Конфликтология - Анна Серебрякова 12 стр.


Структура политического конфликта

Политический конфликт – столкновение субъектов политики в их взаимном стремлении реализовать свои интересы и цели, связанные прежде всего с достижением власти или ее перераспределением, а также с: изменением их политического статуса в обществе.

Источник политических конфликтов универсален – это все то же удовлетворение базовых потребностей социальных групп и индивидов, которое в сложно структурированном обществе не может быть обеспечено без согласования и централизованной координации усилий, чем и занимается государственная власть.

По большому счету политическая власть для группы – не самоцель, а средство гарантировать удовлетворение фундаментальных потребностей. Однако внутри самой политической сферы порой происходит своеобразный сдвиг целей: для профессионального политика или даже целой политической организации власть становится самостоятельной ценностью, которая подчиняет себе все остальное. Главным движущим мотивом таких людей и групп (и, конечно, источником дополнительных конфликтов) становится "жажда власти". Такую подмену цели часто клеймят как беспринципность или эгоизм. Но, возможно, напрасно. Это ведь не только политический феномен. Ради чего, скажем, сражается боксер на ринге – чтобы стать первым в мире или чтобы обеспечить семью? Бывает, что первое для него важнее. Говорят, что именно такие качества и создают великих спортсменов. Что-то похожее есть и в политике – "чистое" стремление к власти для политика естественно. Это одна из особенностей "политической игры".

В качестве объекта политических конфликтов выступает специфический социальный ресурс – государственная власть, а также политический статус социальных групп (степень приближенности или удаленности от рычагов власти, способность оказывать влияние на принятие обязательных для всего общества решений) и политические ценности (патриотизм, гражданственность, права и свободы и пр.).

Субъектами политических конфликтов обычно признают либо социальные группы, либо представляющие их политические институты. Здесь кроется одна, до сих пор не разрешенная до конца проблема; кого считать реальным, а кого – номинальным субъектом политического конфликта? Безусловно, за действиями политических институтов (правительства, парламента, судебных инстанций) стоят интересы социальных групп. Но политические решения, в том числе и так называемые "судьбоносные", принимают все-таки политические учреждения, пользующиеся в своих действиях известной автономией от поддерживающих их социальных групп [37].

Субъекты политических конфликтов

В свое время весьма стройная схема анализа субъектов политического конфликта была предложена марксизмом. Политика в нем, как известно, понимается как отношение между классами по поводу завоевания и использования государственной власти. Но классы – это достаточно большие группы, включающие порой сотни тысяч и даже миллионы индивидов. Обеспечить единство действий такой огромной массы может только ее организация в политическую партию, представляющую собой, по мысли классиков марксизма, наиболее сознательную и организованную часть того или иного класса, его политический авангард. Партии же в свою очередь выдвигают из своей среды наиболее авторитетных и влиятельных лиц, политических лидеров, вождей, занимающих высшие политические посты в самой партии и в случае ее успеха на выборах – в государстве.

В итоге получается довольно четкая иерархия субъектов политического процесса (массы – классы – партии – вожди), в основании которой находится большая социальная группа (класс), которая и является глубинным источником политической активности, а значит, – и реальным ее субъектом. Вожди и прочие профессиональные политики, заполняющие политические учреждения, признаются лишь "делегативными" субъектами, поскольку в конечном счете лишь выражают волю поддерживающей их большой социальной группы.

Марксистская доктрина создавалась во второй половине XIX в. Однако уже в начале XX в. стало ясно, что социальная структура общества эволюционирует несколько иначе, чем прогнозировал К. Маркс. Вместо того чтобы упрощаться до двух полярных элементов (буржуа – пролетарии), она становилась более сложной и многослойной. Усложнилась и политическая жизнь с ее непрестанными конфликтами. Классовая модель ее субъектов стала выглядеть слишком общей и упрошенной. Ведь внутри классов существует множество самостоятельных групп (профессиональных, региональных) со своими интересами, отличающимися от общеклассовых. Кроме того, классовый анализ годится для объяснения крутых поворотов истории, смен общественно-экономических формаций, которые случаются не каждое столетие. Но истолковывать с его помощью менее глобальную динамику политических конфликтов, быструю смену политических ситуаций в рамках локальных исторических периодов затруднительно.

Поэтому еще в начале XX в. американским социологом и политологом Артуром Бентли было предложено понятие группа интересов, которое до сих пор используется в политологическом и конфликтологическом анализе. Этим понятием обозначается объединение людей на основе общности интересов и действий в конкретной политической ситуации. Они берут на себя функции представительства интересов входящих в них людей во взаимодействии с политической властью и соответственно включаются в политические конфликты. Среди таких групп интересов, как правило, ассоциации предпринимателей, профсоюзы, молодежные и ветеранские организации, союзы и общества фермеров, деятелей науки, культуры, религии, экологические, феминистские и прочие движения и организации.

По мысли А. Бентли, взаимодействие таких групп и государства является сердцевиной политического процесса. При этом даже сами государственные институты могут рассматриваться как официальная группа интересов. Поэтому именно они должны считаться реальными субъектами политической активности и конфликтов в этой сфере.

В конечном счете, политика ведь и есть способ конфликтного согласования интересов различных социальных групп. В их динамике сегодня отмечаются две противоположно направленные тенденции. Первая, более традиционная, выражается в укрупнении, агрегировании политических интересов двумя-тремя ведущими политическими силами. Трезво оценивая свои реальные возможности пробиться к власти, относительно небольшие группы интересов почитают за благо поддержать одну из мощных политических группировок, располагающих реальной властью. В этом случае "мелкий" политический конфликт как бы поглощается, растворяется в более крупном, что в принципе способствует устойчивости, стабильности политической системы в целом.

Другая тенденция современной динамики политических интересов имеет прямо противоположный смысл: она заключается в диверсификации политических интересов, то есть в нарастании их многообразия и увеличении точек пересечения. Объясняется это как "разрыхлением" прежней жесткой социально-классовой структуры, так и нарастанием "неоднородности сфер жизни" (термин Р. Дарендорфа). Последнее означает, что все чаще люди оказываются в ситуациях, когда определенные общие интересы в одной из сфер жизни (например, заинтересованность в сохранении окружающей среды) могут вполне мирно уживаться с различием интересов в других сферах (например, трудовой). Люди уже не считают себя жестко принадлежащими к какой-то конкретной социально-политической группе, а меняют свою "ориентацию" в зависимости от того, какая из многих проблем кажется им на сегодняшний лень наиболее важной. Все это, конечно, усложняет общую картину политических конфликтов, делает ее многомерной.

Таким образом, современные группы интересов вполне обоснованно признаются реальными субъектами политических конфликтов. Но не меньше оснований претендовать на эту роль и у формальных политических институтов (президент, правительство парламент). Ведь помимо групповых интересов существуют еще и общенациональные – обеспечение суверенитета, безопасности, правопорядка, реализация крупномасштабных экономических проектов и т. д. Они не разложимы на групповые составляющие или, по крайней мере, не сводимы к ним без остатка. Кроме того, государственным учреждениям, несмотря на всю их социально-групповую ангажированность, все-таки приходится выполнять арбитражные или посреднические функции в урегулировании столкновений конкурирующих групп. Ведь даже внутри господствующих групп могут возникать противоречия (нашим экспортерам, к примеру, выгоден дешевый рубль, а импортерам, – наоборот, дорогой; и те, и другие не преминут пролоббировать свои интересы в государственных структурах). Более того, противоречия и конфликты могут возникать и внутри самих государственных структур (столкновение исполнительной и законодательной ветвей власти, например). Так что, политические институты также должны быть признаны полноправными субъектами политических конфликтов [37].

Особенности политических конфликтов

Специфика объекта и субъектов политических конфликтов придает им ряд характерных особенностей, отличающих этот вид межгрупповых конфликтов от всех других.

1) Преимущественно открытый характер, большая проявленность столкновения интересов. Политика – это сфера разрешенной обществом борьбы, способ ослабить социальное напряжение разрядкой эмоций в политическом состязании. Отсюда – склонность к внешним эффектам, известная театральность политической жизни.

2) Непременная публичность. Эта характеристика означает, во-первых, что политика нынче профессионализировалась и осуществляется особой группой лиц. не совпадающей с массой народа. А, во-вторых, это значит, что любой конфликт в этой по-настоящему профессиональной среде предполагает апелляцию к массам (непрофессионалам), активную мобилизацию их на поддержку той или иной стороны.

3) Повышенная частота. Конфликтов в политической сфере сегодня много больше, чем в остальных. И не только потому, что конфликт есть как бы главный способ действия, образ мышления и манера поведения политиков. Но главным образом потому, что многие конфликты неполитической сферы жизни людей (которую принято называть гражданским обществом), не находя своего мирного разрешения, переливаются в сферу политическую, то есть требуют для урегулирования государственного вмешательства. Так, любой трудовой конфликт в принципе является делом двух договаривающихся сторон и может быть разрешен их полюбовным соглашением. Но если такого соглашения достичь не удается, острота конфликта нарастает, и каждая из сторон начинает апеллировать к государственным инстанциям, пытаясь использовать их возможности себе на благо.

4) Всеобщая значимость. Каким бы частным или локальным ни был политический конфликт, но завершается он принятием решения на государственном уровне, а оно обязательно для всех членов общества. Таким образом, чуть ли не любой политический конфликт поневоле затрагивает каждого из нас.

5) "Господство подчинение" как осевой принцип. Поскольку политические конфликты разворачиваются в социальном пространстве, где доминирующей осью является вертикаль государственной власти, их главной целью неизбежно становится установление политического господства оказавшейся сильнее стороны. (Заметим при этом, что в политических науках термин "господство" не имеет негативноценностного оттенка. Это не эксплуатация или угнетение, это просто установление определенного порядка командования и подчинения.) Отсюда – острота политических конфликтов, их частые "срывы" в крайние формы – путчи, мятежи, восстания.

6) Возможность использования силовых ресурсов как средства разрешения конфликта. Из всех видов власти в обществе только государственная обладает правом легального применения силы. Поскольку государство как политический институт является непременным участником практически всех политических конфликтов, всегда существует большой соблазн в качестве последнего аргумента использовать силу, причем на совершенно законных основаниях. Это делает политические конфликты потенциально более опасными и разрушительными по своим последствиям [37].

Виды политических конфликтов

Ввиду сложности и многослойности политической сферы классификация свойственных ей конфликтов не может не быть многомерной. Традиционно наиболее общими основаниями выделения политических конфликтов разного типа выступают:

♦ сфера распространения;

♦ тип политической системы;

♦ характер предмета конфликта.

По первому основанию различают внутриполитические и внешнеполитические (межгосударственные) конфликты.

По второму – конфликты тоталитарных и демократических политических систем.

По третьему – конфликты интересов, статусно – ролевые, а также конфликты ценностей и идентификации.

Поскольку основания выделения всех этих видов политических конфликтов различны, то, естественно, объемы обозначающих их понятий частично совпадают. Так, например, межгосударственный конфликт может одновременно быть выражением несовместимости разных политических систем (тоталитарной и демократической), а также отстаиваемых этими системами интересов и ценностей [37].

Этнические конфликты

Одна из фундаментальных потребностей человека – потребность принадлежности к какой-либо общности – семейной, родовой, профессиональной и т. п. Важнейшее место в этом ряду принадлежит общности этнической. Самоидентификация "я – русский" или "я – украинец" – это не просто фиксация некоей прикреплен-ности индивида к сетке социальных координат, но и выражение глубинной потребности человека быть частью одной из наиболее устойчивых социальных общностей – этноса. Какое-либо ущемление этой потребности неминуемо ведет к появлению конфликтов [37].

Что такое "этнос"?

Несмотря на уже довольно долгую историю науки этнологии общепризнанного понятия "этнос" так и не выработано. Разные этнологические школы выдвигают на первый план то объективные факторы формирования этносов (связь с природной средой, общность территории, языка), то субъективные (самоназвание, общность духа, религии, чувство солидарности), то природные, то исторические. Не включаясь в этот спор, поверим ведущему российскому специалисту в этой области В. А. Тишкову, полагающему, что этничность утверждает себя вполне определенно как устойчивая совокупность поведенческих норм или социально-нормативной культуры, которая поддерживается определенными кругами внутриэтнической информационной структуры (языковые, родственные или другие контакты).

Хоть и сложновато выражено, но суть понять можно: этническая идентичность задается прежде всего внутригрупповыми нормами поведения, особенности которых фиксируются языковыми, психологическими, нравственными, эстетическими, религиозными и прочими средствами культуры. Дополнительные прочность и единство этносу придают общность истории и сплоченность вокруг общих символов. Подобно тому, как выпускники школьного класса или студенческой группы всю оставшуюся жизнь симпатизируют друг другу, хотя символ их единения (конкретная школа или вуз) для остального мира могут и не иметь никакого значения [37].

Этнос и нация

Наряду с понятием "этноса" для характеристики отношений между народами используется понятие "нация". В мировой практике оно означает союз граждан одного государства. В этом смысле данное слово используется, например в названии – Организация Объединенных Наций. Это организация не каких-то экономических или культурных сообществ, а именно суверенных государств, которые принято называть национальными потому, что, как правило, государства Нового времени формировались на базе одного или нескольких крупных этносов. Поэтому, определяя соотношение понятий "этнос" и "нация", можно было бы сказать, что нация – это этнос, обретший свою государственность.

Только при этом надо обязательно подчеркнуть, что границы между государствами никогда точно не совпадали с границами локального проживания представителей конкретных этносов. Многие этносы вообще часто оказывались разделенными границами государств (поляки, армяне). А логика становления крупных государств диктовала необходимость объединения множества этносов под одну государственную "крышу". Например, американцы (граждане США) – это одна нация. Хотя этносов в ней перемешано видимо-невидимо.

Нация – это продукт буржуазной эпохи. Ведущие современные нации сложились в XVIII–XIX вв. в пору крушения абсолютистских монархий и ликвидации феодально-сословной социальной организации. До этого времени этническая принадлежность человека особого значения не имела. По той простой причине, что социальная среда его обитания была замкнута, обособлена от остального мира и географически, и экономически, и духовно. Поэтому, например, французы вплоть до XVIII в. французами (то есть единой нацией) себя не осознавали и не называли. Тогда в ходу были другие признаки социальной идентичности: сословный (подчиненность конкретному сюзерену), религиозный (принадлежность к той или иной конфессии) и т. д.

Ситуация изменилась с наступлением буржуазной эры. Становление единства хозяйственной жизни на больших территориях, появление новых средств и форм организации труда, потребность в свободной рабочей силе, формирование гражданского общества, способного контролировать политическую власть породили идею нации как некоей гражданской общности, создающей суверенное государство. Эта идея помогла буржуазно-демократическим движениям начала Нового времени осуществить свои цели, в процессе достижения которых крупные этно-территориальные общности и в самом деле начали осознавать себя как единое целое – нацию.

Та же идея сыграла свою роль и в начале XX в., когда распались и Австро-Венгерская империи, и в середине века, когда рухнула колониальная система. То есть, не сложившиеся нации порождают так называемые "национально-освободительные" движения, а наоборот – освободительное (от эксплуатации, иноземного захвата) движение приводит к образованию наций. А "мотором" этих движений выступают этносы, стремящиеся сохраниться и окрепнуть через обретение собственной государственности [37].

Назад Дальше