6
Очень часто установка на активную деятельность – результат усилий нескольких людей, окружающих ребенка в ранние годы. Скажем, если бы в жизни Жана Поля Сартра не существовало деда (в предыдущей главе была отмечена слепая материнская любовь к избалованному мальчику), его будущее могло бы оказаться не столь значимым. Именно дед передал мальчику крепкое мужское начало, корни которого уходили глубоко в духовно-интеллектуальное миропонимание, наполненное музыкой, литературой и обязательной мыслительной деятельностью. Дед дал установку на чтение и творческое самовыражение, удачно породил недоверие к авторитетам, создал будущему философу как бы подсветку предназначенному ему пути.
Если внимательно присмотреться к Альберту Эйнштейну, можно обнаружить, что его установки во многом были созданы матерью, которая старалась оградить мальчика от друзей, заставляла обучаться игре на скрипке, игнорировала слабые достижения в школе и стимулировала любые проявления самостоятельности, включая споры юного сына с преподавателями. Неустанная материнская опека и демонстрация любви к сыну, которого многие окружающие считали заторможенным в развитии, создали такие важнейшие установки, как самостоятельное мышление и неприятие авторитетов. Однако опека матери была своеобразной, и ее неотъемлемой частью было воспитание у малыша самостоятельности… методом оставления его наедине с собой. Любопытный нюанс: мать всячески поддерживала интроверсию сына, спокойно относясь к его более глубокой дружбе с книгами, чем со сверстниками. В итоге, стимулируемый ее поощрениями Альберт к 12 годам стал отвергать Библию на том основании, что написанное в самой значительной книге цивилизации "не может быть правдой". Эти мысли явились не только результатом чтения научно-популярных книг, как принято полагать. В гораздо большей степени на сформированные убеждения повлияла сознательная позиция родителей, и прежде всего матери. Основной книге человечества он предпочел учебник геометрии, а тот факт, что в среде сверстников он оставался изгоем, его совершенно не беспокоил благодаря поддерживающей и ободряющей позиции родителей. Несколько позже отъезд семьи в Италию укрепил самостоятельность юного Эйнштейна и, что еще более важно, позволил ему убедиться в комфортности этой самостоятельности.
Кроме матери, на формирование установок Эйнштейна определенное влияние оказал дядя, который еще в раннем детстве увлек племянника решением замысловатых задачек по алгебре. "После того как Альберт решал их, он издавал триумфальный вопль – наподобие футболиста, забившего невероятный гол", – описывает процесс этого судьбоносного общения Дэнис Брайен. Дядя не только открыл мальчику мир математических конструкций, но сумел ненавязчиво убедить в том, что тот обладает незаурядными способностями, по сути, талантом к этой науке, столь непостижимой для большинства. Таким образом, наиболее близкие к юному Эйнштейну люди каждый по-своему делали прививки от обыденности. Все они поощряли его непохожесть с большинством, превращая его социальную слабость в сильную черту. Приблизительно к 12–13 годам, когда подросток взялся за геометрию и по совету учителя литературы обратился к Шиллеру, Шекспиру и Гёте, он уже считал себя исключительным: не отстающим, как полагал кое-кто из окружающих, но превосходящим всех. Его уверенность в себе еще больше усилилась после того, как обедавший у Эйнштейнов студент открыл для ненасытного в своей пытливости юноши Иммануила Канта. Интеллектуальное превосходство молодого человека уже подкреплялось наблюдениями – лишь немногие оказывались способными говорить с ним на одном языке. Фактами, подтверждающими реальное действие установок, стали нашумевшие споры юного Эйнштейна с преподавателями (больше это проявилось уже в студенческие годы в Цюрихской Политехнике, куда он, кстати, поступил лишь со второго раза). За эти-то знания, замешанные на непрошибаемой независимости, его и невзлюбили дотошные преподаватели. Но, разумеется, главным достижением раннего окружения Эйнштейна были вовсе не знания. Сердцевину его неповторимой личности составляли как раз установки: "Я – лучший", "Я способен делать то, что недоступно другим", "Я могу и должен сделать то, что не может никто".
7
Итак, психологические установки, которые родители или учителя могут внушить детям, следует отнести к основным критериям роста личности. Они становятся универсальной и, возможно, самой действенной формой активизации мышления. Нередко при создании психологических установок эффективно используют образы выдающихся личностей или реальных знакомых людей, которые являются бесспорными авторитетами в обществе. Скажем, отец Франклина Рузвельта представил семилетнего сына президенту США, что произвело неизгладимое впечатление на мальчика, причем основополагающим был именно факт представления ему, мгновенно изменивший его статус: Франклин неожиданно обнаружил себя совсем другим, потенциально значимым человеком. Точно так же можно оценивать общение известного общественного и научного деятеля Михаила Драгоманова со своей одаренной племянницей Ларисой Косач, ставшей впоследствии легендарной поэтессой Лесей Украинкой.
Если процесс движения к высокой цели напоминает стрельбу снайпера, причем цель, в которую он метит, – это продвигаемая в мир идея, – то установками тут будут все лучшие качества стрелка: сосредоточенность, выдержка, зоркость и вера в свои способности. Так же, как и снайперу, каждому из нас стоит сконцентрироваться, затаить дыхание, правильно и предельно точно выбрать точку прицеливания, сделать поправки на ветер и траекторию полета пули, без дрожи в пальцах нажать на спусковой крючок.
Многие педагоги рекомендуют следить за игрой ребенка – на том простом основании, что она тоже – прообраз творчества и содержит уникальные встречи – часто воображаемые, придуманные, которые, если подметить, можно легко перевести в реальность. Одна из задач на пути создания ценных установок – создание бесчисленного числа встреч. Речь не только о встречах в системе "личность-личность". Встречи на самом деле – все то, к чему ребенок прикасается на пути самопознания и формирования своего мировосприятия. Так вот, те контакты, которые могут утвердить его, повысить самооценку, развить уверенность в себе, оказываются самыми важными. Для одного – это возможность объездить норовистого коня (вспомним юного Александра Македонского), для иного – утвердиться в социально значимом поступке (как семилетний Никола Тесла, исправивший помпу пожарного насоса). Опыт родителей, желающих стимулировать встречи, учит: и особые подарки могут стать дорогой к установкам. Так, Эрнест Хемингуэй в три года получил рыболовные снасти, в четыре – охотничье ружье, в пять – микроскоп. Избирательные подарки в значительной степени определили формирование миропонимания и увлечений будущего писателя.
Высокая самооценка – одна из ключевых установок. Ее можно привить поощрением, любовью и сознательной интерпретацией действий ребенка. Иными словами, любовью, выказываемой несмотря ни на что. Как в случае с Альбертом Эйнштейном. Конечно, чаще всего образы, которые начинают доминировать в сознании, управляют значительной частью поступков. Акты чужой воли вдохновляют и несут прочные установки. Скажем, великого конструктора самолетов Олега Антонова навсегда приковал к небу образ легендарного летчика-конструктора Луи Блерио, а Уолта Диснея – реальные животные, обитавшие на родительской ферме и обладавшие определенными чертами характера.
Поразительно, но мудрый родитель способен заставить служить благому делу любое потрясение. Например, стресс от испытываемой нищеты в раннем возрасте при правильной подаче информации и верном определении вектора деятельности может также оказаться лучшей установкой. Благодаря родителям Джордж Сорос, Джек Лондон и Мария Склодовская-Кюри извлекли из детских периодов безденежья поистине уникальные уроки.
А иные родители способны создавать новые возможности путем путешествий, как, например, отцы Альфреда Нобеля и Артура Шопенгауэра, в результате чего сыновья получили неоценимый опыт.
В этой главе упоминалось, что даже прикосновение к смерти при умелой расстановке акцентов открывает новое понимание бытия, вынуждает переоценить мгновения и вечность. Как известно, смерть сестры перевернула все представление о жизни и предназначении у Пабло Пикассо, в то же время явилось его новаторство как живописца: разделять на полотнах тела на составные части.
Способность формирования психологических установок – основная задача родителей и учителя. Обрамлением к ее выполнению как нельзя лучше подходит точный афоризм Монтеня: "Ребенок – не сосуд, который нужно наполнить, а факел, который нужно зажечь".
Глава четвертая
Приобщение к деятельности. Безоговорочное доверие
1
Приобщение ребенка к собственной деятельности является самой старой, самой простой и, не исключено, самой действенной формой воспитания после формирования психологических установок. Последнее обусловлено тем, что родитель выступает первым живым примером и внедряет в жизнь блестящий, почти беспроигрышный принцип "Делай, как я!" Именно "почти беспроигрышный", потому что главным фактором доверия к родителю становится авторитет. Однако этого авторитета при всей позитивности действий родителя (родителей) может не хватить, если в поле зрения ребенка появится более весомая личность или новые технологии откроют путь в такие заманчивые дали, перед которыми блекнет родительское дело. Кроме того, родитель может действовать слишком активно, с известной грубостью и бестактностью, и тогда он получит обратный эффект – решительный отказ.
Именно потому немало примеров такого отказа от родительских моделей – вследствие раннего формирования собственных приоритетов. Скажем, Билл Гейтс не захотел стать юристом, несмотря на высокий уровень профессионализма родителей, а Эрнест Хемингуэй не пожелал быть врачом, хотя отец формировал в сыне эту идею с первых лет жизни. Подвергающий все анализу Эрих Фромм не стал виноторговцем, как его родитель: будущий великий мыслитель ХХ века взял за ориентиры деятельность деда и прадеда, почитаемых на его родине раввинов. Артур Шопенгауэр с насмешкой относился к коммерции собственного отца, хотя некоторое время вынужден был заниматься ею. Чаще всего отказ следовать родительским идеям и примерам возникает тогда, когда сами отец или мать навязывают ребенку собственные нереализованные фантазии, путь, который сами они не прошли или прошли не так, хотелось бы. К началу ХХІ века Умберто Эко, оригинальный писатель и солидный ученый, профессор целого ряда университетов, приобрел всемирную известность. Небезынтересно, что его отец был бухгалтером, который для блага сына настаивал на получении им юридического образования. Причины отцовского давления банальны: Джулио Эко был одним из тринадцати детей в семье и хорошо знал (как ему казалось), что необходимо для благосостояния и стабильной жизни. Он считал, что без высшего образования сын будет обречен на тяжкий труд для обеспечения сносного уровня жизни. Так вот, Умберто выполнил настоятельную просьбу отца и поступил в университет, однако избрал, возможно, не самое прибыльное дело – средневековую философию и литературу. Скорее всего, именно потому, что Джулио Эко был не известным юристом, а работягой-счетоводом. Но разнопрофильность итальянской знаменитости связана, по-моему, как раз с психологической защитой – неосознанным атавизмом, невольно сохраненным после фильтрации увещеваний отца (безотносительно от интереса к наукам, в которых он преуспел). Вообще, такая ситуация типична, просто каждый решает ее на индивидуальном уровне. Для убедительности вспомним Николая Рериха, которого отец фактически заставил идти в университет. Но, влюбившись в живопись и археологию, молодой Рерих "тянул" сразу два направления: навязанное отцом (в силу традиций рода он не посмел ослушаться родителя) и сформированное по призыву сердца. Но отец Рериха более понятен в своем настаивании на юридическом факультете Петербургского университета – сам он был известным и востребованным в городе нотариусом. Однако и здесь отцовские наставления не возымели действия, как представляется, по двум причинам. Первая связана с небывалой свободой и поддержкой свободомыслия в гимназии Карла Мая, где (как, впрочем, и в семье) формировали интересы детей и поощряли их развитие. Вторая причина в самом отце – он не сумел увлечь сына своей работой, да и не старался этого сделать. Оттого отцовская деятельность не зацепила Николая, она была отторгнута изначально. Другими словами, опыт людей, проигнорировавших родительские рекомендации, прямо указывает на проблему самих родителей – те попросту не смогли увлечь своих детей либо начали процесс вовлечения слишком поздно.
Но эти примеры нисколько не умаляют использование родителями механизмов осторожного втягивания в свою деятельность, формируя интерес ребенка к ней. Более того, такая деятельность может оказаться уникальным опытом, который сын или дочь обязательно используют в своей жизни. Главное – помнить: важно не само дело, а качество деятельности и формируемые характеристики личности. Кто действовал таким образом, чаще всего выходил победителем в скрытой борьбе за будущее собственного чада.
2
Благосклонная и многогранная история открывает родителям перспективы благодаря более детальному изучению опыта других родителей. Тех, которым удалось приобщить детей к своему делу на все сто процентов. Чудо становится обыкновенным, когда проходит через сердце и когда это происходит вовремя. Великолепный пример – жизнь и деятельность Елены Косач (Елены Пчилки), матери легендарной украинской поэтессы Леси Украинки. Мать – писательница (издавала альманах "Первый венок") и отец – юрист, влюбленный в литературу и живопись, создали дома благодатную почву для развития интереса ребенка к литературе. Пространство, наполненное новаторскими стихами и прозой, хорошо дополнялось соответствующим общением, – весь окружающий мир был непосредственно связан с творчеством или исследованиями в области филологии. Вполне естественно, что при наличии духовной и психоэмоциональной близости матери и дочери, при незыблемом авторитете матери (подтверждаемом окружающими) и доверительных отношениях Леся пыталась копировать действия человека, которого любила больше всего на свете. Биографы упоминают "ласковый характер" и покладистость юной Леси, что также многое объясняет успех матери в процессе приобщения дочери к творчеству – он осуществлялся вовсе не по принципу обучения. Мать выступала старшей подругой, ободряя и поощряя детское желание выразиться. Конечно, подстегнула Лесю и тяжелая болезнь, принесшая физические страдания и необходимость спешить жить, спешить творить. Хотя первое свое стихотворение Леся написала в 9 лет еще до того, как заболела туберкулезом костей (болезнь началась за полтора месяца до 10-летия), именно боль и растянувшаяся на всю жизнь скорбная, драматическая борьба формировали ее характер, сделали Лесю поэтессой мирового уровня. И эта же болезнь еще больше сблизила мать и дочь, а стихи и литературная жизнь с ранних лет стали отождествляться девочкой с самой жизнью, открыли смысл существования. Но вот брат Михаил (он был старше сестры на полтора года) не стал литератором, хотя воспитывались и обучались он и Леся вместе (их дома даже называли в шутку Мишелосие). Взрослея, Михаил развивался в области, более понятной физически здоровому и эмоционально стабильному мужчине. Он смотрел на отца, в чем-то равнялся на дядю Михаила Драгоманова и в итоге выбрал дело, более подходящее для будущего добытчика средств и отца семейства. "Способный математик, он проявил себя и в литературе. Михаил успешно вел научную деятельность, а прекрасные лекторские данные, умение влиять на молодежь сулили блестящую профессорскую карьеру", – так справедливо описывал перспективы Михаила Анатоль Костенко. Но планам честолюбивого молодого человека не суждено было сбыться: он внезапно заболел воспалением легких и угас за считаные дни.
Очень похожий принцип вовлечения ребенка в свое дело можно зафиксировать при исследовании процесса становления Вольфганга Моцарта. Его отец Леопольд Моцарт был блестящим придворным музыкантом с новаторским мышлением. С рождением сына он отважился на необычный эксперимент – воспитание ребенка-гения, для чего практически полностью сосредоточился на его судьбе (хотя Моцарт-старший увлеченно занимался и с дочерью, именно с сыном он связывал возможность достижения глобального успеха). В свои тридцать шесть родитель уже не надеялся на собственную яркую самореализацию. А вот идея вырастить музыкального гения не просто поглотила его, но стала навязчивой мыслью. С некоторых пор он видел в идеальном развитии сына собственную реализацию. И в этом моменте, кстати, кроется объяснение, отчего Вольфганг достиг уровня гения, тогда как его не менее одаренная сестра – нет. Как и в случае воспитания Леси и Михаила Косачей, тут сработал принцип пола и связанные с этим неосознанные усилия. Ведь очень часто родитель, не замечая и не отдавая отчет своим действиям, словом, жестом, малоприметным поступком вселяет или не вселяет уверенность ребенка в будущих победах.