Содержание:
От автора 1
Глава I. Педагогическая муза (1 сентября) 1
Глава II. Он не Робинзон какой-нибудь... (10 декабря) 4
Глава III. Сделать обстоятельства человечными (10 мая) 15
Глава IV. Так же, как Орфей... (20 ноября) 21
Глава V. Добрые чувства и благородные поступки (10 марта) 28
Глава VI. Кого я воспитываю (28 мая) 41
Фотографии 47
Примечания 47
Ш. А. Амонашвили
Как живете, дети?
ПОСОБИЕ ДЛЯ УЧИТЕЛЯ
Рекомендовано Главным управлением школ Министерства просвещения СССР
Рецензент
инспектор Главного управления школ Министерства просвещении СССР
О. А. Абрамова
От автора
Шестилетки подготовительного класса, о которых я рассказал в книге "Здравствуйте, дети!" (издательство "Просвещение". М., 1983), перешли в I, а затем во II класс. Естественно, что эти последующие два года жизни детей в школе и по содержанию обучения, и по содержанию воспитания не могли быть такими же, какими они были в обычных I и II классах, которым не предшествовал "нулевой" класс для шестилеток. В организации педагогического процесса в I и II классах (второй и третий год школьной жизни) я исходил из тех же самых принципов гуманного, личностного подхода к детям, которыми руководствовался в подготовительном классе. Одновременно я следовал также классической педагогической мысли о том, что ребенок не только готовится к жизни, но он уже живет.
Как жилось моим ребятишкам - Магде и Зурико, Русико и Бондо, Майе и Дато, Ии и Котэ и всем остальным - в I и II классах? Чему они научились, какой приобрели нравственный опыт? Я стараюсь проследить путь становления личности каждого ребенка, связывая этот процесс с организованным мною педагогическим процессом. Одновременно я все яснее представляю, насколько качественно может обновиться начальная ступень 11-летней средней общеобразовательной школы. Новая четырехлетняя школа, предусмотренная реформой, не будет повторением той четырехлетней начальной школы, которая существовала у нас до семидесятых годов. Не будет повторением потому, что I-IV классы новой ступени охватят другие возрастные группы: в каждом классе будет занижен возрастной ценз.
Однако это не значит, что одновременно должно быть занижено содержание обучения и воспитания. Строя с моими ребятишками педагогический процесс на основе личностного подхода, я убедился, что они проявляют широкие познавательные интересы и возможности, желание учиться, становятся податливыми к воспитанию. В силу своих возможностей я попытался рассказать об этом в данной книге. Позже намерен написать еще одну книгу о том, как те же самые дети завершают III класс, что соответствует IV классу новой структуры 11-летней школы.
Книга эта написана не в одиночку. Когда видишь, как твои коллеги-учителя не менее успешно, а порой даже лучше осуществляют предложенные тобою общие принципы организации жизни детей и школе, как в их опыте на основе этих принципов рождаются новые способы, приемы, методы работы, тебя охватывает уверенность в своей педагогической позиции. Так произошло и с нами. Разработанная в лаборатории экспериментальной дидактики НИИ педагогических наук им. Я. С. Гогебашвили МП Грузинской ССР система учебно-воспитательной работы в начальных классах обогатилась творческим опытом учителей тбилисской № 1 республиканской экспериментальной школы: Н. Амонашвили, В. Беридзе, Н. Вадачкория, М. Гвилава, Ц. Гошхетелиани, Э. Канделаки, Н. Кипиани, М. Кобахидзе, Н. Николаишвили, Дж. Мерквиладзе, Н. Татаришвили и многих других. Всем им приношу глубокую благодарность за содействие и предоставление мне необходимых материалов. То, что педагогическая наука не может развиваться без практики школы, является истиной. Однако я бы желал, чтобы такой же истиной стало и положение: педагогическая наука будет развиваться еще быстрее и более активно влиять на практику миллионов учителей, если ученые сами будут являться хорошими практиками.
Глава I. Педагогическая муза ( 1 сентября )
На последнем уроке в подготовительном классе Илико предсказал, что за лето я получу 114 писем. Но я получил на 5 писем больше. Хотя не все написали мне письма - четверо из моих ребятишек, по всей вероятности, увлеклись игрой и путешествиями (какая же могла быть еще другая причина?) и позабыли обо мне. Зато от других я получил не по 3, а по 4-5 писем. Каждый день приносил мне весть о моих детях, и я в тот же день посылал ответные письма. Одновременно я взял карту Грузии и отмечал на ней города и села, из которых шли ко мне письма. Почти со всех концов Грузии они сообщали мне, как живут, чем заняты, что их радует и огорчает. Письма я получал даже из-за границы.
Теперь эту карту я вешаю на стене в коридоре, а перед ней на столике раскладываю все 119 писем. Не успел я покончить с этим делом, как появились первые двое из тридцати восьми, Тея и Лери - сестра и брат. Они пришли на час раньше и, увидев меня, одновременно воскликнули: "Шалва учитель!" - и четыре окрепшие за лето руки притянули меня к себе.
- Как вы повзрослели! Как загорели! - удивляюсь я, внимательно и с восхищением разглядываю каждого.
- Вы были все время в Тбилиси? - спрашивает Тея.
- А мы камушки привезли для аквариума! - говорит Лери.
Вот все, что мы успели сказать друг другу, как в коридоре показались сразу трое - Лела и оба Дато. Через минуту - Магда и Вова. Еще через минуту - обе Эки, Элла, Бондо, Гига, Санро. А потом и все остальные.
Каждый спрашивает меня:
- Как Вы себя чувствуете?
- Бодро! - говорю я всем.
- Чем Вы занимались все это время?
- Готовился к встрече с вами.
- Как Вы отдохнули?
- Работал и читал книги, писал ответы на ваши письма.
- Что у вас нового?
- Вы сами увидите!
- Какие у нас будут дела в школе в этом году?
И я отвечаю:
- Большие, очень большие!
Со своей стороны, я расспрашиваю каждого, как он (она) провели первые в жизни каникулы.
- Купался в море!
- Читал книги!
- Помогал бабушке в деревне!
- Упал с дерева, но, к счастью, не свернул себе шею!
- Играл с сельскими ребятами!
Далее я интересуюсь, что у них нового:
- Переселились на новую квартиру!
- Как хорошо! Поздравляю!
- Отец хотел перевести меня из этой школы, там близко от нашего нового дома есть школа, но я отказался. От Вас я никуда не уйду.
- Меня повели к врачу.
- Ну?
- Он дал лекарство и сказал, что ничего страшного, все пройдет!
- Очень хорошо!
- Скончался мой дедушка, мой сказочник...
- Да? Очень жалко его. А мы ему послали рисунки...
- Мне купили конструктор, можно строить подъемные краны, разные автомобили!
Детской и моей радости нет конца. Вижу: каждый повзрослел и физически (вытянулся на 2, а то и на 4-5 см) и умственно.
- А Вы получили мои письма? Я Вам 4 письма написала!
- А мои?
- Я из Праги Вам послала письмо! Получили?
- Я тоже послал письмо из Цинандали!
- Это наши письма, что на столе?
- Ой, сколько их!
- А эта карта для чего висит?
Я отвечаю каждому словом, кивком головы, улыбкой.
- Знаете о чем мне говорит эта карта? - все сразу стихли, уставились на карту. - Я отмечал на ней, из каких городов и сел получал ваши письма: из Батуми, Кутаиси, Сухуми, Сигнахи, Телави, Цинандали, Зестафони, Зугдиди, Местия... Все лето ко мне шли письма почти со всех концов Грузии...
Дети смотрят на карту, а я показываю им места, где они находились, и продолжаю:
- Каждое из ваших писем доставляло мне большую радость. Представьте, открываю свой почтовый ящик, а там 3 или даже 4 радости сразу - от Илико, от Эллы, от Гиги, от Зурико, от Магды, обеих Елен, от Котэ...
- От меня тоже 3 радости! (Майя.)
- Я Вам свою карточку послала, брат меня сфотографировал, когда я читала книгу! (Марика.)
- В моем письме был рассказ. Вы его читали? (Гоча.)
- Я читал все... Ваши письма лежат на столе... В них так много интересного!..
- А как Ваше письмо нас порадовало, знаете? (Сандро.)
Ния не выдерживает.
- Знаете, я все собиралась Вам написать, но не смогла! - оправдывается девочка.
- А что тебе помешало? - с упреком говорит ей Магда.
- Еще не поздно, можешь написать письмо сегодня и послать мне по почте. Через два дня я его получу и прочту! - успокаиваю я Пию.
Тогда я тоже напишу Вам письмо сегодня! - развеселился
Дато.
- Я тоже! - радуется Нато.
Тем временем Элла успела в куче писем отыскать свое.
- Вот мое письмо! Это я написала из Сухуми!
Она достает из конверта письмо и читает с большим любопытством, смеется, видимо вспоминая что-то, связанное с недавним прошлым.
- Почему Вы не ответили на мое письмо? - тихо спрашивает Виктор.
- Найди свое письмо, и я скажу!
Виктор вместе с другими просматривает письма.
"Неплохо, дети, мы потрудились за лето! - думаю я про себя,- Какое значение имели для меня ваши письма? Вы и представить не можете, очень большое! Во-первых, меня, правда, радовало каждое ваше письмецо, всего 5-6 строк; в них проявлялась ваша сердечность к своему учителю. Во-вторых, я теперь больше знаю о каждом из вас: кто чем увлечен, у кого какой жизненный опыт накопился, кто на что, оказывается, способен. Эти знания мне очень пригодятся, вот увидите. Посылая письма, вы тем самым помогали мне в своем же воспитании. А мои ответы на ваши письма делали наш педагогический процесс, наше общение непрерывным. Ведь доставляли они вам радость общения со мной, возбуждали в вас нетерпение скорее вернуться в школу?"
- Вот мое письмо! - говорит мне Виктор.
- А ты сам догадайся, мог ли я написать тебе ответ.
Виктор внимательно рассматривает конверт, достает письмо.
- А ты написал Шалве Александровичу обратный адрес? - спрашивает его Эка, - Вот видишь, нет обратного адреса, как же он мог написать тебе письмо!
Виктор догадывается в чем дело, и краснеет.
Майя тоже усердно ищет свои письма среди 119 писем. А я наизусть помню, что она написала мне в своем третьем письме:
"Дорогой Шалва Александрович! Я соскучилась по Вас. Знаете, что тут случилось? На пляже я увидела дельфина. Вы же нам говорили, что дельфины добрые, помогают людям. Этот маленький дельфин был мертв. Видимо, какой-то злой человек убил его. Каждую ночь мать оплакивала его. Я тоже много плакала. Скажите, что нужно, чтобы злые люди не смели убивать дельфинов?"
В тот же день я написал девочке:
"Милая, добрая Майя! В нашей стране никто не посмеет убить дельфина. По всей вероятности, с маленьким дельфином случилась трагедия, и он погиб. Но будет хорошо, если ты разузнаешь все об этом случае, и если сочтешь нужным, то напиши письмо местным властям о том, что жителям Леселидзе следовало бы проявлять больше внимания и заботы к дельфинам.
Ты, наверное, выросла, загорела? Я сейчас читаю педагогические и психологические книги, уже составил план нашей совместной работы в классе. Очень хочется скорее увидеть тебя и твоих товарищей".
- Я нашел свое письмо! - радуется Зурико. - Вы его читали?
В начале июня мальчик писал мне из Зестафони:
"Дорогой мой и любимый учитель! Как вы поживаете? Хотите знать, чем я занят? Шалостями. Но вы не пугайтесь, ничего плохого я не делаю. Нашел здесь хороших друзей. Одна наша соседка, тетя Дарья, тоже учительница, знает Вас. Она попросила меня передать вам привет. Здесь весело, много фруктов. С нетерпением жду встречи с Вами!"
Я послал Зурико книгу о Томе Сойере и написал:
"Это моя любимая книга. Том такой же шалун, как ты. Прочти книгу вместе со своими дружками. Приедешь, верни ее мне. Передай от меня привет тете Дарье. Она замечательная учительница, добрый человек. И скажу тебе по секрету: она ведь одинокая женщина, помоги ей в чем только сможешь, будь к ней внимателен и заботлив. Напиши, пожалуйста, речка Квирила такая же грязная и черная или ее уже очистили. А желтый дым от завода так же стелется над городом или уже установили очистительное устройство? Еще хочу знать, как ты сейчас выглядишь; наверное, загорел и возмужал, не правда ли?"
Магда тоже разыскивает свои письма. Их - 4. О ней я знаю все: за лето прочла несколько детских книг, отдыхала в Пасанаури, пила местную минеральную воду, бегала по берегам Арагви, чуть не сломала себе ногу, помогала бабушке ухаживать за маленьким братиком, сочиняла сказки, собрала и высушила листики деревьев, полевые цветы ("Они очень красивые, я привезу их Вам!"). В каждом письме она передавала мне приветы от бабушки, мамы, папы, тети, соседей и даже от полуторагодовалого Алика. В конце письма же обязательно спрашивала: "Как Вы поживаете? Как поживают члены Вашей семьи?" В ответ я послал ей 4 письма - радовался ее доброму поведению, просил больше писать о братике, о бабушке, о красоте Арагви, о названиях деревьев и полевых цветов, листики которых она собирает, нарисовать местные пейзажи и т. д. и т. п. Вот она уже нашла одно свое письмо и тоже радуется.
Почему дети так радуются своим же письмам? Не потому ли, что вспоминают совсем недалекое прошлое?
Дело, конечно, вовсе не в этом. А в том, что их письма действительно пересекли расстояния, на конвертах почтовые штемпеля, они получены мною, я их вскрыл, прочитал. А теперь они видят, что в них я что-то подчеркнул зеленым фломастером (значит, заинтересовался, порадовался), где-то поставил восклицательные знаки, где-то приписал: "Как хорошо!", "Вот радость!", "Спасибо тебе!", "Умница!", "Ах ты, шалун, что мне с тобой делать!". Значит, их письма, как ласточки, приносили мне радость, не давали скучать по своим детям, меня радовали их старания, доброта, даже шалости. И кроме того, ведь каждый автор письма помнит, что я ему писал в ответ. В своих ответных письмах я избегал быть сухим дидактом. Просто разговаривал с ними наравне, делился мыслями, сообщал, чем сейчас занят. И каждый ребенок, получив ответное письмо, не мог не почувствовать, что его письмо доставило мне радость. Видят, чувствуют, понимают теперь все это дети, и потому их так радуют свои же письма.
Подлинно человеческую радость можно пережить тогда, когда видишь, что доставил радость другому человеку.
Потому мы сегодня рады - и я, и мои ребятишки.
Даже Нико роется в куче писем - ищет свое письмо, которое он так и не послал мне, но, может быть... "Нет, мальчик, ничего своего там ты не найдешь! Ты огорчен этим, не правда ли? Мог же ты написать мне хоть одно слово? Но ты увлекся своими путешествиями. А теперь надеешься на чудо, верно? Теперь жалеешь, что не послал мне сразу 10 писем, не так ли? Ну что же! Ты и еще пожалеешь об этом, когда я на будущих наших уроках, почти в течение всего учебного года время от времени стану читать письма твоих товарищей или ссылаться на них как на источники интересных сведений!"
Эти 119 писем, присланные вами, дорогие дети, и почти столько же моих ответных писем не дали остыть за лето нашей дружбе. Все лето они летали между нами, неся с собой маленькие весточки с большой радостью, они позволили нам раскрыться друг перед другом и потому еще больше сдружили нас.
"Жаркие" каникулы
За эти 100 каникулярных дней дети стали трудноузнаваемы. Они, конечно, выросли, и этого я ожидал, кто-то похудел, кто-то, напротив, пополнел, цвет лица у большинства из них - загорелый. Но я имею в виду не только это.
Что это за длинный промежуток времени? Школа приостанавливает свою воспитательную работу. Значит, образуется вакуум в воспитании? Нет, скажет иной педагог, дети уходят с наставлениями, как себя вести, с заданиями наверстать упущенное и закрепить приобретенное - упражняться в каллиграфии, орфографии, и решении задач и примеров, списывать, заучивать...
Но каникулы есть каникулы - этим латинским словом определяется для детей содержание лета, наиболее "жарких" дней в году. Они действительно жаркие, может быть, не в буквальном, а в переносном смысле - обязательно. У детей сразу появляется так много дел и забот, что они забывают обо всем остальном, забывают о том, что нужно каждый день по 2-3 часа заниматься: списывать, выполнять упражнения, решать задачи. Кому же тогда бегать, прыгать через скакалочку, кататься на велосипеде, шушукаться с друзьями, устраивать походы, собирать конструкторы, мастерить стулья, раздевать и одевать куколку, смотреть телепередачу, строить башни, разбирать электрические игрушки, спорить с кем-то, оправдываться перед кем-то, а порой просто сидеть у окна и считать дождевые капли на стекле или же, лежа в постели и затаив дыхание, слушать папину (мамину, дедушкину) сказку?
Все эти дела - жизненно важные, и при их выполнении не раз придется нарушить наказы старших. Взрослые - занятые люди, они с трудом находят время, чтобы побыть с собственными детьми, поиграть вместе с ними, искупаться в речке, подняться на гору. И кроме того, зачем все это? Все это, по мнению взрослых, чепуха по сравнению с книгой, спокойной игрой.
Почему ребенок разбирает электрическую игрушку? По той же причине, по которой пятилетний Володя Ульянов хотел разобрать механическую игрушку. Ребенок чувствует: для него разобрать сложную игрушку с какими-то тайными механизмами важнее, чем играть ею как предписано.
- Нет, - скажет взрослый (папа, мама, бабушка, дедушка), - нельзя! - и отнимет у него эту игрушку и, может быть, даже спрячет ее, чтобы уберечь от порчи.
Но ребенок живет по своим законам, нельзя ему иначе жить.
"Без разрешения!"
А почему мы ему не разрешаем, больше запрещаем, чем даем разрешение на что-то?
И к каким бы объяснениям мы ни прибегали для своего оправдания, действительность будет состоять в том, что нам просто некогда. У нас тоже есть свои заботы и развлечения, и сквозь них дела детей нам кажутся глупостью, ненужной забавой.
Одно дело, если они занимаются музыкой, читают книги, рисуют, тихо-мирно рассказывают друг другу сказки! Это им, конечно, разрешается! Разумеется, потому, что мы в это время можем спокойно ходить к своим друзьям с поздравлениями, веселиться или играть в шахматы с соседом или смотреть новый кинофильм, на который дети до 16 лет не допускаются. Не так ли?
Но, друзья-взрослые, что же такое получается?