"…Жизнь и работа хроникеров, или, как их принято называть – репортеров – одна из тех особых жизней, которые не укладываются в определенные рамки. Самым лучшим эпиграфом здесь можно поставить изречение: "Невесте… ни дне, ни часа"… Сон, обед, отдых, работа – все зависит от случая и события. Репортер никогда не принадлежит себе и не может сказать семье, когда он возвратится домой. Чтобы с успехом заниматься репортажем, надо быть молодым, крепким, выносливым и от природы энергичным, сообразительным, находчивым человеком. Нужно быть везде первым, обладать чутьем и умением быстро ориентироваться. Без этих качеств репортер – простой ремесленник, не застрахованный от неудач и ошибок. Читатель, пробегая глазами газету, даже не подозревает, сколько иной раз труда, усилий и энергии потратил репортер, чтобы дать в газету каких-нибудь 15–20 строк. Приведу пример из собственного опыта.
Лет пятнадцать тому назад, в разгар моей репортерской службы, зимой, часов в восемь вечера, сидя благодушно с семьей за чашкой чая, я получил из редакции лаконическую записку: "Публика где-то слышала взрыв. Узнайте". Неопределеннее такого распоряжения для обыкновенного смертного, кажется, ничего не может быть. Но для репортера такое уведомление – находка. Оставив чай недопитым, я немедленно оделся и отправился на поиски, а к десяти с половиною часам того же вечера уже доставил в редакцию точные известия о том, что на Болотной улице, на таком-то заводе из-за неосторожного обращения с огнем произошел взрыв газового резервуара. Происшествие было описано точно и подробно. И это не особенная заслуга с моей стороны. Репортеры других газет точно так же добыли на месте эти сведения и описали взрыв с не меньшей добросовестностью…"
Мораль. Журналистская деятельность подобна службе: корреспондент должен быть готов в любое время выехать на место событий и передать в редакцию точные и подробные известия о нем.
Комментарий. Александр Чехов рассказал об одном обыденном эпизоде своей репортерской работы. Профессионализм он понимал как стремление своевременно преподнести правдивую информацию, которая формирует доверие граждан к журналистике.
Диапазон применения байки. Во время освоения профессии журналиста, а также при обсуждении профессиональных качеств репортера.
№ 11. Байка "Диссертация М. В. Ломоносова о должности журналистов"
В 1752 году в лейпцигском научном журнале была опубликована статья с несправедливой критикой в адрес сразу нескольких важных работ российского академика Ломоносова, в том числе "Размышлений о причине теплоты и холода". В ответ Михаил Васильевич написал статью "Рассуждение об обязанностях журналистов при изложении ими сочинений, предназначенное для поддержания свободы философии".
"Диссертация о должности журналистов" – так назвал Ломоносов эту статью в отчете о своих трудах за 1755 год – была написана на латыни. Михаил Васильевич послал ее в Берлинскую академию наук Леонарду Эйлеру вместе с просьбой устроить публичное обсуждение своих поруганных диссертаций.
"Предложение вашего высокородия о проведении вашей защиты путем диспута в каком-либо университете я бы затруднился осуществить, – ответил Эйлер. – И такой диспут, как и большинство ему подобных, навсегда остался бы в неизвестности и не был бы отмечен никем из пишущих в журналах. Тем временем я передал статью нашему коллеге, г-ну профессору Формею, который мне почти пообещал вести ее защиту во французском журнале, что мне кажется единственным и лучшим путем".
Впервые "Рассуждение…" опубликовали в 1755 году на французском языке в выходившей в Амстердаме "Новой немецкой библиотеке, или Литературной истории Германии, Швейцарии и северных стран". Первый частичный перевод статьи на русский язык увидел свет в 1865 году.
Мораль. В своей статье М. В. Ломоносов писал:
"Всем известно, сколь значительны и быстры были успехи наук, достигнутые ими с тех пор, как сброшено ярмо рабства и его сменила свобода философии. Но нельзя не знать и того, что злоупотребление этой свободой причинило очень неприятные беды, количество которых было бы далеко не так велико, если бы большинство пишущих не превращало писание своих сочинений в ремесло и орудие для заработка средств к жизни, вместо того чтобы поставить себе целью строгое и правильное разыскание истины. Отсюда проистекает столько рискованных положений, столько странных систем, столько противоречивых мнений, столько отклонений и нелепостей, что науки уже давно задохлись бы под этой огромной грудой, если бы ученые объединения не направили своих совместных усилий на то, чтобы противостоять этой катастрофе. Лишь только было замечено, что философия, если ее не извлекут из этого состояния, рискует потерять весь свой авторитет, – образовались общества ученых и были учреждены своего рода литературные трибуналы для оценки сочинений и воздания должного каждому автору согласно строжайшим правилам естественного права. Вот откуда произошли как академии, так – равным образом – и объединения, ведающие изданием журналов. Первые – еще до того, как писания их членов выйдут в свет – подвергают их внимательному и строгому разбору, не позволяя примешивать заблуждение к истине и выдавать простые предположения за доказательства, а старое – за новое. Что же касается журналов, то их обязанность состоит в том, чтобы давать ясные и верные краткие изложения содержания появляющихся сочинений, иногда с добавлением справедливого суждения либо по существу дела, либо о некоторых подробностях выполнения. Цель и польза извлечений состоит в том, чтобы быстрее распространять в республике наук сведения о книгах.
Не к чему указывать здесь, сколько услуг наукам оказали академики своими усердными трудами и учеными работами, насколько усилился и расширился свет истины со времени основания этих благотворных учреждений. Журналы могли бы также очень благотворно влиять на приращение человеческих знаний, если бы их сотрудники были в состоянии выполнить целиком взятую ими на себя задачу и согласились не переступать надлежащих граней, определяемых этой задачей. Силы и добрая воля – вот что от них требуется. Силы – чтобы основательно и со знанием дела обсуждать те многочисленные и разнообразные вопросы, которые входят в их только истину, не делать никаких уступок ни предубеждению, ни страсти…"
Комментарий. Этой статьей Ломоносов, первый русский ученый мирового значения, человек энциклопедических знаний и разносторонних интересов, оставил свой след в теории журналистики. Доказав, что лейпцигский "рецензент" "ошибается и обманывает других", Михаил Васильевич в заключительной части статьи обосновывает семь правил для журналистов, которые актуальны и сегодня. Вот они:
"1. Всякий, кто берет на себя труд осведомлять публику о том, что содержится в новых сочинениях, должен прежде всего взвесить свои силы. Ведь он затевает трудную и очень сложную работу, при которой приходится докладывать не об обыкновенных вещах и не просто об общих местах, но схватывать то новое и существенное, что заключается в произведениях, создаваемых часто величайшими людьми. Высказывать при этом неточные и безвкусные суждения – значит сделать себя предметом презрения и насмешки; это значит уподобиться карлику, который хотел бы поднять горы.
2. Чтобы быть в состоянии произносить искренние и справедливые суждения, нужно изгнать из своего ума всякое предубеждение, всякую предвзятость и не требовать, чтобы авторы, о которых мы беремся судить, рабски подчинялись мыслям, которые властвуют над нами, а в противном случае не смотреть на них как на настоящих врагов, с которыми мы призваны вести открытую войну.
3. Сочинения, о которых дается отчет, должны быть разделены на две группы. Первая включает в себя сочинения одного автора, который написал их в качестве частного лица; вторая – те, которые публикуются целыми учеными обществами с общего согласия и после тщательного рассмотрения. И те и другие, разумеется, заслуживают со стороны рецензентов всякой осмотрительности и внимательности. Нет сочинений, по отношению к которым не следовало бы соблюдать естественные законы справедливости и благопристойности. Однако надо согласиться с тем, что осторожность следует удвоить, когда дело идет о сочинениях, уже отмеченных печатью одобрения, вызывающего почтение, сочинениях, просмотренных и признанных достойными опубликования людьми, соединенные познания которых естественно должны превосходить познания журналиста. Прежде чем бранить и осуждать, следует не один раз взвесить, что скажешь, для того, чтобы быть в состоянии, если потребуется, защитить и оправдать свои слова. Так как сочинения этого рода обычно обрабатываются с тщательностью и предмет разбирается в них в систематическом порядке, малейшие упущения и невнимательность могут повести к опрометчивым суждениям, которые уже сами по себе постыдны, но становятся еще гораздо более постыдными, если в них скрываются небрежность, невежество, поспешность, дух пристрастия и недобросовестность.
4. Журналист не должен спешить с осуждением гипотез. Они дозволены в философских предметах и даже представляют собой единственный путь, которым величайшие люди дошли до открытия самых важных истин. Это нечто вроде порыва, который делает их способными достигнуть знаний, до каких никогда не доходят умы низменных и пресмыкающихся во прахе.
5. Главным образом пусть журналист усвоит, что для него нет ничего более позорного, чем красть у кого-либо из собратьев высказанные последним мысли и суждения и присваивать их себе, как будто он высказывает их от себя, тогда как ему едва известны заглавия тех книг, которые он терзает. Это часто бывает с дерзким писателем, вздумавшим делать извлечения из сочинений по естественным наукам и медицине.
6. Журналисту позволительно опровергать в новых сочинениях то, что, по его мнению, заслуживает этого, – хотя не в этом заключается его прямая задача и его призвание в собственном смысле; но раз уж он занялся этим, он должен хорошо усвоить учение автора, проанализировать все его доказательства и противопоставить им действительные возражения и основательные рассуждения, прежде чем присвоить себе право осудить его. Простые сомнения или произвольно поставленные вопросы не дают такого права; ибо нет такого невежды, который не мог задать бы больше вопросов, чем может их разрешить самый знающий человек. Особенно не следует журналисту воображать, будто то, чего не понимает и не может объяснить он, является таким же для автора, у которого могли быть свои основания сокращать и опускать некоторые подробности.
7. Наконец, он никогда не должен создавать себе слишком высокого представления о своем превосходстве, о своей авторитетности, о ценности своих суждений. Ввиду того, что деятельность, которой он занимается, уже сама по себе неприятна для самолюбия тех, на кого она распространяется, он оказался бы совершенно неправ, если бы сознательно причинял им неудовольствие и вынуждал их выставлять на свет его несостоятельность".
Диапазон применения байки. При изучении основ теории журналистики.
№ 12. Байка "А так ли все было?.."
Журналиста Анатолия Аграновского однажды отправили на станцию, где произошло крушение поезда: пьяный тракторист разворотил рельсы. Машинист, увидев это, героически спас пятьсот человек, а сам погиб. В редакции задание сформулировали так: вы должны написать такой очерк, чтобы во всех депо повесили портрет героя-машиниста.
Для Анатолия Аграновского было важно донести до читателя правду о героическом поступке машиниста. Тем более что в другой газете – не в "Известиях", которые он представлял, – опубликовали материал, суть которого заключалась в следующем: машинист увидел развороченные пути, вся жизнь за минуту пронеслась перед его мысленным взором, и он не смог позволить, чтобы женщины и дети, едущие в его поезде, погибли, поэтому отдал свою жизнь, спасая их. "Как человек я тоже свято верил, что так и было", – вспоминал Анатолий Абрамович. Но ответственность за достоверный рассказ о случившемся в СМИ вызвала у журналиста закономерный вопрос: "А так ли все было на самом деле?"
Чтобы ответить на него, Аграновский проделал тот же путь на паровозе, засекая время секундомером. Позднее журналист вспоминал:
"Мы ехали с той же скоростью, и от того момента, когда помощник крикнул: "Коля, держи!", до момента аварии прошло всего несколько секунд. Я понял, какой работой они были заполнены, что делал машинист: какой рукой крутил реверс и какой давал контрпар, останавливая поезд. Я говорил с помощником машиниста, который случайно остался жив, и он мне сказал, что выпрыгнуть машинист все равно бы не смог. И если бы я написал: "…перед его мысленным взором…", – обманул бы дантистов, домашних хозяек, колхозников и путейцев, которые должны были в каждом депо повесить портрет машиниста. Хотя, нет, не обманул бы.
Мне кажется, во время той поездки я понял нечто более важное. У машиниста не было дилеммы – прыгать или не прыгать. (В Министерстве путей сообщения мне сказали, что за последнее время не было ни одного случая, чтобы машинист выпрыгнул из паровоза, спасая свою жизнь, и погубил бы пассажиров.) Сама жизнь готовила его к подвигу – в высшем, толстовском понимании этого слова. Человек делает то, что должен делать, несмотря ни на что. Ему не надо было размышлять и взвешивать, он просто выполнял свой долг. И это правда. И правда оказалась сильнее".
Мораль. Эта история подтверждает справедливость совета Анатолия Аграновского: "Хорошо пишет не тот, кто хорошо пишет, а тот, кто хорошо думает". Его он дал молодым коллегам еще в 1960-е годы в своей статье на страницах "Журналисте". За прошедшие полвека эта фраза стала хрестоматийной в отечественной журналистике. Образец, как "хорошо думать", дал сам автор афоризма.
Комментарий. Под словами Анатолия Аграновского "…тот, кто хорошо думает" правомерно понимать "тот, кто хорошо мыслит". (Согласно словарю Ефремовой, думать – значит мыслить, размышлять). Мышление – это психический процесс обобщенного и опосредованного отражения устойчивых, закономерных свойств и отношений действительности, существенных для решения познавательных проблем, схематической ориентации в конкретной ситуации. Благодаря мышлению человек проникает в суть предметов и явлений, познает существенные, закономерные связи и отношения между ними, составляющие закономерности объективной действительности. В отличие от чувственной ступени познания мышление носит опосредованный характер, реализуется с помощью системы средств. Прежде всего, мышление опосредовано словом. Благодаря слову существенные свойства, связи и отношения между предметами и явлениями закрепляются в понятиях. Мышление неразрывно связано с речью, которая является его материальной основой. Также оно опосредовано системой мыслительных операций, знаниями и опытом человека. Знание психологии мышления, его видов, форм, мыслительных операций, умение использовать их в деятельности необходимо сотруднику СМИ для формирования профессионального мышления, являющегося важнейшим качеством личности профессионала-журналиста.
По мнению известного психолога В. В. Петухова, автора работ "Образ (представление) мира и психологическое изучение мышления" (1984), "Психология мышления" (1987), разнообразие феноменологии мышления требует его разных психологических определений. В попытке описать эту феноменологию в целом психология использует определение мышления в широком смысле: это активная познавательная деятельность субъекта, необходимая для его полноценной ориентации в окружающем природном и социальном мире. При решении более специальных исследовательских задач, при изучении конкретных психологических механизмов высших познавательных процессов мышление определяют в узком смысле как процесс решения задач. В управлении творческим процессом журналиста используется определение мышления в узком смысле.
Под задачей можно понимать острую необходимость установить связь между явлением и его причиной (задача теоретическая) или выбрать путь действий, обеспечивающий достижение той или иной цели (задача практическая). Процесс решения задач имеет определенные этапы и механизмы, отклонение и изменение которых затрудняет или делает вообще невозможным ее решение. При выполнении профессиональных задач мышление выступает как процесс, включающий:
1. Постановку задач.
2. Мыслительные операции (анализ, синтез, сравнение, абстрагирование, конкретизацию, обобщение, классификацию, систематизацию), посредством которых осуществляется поиск решения задач.
3. Результат решения, вывод.
Толчком к развертыванию мыслительного процесса служит возникновение задачи. (Журналист Аграновский получил задание поехать на станцию, где произошло крушение поезда, и написать такой очерк, чтобы во всех депо повесили портрет героя-машиниста…)
Первый этап, следующий за осознанием задачи, обычно связан с задержкой импульсивно возникающих реакций. Она создает паузу, необходимую для ориентации в условиях, анализа компонентов, выделения из них наиболее существенных и соотнесения друг с другом. Предварительная ориентация в условиях задачи считается обязательным начальным этапом любого процесса мышления. Здесь в сознании человека, приступающего к решению, возникает вопрос, связанный с определенным мотивом. (В данном случае для Аграновского было важно донести правду до читателя о героическом поступке машиниста.) Ответственность за достоверный рассказ о случившемся в СМИ стала мотивом для возникновения у журналиста вопроса: "А так ли все было на самом деле?". Именно с четкой формулировки вопроса начинается решение любой задачи.
Вторым этапом развития мысли в процессе решения задачи является определение предварительного ответа на вопрос, то есть формулировка гипотезы. Так, Аграновский предположил, что у машиниста не было времени, чтобы покинуть поезд. Гипотеза – это попытка дать ответ на вопрос, одна из фаз решения мыслительной задачи, но еще не ее решение.
Третий этап решения задачи – проверка гипотезы. Она будет успешной в том случае, если журналист собрал максимум информации об интересующем его факте, событии или человеке и правильно ее оценил, опираясь на свои знания и опыт. В приведенном выше случае Аграновский, желая убедиться в правильности своей гипотезы, проделал тот же путь на паровозе, засекая время секундомером.
Проверка подтвердила гипотезу. Но бывает и так, что еще раз сопоставив факты, изучив мнение свидетелей события, побеседовав со специалистами, журналист приходит к выводу, что она неверна и для решения задачи необходимо выработать новую гипотезу и провести проверку заново. Может случиться, что и вторая гипотеза будет ложной и придется вырабатывать следующую…
Диапазон применения байки. При обсуждении проблем психологии творчества журналиста.