В творческом труде нашего педагогического коллектива большую роль играет убеждение в том, что без самовоспитания нет подлинного воспитания. Ученический коллектив мы рассматриваем как самостоятельную, активную воспитательную силу, а педагогическое руководство этой силой видим в том, чтобы, анализируя окружающую обстановку находить в ней реальные возможности для активного участия в жизни общества. Формирование и развитие общественного самосознания коллектива, воспитание чувства коллективной ответственности перед обществом- основа самодеятельности и самостоятельности. Недопустимы организация ради организации, подчинение ради подчинения, руководство ради руководства. Так, например, никакого коллектива и никакой самодеятельности не будет, если воспитанников не воодушевляет единая мысль, если они не чувствуют, что их труд - это частица труда народа, что их идеалы - это идеалы народа.
Педагогическое руководство ученической самодеятельностью заключается также в том, чтобы использовать многочисленные возможности, которые предоставляет жизнь, для самых разнообразных духовных связей между воспитанниками, чтобы в едином общешкольном коллективе было много коллективов, в основе которых лежит общность интересов, деятельности, замыслов, увлечений. Этот вопрос имеет первостепенную важность для развития индивидуальности каждого воспитанника.
Каждый человек имеет свои духовные запросы и интересы, и нет такого универсального коллектива, в котором все они могли бы найти полное удовлетворение. Удовлетворить их можно лишь при том условии, когда духовная жизнь каждого воспитанника проходит в нескольких коллективах, причем каждый из них имеет свои специфические цели и сферу деятельности. В одном коллективе удовлетворяются интересы, связанные с интеллектуальным развитием; в другом воспитанник развивает эстетические наклонности; в третьем его объединяет с товарищами общность творческого труда; четвертый коллектив создается самими школьниками для организации досуга и т. д. Одни коллективы существуют в школе, другие - по месту жительства учеников; одни объединяют учащихся различных возрастных групп, в другие входят школьники одного возраста. Многогранность коллективистских связей обеспечивает подлинную самодеятельность.
Но есть ничем не заменимая воспитательная сила - единый коллектив, являющийся школой гражданского, идейно-полити-ческого воспитания. Это комсомольский и пионерский коллектив. Мы считаем первой из первых воспитательных задач то, чтобы школьник в пионерском и комсомольском коллективе, во-первых, познавал разумом и сердцем свой гражданский долг перед Родиной; во-вторых, практически учился, овладевал гражданскими обязанностями; в-третьих, познавал великую науку непримиримости к социальному злу, которое еще живет на нашей планете, - империализму, человеконенавистнической идеологии американского "образа жизни"*
ДРУЖНЫЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ КОЛЛЕКТИВ -ЗАЛОГ УСПЕХА УЧЕБНО-ВОСПИТАТЕЛЬНОЙ РАБОТЫ
Раздумья о руководстве школой
Хорошо руководить школой - значит хорошо знать науку воспитания, которая должна стать основой научного руководства воспитанием и образованием, организации работы коллектива школы - учителей и учащихся: быть мастером учебно-воспитательного процесса, владеть искусством воздействия на ребенка, подростка, юношу, девушку. Ведь воспитание в широком смысле- это постоянное духовное обогащение-обновление как тех, кто воспитывается, так и тех, кто воспитывает. К тому же процесс этот отличается глубокой индивидуальностью: та или иная педагогическая истина, верная в одном случае, нейтральна во втором и абсурдна в третьем.
Руководитель школы будет хорошим, авторитетным наставником учителей и учащихся лишь до тех пор, пока он совершенствует свое мастерство и учителя и воспитателя. Хороший дирек-тор - это прежде всего хороший организатор, воспитатель и ди-дакт не только по отношению к детям, которых он учит на своих уроках, но и по отношению ко всем воспитанникам школы и учи* тел ям.
Большая ответственность, возлагаемая на директора, выдвигает ряд требований к его духовному миру - нравственности, интеллекту, волевым качествам. Первое, самое главное и самое важное качество, без которого педагог не может быть директором, как и не всякий человек может быть педагогом, - это глубокая любовь к детям, органическая потребность в детском коллективе, глубокая человечность и способность проникнуть в духовный мир ребенка, понять, почувствовать в каждом из воспн* танников личное, индивидуальное.
Эта способность, являющаяся в известном отношении результатом высокой педагогической культуры, определяется прежде всего свойством человека познавать мир сердцем - понимать и чувствовать радости и невзгоды другого, откликаться на его призыв о помощи.
Научиться любить детей нельзя ни в каком учебном заведении, ни по каким книгам, эта способность развивается в процессе участия человека в общественной жизни, его взаимоотношений с другими людьми. Но по самой природе своей педагогический труд - повседневное общение с детьми - углубляет любовь к человеку, веру в него. Призвание к педагогической деятельности развивается в школе, в процессе этой деятельности.
Эта книга построена на личном опыте. В ней в какой-то мере отражается итог 33-летней педагогической работы автора в Пав-лышской средней школе, в том числе - директором школы 26 лет. Работа в школе, воспитание детей стало моим призванием. До поступления в педагогический институт работал два года учителем начальных классов и пионервожатым. Поступая в пединститут (учился три года заочно и один год в стационаре), я был убежден, что работа в школе самая интересная и увлекательная.
С большой теплотой вспоминаю о Полтавском педагогическом институте, который окончил, о преподавателях педагогики, литературы, истории. Здесь педагогика была не засушенными выводами, а живым, ярким рассказом об искусстве воспитания, о методах воздействия на сознание и чувства. Здесь научили меня любить слово. Никогда не забуду, как мы писали в институте сочинения о вечерней заре и январской метели...
Окончив факультет языка и литературы, я с волнением переступил порог средней школы. Занимаясь со старшими воспитанниками, в то же время не мог жить без малышей; был вожатым в одном из отрядов, помогал старшей пионервожатой, ходил с детьми в туристические "походы.
И вот теперь, раздумывая о работе педагога, прихожу к выводу: дети тянутся к тому, кто сам тянется к ним, не может жить без них, находит счастье и наслаждение в общении с ними. В первые годы педагогической работы я, конечно, не задумывался над этой закономерностью, меня просто радовали дети. Как кончался учебный год, вместе с ними отправлялся в поход - в поля, леса, на берег реки. Для меня было счастьем ночевать вместе с детьми под яркими южными звездами, варить кашу, рассказывать содержание книг, легенды, сказки. Наверное, и дети поэтому с удовольствием шли под знойными лучами солнца, несли тяжелые рюкзаки.
В летнее время многие малыши оставались без надзора (детских яслей и садов в те годы в селе не было); я собирал малышей, играл с ними, устраивал для них на берегу пруда что-то похожее на нынешний самодеятельный пионерский лагерь.
Подросткам хочется поехать летом в "морское путешествие"- плыть на лодке'через пруд в реку, высадиться где-нибудь на "необитаемом" острове... Я только теперь догадался, что эту мысль внушил им сам, а тогда мне казалось, что она возникла у них независимо от моих рассказов. Но лодок у нас не было, и вот я с самого начала учебного года коплю деньги, весной покупаю у рыбаков две лодки, третью купили родители, и наша
флотилия уходит в плавание. Может быть, кто-нибудь подумает, что автор хочет выдать все эти факты за его исключительную заботу о детях. Нет, лодки покупались потому, что мне хотелось доставить радость детям - детская радость была для меня самым большим счастьем.
Меня интересовал каждый ребенок: хотелось узнать, чем он живет, что его волнует и интересует, какие у него радости и невзгоды. Круг моих друзей с каждым днем расширялся, моими друзьями и, как понял позже, воспитанниками становились н те дети, которых я не учил на уроках.
Как преподавателю языка и литературы, мне поручили организацию литературного кружка. Дали брошюру с методическими указаниями, но с самого начала все пошло не так, как рекомендовали указания. Я стал читать детям свои стихи. Конечно, не собирался пробудить у ребят поэтические способности, но как-то само собой получилось, что вокруг меня создалась группа юных поэтов и любителей художественного слова.
В тихие весенние вечера, в ясные солнечные дни по воскресеньям и праздникам мы шли в поле, на берег пруда, в дубраву, садились где-нибудь на лужайке и слагали стихи и поэтические описания того, что мы видели, слышали, о чем думали. Из стихов и рассказов составлялись сборники, которые мы называли литературным журналом.
У некоторых детей открылся настоящий поэтический талант. Помню, меня поразили стихи Алеши К. - в них рисовались целые картины. Каково же было мое изумление, когда я узнал, что Алеша нь успевает по родному языку, не хочет решать задач на уроках арифметики... Все это казалось чудовищной нелепостью. Чем ближе я узнавал Алешу, тем больше убеждался, что нормальный человек не может быть неуспевающим. В каждом ребенке открывалась какая-нибудь способность, и у меня все больше крепло убеждение, что нет детей неспособных, бездарных, ленивых. У меня не было ни одного неуспевающего; в первые годы работы в школе очень удивлялся, что кое у кого из учителей дети не учат уроков, получают "неуды" ("двойки), остаются на второй год в том же классе. Главное, что должно, мне казалось тогда, заставлять ребенка учиться, - это уважение к учителю, вера в свои силы, интерес к знаниям, жажда познания.
Мне хотелось как можно полнее удовлетворить разнообразные интересы и стремления детей. Другими словами, хотелось, чтобы детям было интересно жить и учиться.
В те годы страну волновали первые дальние полеты советских летчиков, далекие походы в Арктику, строительство новых городов в тайге. Мы с детьми не только писали стихи о героях, но и играли в путешественников и открывателей новых земель. На окраине села стояла заброшенная, полуразрушенная хата; мы устроили в ней нечто похожее на каюту парохода и назвали свой воображаемый корабль - "Северный Робинзон". Здесь мы читали книги о выдающихся путешественниках, рисовали карту наших воображаемых открытий.
Никогда не забуду осенних вечеров, когда за окнами шумел ветер, по стейлам - "иллюминаторам" нашего корабля стучали капли дождя, а мы, сгрудившись возле пылавшей печки, затаив дыхание, переживали удивительные приключения Амундсена и Миклухо-Маклая - пробирались вместе с ними во льдах Арктики и в тропических лесах. Зимой мы сооружали снежные домики и торосы - играли в челюскинцев.
Теперь, четверть века спустя, у той же полуразрушенной хаты (подремонтированной, но все же специально оставленной полуразрушенной) дети моих первых воспитанников играют в космонавтов. Дух романтики продолжает витать в комнате-каюте, по-прежнему в ней трещат дрова в печи в долгие осенние вечера. Я глубоко убежден в том, что нельзя воспитывать детей без романтики, без той семейно-дружеской обстановки, в которой они могут встречаться с учителем в таких вот уголках, как наш "Северный Робинзон".
Первые годы работы в школе (до назначения директором) были для меня годами счастливого, хотя нередко и горестного, тяжелого, открытия тех сокровенных уголков детской души, в которых таится радость,* безграничная вера во взрослых, доверчивая готовность открыться взрослому, но также и другие, противоположные черты - настороженность, недоверие, боль, обида, озлобление, нарочитая строптивость, упорство. Меня изумляло многогранное, иногда совершенно неожиданное преломление горя, а нередко и злобности в детских сердцах. Я убедился, что самое страшное в жизни и больше всего требующее любви, ласки, заботы, внимания, добра - это искалеченное, изуродованное детское сердце. Передо мной прошло несколько жизненных судеб, заслуживающих того, чтобы о каждом ребенке написать книгу: Коля Г., на глазах которого произошло убийство; Оксана X., не знавшая ни отца, ни матери, выросшая у дальней родственницы, которая не только помыкала девочкой, но и прививала ей бесчеловечные взгляды на жизнь; Витя Км выросший в семье кулака, впитавший привычки человеконенавистнической морали; Надя 3., "ничья" девочка, подкидыш, избравшая защитой от насмешек озлобленность, настороженное недоверие...
К этим детям, как и к другим таким же, обиженным судьбой, меня влекла простая человеческая жалость. И уже в первые два года моей работы в школе многие из таких трудных детей стали моими друзьями.
Итак, к моменту назначения директором школы я был уже глубоко убежден в том, что воспитание лишь тогда становится реальной силой, когда оно основано на вере в ребенка. Без веры в ребенка, без доверия к нему вся педагогическая премудрость, все методы и приемы обучения и воспитания рушатся как карточный домик. Кроме того, чтобы ребенок поверил в свои силы, привык никогда не отступать перед трудностями, он должен верить в своего воспитателя, видеть в нем не только образец, но и поддержку, помощь.
Общение учителя с детьми во время занятий - лишь часть воспитательной работы. Образование ребенка, его духовное развитие, формирование его нравственного облика - все это зависит во многом от работы, которая проводится в свободное от учения время, не регламентируется расписаниями и распорядком. Учитель лишь тогда воспитатель, когда он организатор и руководитель коллективов, в которых проходит духовная жизнь детей, осуществляются нравственные отношения между ними. Уже в те годы жизнь убедила меня, что пионерский и комсомольский коллектив - могучее средство воспитания гражданина-борца.
Комсомольская организация класса, где я был воспитателем, в 1938 г. взяла обязательство вырастить на гектаре урожай пшеницы в 3 раза выше, чем тогда обычно выращивалось в колхозе. Этот труд наш имел ярко выраженный гражданский смысл. Мы не просто работали, мы утверждали трудом веру в то, что наука поможет человеку достигнуть высокой производительности труда. Наша победа (комсомольцы вырастили на гектаре
38 центнеров) возвысила нас в собственных глазах; мы чувствовали себя участниками социалистического строительства.
Каждый ребенок - это своеобразный мир мыслей, взглядов, чувств, переживаний, интересов, радостей и тревог, горестей, забот. Учитель должен видеть, знать этот духовный мир своих воспитанников. Но он никоим образом не должен подходить к ним как к объекту исследования. Учитель должен стать другом ребенка, проникнуться его интересами, переживать его радости и тревоги, забыв о том, что он учитель. И тогда ребенок откроется перед ним. Школа лишь тогда очаг воспитания, когда она стала для ребенка очагом радостной, интересной жизни, зовущей его к знаниям, науке.
Когда меня назначили директором школы, очень обрадовался, что буду иметь возможность осуществлять свои убеждения вместе с педагогическим коллективом, что моим воспитанником станет каждый ученик. Это было накануне Великой Отечественной войны, за плечами у меня был пятилетний опыт работы учителем, впереди вся жизнь, которую не представлял себе без детей.
Советская школа того периода - довоенных лет - создала духовное богатство, сыгравшее большую роль в судьбах нашей Родины. Это богатство - любовь молодого поколения к Родине, готовность отдать за нее жизнь, вера в коммунистический идеал, трудолюбие, глубокий интерес к знаниям. Лучшие педагоги всегда считали правильно организованный труд могучим воспитателем. У нас каждый класс еще до войны имел свой участок, на котором выращивались саженцы плодовых деревьев, в школьной мастерской и в рабочих комнатах трудились юные техники и конструкторы, в летние каникулы старшеклассники работали трактористами, комбайнерами.
Нравственный потенциал молодого поколения, воспитанного советской школой, ярко раскрылся в годы Великой Отечественной войны. Из 147 юношей и девушек шести довоенных выпусков 42 человека отдали свою жизнь на фронтах за свободу-и независимость Родины. Девушки, оставшиеся на оккупированной фашистами территории, принимали участие в подпольных молодежных антифашистских организациях. Одна из них, Вера Повша, руководила молодежной группой, составлявшей и распространявшей среди населения листовки. Девушка была арестована и зверски замучена. Обливавшаяся кровью, Вера в последние мгновения своей жизни нашла все-таки в себе силы воскликнуть: "Да здравствует Родина!"
Я ушел на фронт в самом начале войны, принимал участие в боях на Смоленском направлении и под Москвой, потом на Калининском фронте, в 1942 г. был тяжело ранен под Ржевом и несколько месяцев лежал в госпитале в поселке Ува, в Удмуртии. Когда я вышел из госпиталя и меня демобилизовали как инвалида, стал работать директором Увинской средней школы. Это было трудное время, но полтора года работы в школе оставили у меня светлые воспоминания: у нас был дружный коллектив учителей и школьников, мы заботились о каждом ребенке.
Как только было освобождено от оккупации наше село, я возвратился в родную школу. Двадцать девять месяцев оккупации оставили страшные следы не только в экономике, но и в духовной жизни. Все, что с такой любовью создавали мы в довоенные годы, - кабинеты, библиотека, богатый плодовый сад, - все было уничтожено, даже парты были сожжены. Вместе со старшими школьниками мы, учителя, с большим трудом подготовили классные комнаты и кабинеты к занятиям, взяли на учет всех детей школьного возраста.
Война принесла детям страшное горе - сиротство. Без подлинной дружбы учителя и ребенка, без благородной моральной основы школьного обучения нельзя было даже думать о том, чтобы все дети посещали школу. Духовный мир многих детей был изуродован не только ужасами оккупации, но и атмосферой бессердечности, равнодушия, безразличия к человеческой судьбе, создавшейся в отдельных семьях. В селе появилось несколько детей неизвестно чьих, они жили в жалких уголках, государство тогда еще не могло приютить в детских домах всех нуждающихся.
Чуткость, дружба, коллективизм - эти черты должен вносить в духовную жизнь школы каждый учитель. Я считал, что самой главной задачей в то время было добиться, чтобы мои педагогические убеждения разделяли все учителя. Перед началом обучения и в последующие дни я стремился внушить им, что многие наши трудности можно преодолеть только подлинной человечностью. Ведь многие дети, которые пришли к нам, не знают ласки и заботы. Они насторожены, недоверчивы, некоторые из них озлоблены. Хорошим воспитателем может стать только тот, кто верит, что это в сущности прекрасные дети, что хорошее в них обязательно победит, надо только помочь им в этом. Не отпугивать ребенка недоверием, подозрительностью, сомнениями в его честности и добрых побуждениях, советовал я своим товарищам, не расспрашивать детей об их прошлом, чтобы не бередить их сердечных ран, но обязательно узнать о каждом ребен-ке как можно больше, особенно о тех, кто рано познал горе. Узнать истоки этого горя, но только так, чтобы ребенок не заметил нашей любознательности.
Эти советы были и останутся на всю жизнь моим убеждением. Вера в человека - самое для меня дорогое. Я ревностно хранил и храню ее от осквернения неверием, равнодушием.