* * *
Значительные промахи в оснащении армии вооружением и военной техникой также стали стойкой приметой начала любого военного конфликта. Почти сразу после первых выстрелов выяснялось, что необходимого для ведения современной войны вооружения попросту нет или в лучшем случае не хватает. Приходилось констатировать, что в очередной предвоенный период оборонно-промышленный комплекс производил явно не то или далеко не в требуемом количестве. Наконец, армии практически никогда не хватало вооружения и техники для ведения действий в особых условиях – в горах, лесах, пустынях, городах. Как правило, ситуация выправлялась уже по ходу конфликта, причем допущенные ранее ошибки оплачивались достаточно дорогой ценой. Многие недочеты концептуального характера в ходе как скоротечных, так и длительных кампаний не удавалось устранить до самого конца вооруженного противоборства. Например, всю Великую Отечественную войну ВВС Красной армии не располагали фронтовыми бомбардировщиками необходимого качества и в нужном количестве. Это позволяло германской армии практически без воздействия со стороны РККА производить в непосредственной близости от линии боевого соприкосновения любые перегруппировки и выдвижения войск. Подобные примеры можно приводить десятками.
Но еще более тяжелая ситуация с обеспеченностью армии вооружением и военной техникой сложилась сегодня. Средства, выделяемые бюджетом на их закупку, ремонт и эксплуатацию, составляют всего два-три процента от потребности. В войска поставляются лишь единичные экземпляры новых образцов вооружения, военной и специальной техники. Помимо этого, недостаточное выделение средств на проведение научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ тормозит разработку перспективных образцов вооружения и военной техники.
Образовался своеобразный разрыв между поставленными задачами и способностью ВС их выполнить из-за нехватки техники необходимого уровня. В результате старения парка вооружения и военной техники доля современных образцов ежегодно снижается на 8 – 10 процентов и в среднем составляет около 20 процентов от общего количества. Между тем в армиях ведущих стран мира этот показатель – не менее 70 процентов.
Особую тревогу вызывает состояние запасов расходных материальных средств, прежде всего по боеприпасам и по номенклатуре тыла. Отсутствие закупок не позволяет осуществлять их накопление до установленных норм и своевременно производить обновление. По отдельным видам боеприпасов запасы составляют не более пятой части от нормы.
В идеале, с учетом естественного обновления вооружения и военной техники, уровни годовых объемов поставок техники в Российскую армию и флот сегодня должны составлять: 850 танков, 1300 боевых бронированных машин, 800 артиллерийских орудий и минометов, 250 боевых самолетов,120 ударных вертолетов, до15 подводных лодок и надводных кораблей различных классов. Пока эти сравнительно небольшие цифры для державы, претендующей на звание великой, остаются недостижимой мечтой военных и представителей оборонно-промышленного комплекса.
* * *
Невольно складывается впечатление, что последней общепризнанной разработкой отечественных ученых стала теория глубокой операции Владимира Триандафиллова, относящаяся к концу 1920-х годов. А из видных теоретиков на слуху только имя генерала Александра Свечина, трагически погибшего в 1938 году. После него весьма трудно назвать хотя бы несколько ярких имен, которые можно было бы отнести к отечественным военным светилам.
К такому печальному состоянию отечественную военную науку привели по крайней мере две основные причины – ведомственная зависимость и деперсонификация. Первое означает, что теоретики, сгруппированные под крылом того или иного руководителя (главнокомандующего видом ВС, начальника главного управления Минобороны и Генштаба и пр.), всю свою творческую работу вынуждены осуществлять только в рамках существующих корпоративных принципов. Если же военные исследователи дерзнут выйти за предписанные им границы ведомственного творчества, они рискуют навлечь на себя громы и молнии.
Не менее существенен и второй недостаток. Значительным тормозом в разработке передовых военных теорий является пресловутый коллективизм. Для анализа какой-либо проблемы обязательно собирается группа исполнителей под руководством высокого начальника. В подобных авторских коллективах любые неортодоксальные идеи, яркие, дерзкие и свежие мысли гасятся на самых ранних стадиях исследований. В конечном итоге на выходе вместо ожидаемой передовой разработки получается очередная военная "жвачка".
Общий итог деятельности военных ученых и теоретиков, заказчиков, разработчиков и производителей вооружения и военной техники до определенной степени можно проиллюстрировать следующими цифрами. В середине 1980-х на оснащении ВС находились 62 основных типа артиллерийского и стрелкового оружия (в США – 7), 60 марок бронетанковой техники (в США – 16), из них 5 типов танков (в США – 1), 26 типов вооружения ПВО (в США – 3), 10 типов космических средств разведки (в США – 5), 26 систем связи (в США – 4), 8 типов фронтовых самолетов (в США – 5), 10 типов космических средств разведки (в США – 5), 5 типов атомных подводных лодок (в США – 2), 9 проектов крупных надводных кораблей (в США – 4).
Что касается современного состояния Российской армии и флота, то оно более чем удручающее. Даже краткий анализ показывает, что сегодня на приемлемом уровне обеспечивается только решение задач ядерного сдерживания и миротворческой деятельности. Имеющимися силами и средствами противоракетной и противовоздушной обороны от ударов средств воздушного нападения противника обеспечивается прикрытие только наиболее важных объектов государственного управления, экономики страны и ВС. Группировки сил общего назначения составом мирного времени во взаимодействии с соединениями и частями войск пограничной службы и внутренних войск МВД способны выполнить только задачи по локализации возможных приграничных и внутренних вооруженных конфликтов малого масштаба.
Для успешного решения задач в ходе локальной войны в дополнение к соединениям и частям постоянной готовности необходимо наращивать состав боеготовых войск соединениями и воинскими частями, имеющими более низкие сроки готовности, т. е. провести частичное отмобилизование Вооруженных сил России. И только при условии проведения полного стратегического развертывания возможно создание группировки сил общего назначения, способной выполнить основные задачи в одном регионе.
Тем не менее основания для осторожных надежд сегодня все же есть. Сами по себе россияне – одни из лучших солдат в мире. Этот факт является общепризнанным. В годы военных испытаний из офицерской массы выдвигаются полководцы и вожди, победам которых впоследствии рукоплещет страна и мир. Иными словами, российская армия начинает немедленно побеждать, как только получает достойных командиров.
Поэтому самое главное, что нужно сделать в ближайшее время в военной организации государства, – максимально устранить возможности проявления субъективизма и злой воли отдельно взятой личности в строительстве и подготовке отечественных вооруженных сил. И тогда можно не сомневаться, что через десять-пятнадцать лет наступит блестящая эпоха российского военного ренессанса, сравнимого с громкими победами XVIII века.
Михаил Ходаренок, "Отечественные записки"
На что способна российская армия?
Какая она, наша армия, в техническом отношении? Что в ней есть, кроме дедовщины, самоубийств и прочих преступлений? Обоснован ли страх перед армией призывников, солдатских матерей и абитуриентов, которых Минобороны поставило перед выбором – срочно менять вуз или готовиться к службе? Об этом говорит в своем интервью Анатолий Цыганок, профессор Академии военных наук, кандидат военных наук:
– Какие основные угрозы для России существуют сегодня?
– В современных условиях можно отметить ряд военных и невоенных угроз, для отражения некоторых из них нужно использовать армию. Для невоенных и террористических угроз армию использовать нецелесообразно. Среди военных угроз основными могут быть следующие. Во-первых, очаги напряженности на Ближнем Востоке и нерешенность проблем, связанных с угрозой возможных несанкционированных пусков одиночных ракет, в том числе и с ядерными боеголовками с территорий КНДР, Ирана, Пакистана.
Во-вторых, все увеличивающаяся угроза исламского терроризма, которая на сегодняшний день является основной, при финансовой поддержке его основных центров со стороны частных лиц Саудовской Аравии и Пакистана.
В-третьих, это наркоугроза со стороны Афганистана.
В-четвертых, существует гипотетическая угроза со стороны США и НАТО. При этом следует сразу оговорить, что эта угроза в основном не внешняя, а внутренняя. На мой взгляд, США и НАТО будут нести угрозу России только в том случае, если маятник власти совершит ход назад и власть перейдет к маргиналам коммунистического толка.
В-пятых, имеет место угроза ввода иностранных войск, в нарушение устава ООН, на территорию сопредельных с Россией государств.
В-шестых, нельзя не учитывать непредсказуемость развития событий при предполагаемом развале коммунистического Китая, возможном создании зон нестабильности и возникновении конфликтов в приграничных областях, где имеет место несбалансированность вооруженных сил (в разы), существуют слабо прикрытые территориальные претензии к России, декларируемые во внутриполитических дискуссиях, заметно демографическое давление на Сибирь и Дальний Восток.
Среди невоенных угроз могу отметить угрозы в области пограничной сферы. Незаконная миграция, наркомания, все увеличивающийся алкоголизм, низкий уровень безопасности на дорогах, снижение уровня смертности, снижение уровня безопасности трубопроводных и энергетических систем. Нарастает угроза нарушения прав и свобод граждан Российской Федерации в сопредельных государствах. Постоянно существует угроза со стороны тоталитарных режимов, непредсказуемое поведение которых постоянно будет создавать напряженность. Если эти угрозы национальной безопасности и суверенитету России принять за основу, то следует сравнить нынешнее состояние Российской армии с требованиями, которые могут быть выдвинуты обществом армии будущего.
– А как вы оцениваете нынешнее состояние российских вооруженных сил?
– В Российской армии сегодня нет подготовленных, сколоченных уже в мирное время, командований или центров управления на театрах или предполагаемых локальных направлениях, какие существовали при маршале Огаркове или ныне существуют в американской армии. Существующая структура управления: министр обороны – гигантский генеральный штаб – штабы военных округов – армии – корпуса – дивизии – бригады – полки – это архаичная структура управления 1940-1960 годов, оставшаяся неизменной до XXI века.
В армии отсутствуют подходы к новым теориям стратегии, оперативного искусства и тактики в новых исторических реалиях. Нынешние нормативные документы, где 80% объема отдано наступательным и оборонительным операциям, не годятся для современных войн, где в основном будут иметь место десантные и противодесантные операции и боевые действия, проводимые мобильными частями, подразделениями и отдельными группами. По старинке, как говорит опыт Великой Отечественной войны, все сводится к понятному и простому управлению тысячами танков, БТР, САУ, ЗСУ и другими бронированными и небронированными машинами (ну как в славные 60 – 90-е годы).
А между тем, нынешняя техника и вооружение принципиально не годятся для будущих войн. Тяжелые танки и бронетранспортеры, передвигающиеся только по земле, самолеты, летающие только в воздухе, годились для сражений и боев прошлого века, имевших сплошные линии соприкосновения с противником, но они не подходят для боев в разных средах (космической, воздушной, наземной, морской), без флангов и тыла.
Нынешняя армия не способна отразить угрозы, которые могут возникнуть через 20-30 лет. Не потому, что Россия встала на другой путь развития и армия сменила красную звездочку на орла, а потому, что современность требует иных теорий, иных структур, иных людей. Иракская война показала, что попытки реформирования армии в России идут не в том направлении. В новом веке на европейском театре, возможно, не будет стоять задача физического уничтожения армии и боевой техники, это может уйти на второй или даже третий план. В войне в Югославии стояла задача не разгрома военной мощи, а принуждение к условиям, поставленным НАТО и США, поэтому удары наносились по экономическим объектам и инфраструктуре. В Ираке сценарий войны также предусматривал не уничтожение армии, а создание условий для взятия территории под контроль.
Если в этом ключе рассматривать военные проблемы подготовки к войнам будущего, то для них нынешние армии, в том числе и России, негодны по многим причинам. Следует признать, что в последние 20 лет идет, и еще 20 лет будет идти новый передел мира, в котором Россия из-за внутренних перестроек и революций 90-х годов не участвует. Можно предположить, что начато разделение государств на имеющих и не имеющих интеллектуальный потенциал для преобразования и формирования перспективных видов интеллектуального боевого оружия, интеллектуальных боевых систем, которое будет завершено к середине ХХI века. К одним относятся двадцатка основных экономически развитых государств. К другим – государства, которые по-прежнему будут делать ставку на традиционную военную технику прошлого века.
Не годятся для будущих десятилетий армейские кадры, которые не умеют отслеживать ситуацию на дисплеях контроля космической, воздушной и наземной обстановки и не способны лично перепрограммировать разведывательно-ударные-боевые комплексы или роботизированные боевые комплексы и лично управлять ими.
В Российской армии сегодня отсутствует полностью институт сержантов. Подготовленных за 5 – 6 месяцев мальчишек только в насмешку можно называть сержантами, руководителями основного низшего звена армии – отделения, расчета, танка.
– А какая армия нужна российскому обществу?
– России на перспективу нужна высокотехнологичная армия, чтобы в войнах участвовало все меньше военнослужащих. Несмотря на развитие авиации, нужно все меньшее количество самолетов-бомбардировщиков, но с резко увеличенным количеством крылатых ракет морского и воздушного базирования. При этом необходимо максимальное использование ракет и бомб высокоточного наведения, а также видов оружия, основанного на новых физических принципах.
Перспективной новой армии России не нужна архаичная структура нынешней армии. Вместо Генерального штаба необходимо создать Главное командование с подчиненными ему командованием сил общего назначения, командованием специальных сил, командованием стратегических сил. В состав командования общего назначения должны войти территориальные командования. Территориальные командования не должны быть аналогами нынешних военных округов, а привязаны к потенциальным театрам военных действий.
На уровне тактического звена наравне с картами у офицера и сержанта будут электронные карты, в результате они будет владеть ситуацией на всем театре военных действий и, соответственно, принимать самостоятельно решение в интересах выполнения главной задачи на применение своего тактического или оперативного, или стратегического разведывательно-ударного комплекса, действующего в нескольких средах (воздушно-наземной, наземно-морской, морской-наземной или транспортно-ударной-боевой системы).
Для боев будущего нужны вооружения, имеющие собственный интеллект. А то вооружение и боевая техника, которые выпускает российский ВПК последние сорок лет, принципиально не подходят к перспективным войнам, хотя и останутся на вооружении стран Африки, Азии и в течение ХХI века.
Боевая техника, предусматривающая поражение насмерть взрывной волной, проникающей радиацией, кумулятивной струей и осколками, не годится для "боя или столкновения", в котором ставится задача поразить сознание, нейтрализовать, приклеить, обездвижить, ослепить, усыпить или до ужаса испугать противника.
В этих операциях будет требоваться оружие несмертельного действия (ОНСД) или оружие нелетального действия (ОНЛД), или просто гуманное оружие, действующее в атмосфере. К ним относятся: информационно-психологическое, конциентальное оружие (поражающее сознание), психотропное оружие (вызывающее панический страх, галлюцинации), геомагнитное и акустическое, СВЧ-оружие, графитовое и электромагнитное, биологическое (поедающие предметы на основе нефтепродуктов) оружие, управляемые программные вирусы, термическое оружие (останавливающие аэрозоли, клеящие гели и акриловые пенные составы, ингибиторы подавления сгорания топлива, сверхскользкие составы), ослепляющие лазеры, инфразвуковое оружие, зловонные боеприпасы, антистатики и снотворные вещества, снаряды и мины, снаряженные резиновыми шариками, и т. д.
В космическом пространстве будет действовать кинетическое оружие (КО), пучковое оружие (оружие направленной передачи энергии с более глубоким проникновением в материал (ОНПЭ внутр.), лазерное оружие (энергия выделяется в тонком внешнем слое (ОНПЭ внеш.). Как бы оно ни называлось, это оружие XXI века уже входит в набор инструментов современной и будущей войны.
России необходимо приступить к планированию перспективной армии, организации военного дела с новыми подходами, новыми принципами, новыми людьми, которая была бы привлекательной для молодежи.
– А в какой армии мог бы служить российский парень?
– Суммируя сказанное, я могу сделать вывод, что Россия сейчас имеет уникальный шанс, который позволит ей сделать рывок и трансформировать свои архаичные вооруженные силы в современные силы. Я уверен в том, что при отсутствии явных военных угроз, имея в запасе мирные годы, Россия может начать трансформацию устаревшей по большинству параметров армии в современную, всесторонне подготовленную армию XXI века.
На наш взгляд, решение основных задач национальной безопасности можно обеспечить только в том случае, если будет полностью изменена вся система подбора кадров – от рядового до генерала.
К сожалению, в своих программных документах большинство российских партий, говоря о своих планах по реформированию армии, все внимание отдают одному вопросу: комплектованию армии рядовым составом. Споры между партиями идут только в одном ключе: какой характер комплектования лучше: призывной или контрактный. Большинство партий настаивает на контрактной армии и спор идет об окладах и метрах жилой площади.
В сущности, разницы между программами партий нет. Ни одна из партий не затрагивает сути реформирования – структуры армии, для решения ею новых возникающих задач. За стеной остаются и не менее важные вопросы: суть военной доктрины, военной теории, требования к боевой технике. И главное – ни в одной партийной программе не рассматривается вопрос об основах армии, в том числе о подборе и расстановке офицерских кадров и сержантской прослойки.