Книжка для раков. Книжка для муравьев (сборник) - Кристиан Зальцманн 5 стр.


Отказывай своим детям в невинных забавах, и они тебя возненавидят

Одному мужчине в пятьдесят лет выпала радость стать отцом. По причине возраста он был степенен и серьезен в своем поведении и хотел, чтобы его Густав был точно таким же.

Но тот был другим. Когда он стал твердо стоять на ногах, он ощутил свои силы и ловкость, прыгал, шутил и искал друзей, чтобы развлекаться с ними.

Это доставляло отцу немалое огорчение.

Иногда он брал с собой маленького Густава к своему компаньону, и они шли по полю. Если же тот гонялся за бабочками или бегал вприпрыжку по лугу, чтобы набрать цветов, то отец в негодовании тут же ему кричал: "Густав! Густав! Чего же ты бегаешь? Быстро ко мне! Фу, какой дикий уличный мальчишка! Посмотри, как хожу я! Разве ты не можешь ходить точно так же?"

Кегли, которые Густав получил в подарок от своего кузена, он сжег, а мяч, который сын однажды принес домой, порезал и сказал, что время, которое тот хотел потратить на игры, можно использовать лучше, если выучить главный раздел из катехизиса.

Если Густав находился при нем в комнате, то он должен был все время сидеть, не вставая со своего места.

Таким обращением этот мужчина добился того, что его сын настолько его возненавидел, что предпочитал общаться с самыми неотесанными людьми, нежели со своим отцом.

Когда отец умер, ни одна слеза грусти не пролилась из его глаз. "Хорошо, – думал он, – что я избавился от этого докучливого надзора, ведь теперь я могу жить, как хочу".

Высмеивая своих детей, ты тоже можешь вызвать у них к себе ненависть

1. Мастер Якоб настолько привык к насмешкам и издевкам над людьми, что не мог обходиться без них, даже когда разговаривал со своими детьми. Он никогда не мог мягко указать на их промахи, а делал это оскорбительным, язвительным тоном.

Если, к примеру, ребенок вечером засыпал на своем стуле, то, как правило, в наказание он рисовал ему чернилами или углем усы, а затем хвастался издевкой перед прислугой.

Однажды за столом его дочь пролила на фартук похлебку, он тут же сказал ученику, что, когда он от них уйдет, пусть закажет у плотника корытце, чтобы она впредь могла из него есть; вскоре он также раздобудет ей пару приятелей; соседская свинья родила прелестных поросят, он купит пару самых пестрых, пусть они составят Марте компанию! Но неразумная мать, вместо того чтобы пожалеть пострадавшего ребенка, залилась громким смехом, и все ее остальные дети рассмеялись вместе с ней.

Однажды во время игры Марта испачкала лицо, руки и одежду так, что и впрямь выглядела теперь весьма неопрятно. "Ай-ай-ай! – воскликнул отец, увидев ее. – Какая галантная барышня! Должно быть, она в самый раз подойдет Дректхомзену (имя одного глупого человека, над которым потешались уличные мальчишки). Не правда ли, Марта, это был бы милый возлюбленный для тебя?"

И это всегда происходило в присутствии служанки и ученика, которые обычно с громким смехом воспринимали подобные издевки, а потом точно так же дразнили детей.

Разве могли дети любить такого отца?

2. Несколько дней назад маленькая Луиза научилась у своей матери управляться со швейной иглой. Теперь она должна была под боком у матери пройти испытание своего умения и подшить носовой платок. "Хочется, – думала она, – сделать действительно хорошо, чтобы мама тебя похвалила, а отец – кто ж знает, что сделает он, если и впрямь хорошо получится!"

Нужно было видеть, как старательно шила славная девочка, от большого усердия она даже забыла съесть крендель, который ей дали на завтрак. Но Луиза была не только прилежной, ей и в самом деле хотелось очень хорошо сделать, и поэтому она, как только делала двадцать – тридцать стежков, подбегала к матери и спрашивала: "Так правильно, милая мама?" И тут же быстро опять бралась за работу.

Все шло к тому, что у нее должно было получиться как нельзя лучше, и – надо же! – славный ребенок так уколол себя в палец, что полностью растерялся, испугавшись непривычной и неожиданной боли. Девочка грустно протянула палец матери и скорчила такую несчастную рожицу, что могла бы разжалобить даже камень.

Но неразумная мать, вместо того чтобы пожалеть страдающего ребенка, разразилась громким хохотом, и все ее остальные дети рассмеялись вместе с нею.

И тут Луиза, полная негодования, бросила носовой платок и иголку, громко зарыдала, побежала на кухню и выплакалась.

Там она и нашла сочувствие и утешение, а маленькая Катрин проявила доброту, перевязав ей лоскутком раненый палец и заверив ее, что вскоре он заживет.

Но неуместная насмешка матери настолько ее обидела, что на какое-то время она ее возненавидела. Да и в дальнейшем не раз бывало, что мать ее высмеивала, когда она ударялась или резалась, и в конце концов та стала ей совсем ненавистна, а мать совершенно не понимала, как такое могло случиться.

Как сделать, чтобы дети тебе не верили

Почаще лги и обманывай, и они больше не будут тебе верить

1. Первого апреля мать договорилась со служанкой и учеником подшутить над маленькой Сабиной. Вскоре заговор был осуществлен – Сабине было поручено в большом горшке, который ей дали для этой цели, принести из аптеки жир домового. "Сейчас, милая мама! – сказал невинный ребенок. – Я только накину свое пальтишко".

И вот она побежала вприпрыжку, полная радости от того, что могла оказать любезность матери. Но когда она пришла в аптеку, над ней посмеялись.

Рыдая, она вернулась домой и хотела осведомиться у матери, правильно ли она ее поняла.

Тут мать, ученик и служанка разразились звонким смехом и напомнили ей: "Разве ты не знаешь? Сегодня же первое апреля".

Сабина с негодованием развернулась, бросила на мать взгляд, полный презрения, будто хотела сказать: "Подлая женщина! Разве ты заслуживаешь, чтобы я впредь тебя называла мамой?"

Если по прошествии времени мать что-нибудь ей говорила или от чего-либо предостерегала, то Сабина думала: "Хм! Кто знает, правда ли это?"

2. У Франца появился братик. Когда он его увидел, то спросил отца: "Папа! Скажи мне все-таки, как появился братик?"

– Его принес аист.

– А где его взял аист?

– На улице перед воротами, там есть пруд, в котором плавают дети, оттуда и взял аист твоего братика.

Маленький Франц в это поверил, побежал к своей старшей сестре и рассказал ей о том, что только что узнал от отца.

Сестра посмеялась над легковерием мальчика и рассказала ему все, что знала о том, как рождаются дети.

Когда потом отец что-то рассказывал, маленький Франц обычно спрашивал: "Папа! А ты не обманываешь, как тогда c аистом?"

Как сделать, чтобы дети тебя презирали

Ознакомьте своих детей с вашими недостатками, и они точно будут вас презирать

Ганс и Грета довольно хорошо относились друг к другу, но у них обоих был такой темперамент, что мелочь, на которую в других семьях вообще не обращают внимания, настолько выводила их из себя, что они теряли всякую рассудительность. Утром они нередко нежнейшим образом обнимались и заверяли друг друга в любви, но в тот же час морщили лоб, хмурили брови, скрежетали зубами, открывали рты и произносили кучу грубых и оскорбительных слов.

Так, например, однажды Ганс страстно обнял свою Гретхен и сказал: "Наимилейшая Гретхен!"

Гретхен. О милый Ганс!

Ганс. Если бы я только мог тебе сказать, как я тебя люблю!

Гретхен. О, ты самый лучший на свете!

Ганс. Но дырку у Христофа в куртке ты все еще не зашила.

Гретхен. Так и знала. Стоит лишь встать с постели, как начинается брюзжание. Это…

Ганс. Ho! Ho! Я вправе все-таки об этом сказать, разве не я в доме хозяин?

Гретхен. Ха, ха, ха! Хозяин? Такой парень, как ты? Только не тебе говорить, кто в доме хозяин.

Ганс. Женщина, не разглагольствуй! Ты должна быть благодарна Богу, что заполучила меня.

Гретхен. Ах, подумать только! Такого оборванца, как ты, можно найти где угодно.

Ганс. Ты, Гретхен, говори да не заговаривайся. Ты же ничего не делаешь, тебе совсем наплевать, что твои дети ходят как нищие. А твое белье – стыд и позор, что порядочному человеку приходится его видеть.

Гретхен. Фу! Что за болтовня. Тебе ведь только до самого себя есть дело!

Дети обычно очень жадно внимали таким перебранкам.

Заметив это, родители удваивали свои силы, обзывая друг друга самыми обидными и оскорбительными словами, потому что каждому хотелось убедить детей в том, что прав именно он, а не другой.

Дети мысленно признавали правоту обоих и считали того и другого никчемными людьми. В конце концов дело зашло так далеко, что они совсем перестали обращать внимание на приказы своих родителей, а родители никак не могли понять, почему так случилось.

2. Один человек имел тот недостаток, что если в компании своих друзей он выпивал стаканчик вина, то без раздумий выбалтывал все, что было на языке. Нередко он забывался настолько, что рассказывал обо всех своих юношеских сумасбродствах. Его распирало от смеха, когда он вспоминал, как в детстве накинулся на свою мать в чулане, где хранились яблоки, или о том, что он из озорства вытворял вместе со своими школьными товарищами и каким излишествам предавался то в одном, то в другом трактире во время своих странствий.

Его дети находили в этих рассказах так много удовольствия, что зачастую оставляли лежать на столе нож и вилку, забывали про еду и питье, чтобы не упустить ни слова.

Правда, когда он это заметил, осекся и произнес: "Что поделаешь, если молод, молодо-зелено, погулять велено!"

Поскольку же дети знали, что они тоже молоды, то подумали: у них тоже должны быть пороки, и позволяли себе все излишества, которые совершал их отец, и еще многое другое.

Если затем отец делал им за это внушение, то обычно он мало чего добивался, ибо они думали: "Но ты ведь поступал не лучше!"

Побольше отдавай приказаний, но не расспрашивай, как их исполнили; всегда угрожай, не приводя своих угроз в исполнение, и вскоре ты станешь посмешищем для детей

1. Если судить по требованиям, которые хозяйка предъявляет к детям, то можно подумать, что их семья – образец порядка.

– Кристиана! Ты должна следить за чистотой в спальне и каждое утро ее убирать; вешать свою одежду в этот шкаф! Белье класть в этот ящик! Помни об этом!

– А ты, Вильгельм, должен полоскать стаканы и чистить нож; весь день ты должен справляться, за чем мне тебя нужно послать! Заруби это себе на носу!

Эти речи она вела ежедневно и ежедневно устанавливала им новые законы, не выясняя, как исполнялись старые. А маленькая Кристиана не убирала спальню и бросала свою одежду и нижнее белье там, где снимала; Вильгельм же не полоскал стаканы и не чистил нож, а весь день проводил, конечно, на детской площадке.

В конце концов дело зашло так далеко, что дети поворачивались спиной и смеялись, когда мать хотела установить им новые правила.

2. "Посмей еще раз хлопнуть дверью, и ты узнаешь где раки зимуют! Если ты еще хоть раз сядешь с немытыми руками за стол, то непременно получишь на обед сухой хлеб! На этот раз я тебе это прощу, но если ты опять так поступишь, то я непременно задам тебе такую порку, какой ты еще никогда не получал! Так, посмотри на меня! Ты, наверное, думаешь, что это была шутка? Только посмей! Ты увидишь, что со мной шутки плохи".

Таким тоном отец каждый день говорил с детьми. Его слова были сплошными угрозами, которые никогда не исполнялись.

Дети это вскоре заметили. Они хлопали дверью, с грязными руками садились за стол, по-всякому озорничали, ничуть не боясь угроз отца.

Из-за этого добрый человек входил в такой раж, что его всего трясло, он так бил кулаком по столу, что звенели стаканы, и божился, что однажды задаст другим наглядный урок на примере своих детей, который они на всю жизнь запомнят.

"Хм! – думали тогда дети, – так быстро это не получится".

3. "Скоро Рождество! Тот из вас, кто и вправду был благочестивым, получит что-то очень красивое. А кто был плохим, тому кроме прута ничего не достанется".

Эти речи фрау Лора произносила своим детям каждый день, начиная с первого предрождественского воскресенья. Константа, который и без того был добрым и послушным мальчиком, они еще больше подвигли на добрые дела, но Клару, маленькую ветреницу, они нисколько не побудили отказаться от своего легкомыслия. Она осталась такой же шаловливой, ленивой и злой, как прежде.

Констант часто выговаривал ей за это и напоминал, что она может получить дополнительный подарок на Рождество.

"Хм! – отвечала Клара, – непременно; еще до того как наступит Рождество, мать все забудет!"

И вот наступило Рождество. И что же произошло? Добрый и послушный Констант получил целый чан яблок, орехов и пару новых брюк; зато непослушная Клара получила точно такую же большую корзину, полную яблок и орехов, да к тому же еще и красивую юбку, которая, наверное, стоила не меньше, чем брюки Константа.

"Ну что, съел?! – сказала она ему. – Что я тебе говорила? Я все-таки не была дурой и не побоялась ругани матери". Констант взял себе это на заметку. Если фрау Лора впредь говорила о пруте или палке, то он смотрел на Клару и посмеивался.

Способ заблаговременно вселить в детей ненависть и зависть к своим братьям и сестрам

Лиши своей любви одного и подари ее кому-то другому!

Два брата, Кристиан и Христоф, по существу, были добрыми мальчиками, но обладали совершенно противоположными нравами. Кристиан был веселым и остроумным, Христоф – наоборот, угрюмым и недовольным. Каким был их нрав, такими были и их повадки. Кристиан всегда был улыбчивым, на лице его читалась любезность. Христоф всегда выглядел серьезным и мрачным, его редко видели смеющимся. Тот всегда передвигался вскачь и вприпрыжку, этот имел неуклюжую походку. Тот был очень богат на шутливые мысли, и тем беднее был этот. И даже если оба они произносили одно и то же, благодаря своему дружелюбию Кристиан выражал свои мысли лучше, чем Христоф. Если Кристиан говорил: "А мне будут вишни?" – то отказать ему было почти невозможно. А если Христоф говорил: "А мне будут вишни?" – то казалось, будто он проявлял невоспитанность.

Совершенно естественно, что все, кто не знал добрую душу Христофа, им пренебрегали и отдавали предпочтение Кристиану. Дети толпились возле него и вовлекали его в игру, а того оставляли стоять в стороне; если в дом приходили чужие люди, то они без устали расточали Кристиану похвалу и лесть; а доброго Христофа попросту не замечали.

В конце концов это зашло так далеко, что сами родители заглядывались на Кристиана, а Христофа лишили чуть ли не всей любви.

Уже тон, которым они говорили с обоими, был совершенно различным, так что можно было подумать, что Христоф – пасынок.

– Кристианчик, ты не мог бы принести мне стакан воды?

– Так, Христоф, возьми стакан! Принеси его полным воды!

– Иди ко мне, голубоглазый птенчик! Я кое-что тебе принесла. Вот смотри – вишни!

– Так, Христоф, вот тебе тоже вишни!

– Ах! Милый Кристиан, у тебя все личико синее от черники.

– Разве можно так выглядеть мальчику – как свинья! Как будто у меня других дел нет, как за тобой стирать.

– Кристиан! Кристиан! Если ты мне еще раз это сделаешь, то держись. Я не люблю наказывать, ты это знаешь. Но если ты по-хорошему не понимаешь, ты ведь знаешь, что такое розга?

– Негодный мальчишка! Что ты наделал? Если посмеешь сделать так еще раз, то, будь уверен, я так надеру тебе уши, что ужом будешь вертеться.

Каким разным был тон, которым эти люди говорили со своими детьми, точно так же по-разному они вели себя с ними.

При самых серьезных проступках Кристиан отделывался небольшим замечанием. Христофа же строго наказывали при малейших провинностях; тот получал то медовую коврижку, то миндальное пирожное, то персик, а бедный Христоф оставался ни с чем. Наверное, с десяток раз за день мать щипала Кристиана за полные щеки, а добрый Христоф – так он лишь однажды получил ласку! За столом Кристиан всегда получал первый и лучший кусок; если родители шли на прогулку, то ему нужно было лишь покоситься своими голубыми глазами на мать и отца, чтобы пойти вместе с ними; а Христоф – тот всегда должен был оставаться дома; его взяли с собой лишь однажды, и ему это было преподнесено как особая милость. Само собой разумеется, Кристиан имел предпочтение и в одежде, и ему всегда старались привязать или приколоть что-нибудь такое, что бросалось в глаза.

Из-за этого Христоф с каждым днем все больше ожесточался. Он невзлюбил своего брата. Если тот получал что-то в подарок, то, вместо того чтобы порадоваться за него, он злился; и наоборот, если Кристиану делали замечание, если тот ударился или упал, то он испытывал радость. Обычно Христоф мало смеялся, но однажды все-таки можно было его увидеть смеющимся, когда со шкафа упал красивый цветочный горшок, полученный его братом от матери.

Злость в его сердце каждый день получала подпитку и стала настолько сильной, что в конце концов он не мог ее больше скрывать.

Вначале он просто бранился. Если Кристиан получал что-нибудь до него, то он разражался всякого рода неподобающими речами: "Это правда непозволительно – Кристиан получает все, я не получаю ничего, ой-ой-ой, я точно такой же ребенок", – остальное он бормотал сквозь зубы, которые обычно скрежетали от злости.

Впоследствии он зашел так далеко, что стал строить своему брату всевозможные козни. Он вырывал страницы из его книг, пачкал его одежду, они каждый день нападали друг на друга, ругались и дрались, а поскольку у Христофа кулаки были крепкие, он часто валил своего брата, хватал его за волосы и бил головой о землю.

Разумеется, его каждый раз за это наказывали, но это нисколько не помогало. С каждым днем он вел себя хуже и хуже, и его мать не раз говорила: "Если бы я только знала, откуда все это взялось! Он неисправим! Ему каждый день устраивают порку, а он все такой же злой!"

Назад Дальше