Вот, например, приходит она в школу с опозданием и говорит всем нам в отдельности, что у нее мать тяжело заболела. Мы все проявляем сочувствие и беспокойство. Мать у нее добрая, трудолюбивая. А Русико говорит: "Ее вчера в больницу уложили, операцию будут делать". В тот день мы жалели Русико, говорили ей много добрых слов, уверяли, что мать скоро поправится и опять придет в школу дежурить. Русико расчувствовалась, заплакала, а мы с трудом ее успокоили, ласкали, дарили разные вещицы. Кто мог тогда посметь обидеть ее!
На другой день она принесла весть, что маме стало еще хуже, и мы опять погрустнели, стали еще ласковей к ней.
На третий день в школу пришла мать Русико. "Как хорошо, что вы так быстро поправились! А мы волновались за вас". Она изумленно уставилась на нас: "А я и не думала болеть. Какая больница?! Кто вам это сказал?!" А Русико улыбается как ни в чем не бывало. "Я просто пошутила!" - сказала она нам, не испытывая никакой неловкости.
И вот после того вы перестали верить Русико. Что бы она ни рассказывала, вы тут же: "Знаем, знаем, обманшица!" - и отворачиваетесь. А теперь я читаю ее имя, написанное вертикально на форзаце книги Сухомлинского, и мне слышится ее беспокойный шепот: "Неужели мне никогда никто не будет верить?!"
Дорогие дети, вам надо вернуть Русико нашу веру в нее! Давайте будем принимать ее небылицы не как стремление лгать нам, вводить нас в заблуждение, а как умение фантазировать, выдумывать. Только научим ее, чтобы она всегда так и говорила: вот это - выдумка, а это - правда. Без вашего доверия, без моей поддержки она станет настоящей лгуньей. А разве мы этого хотим?..
Гия свое имя написал крупными буквами, обвел их кружочком
Он очень добрый мальчик, не так ли, дети? Ему никогда ни для кого ничего не жалко. Он ни словом, ни действием не обидит кого-либо из вас. Гия предан вам, живет вами. Но вы же знаете, как он болезненно воспринимает малейшее слово, действие по отношению к нему, если только они задевают его самолюбие! Он ждет от каждого из вас такого же уважения, дружелюбия, какие сам проявляет ко всем. Вот сказала ему Ния, занятая оформлением газеты: "Отойди, не видишь, что мешаешь!" Он отошел к окну и чуть было не заплакал.
Что делать, дети, такой он у нас, этот Гия. Не будем же раздражать его обидчивость. Может быть, будет лучше, если по отношению к нему мы проявим осторожность, предусмотрительность. Со временем он сам поймет, что нельзя на все обижаться. Но ведь и вы должны знать, как просить прощения у товарища, сердце которого только что ранили своим необдуманным, непреднамеренным словом или поступком. "Пусть только не обижают меня, я не умею защищаться!" - вот о чем говорит мне его имя, написанное на форзаце книги Сухомлинского и обведенное кружочком. Он не умеет защищаться, но ведь мы можем его защитить! Вот какая у нас общая забота в связи с Гией...
Каждое ваше имя, дети, написанное на форзаце дорогой для меня книги большого педагога, я воспринимаю как напоминание о моих педагогических проблемах с каждым из вас. Сколько бы раз ни приходилось мне решать подобные проблемы, все равно их теперь решать заново, так как каждый из вас, так же как и каждый из предыдущих моих воспитанников, неповторим и уникален. Я вновь и вновь убеждаюсь:
Сила воспитательного влияния зависит от того, насколько оно индивидуально для раскрытия духовных сил и становления личностных черт каждого отдельного школьника и насколько оно способно внушать общий дух дружелюбия и доброты в каждого из детей.
Вот и заканчивается учебный год, мы еще раз расстаемся на 100 дней, и пока вы, дети, будете бегать, шалить, отдыхать, закаляться, познавать и взрослеть, я 100 раз раскрою эту книгу. Еще и еще раз перечитаю ее страницы и буду углубляться в свои 38 педагогических проблем, которые вы закодировали на форзаце и которые мне предстоит разрешить в будущем учебном году.
Глава IV. Так же, как Орфей... (20 ноября)
Приметы переломного класса
II класс в системе начальной школы, обучающей детей с шестилетнего возраста, я считаю переломным в силу ряда причин. Мы, я и мои дети, - одна семья - это раз. Интересы детей и сферы их познавательной деятельности резко расширяются - это два. Дети тянутся к общественным и коллективным делам - это три. Они взрослеют настолько, что воспитание их значительно усложняется, - это четыре. Дети начинают задумываться над общением с ними взрослых - это пять.
На днях Ираклий дал мне посмотреть третий том своего "Мзиури" ("Солнечный"), где я обнаружил страницу, на которой нарисована шахматная доска, вокруг нее наклеены вырезки из шахматных этюдов, фигуры. А в окрашенном в желтый цвет треугольнике записано: "Хочу хорошо уметь играть в шахматы. Часто играю с отцом. Радуюсь, когда действительно выигрываю, но мне не нравится, когда дают выиграть".
Вот так, им не нравится уже, когда с ними сюсюкаются. Дай им серьезные дела, установи с ними отношения без скидки на их детство, то есть - деловые отношения, дай им жить взрослой жизнью!
Но почему дети так стремятся быть взрослыми, поскорее войти во взрослую жизнь?
Каждодневное общение с моими второклассниками все больше и больше убеждает меня в том, что действительное детство детей - это процесс взросления, действительное счастье ребенка - это ощущение того, что он взрослеет, он уже большой. Однако взросление само собой, без социального общения не происходит, и для него очень важно утвердить свою взрослость именно в среде тех, кто старше. Ну, конечно, это не значит, что одновременно дети приобретают и соответствующий опыт. Они стремятся войти во взрослую жизнь всегда чуть раньше, чем сами готовы для нее. Они пробуют, испытывают себя в том или другом (хорошем или плохом) деле, которым обычно заняты взрослые.
Нам, взрослым, надо и радоваться стремлению детей стать поскорее взрослыми и бояться, ибо дети могут войти не в такую жизнь взрослого, к которой мы готовим их. Они могут войти не в трудовую жизнь, что в действительности и есть сущностная черта взрослого сознательного человека, а в ту легкую жизнь, которая осуждается обществом. Ребенок может утверждать свою взрослость тем, что пристрастился к некоторым пагубным для его здоровья привычкам и искажающим его жизнь поступкам.
Вот вышел сегодня из туалета Бадри. Он почему-то долго там возился. Выходят из туалета "взрослые" старшеклассники, они хлопают по плечу мальчика, молодец, говорят, есть у тебя успехи. И Бадри доволен похвалой старшеклассников.
- Подойди ко мне! - говорю мальчику. - Когда у тебя день рождения?
Я знаю, когда его день рождения. Мне нужно, чтобы он что-то сказал мне, а я в это время успею вдохнуть воздух прямо из его рта. Мальчик открывает рот, и мне сразу все становится ясно. Становятся понятными каждодневные туалетные увлечения мальчика, его неестественные связи и близость со старшеклассниками, причина бледности его лица. Я волновался за него, несколько раз пытался связаться с родителями и выяснить, не болен ли он чем-нибудь. Но родители были так заняты, что мне не удалось повидаться с ними. Ожидал всего, но не этого. Нюхаю пальцы мальчика. Как это могло произойти? Он входит во взрослую жизнь через строго запретную детям и подросткам дверь, прекрасно зная, что нельзя входить в эту дверь. Потому и смотрит теперь на меня с испугом. Ну как, мальчик, пустить мне тебя дальше в эту "взрослую" жизнь или вернуть немедленно в свое положенное детство? Тут у меня нет альтернативы.
- Значит, скоро тебе исполнится 9 лет? - и я забираюсь в его карманы. Вот скомканная половина сигареты, я прячу ее в кулак, чтобы никто не заметил. Мой дружелюбный тон сразу обрывается.
- Неужели это правда?! - говорю я возмущенно.
Почему я не подумал о том, что следует провести профилактические меры? Ведь это могло произойти! Ну что же, что в моей прошлой практике во II классе ничего подобного не было! А возможно, и было, но я не мог представить себе такое, потому ни разу ничего не заметил! Дети находятся в постоянном общении со взрослыми и видят, чем они увлечены, они общаются и со старшими по возрасту ребятами.
Как мне теперь поступить с этим маленьким, который пробует свою взрослость в курении?
Накричать на него? Нет, это не мой стиль воспитания, не верю я такому методу извержения гнева.
Взять с него слово, что больше не будет? Нет, это будет слишком мягкой реакцией на такой необычный в жизни второклассников поступок.
Сохранить его тайну и простить? Конечно же, нет, это будет скорее поощрением, нежели предупреждением.
Дать детям на осуждение? Рискованно, потому что дети могут разорвать с ним дружбу, а если узнают и родители, то они могут запретить своим детям дружить с "плохим" мальчиком.
Может быть, вызвать родителей и сказать, чтобы они проявили больше внимания к мальчику? "Видите, чем ваш сын занимается, и вам все некогда за ним присмотреть, прийти в школу!" Однако, зная их, я представляю, какие будут приняты меры, какой скандал поднимется в семье. Конечно, я должен сообщить о случившемся, но одновременно нужно дать родителям строгие наставления, как действовать.
А если повести его к врачу? Пусть тот с помощью наглядных плакатов напугает его! Да, но и это не решающая проблему мера.
Надо дать ему жизненный урок, строгий, доступный, внушительный. На что этот урок должен опираться? Может быть, надо, чтобы он был жестоким? Пройдут годы, и, по всей вероятности, вспомнит он добрым словом и меня, и своих родителей за то, что мы дали ему урок на всю жизнь. Да, именно урок, длительный, долгий, а не 35-минутный я должен ему преподнести. Он нужен и другим. Ему - урок предотвращающий, а всем остальным - урок профилактический. Урок этот должен быть продуманным, глубоким, он должен привести и его, и всех остальных вместе и в отдельности к критическому осмыслению некоторых поступков взрослых.
Взрослые ведь тоже бывают разные - хорошие, плохие; бывают взрослые грубые, невоспитанные, с дурными привычками и поступками, безалаберные, бездельники. Мои дети должны знать это. Если бы все взрослые, с которыми ребенок общается, которых видит, о которых слышит, олицетворяли бы образец человечности, высокой морали, то, уверен, проблема воспитания или вовсе исчезла бы из жизни общества, или же имела бы лишь символическое значение. Но беда в том, что наше воспитание - организованное, целенаправленное - есть, с одной стороны, воплощение идеалов будущего, с другой же стороны, отгораживание детворы, молодого поколения от всех тех проявлений асоциальности и аморальности, грубости и хамства, нежелательных привычек, поступков и действий, против которых борется общество.
Однако отгородить - это не значит заставить детей ходить с закрытыми глазами. Здесь скорее мыслится устранение всяких нежелательных социальных проявлений хотя бы в том окружении, в котором живет ребенок. Ребенок видит, слышит, догадывается, и его слабая жизненная закалка, его пристрастие к взрослению через образы праздной жизни взрослых влекут его войти именно в те двери, на которых крупными буквами написано: "Детям вход строго воспрещается!" Могут ли удержать его такие строгие предостережения от неудержимой тяги познать запрещенный мир? Не всегда. Могут в том случае, если они исходят от умного воспитателя, который знает, как провести его мимо этих дверей (так как жить среди людей и проходить мимо, не замечая их, невозможно), чтобы ребенок поверил: входить туда ему действительно неинтересно, действительно опасно. Могут еще тогда, если вырвавшегося из-под надзора ребенка перед этими дверьми встретят добрые люди, ну, скажем прохожие, которые не позволят ему войти туда.
Думаю, не стоит публично уличать мальчика. И родителям скажу, чтобы они без лишнего шума усилили контроль за ребенком. Надо еще выяснить обстоятельства, которые толкнули (да, именно толкнули) ребенка к курению. Курит ли отец? А вдруг окажется, что курит и мать? А ребенку хочется быть таким, как папа, он так красиво двумя пальцами держит сигарету, выпускает дым, откидывая голову! Дымом пропитана вся квартира. Выходит, что родители уже сами приучили ребенка курить, так как он и без горящей сигареты дышит в квартире ее дымом.
А Вы, отец, сможете ли принять действенные меры, чтобы Ваш сын Не привык к курению? Как? Ремнем, криками, запугиванием? Да он же не послушается Вас! Не будет курить, скажем, еще года 3-4, ну, 5 лет. А что Вы сделаете с подростком, которому 13-15 лет? Ведь его уже ничем не запугать, тогда он и доброго совета не послушает, так как в этом возрасте еще больше будет стремиться к самостоятельности и взрослости. Нет, меры должны принимать мы все вместе и начиная с сегодняшнего дня. И давайте начнем с того, что вы, папа, и, может быть, мама, тоже демонстративно бросите курить, чтобы преподать своему сынишке пример родительской воли, преданности, дать ему возможность почувствовать, что значит в квартире чистый воздух. А затем будете неназойливо следить: кто будет пытаться приучать его к курению? Может быть, во дворе, где он играет, есть взрослые ребята, которые собираются в укромном месте и балуются сигаретами. Им доставляет удовольствие приучать к этому маленьких, смотреть и хохотать, как те захлебываются при первой же затяжке. Сделайте так, чтобы ваш ребенок больше времени проводил вместе с вами - с папой, мамой, со всей семьей. А я, со своей стороны, постоянно буду следить, с какими старшеклассниками он общается в школе, буду стараться изолировать его от них. Приму и другие меры. Ребенок должен убедиться в том, что перешагнуть некоторые запретные зоны не только опасно для его жизни, здоровья, но и непрощаемо.
Бадри смотрел на меня испуганно: что я ему скажу? И как хорошо, что в это время вокруг нас собрались дети.
- Что случилось? - заинтересовались девочки, увидев, как у меня испортилось настроение и как он стоит передо мной, опустив голову.
- Мне даже страшно говорить об этом! Если хочет, пусть сам вам расскажет, а я с ним и говорить не хочу! - и отошел от них.
Девочки, мальчики набросились на него:
- Что ты такое сделал?! Ты огорчил учителя!..
Но разве он скажет, в чем провинился? Он стоит, сжав губы.
Нет, мальчик, этим не кончатся твои переживания. Урок на всю жизнь, если он получится, только начинается. До поры до времени ты будешь переживать мою обиду на тебя, я не буду по отношению к тебе ласковым, не стану с тобой общаться так же непринужденно, деловито, мажорно, как со всеми остальными, не буду выражать радость в связи с твоими успехами. Почти каждый день я буду проверять твои карманы (не крадешь ли ты сигареты у отца?), твой портфель. Но это буду делать так, чтобы другие не видели, как я выражаю свое недоверие к тебе.
А когда вас всех вызовет к себе на осмотр школьный врач, он тогда скажет именно тебе, наедине: "В чем дело, мальчик?! Откуда может быть табачный дым в твоих легких?!" И тут же ты увидишь страшный плакат, где твои легкие пожирает горящий скорпион в виде сигареты и торжествует.
Ну, разумеется, наступит момент, я позабочусь об этом, когда мы помиримся. Девочки помогут тебе подойти ко мне и сказать: "Извините, пожалуйста!" Я прощу, но за что, будем знать только мы двое. Станет ли для тебя все это уроком на всю жизнь, точно не знаю. Может быть, в будущем понадобятся и другие уроки, подкрепляющие этот. Но надо же еще надеяться на твое благоразумие, которое я буду развивать в тебе, да еще на благоразумие твоих родителей, от которых я жду проявления родительской верности и отваги, заботы и внимания.
Какой ребенку нужен папа?
Кстати, о родителях. Надо принять меры для профилактики, и будет лучше, если соберу их на днях. Напишу каждому папе убедительное приглашение и проведу с ними занятие по повторению некоторых прописных истин относительно воспитания детей.
Воспитание - скрытый процесс. Порой родителям кажется, что они воспитывают, потому что делают, как сами любят выражаться, все для собственного ребенка: одевают, обувают, кормят, дарят игрушки, балуют и, конечно, наказывают за проступки, дают ценные наставления. Действительное же воспитание основывается на духовной общности и может происходить только в том случае, если воспитатель способен расположить ребенка к себе, к своим наставлениям, к своему примеру. Нет внутренней духовной общности между ребенком и его родителями? Значит, нет и настоящего воспитания, оно скорее иллюзорное. Вот такими иллюзорными воспитателями являются, по всей вероятности, и некоторые из родителей моих ребятишек. И я считаю своей обязанностью объяснить им это.
Уважаемые родители, особенно папы! Разве вас должно удивить, если я скажу, что папа-алкоголик, курящий отец не могут стать полноценными воспитателями? Но если у вас доброе сердце и порой вы балуете своего сынишку прогулками, подарками и если ваш ребенок принимает вас как такого человека, каким сам хочет стать, то он без особых усилий может воспринять вашу доброту вместе с вашим пристрастием к курению, алкоголю, праздности. Так вот, давайте воспитывать наших детей не столько словами, добрыми наставлениями и подарками, сколько примером, достойным всяческого подражания. Я знаю, во многих семьях дети все больше и больше ощущают нехватку отцовской заботы, духовного общения с отцом. Папа занят на работе, возвращается поздно. А ребенок ждет - "Вот скоро папа придет!" - и засыпает, так и не увидев отца. И если так пройдет неделя, месяц, так пройдут годы, то возникнет парадокс: хотя вся семья живет в одной квартире, под одной крышей, тем не менее отец и дети не знают друг друга хорошо, папа даже не заметил, как выросли дети.
Хорошо ли это?
Нет, очень даже плохо!
Плохо потому, что время зарождения настоящей, сердечной дружбы между отцом и сыном (дочкой) прошло. Прошло время, когда отец мог войти в жизнь своих детей как свой человек, старший друг, наставник.
Чтобы стать для своих же детей своим человеком, недостаточно быть для них родным отцом. Нужно, чтобы они - папа, мама с детьми - жили вместе как друзья.
Прошло время, и благотворное воспитательное влияние отца на своих детей ослабло. И по мере того как взрослеют дети, отношения между отцом и детьми натягиваются или же становятся формально учтивыми.
Мы часто жалуемся, что в школе очень мало учителей-мужчин, происходит феминизация педагогических коллективов, и видим, что это отрицательно сказывается на формировании характера молодых людей. А в это время то же самое происходит во многих семьях, так как воспитание детей становится заботой мам, бабушек, теть, и хорошо, если дедушек тоже.
В этом окружении женской заботливости кроется опасность для воспитания ребенка, даже трудно сказать какая, но она есть. Она не может не быть, так как естественное, полноценное, социально предопределенное и благоприятное воспитательное поле в семье создается только при сочетании разумной заботы отца и матери о сыне, дочке, при установлении двуединой целостности их требований к детям. Нарушится целостность - ослабнет воспитательное поле в семье.