читателя, а художественность достигается описанием психической реальности, "верного перевода языка чувств на язык слов". Отражение этой психической реальности выступает как вербализация типологических черт личности.
Интересным в этом плане является вопрос о природе описываемых в тексте психологических состояний. Слова Э. Л. Войнич, как нам представляется, проливают свет на это: "Если бы меня спросили, почему я решила <писать. – В.Б.> <…> моим единственным ответом было бы, что я не могла иначе <…> Я знаю только, что на протяжении всей моей долгой жизни <…> бесплотные создания моего духа, некоторые в человеческом образе, другие в форме музыкальных звуков, приходили и уходили, не спрашивая моего разрешения, и мне оставалось лишь одно – по мере сил своих поспевать за ними" (Войнич, 1945).
Многие другие писатели произносили очень похожие слова на эту тему. Подобные высказывания говорят о том, что процесс художественного творчества может быть обусловлен бессознательными психическими процессами. Видимо, многое из того, что традиционно относится к эстетике художественного текста, определяется построением текста по законам индивидуальной психологии. Индивидуальное семантическое пространство, авторское мироощущение диктуются личностной акцентуацией писателя.
2.2. Проявление эпилептоидной акцентуации в "темных" текстах
Еще Ц. Ломброзо полагал, что в целом "мания писательства есть не только своего рода психиатрический курьез, но прямо особая форма душевной болезни" (Ломброзо, 1892, с. 6). По его мнению, вся художественная литература создается людьми упорными, настойчивыми, способными на длительное и подчас многократное переписывание своего текста, людьми, готовыми к мелочной и детальной проработке каждого абзаца, каждого своего написанного предложения (там же, с. 21). А это, в свою очередь, коррелирует с определенной мрачностью и угрюмостью характера, с некоторыми другими характерологическими чертами личности, которые часто сопутствуют эпилепсии.
Мы не можем согласиться с тем, что в основе всего литературного творчества лежит только одна личностная особенность. Разнообразию типов литературных направлений, жанров и школ соответствует такое же разнообразие психологических типов личностей писателей.
Опишем тексты, которые можно атрибутировать как вербализацию эпилептоидной акцентуации. Их мы назвали "темными". По нашим наблюдениям, в современной культуре они встречаются чаще всего, поэтому в данной работе им уделено особенно много внимания.
Эмоционально-смысловая доминанта "темных" текстов базируется на психических состояниях, схожих с теми, которые возникают при эпилепсии. В психиатрической литературе отмечается, что при этом заболевании возможны изменения как в церебральных процессах, так и в общесоматических. Приступообразно возникающие расстройства сознания сопровождаются зрительными, слуховыми и обонятельными галлюцинациями (Жариков и др., 1989; Портнов, Федотов, 1971; Практический…, 1981; Справочник…, 1985).
Рассмотрим коротко сущность эпилептоидной акцентуации.