"Правовые постановления, изданные премудрым царем Хаммурапи, для водворения в стране истинного блага и хорошего управления. Я Хаммурапи, царь несравнённый. Черноголовыми, которых даровал мне Энлиль и господство над которыми поручил мне Мардук, я не пренебрегал, о них я не нерадел, я искал их благосостояния. С могучим оружием, врученным мне Замамой и Инниной, с премудростью, дарованной мне Эа, с разумом, которым наделил меня Мардук, я истребил врагов на севере (вверху) и юге (внизу), прекратил раздоры, устроил стране благосостояние, дал людям жить в безопасных местах, охранял их от нарушителей спокойствия. Великие боги призвали меня: я благодетельный пастырь, жезл мой – жезл правости; моя благая сень простерта над моим градом. На моем лоне лелею я жителей Сумира и Аккада; помощью моего бога-покровителя и его братьев они успокоены в мире; моя премудрость их покрывает. Чтобы сильный не обижал слабого, чтобы обезопасить вдов и сирот, начертал я в Вавилоне, граде, главу которого вознесли Ану и Энлиль, в Эсагиле, храме, основания которого непоколебимы, как земля и небо, чтобы творить суд земле, и издавать решения земле, и удовлетворять утесненного, мои драгоценные слова на моем памятнике и поместил их у моего изображения, как царя правды. Я – царь могучий среди царей. Мои слова изрядны, моя премудрость несравнима. По повелению Шамаша, великого судьи неба и земли, да воссияет моя правда стране; по воле Мардука, моего владыки, да не будет того, кто бы удалил мой памятник. В Эсагиле, которую я люблю, мое имя должно помниться вечно во благо. Утесненный должен подойти к моему изображению, как царя правды, прочесть надпись, внять моим драгоценным словам, и мой памятник должен выяснить ему его дело; он должен найти свое право, его сердце должно радоваться, говоря: "Хаммурапи – это воистину владыка, отец для подданных, покорный словам Мардука, своего господина, добившийся победы Мардука на севере и юге, увеселяющий сердце Мардука, своего владыки, навеки создавший благосостояние народа и порядок страны". Прочитав надпись, он должен помолиться за меня Мардуку, моему владыке, и Зарпанит, моей госпоже, от всего сердца. Тогда его боги, боги-покровители и боги, вступающие в Эсагилу, да одобрят его помышления ежедневно пред Мардуком и Зарпанит. Во веки веков, навсегда, царь, который будет в стране, должен соблюдать слова, начертанные на моем камне. Закон страны, который я дал, решения, которые я предписываю, он не должен изменять, не должен удалять моего памятника. Если этот государь премудр и может держать страну в порядке, он должен соблюдать слова, начертанные на памятнике… сообразно им должен он управлять черноголовыми, судить их, давать им решения, истреблять в стране злодеев и преступников, создавать своему народу благосостояние. Я – Хаммурапи, царь правды, которому Шамаш дал правосудие. Мои слова изрядны, мои дела несравнимы, возвышенны… они – образец для мудрого, чтобы достигнуть славы". Далее следуют длинные призывания благословения сонма богов на хранителей законов и проклятия на тех, кто осмелится разрушить или присвоить себе памятник…
Несмотря на этот сонм богов и на благочестивый тон всей приписки, несмотря на то, что весь свод выдается за откровение Шамаша, несмотря, наконец, на то, что в затруднительных случаях дело решает клятва "пред богом" (по документам, главным образом, пред Шамашем или Мардуком), все-таки законы не стоят на теократической основе, чужды религиозного и морализующего элемента, и с этой стороны отличаются от других восточных кодексов, не различающих права от обычая и нравственности. Кодексу чуждо понятие преступления, как греха, отпадения от бога, нарушения его воли; его законы не знают страха божия, не выводят всего права из любви к богу и ближнему, они рассматривают проступки исключительно с точки зрения материального вреда для личности или опасности для государства и общества. В этом отношении вавилонский свод законов резко отпишется от законодательства Моисея с его ярко выраженным религиозным чувством. Это, впрочем, вполне понятно, если мы вспомним, что еврейский закон мы имеем в том виде, в каком он был внесен в священную книгу, тогда как вавилонские законы дошли до нас на современном официальном памятнике, в точных выражениях. Кроме того, в Моисеевом законодательстве видное место отведено сакральному праву, которое на столбе Хаммурапи опущено, так как законодатель имел в виду лишь потребности гражданского населения, а не храмов. Но, будучи по духу далеки от Синая, законы Хаммурапи сходятся Моисеевыми в группировке, во фразеологии, во многих частностях, особенно в принципе наказаний за увечья, за кровосмешение, в постановлениях против имущественного вреда и т. п. Наибольшее количество аналогий приходится на так наз. книгу Завета (Исх. 21–23) и отчасти на Второзаконие; в первой законы редактированы в той же казуистической форме. В некоторых случаях мягче Хаммурапи (напр., положении женщины, отношениях детей к родителям), в других – еврейский кодекс, не знающий многих варварских наказаний, относящийся человечнее к рабам и слабым и отменивший для многих преступлений (напр., за простую кражу) смертную казнь. Многие постановления Хаммурапи не имеют соответствий в библии, и это – те, которые имели, место только в обширном торговом и промышленном государстве, обладавшем представителями различных профессий. Некоторые совпадения библии вавилонского законодательства можно объяснить своего рода рецепцией вавилонского права еще в глубокой древности в Палестине, в то время, когда она входила в зону влияния империи Хаммурапи. Семейные отношения еврейских патриархов – наилучший комментарий к законам Хаммурапи. Можно сказать, что и Авраам, и Иаков, и Лаван жили по вавилонскому праву. Это не только видно из своеобразной, как бы чисто вавилонской полигамии, но, напр., из спора Лавана с Иаковом, – в случае истребления скота хищными зверями убыток терпит владелец и т. п. Но вообще вавилонское законодательство носит черты жизни, необыкновенно далеко ушедшей вперед в своем развитии; во многих случаях оно производит впечатление нового времени; и вавилонская культура отразилась в нем в чертах, указывающих на близость к нашей, некоторые правовые тонкости потом были повторены только в Риме, в эпоху Антонинов. Между тем, израильские законы указывают на более примитивные условия, и это обстоятельство лишает возможности серьезно говорить об их заимствовании.
Свод законов, нормирующий юридическую жизнь Вавилонии, находит себе иллюстрацию и пополнение в бесчисленных деловых документах эпохи, отражающих эту самую жизнь и применение правовых норм. Мы уже иногда указывали на этот обширный и глубоко интересный материал, особенно ценный для юриста. Входить в его ближайшее рассмотрение мы не имеем возможности, но должны указать, что для документы первой вавилонской династии убеждают нас в том, что право, кодифицированное Хаммурапи, действовало и до него, но что он внес в него изменения, смягчения и т. п. Точно также и после него жизнь продолжала отбрасывать устаревшее. Доказательство этому можно усмотреть хотя бы в дальнейшей судьбе сумерийских законов семейного права, в кодексе Хаммурапи и в судебной практике его преемников. Так, один из них предписывает: "если муж скажет жене: ты мне больше не жена, то должен заплатить полмины серебра. Если же жена скажет мужу: ты мне не муж, то будет брошена в реку". У Хаммурапи первая половина удержана, что же касается второй, то она применена только к неверной и нерадивой жене и к жене военнопленного, изменившей ему без крайности в его отсутствие. Жена, ничем не виновная, напротив, по Хаммурапи, может жаловаться на неверного мужа, и по суду получает развод. При преемниках Хаммурапи мы встречаем дальнейшие смягчения, и утоление заменяется обращением в рабыню и т. п. Законодательство развивалось и до Хаммурапи, будучи преимущественным предметом заботы царей. Мы уже знаем реформы Урукагины. В Британском музее есть табличка, из Эреха, содержащая сумерийский оригинал некоторых законов Хаммурапи и относящаяся к его временам. На ниппурском фрагменте имеются сумерийские пометки, очевидно, перенесенные с сумерийского оригинала. Один из царей Эреха, Сингашид, хвалится, что он установил максимальные тарифы. В одном из документов времен Сумулаилу, преемника Сумуабу, родоначальника первой вавилонской династии, прямо говорится, что этот царь "ввел право", что вполне понятно для второго царя города и династии. Хаммурапи, его четвертый преемник, основавший великую мировую вавилонскую державу продолжал это дело. Он еще раз собрал и пересмотрел древние законы, смягчил, где мог, их грубость и варварство, и обратил особенное внимание на потребности торговли, сельского хозяйства и промышленности, на положение рабов и вообще беззащитных. Законы его, будучи замечательны со стороны ясности языка и терминологии, все-таки далеки от совершенства, с точки зрения системы и, пожалуй, полноты. Так, напр., нет общего постановления о возмещении за убитого раба, но говорится об этом в частных случаях – о смерти его от обвала недобросовестно выстроенного дома или от бодливого быка и т. п. Равным образом законы несовершенны по своей категоричности, они предполагают лишь две возможности – "да" или "нет", и совершенно не предусматривают бесконечного разнообразия явлений жизни. Поэтому, облегчая беспристрастный и скорый суд, они не могли обеспечить суда справедливого и нередко ставили судью пред огромными затруднениями, что вело к не в меру суровым приговорам.
Законы Хаммурапи пользовались уважением до самого падения создавшей их культуры. Они были реципированы в Ассирии, Ассурбанипал переписал их для своей библиотеки; еще Раулинсон в 1866 г. издал найденные в ней отрывки, правда. довольно жалкие, но, к счастью, пришедшиеся на то место, которое изглажено на памятнике Хаммурапи. Кроме того, отдельные статьи найдены в одном позднем вавилонском юридическом сборнике.
Хотя рассмотренный кодекс содержит в себе главным образом гражданские и уголовные законы, но как он, так и другие документы дают нам возможность составить некоторое представление о государственном праве вавилонского царства. Царская власть имеет характер патриархального абсолютизма, уже забывшего божеские при тязания времен Нарамсина и Шульги. Царь ограничен сверху – он лишь наместник и служитель божества. Он стеснен и снизу сильным духовенством и богатыми торговыми и священными городами, достигшими рано в Вавилонии большого развития и сообщившими государству и культуре городской характер по преимуществу. Весьма возможно, что и самые законодательства кодифицировались под давлением торговых городов и богатых храмов, заинтересованных в спокойствии, порядке и отсутствии произвола. Это были силы, сумевшие и в объединенном царстве отстоять свое привилегированное положение. Следующий документ наилучшим образом доказывает, на какие уступки должны были пойти цари относительно городов и храмов.
"Если царь не соблюдает справедливости, его народ попадет в безначалие, страна распадется. Если он не заботится о справедливости в своей стране, Эа, владыка судеб, изменит его (благую) участь и даст ему противоположную. Если он не радеет о своем жреце "абкаллу" (значение неясно), его дни будут пресечены. Если он не заботится о жреце прорицаний, страна возмутится против него. Если он внимает клеветнику, его решения будут изменены. Если он внимает советам Эа, великие боги дадут ему жить в мудрости и знании правды. Если он будет притеснять обитателей Сиппара и будет пристрастен в пользу чужого, Шамаш, судья неба и земли, передаст суд чужому в его земле, и он не будет иметь ни советника, ни судьи для суда. Если ниппурцы принесут ему нечто для суда, и он станет притеснять их из-за даров, Энлиль, владыка стран, выдвинет против него враждебного иностранца, которого заставит уничтожить его воинов; царь и главный полководец будут влачимы по улицам. Если он отнимет у вавилонян деньги и внесет их в свою казну, если он будет слышать жалобы вавилонян и не обратит на них внимания, Мардук, владыка неба и земли, поставит над ним врага и разделит его имущество врагам его. Если он обвинит кого-либо из граждан Ниппура, Сиппара или Вавилона и бросит его в тюрьму, город, где последовало обвинение, должен быть обращен в пустыню. Если он посадит кого-нибудь из них в тюрьму и окажет добро чужому, если он соберет сиппарцев, ниппурцев и вавилонян, заставит их нести на головах корзины (принудительные работы), наложит на них работы или солдатчину, Мардук, "абкаллу" богов, князь, податель советов, подчинит его страну врагу и народ его будет принужден нести корзины для его врага. Ану, Энлиль и Эа, великие боги, живущие на небе и на земле, определят в своем чертоге этому народу рассеяние. Если он будет кормить лошадей на счет жителей Сиппара, Ниппура и Вавилона, лошади, которые будут есть этот корм, перейдут во владение его врага. Если наложит солдатчину на свою страну, будет брать ее народ, то бог чумы, который предшествует его войску, поразит его и будет на стороне врага его, ярмо его быков он разрешит и поля его опустошит. Дела войска и главного шатаму (военное звание) царя Адад сделает тщетными и устроит их сокрушение. Повелением Эа, владыки бездны, войско царского чиновника будет уничтожено, его место превращено в развалины, дело рук их уничтожено, их старания превращены: в дуновение ветра, их памятные надписи изглажены. Если он заставит их итти в поход и противозаконно… их, Набу, писец Эсагилы, распорядитель всех вещей, утвердитель царства, изменит судьбы его страны. Будь то пастырь, или шатаму, или царский главный шатаму, сидящий в Сиппаре, Ниппуре или Вавилоне, если он призовет их к храмовым настоятелям и поставит на них корзины храмов великих бегов, великие боги разгневаются, оставят свои обители и не, войдут больше в свои жилища".
Этот замечательный, не во всех своих подробностях ясный текст дает указание на существование льготных грамот трем священным городам Вавилонии, Царь по отношению к ним является до крайности ограниченным. Он не имеет права сажать их граждан в тюрьмы, налагать на них барщину даже в пользу храмов, держать в них на городской счет конюшни и даже требовать с них солдат. В качестве блюстителей неприкосновенности прав городов являются боги, – вероятно, их жрецы, знавшие способы заставить царей уважать грамоту и не останавливавшиеся перед осуществлением угроз, указанных в ее начале. Каково происхождение этих грамот, и не стояло ли оно в связи с объединительной политикой Хаммурапи, мы лишены возможности судить, но не подлежат сомнению два обстоятельства: грамота уважалась ассирийскими царями, так как попала в библиотеку Ассурбанипала, и действие ее можно проследить в истории Вавилона. Ею, вероятно, можно объяснить непопулярность халдеев и Меродахбаладана в Вавилоне и Сиппаре; Саргон рассказывает, что при взятии Дуръякина он выпустил из темницы граждан Сиппара, Ниппура и Вавилона, противозаконно заключенных туда. В дальнейшем мы постоянно видим Сиппар и Ниппур на стороне Ассирии против халдеев и Элама. Может быть, и падение Набонида объясняется тем, что он мало считался с хартией. Что Вавилон обладал такого рода хартиями, на это нам указывает еще один текст, настоящее значение которого впервые определил Винклер. В нем сами вавилонские граждане жалуются царям Шамашшумукину и Ассурбанипалу на нарушение земского мира в их городе следующим образом: "Жалоба вавилонян перед царем. Цари, наши господа, вступая на престол, думали о том, чтобы охранять наши права, и о нашем благосостоянии. Они установили, чтобы мы охраняли женщин, живущих на нашей территории, будь то эламитянки, или из Табала, или арамеянки; они сказали: "боги дали вам разум и мудрый ум; для всех стран Вавилон – связь земель; право и безопасность (общества из) двадцати, входящих в него, гарантированы; имя хартии: "Бурташ-иштин-бит-Бабилу"; даже собака, бегающая по Вавилону, не может быть убита. Во имя Вавилона у нас гарантированы права всем женщинам, которые в нем замужем. Да продолжат цари на век благодеяния, которые они оказали нам". Таким образом, льготная грамота названа по своим первым словам совершенно подобно "Habeas Corpus". Здесь указаны (применительно к случаю) следующие ее пункты: на вавилонской территории никто не может быть лишен права на личную безопасность, и никакая женщина, даже иностранка, не может быть уведена в рабство. Компании до 20 человек могут свободно, под покровительством законов, передвигаться, что было необходимо в интересах торгового центра. Ассирийские цари нередко указывают, что они восстановили права и вольности ("кидинуту") Вавилона, и в своих манифестах обязуются блюсти их. Мы знаем также из одной специальной надписи, что Саргон восстановил вольности Ассура, нарушенные его предшественником. У нас есть и документы-подлинники, содержащие льготные грамоты и отчасти служащие комментарием к приведенным текстам. Вавилонские цари почти всегда были слабы внутри и угрожаемы извне; вся история Вавилона заполнена нашествиями с востока и с севера, восстаниями на юге, сменами династий, появлениями самозванцев и узурпаторов. Цари искали себе опоры в жрецах, в городах, в могущественных владетельных фамилиях, влиятельных отдельных лицах. Этим объясняются появления дошедших до нас льготных иммунитетных грамот. Между ними обращает на себя внимание данная Навуходоносором I в бурную эпоху второй половины XII века. После удачного похода против эламитов, долго хозяйничавших в Вавилонии и отторгших от нее целые области, "царь победоносно и радостно возращался в Аккад".
К нему обратился с просьбой Риттимардук, владетель Бит-Карзиабку, замеченный царем в битве (среди отличившихся), относительно всех городов этой области, лежащей в Намаре, которые при прежних царях были освобождены, но, вопреки их правам, включены были врагами в административный округ Намара. Царь проверил решения, что издревле существовала независимость городов, заключавшаяся в том, что царские слуги и наместник Намара и нагируне входили в эти города, начальник жонющен не вгонял в них жеребцов и кобылиц, налог быками и овцами в пользу царя и наместника Намара с них не собирался… надсмотрщик коней не входил в них, чтобы набирать лошадей, ограда рощ и пальмовых насаждений не разбиралась, у насыпи Бит-Шамаша и Шанбаша не было моста и дороги, муж Ниппура и Вавилона или какой-либо царский муж не могли арестовывать никого ни в одном городе Бит-Кар-зиабку. Тогда Навуходоносор освободил города Риттимардука, сына страны Карзиабку, область, принадлежащую Намару, во всем ее объеме на вечные времена. И солдат, живущих в этих городах, он поставил вне начальства наместника Намара и нагиру (коменданта?)… Далее следуют подписи различных военных, придворных и духовных властей, между прочим, градоначальника Вавилона, наместников различных провинций, между прочим, Намара и т. п. и заклятия, обращенные к будущим наместникам Намара, "будь то сын Хаббана или другой какой, назначенный наместником", против нарушения этой грамоты.