5. Следует играть так, чтобы игра оканчивалась раньше, чем она надоест. (Ведь ею хотят доставить не отвращение, а отдых.)
6. Наконец, хорошо будет, чтобы почаще (если не всегда) при игре учеников присутствовал учитель, не за тем, конечно, чтобы отдыхать, но чтобы наблюдать, как бы не произошло чего-либо непристойного и неподходящего.
7. При строгом соблюдении этих условий игра становилась бы не только игрой, но и серьезным делом, т. е. или развитием здоровья, или отдыхом для ума, или преддверием (подготовкой) для жизненной деятельности, или всем этим одновременно.
Законы относительно поведения.
Недавно мы распорядились отпечатать правила доброго поведения в их общем виде. Мы желаем, чтобы все имели их в руках, читали, соблюдали с той целью, чтобы наша школа была не чем иным, как мастерской благопристойности. Для достижения этой цели мы устанавливаем следующее:
1. Все наши ученики должны делать все скорее из любви к добродетели, чем из страха перед наказанием.
3. Пусть ученики во всем, что должны делать, приучаются предвидеть цель, изыскивать средства и выжидать благоприятного случая.
4. Поэтому никогда не следует делать ничего иного, кроме того, что подсказывается хорошей, благовидной целью, при стремлении к которой не придется испытывать стыда, а по достижении ее – раскаянья.
5. Если начинают входить в дело, то должны привыкнуть не оставлять его до тех пор, пока цель не достигнута.
6. Однако к цели следует стремиться не скачками, но постепенно, чтобы дела шли своим чередом, а не поспешно.
7. Пусть приучаются знать только полезное. (Следовательно, пусть везде имеют это в виду и к этому стремятся.)
8. Каждый должен привыкать сосредоточиваться, не быть рассеянным, для того чтобы все делать вполне обдуманно.
9. Нельзя допускать, чтобы кто-либо был безучастным к своему делу. (Если окажется, что кто-нибудь работает вяло, заставляй его работать больше других; и если нет никакого серьезного дела, то пусть он лучше играет, чем бездельничает. Подвижность, желание работать и отсюда выносливость в работе – это громадное сокровище в жизни.)
10. В сне, в еде и в питье ученики наши должны быть воздержанны и избегать всякой неумеренности. (Наш Атеней посвящен музам, а не Вакху, а свет мудрости требует трезвой души.)
11. Послеобеденный сон (как вредный для здоровья и духовных сил) нельзя дозволять ни одному из наших питомцев. Ночь и мрак сама природа назначила для отдыха, свет и день для работы. Итак, послеобеденный отдых – это дурная привычка, – следует отменить, заменив несвоевременный покой гуляньем, разговорами, игрой.
12. Тело, как жилище души, все наши питомцы должны держать не изнеженно, однако же опрятно.
13. Точно так же, как орудие души, тело у всех наших учеников должно развивать для подвижности подвижностью; и закалять его к работе работой.
14. И так как наша школа есть школа мудрости, а не войны, то оружием всех питомцев должны служить книги, но не мечи. (Следовательно, употребление оружия следует воспретить совсем. Когти, рога, хоботы и клыки бесполезны для овец и ягнят.)
15. Наклонность к брани и злословию должна быть настолько удалена, что право на это теряет даже тот, кто попытался бы обратиться к брани по справедливому случаю.
16. Капризы и деревенская грубость не терпимы ни в ком. Все должны приучать себя к вежливости, услужливости в словах и делах. Школе подходит быть городом, а не деревней.
17. Гордое и пренебрежительное отношение к другому должно всячески искоренять всюду, где бы оно не обнаруживалось.
18. Особую заботу следует прилагать к тому, чтобы не вселилась в кого-либо страсть к присвоению чужого: никто, присваивающий себе чужое добро, не должен оставаться безнаказанным.
19. Ложь – рабский порок, не может быть терпима ни в ком. Пусть все привыкают откровенно говорить правду, даже если бы пришлось сознаться в вине, чтобы никогда не было заметно разлада между сердцем и устами – этого самого презренного порока.
20. Если в ком-нибудь будет замечено в чем-либо отступление от правил, того следует дружелюбно убеждать, а убеждаемый должен дружественно принимать увещание.
21. Если же увещаемый не воспринимает этого по-братски и даже отказывается принять увещание, то его следует привести к учителю, устраняя всякие соображения о личной дружбе или неудовольствии и руководясь единственным желанием бороться со злом, чтобы оно не пустило корней.
Законы хорошего порядка среди всех граждан нашей школы.
7. …Каждый класс также должен иметь вид маленького государства со своим собственным сенатом, состоящим из десятских и их заместителей; председательствует в нем руководитель первого десятка. Чтобы лучше содействовать общей внимательности, учителя выберут себе в помощники из числа своих учеников наиболее способных и зарекомендовавших себя прилежанием столько человек, сколько у них в этом году окажется по десяти учеников. А чтобы все точнее следовало своему течению, следует избрать этих десятских из учеников того же класса, предназначенных к переводу в следующий класс. Ибо, таким образом, пройдя уже весь курс класса и зная в нем все, они в состоянии будут оказывать надлежащую помощь учителю и действовать среди новых учеников класса в качестве помощников учителей.
8. Можно дозволять, хотя и не заставлять, чтобы десятские каждого класса по меньшей мере раз в неделю собирались в своей учебной комнате и обсуждали, не произошло ли где-либо нарушение порядка, и если они что-нибудь заметят, то исправляли бы либо самих себя, либо увещали своих сотоварищей, вышедших за пределы дозволенного, или примиряли бы возникшие среди них мелкие ссоры. Если это им не удастся, то они должны обратиться к учителю.
Законы для учеников.
1. Никто, допущенный в эту школу, не должен иметь другого намерения, кроме одного, – преуспевать в полезных науках, добрых нравах и истинном благочестии.
2. Следовательно, никто не должен здесь уподобляться тени, но каждый должен быть живым членом в живом теле, относясь ко всему с живым интересом; в противном случае его следует удалить.
4. …Каждый должен искренно любить своего учителя как второго отца, тщательно и с готовностью подчиняться во всем его указаниям; подобное почтение должен он проявлять также и по отношению к учителям других классов…
6. Он должен жить в дружбе со всеми своими сотоварищами и никого не обижать рукой или словом, так, чтобы ссоры и несогласие были далеки от нашей школы…
11. Когда учитель что-либо говорит, показывает, объясняет, то все должны слушать с напряженным вниманием, и если им прикажут подражать этому, то они должны подражать возможно скорее.
12. Затем, если он что-либо спрашивает, то все в одинаковой мере должны напрягать свое внимание, чтобы каждый, от кого он потребует ответа, был готов тотчас дать его.
13. Все должны привыкнуть читать, писать, говорить, даже размышлять и действовать отчетливо, внятно и без всякого замешательства…
17. В уходе за телом все должны соблюдать чистоту.
18. Все должны приучаться к пристойности в движениях.
19. Находясь вне школы, идя по улицам, разговаривая с людьми, все должны помнить правила скромности и добродетели.
Законы для учителей.
1. Учителями должны быть люди честные, деятельные и трудолюбивые; не только для вида, но и на самом деле они должны быть живыми образцами добродетелей, которые они должны привить другим. (Ничто притворное не может быть продолжительным.)
2. Чтобы быть в состоянии бодро выполнять обязанности своей профессии и предохранить себя от скуки и отвращения, они должны, во-первых, остерегаться слишком низко ценить себя и относиться к самим себе с презрением. Кто сам считает постыдным быть учителем и остается им только ради денег, конечно, бежит оттуда, как с жерновой мельницы, лишь только найдет другой род занятий, обеспечивающий большее вознаграждение. Но наши полагают, что они поставлены на высоко почетном месте, что им вручена превосходная должность, выше которой ничего не может быть под солнцем.
3. Ближайшая забота будет состоять в том, чтобы мощно увлекать учеников благим примером; ибо нет ничего естественнее, как то, чтобы последующие ступали по следам предыдущих и чтобы ученики воспитывались по образцу учителя. Руководство только в виде слов и предписаний обладает силой сообщить делу только весьма слабое движение. Поэтому наши учителя должны остерегаться походить на тех придорожных Меркуриев, которые только показывают простертой рукой, куда нужно идти, а сами не идут…
7. Наконец, так как успехи в благочестии и нравственности идут лучше, когда ум, оснащенный светом познания, умеет сделать лучший выбор среди вещей, а познание вещей почерпается из наук, то пусть учителя помнят, что их питомцы должны быть осведомлены. А потому учителя должны знать, хотеть и уметь сделать умы своих учеников мудрыми, языки – красноречивыми, руки – искусными для письма и других действий, и опять-таки при помощи постоянных примеров, наставлений, практики.
8. Итак, показывай им так, чтобы они что-нибудь видели, объясняй так, чтобы они понимали, заставляй их подражать, чтобы и они также могли выражать то, что ты можешь. И как только у них явится надежда, что они могут это сделать, заставляй их повторять до тех пор, пока они не будут в состоянии делать это правильно и быстро. Итак, пусть хорошие учителя полагают, что (заметь хорошенько) самые маловажные обязанности – диктовать что-либо, гораздо же более важные – наблюдать внимательны ли ученики, частым спрашиванием возбуждать силу ума, чтобы они понимали, и в процессе исправления, когда ученики сбиваются, искусно исправлять.
9. Чтобы быть в состоянии выполнить все это без скуки, необходимо относиться к ученикам по-отечески, с серьезным страстным желанием им успехов, как будто бы учителя являлись родителями духовного развития учащихся. При этом они должны все делать более добродушно, нежели строго, помня слова Горация: "Все голоса за того, кто приятное свяжет с полезным".
Это возраст, который, – не зная еще бремени жизни, – измеряет полезное только сообразно с его приятностью и требует скорее сахара и меда, нежели настоящего кушанья.
10. Хороший учитель не пропускает ни одного удобного случая, чтобы научить чему-либо полезному. Итак, если нашим учителям придет на ум научить чему-либо хорошему, то они никогда не упустят такого случая, будет ли то в школе в присутствии всех, или вне ее частным образом, с кем-либо одним, но в этом последнем случае дело происходит затем следующим образом: то, что ученик усвоил частным образом, он должен повторить в классе перед всеми с двоякой пользой, во-первых, чтобы все привыкли внимательно воспринимать также и то, что говорится кому-нибудь вне школы, и уметь передавать смысл воспринятого; вo-вторых, чтобы то, что говорится кому-либо одному по какому-либо поводу, служило на пользу всем; ибо школьный учитель должен быть одинаково учителем всех…
15. Из числа нравственных добродетелей особенно настойчиво должен он рекомендовать и внедрять путем упражнений способность переносить труды, больше того, стремление к ним; ибо, достигнув этого, они будут иметь великое сокровище для жизни.
16. Каждый учитель должен в особенности иметь перед глазами цель и задачи своего класса, чтобы хорошо зная, чего он должен достигнуть, все направлять сообразно с этим; он добьется похвалы, если всех своих учеников доведет до этой цели, заслужит позор, если допустит, чтобы кто-либо не достиг ее.
Законы относительно школьной дисциплины.
1. Никакое нарушение законов не должно быть терпимо ни в ком, начиная с высших и кончая низшими.
2. Однако для наказаний должны быть известные ступени в соответствии с проступками. Наибольшим обычным у нас наказанием будут розги, наименьшим – разумный выговор. При побоях следует постоянно предохранять голову.
3. Проступки, происходящие от небрежности, а не от упрямства, не следует строго наказывать, но в то же время не нужно давать им и усиливаться вследствие снисходительности. Одно упрямство следует переламывать со всей строгостью и основательно искоренять как корень всего злого.
4. Если кто-либо, вследствие порока рассеянности, невнимательно слушает, смотрит куда-нибудь в другую сторону, читает или пишет посторонние вещи, болтовней мешает быть внимательным себе и другим и вообще провинится в чем-либо подобном, то его нужно призывать к порядку частыми замечаниями до тех пор, пока этот порок не будет излечен…
7. Кто приносит ложные жалобы родителям, опекунам или друзьям на своих сотоварищей, воспитателей и учителей, того следует наказать строго как за то, что он разглашает тайны школы, так и за то, что он говорит ложь и неблагодарен по отношению к своим учителям и своей лживостью нарушает нормальные отношения и смущает настроение добрых людей…
9. Если кто-либо из старших [учеников] распространяет пренебрежение и оскорбление законов и школьной дисциплины, то тот, кому непосредственно подчинен провинившийся, обязан, во-первых, образумить его наедине. Если это не поможет, то он должен высказать ему порицание перед всем собранием. Если и это бесполезно, то следует донести об этом ректору, который обязан, созвав школьный сенат, обстоятельно разобрать дело и присудить дерзкого к телесному наказанию; если же он опять окажется неисправимым, то его следует изгнать из общества его ученых собратий. Мы не желаем применения более строгих карательных мер, кроме самого жестокого и страшного – удаления или исключения, как удаляют паршивую овцу из стада, чтобы не заразить других.
10. Наконец, пусть поддержание дисциплины всегда происходит строго и убедительно, но не шутливо или яростно, чтобы возбуждать страх и уважение, а не смех и ненависть. Следовательно, при руководстве юношеством должна иметь место кротость без легкомыслия, при взысканиях – порицание без язвительности, при наказаниях – строгость без свирепости.
Законы о соблюдении законов.
1. Так как по опыту известно, что все мы более склонны к злу (особенно в юношеском возрасте) и в течение нескольких часов можем быть до того испорчены праздностью или пороками, что нескоро можем возвратиться к беспорочности духа, то должна быть налицо постоянная и в высшей степени бдительная охрана законов. Иначе было бы безразлично – не иметь никаких законов или не соблюдать их: гораздо хуже, когда разнузданность бешено срывается с цепей, нежели когда она совсем на заключена в оковы [законов].
2. И так как за законы приходится бороться больше, чем за стены, как мудро имели обыкновенно говорить древние (так как можно жить без стен, но никоим образом государство не может существовать без законов), то нужно считать за нечто непреложное, что благополучие школы состоит в добросовестном исполнении законов.
3. Однако опять-таки не без основания Архизилай говорит: "Где много врачей, там много болезней, и где очень много законов, там много и преступлений". Поэтому благосостояние школы следует полагать не столько в увеличении количества законов, сколько, наоборот, в тщательном соблюдении однажды данных. Отсюда следует, что не нужно легко допускать, чтобы к этим нашим законам прибавляли новые, за исключением разве крайней необходимости; лучше твердо соблюдать эти немногие хорошие, общие, однажды данные.
4. И так как Цицерон сказал: "Законы говорят ко всем одним и тем же голосом", – то должно стараться, чтобы законы были одни и те же для всех независимо от личностей. Они не должны являться сетями паука, в которые попадаются маленькие мушки, тогда как большие насекомые и шершни их разрывают.
5. Терпеть в школьном обществе кого-либо испорченного (потому только, что он богат или знатен, или из посторонних соображений, потому что не хотят огорчить его или его родителей), тем более не хотеть удалить из школы небрежного, нерадивого, предающегося пьянству или в каком-либо отношении непристойного учителя – есть несомненный признак расшатанной дисциплины школы.
Похвала истинному mетоду
Благороднейший покровитель, знатнейшие, почтеннейшие и славнейшие мужи и вся дружина обучающихся! Мы собрались, …чтобы приступить к исполнению нашего решения: привести в порядок ряды нашего учащегося юношества, поставить ему вождя в воинствовании словесном и завязать перестрелку, т. е. положить почин первоначальному обучению…
Дабы ободрить вас этой надеждой, я и решил предпослать нашему нынешнему заседанию краткое рассуждение о славе и пользе истинного метода.
Чтобы приятнее вам было меня слушать, задумал я, по примеру Верховного учителя, открыть уста свои в притчах и рассказать вам о воспетых древними блужданиях по лабиринту и о выходе из этих блужданий с помощью счастливо затем полученной нити Ариадны. Внимание, благосклонные слушатели! Постараюсь, чтобы слушая, вы не скучали, а выслушав – не пожалели о затраченном времени. Постараюсь доставить вам умственное развлечение, показав, как вымысел складно приходится к делу.
Но сначала я изложу самую легенду, как ее рассказывали древние, а затем уже применю ее и к настоящему нашему учреждению, т. е. к раскрытию вреда, вызываемого беспорядком и пользы, проистекающей от порядка.
Легенду древние излагали так. У Миноса, царя острова Крита, была жена Пасифая, женщина чудовищной похотливости, которая, прелюбодейно сойдясь с быком, родила чудовище – получеловека-полубыка, прозванное Минотавром. Случилось, что прибывший на Крит в качестве гостя гениальный строитель Дедал предложил царю свои услуги по части художественных построек, и царь просил его выстроить Лабиринт, т. е. сооружение с запутанным выходом, с тем чтобы сделать его темницей для чудовищного ублюдка. Дедал и построил здание, до того изобиловавшее [всевозможными] закоулками, залами, каморками, переходами, лестницами вниз и вверх, что кто бы туда ни был посажен или ни забрел своей охотой, был бы обречен на вечное блуждание в нем, не находя выхода. Царь Минос заключил в нем свое чудовище, Минотавра, и повелел вталкивать туда на съедение чудовищу или на голодную смерть приговоренных к смерти злодеев. Случилось так, что сын афинского царя Тезей, заведенный [своей] любознательностью на Крит, был [также] схвачен, и его должны были бросить туда же. Но так как юноша он был прекраснейший, то сжалившаяся над ним дочь царя Миноса, Ариадна, по совету Дедала, снабдила его средством, как избавиться от вечных блужданий и [конечной] гибели. Средство очень простое, но вполне отвечающее своему назначению. Это был клубок ниток. Привязав конец нити у входа и разматывая его по пути, он мог найти выход, возвратившись тем же путем, каким он шел вперед. Хитрость удалась. Освободившийся Тезей увез с собой Ариадну, устроительницу своего спасения. После смерти отца Тезей сделался царем в Афинах и совершил столь достопамятные подвиги, что среди многих [других] он один считается равным Геркулесу. Среди других его подвигов ему приписывают учреждение палестры, т. е. сведение борьбы к искусству состязаний, которые до тех пор ограничивались одним [грубым] соперничеством в росте и силе, не имевшим ничего общего с искусством.