Мифология как мир первообразов и материя духовности
Для создателей мифологии она была не просто достоверной или истинной. У них и вопроса не могло возникнуть об истинности. Для первобытного человека мифология являлась объективной действительностью. Такой же, как для нас, например, знание о том, что в году 365 или 366 суток. Нам и в голову не приходит вопрос о том, так ли это на самом деле. Подобные знания кажутся нам как бы свойствами самих вещей, едва ли не природными явлениями. Это ещё и потому, что мы не знаем их автора. Но мифы – это как раз анонимные произведения. Для первобытного человека они, поэтому, вообще не являлись произведениями. Они были его сознанием, его психическим состоянием, которое для него было и состоянием окружающего мира. Наконец, это было состояние массовое, коллективное, которое человек испытывал не поодиночке, а совместно. Одиночки и могли быть разрушителями мифологического сознания, они могли быть, скажем, теми художниками, которые уединялись, чтобы уйти из-под власти коллективного сознания и изобразить в каком-нибудь потаённом месте своё, а не общепринятое видение мира, своё собственное сознание.
Не мир вне человека, а мир в восприятии рода стал началом человеческого знания. Мифология – это мир первообразов, которые были достоянием рода и передавались из поколения в поколение. Мы можем сказать об образе, что он является копией чего-то, что находится вне сознания. О первообразе мы так сказать не можем. Первообраз – образ самого сознания. От любого образа мы можем отделаться, забыть его. А от первообраза нельзя отделаться, хотя можно и не знать о нём, не испытывать его влияния. Первообраз – это "глаз" сознания. Мы видим глазом, а самого глаза не видим. Так и с первообразом: с его помощью мы осознаем или мыслим, но помыслить сам первообраз так же трудно, как увидеть глаз. Разве что с помощью зеркала. В зеркале же мы увидим лишь самих себя. Наш собственный вид и есть один из первообразов.
Мифологическое мышление – мышление коллективное, родовое. В нём закреплены исходные, родовые отношения людей друг к другу, когда каждый из них не мыслил себя вне рода, сам являлся скорее родовым существом, а не индивидумом. С другой стороны, и род мыслился не как множество людей, а как большое индивидуальное существо. Мифология стала исходной формой человеческого мышления, источником последующих, более развитых форм мышления: религиозного, художественного, философского, научного. Все они состоят из "кирпичиков" мифологического мышления. Гегель называл мифы педагогикой человеческого рода. Мифы или сказки воспитывают каждого из нас в детстве, они служат источником вдохновения художников и учёных, и даже самые рациональные теории содержат элементы мифологического мышления. Мифы являются исходной материей духовной культуры.
Моделирующая функция мифа
Было бы неверным отождествлять мифологию с чем-то вроде начальной школы человеческого образования, с приготовительным классом науки. Мифология – это не наивные ответы на якобы наивные вопросы первобытного человека, которые он ставил перед собой или природой. Ответы человек искал и находил помимо мифов. Он находил их в практической деятельности. Иначе, повторим ещё раз, он бы просто не выжил. Первобытный человек понимал природу ничуть не хуже, чем мы её понимаем сегодня.
Мифология играла роль идеологии первобытного общества, того самого "социального клея", о котором мы говорили в теме о первобытной культуре. Идеологическое сознание – такое сознание, когда идеи или фантазии становятся реальностью для человека. Руководствуясь какими-то идеями или принципами, человек может действовать вопреки обстоятельствам, которые считает менее реальными или существенными, чем порождения своего же сознания. Мы уже знаем о детерминирующей роли образов. Образ определяет поведение человека тем больше, чем меньше он осознан им как образ или копия чегото. Тогда образ становится действительностью, оригиналом, а копией является поведение человека, его жизнь. Мифология как раз и играла роль оригинальных образцов, или моделей, по которым строились поведение человека, его сознание и жизнь.
Мифологические образы служили представлениями о качествах или поступках, которые в иной форме нельзя себе представить. Попробуйте представить необходимость исполнения долга. А если вы знаете мифы о Геракле или об Илье Муромце, если вы их понимаете и верите им, то у вас уже готово представление о долге как высшей доблести мужчины. Попробуйте представить себе возмездие, которое ждёт всякого, кто совершит преступление против общественного порядка. Можно представить возмездие в виде тюрьмы или эшафота. Хотя всё это частности, и преступник всегда надеется их избежать. Но есть образ Немезиды – богини возмездия, от которой невозможно спрятаться, поскольку она находится в сознании самого преступника. Немезида как образ возмездия будет жива, пока жив преступник. Боги мифологии – это олицетворение идей. Кажется, что идеи нельзя видеть, потому что они есть порождение самого сознания. Но если идеи становятся образами, то видеть их можно.
Исследователи в области мифологии выделяют и такие функции мифа:
– аксиологическая (миф является средством самовосхваления и воодушевления);
– телеологическая (в мифе определяются цель и смысл истории, человеческого существования);
– праксиологическая, реализуемая в трёх планах: прогностическом, магическом и творчески-преобразовательном (здесь часто вспоминают мысль Н.А. Бердяева о том, что история – "творимый миф");
– коммуникативная (миф является связующим звеном эпох и поколений);
– познавательная и объяснительная;
– компенсаторная (реализация и удовлетворение потребностей, которые реально, как правило, неосуществимы).
Очевидно, что функции мифа в сущности те же, что и функции культуры. Следовательно, несколько перефразируя Н.А. Бердяева, можно сказать, что не история, а культура – это осуществление и исполнение мифов в её истории.
Миф как единство прошлого и современного
Мифы повествуют о событиях, которые когда-то были, когда-то произошли. События чередуются, герои рождаются и умирают. Боги тоже рождаются или как-то появляются, но живут вечно. Мифы обладали свойством диахронии, сменой времени, о котором повествовалось. Но миф – не история, которая когда-то произошла и стала всего лишь прошлым. Для мифологического сознания события мифа – это настоящие, действительные события, которые происходят и существуют всегда. Миф обладал свойством синхронии, т.е. события в мифе происходят и сейчас, поскольку они являются содержанием мифологического сознания. Поэтому события в мифе переживались как реальные, происходившие с самим человеком. Человек жил событиями мифа, и они были его прошлым, настоящим и будущим одновременно. Это проявлялось в том, что человек действовал, совершал обряды, оживотворял мифы. В жизни древних людей не только сами обряды, песни или танцы были посвящены мифическим событиям, но и изобретение обрядов, песен или музыкальных инструментов приписывалось героям мифов.
Миф и обряд
В Древней Греции из струнных инструментов была особенно распространена лира. Мифологическая традиция приписывала её изобретение богу Гермесу, который натянул струны, сделанные из внутренностей животного, на черепаший панцирь. Инструмент Гермес уступил покровителю музыки Аполлону. Первоначально греки делали лиры из панцирей черепах, только позже они стали использовать дерево и бронзу.
Греки придавали большое значение танцам, связанным с праздничными процессиями. Примером таких танцев могут служить хороводы во время Панафинейских празднеств в Аттике. Нарядно одетые девушки двигались ритмично, в такт музыке, распевали обрядовые песни, прославляющие богиню Афину, покровительницу государства. Танцующая процессия направлялась к храму богини в Афинах. Подобный характер имел и танец спартанских девушек во время праздника Артемиды. При этом каждая из танцующих девушек несла на голове корзину с жертвенными дарами богине. Обряды поддерживали веру в действительность мифологических событий.
В Афинах обрядам и праздникам, связанным с героями мифов, придавалось такое значение, что порой из-за них откладывались смертные казни. Так случилось с Сократом. Приговорённый к казни, он сидел в тюрьме в ожидании прибытия в Афины посольства, которое отправилось в Делос на праздник Аполлона, поскольку во время отсутствия посольства в городе казни были запрещены.
Единство словесной и действенной сторон первобытной культуры
Обряды, ритуалы и мифы составляли единство в древней культуре. Такое единство и характеризует её синкретичность. Тесная связь и непосредственное совпадение словесной или мыслительной стороны жизни, закреплённой в мифах и преданиях, с её действенной стороной, существующей как обряды и ритуалы, представляет собой культ. С культа, как известно, начинается культура. Смысл различных культов заключался в том, что человек должен был поступать так, как поступали герои мифов. Культ возвышал человека над обыденностью первобытной жизни и дикостью животного существования. Поступая, как мифические герои, разыгрывая сцены их жизни, человек уподоблял им себя, и это делало его человеком. Поэтому можно сказать, что с культа начинался и сам человек, что потребность в поклонении – одна из исходных в человеке.
Самый древний культ
Культ – это поклонение, почитание. Самым древним объектом культа был, вероятно, огонь. В предыдущей теме мы отмечали особую роль женщины в первобытной культуре. Это связано с тем, что женщина выступала хранительницей огня, хранительницей маленького освещённого и освящённого пространства, крова, где можно было чувствовать себя в тепле и относительной безопасности. Женщина и огонь рассматривались как символы жизни и культуры.
Научившись добывать и хранить огонь, человек стал отличаться от животных. Именно при свете огня человек увидел и осознал самого себя. В свете солнечного дня человек не выделял себя из природы. Солнце светило всем, огонь светил только человеку, и это чувствовали даже звери, обходившие его стороной.
Огонь явился очевидным признаком культуры и относительной независимости человека от внешнего мира. Говоря символически, деятельность человека светилась уже не отражённым светом, а своим собственным. Употребление огня стало началом культуры как человеческого способа бытия.
Человек уже в древности понимал особое, сакральное значение огня. Вокруг огня происходили самые древние таинства и обряды. Древние мифы хранят предания о том, что именно "дар огня" вызвал негодование бессмертных богов. Прометей многому научил человека, раскрыл тайны наук и искусств, но всё это не беспокоило богов. Титан был наказан за то, что принёс людям огонь.
Общекультурное значение единства слова и дела
Единство словесной и действенной сторон первобытной культуры сохраняло своё значение на всём протяжении последующего развития человека. Оно выражалось как требование единства слова и дела. Особая роль этого единства отмечалась и в древности. Оно есть непосредственное выражение творчества.
Евангелие от Иоанна начинается с прямого свидетельства изначальности Слова, которое было у Бога и было Бог. "И Слово стало плотию и обитало с нами, полное благодати и истины", – писал Иоанн. Здесь мы видим указание на то, что совпадение слова и дела, деяния послужило началом новой жизни и имело историческое значение. Вся культура основана на совпадении слова и дела, а их несовпадение всегда было разрушительно для культуры. Когда слова и мысли людей не соответствуют их поступкам, разрушается исходное единство словесной и действенной сторон культуры, единство духовности и материальности. Образно говоря, такое состояние является болезнью культуры, что сказывается и на состоянии самого человека, на его нравственности.
Рациональное переосмысление мифов в античности
Такие состояния культура испытывала ещё в древности. Формирование классового общества связано именно с таким состоянием. Мифы перестали быть жизнью для человека и стали всего лишь памятью. Мифы отошли в прошлое и воспринимались в отрыве от действительной жизни. Поэтому их истолковывали самым различным образом: как пустой вымысел, сказки или отголоски древней мудрости.
Ещё в античности делались попытки найти рациональное зерно истины в мифах. Софисты, стоики видели в них аллегории, искали скрытую мудрость, использовали их в воспитательных целях. Например, Платон использовал миф о Прометее для обоснования положения о врождённости нравственных качеств у людей. В средневековой христианской идеологии отношение к мифам было негативным, как к наследию язычества. В эпоху Возрождения интерес к мифологии возрастает, её сюжеты используются в творчестве художников. Героика мифов была созвучна возвышению личности.
Сравнительная мифология
Интерес к мифологии усиливается в Новое время в связи с открытием Америки. В XVIII в. французский миссионер Ж.Ф. Лафито (1681–1746) стал одним из первых исследователей быта североамериканских индейцев. Это дало возможность сравнивать мифы народов, живущих в различных частях света. Содержание мифов уже не воспринималось как что-то случайное. Всё чаще внимание привлекала похожесть мифов, закономерный характер их возникновения в древности.
Глубоко исследовал мифологию итальянский философ Дж. Вико. В соответствии со своей концепцией истории, он рассматривал мифы как "божественную поэзию" и сравнивал её с детским состоянием психики. Его философия мифа содержала в себе начала почти всех последующих направлений в изучении мифологии.
Аллегорическое и символическое истолкования мифов
Первые попытки рационально истолковать мифы были связаны с пониманием их как аллегорий. В мифах видели иносказания, поучения, уподобления, намеки. При таком отношении к ним богатство содержания мифов кажется поистине неисчерпаемым. Ярким примером подобного подхода было отношение к мифам основоположника методологии опытного знания Ф. Бэкона. В трактате "О мудрости древних" он изложил многие античные мифы и собственное понимание скрытой в них мудрости. Он писал, что она представляется ему "подобной плохо отжатым виноградным гроздьям, из которых хотя и выжато кое-что, однако самая лучшая часть остаётся и не используется".
Подобным же образом истолковал мифы Гердер. Его взгляды на мифологию были развиты романтиками. Вершиной романтической концепции мифов стало учение Ф.В. Й. Шеллинга.
В 1966 г. вышла его книга на русском языке "Философия искусства", в одной из глав которой ("Конструирование материи искусства") Шеллинг излагает своё понимание мифологии. Оно является одним из наиболее значительных вкладов в развитие науки о мифах.
Шеллинг делил различные способы изображения на три вида: схематическое (общее обозначает особенное), аллегорическое (особенное обозначает общее) и символическое (единство общего и особенного). Мифологию он понимал именно символически, т.е. не иносказательно, не историко-психологически, когда в мифах пытаются найти персонификации и одушевления. Миф для Шеллинга если что-то и значит, то именно то, о чём в нём идёт речь, иными словами, значение мифа совпадает с бытием. Все события мифов – это не уподобление чему-то, их истинность не может быть устанавливаема сравнением мифов с какими-то якобы действительными событиями. Мифологические сказания, считал Шеллинг, должны рассматриваться только сами по себе, не обозначающими что-то, а существующими независимо. То, о чём в них идёт речь, несомненно, когда-то существовало, это делает мифологию универсальной и бесконечной, качественно своеобразной и символичной. Мифология, по Шеллингу, – сознание действительного.
Но из подобного понимания следует, что мифотворчество не может быть только явлением прошлого. Шеллинг был убеждён, что творческая индивидуальность создаёт сама себе мифологию из какого угодно материала. В будущем, полагал он, возникнет синтез науки и мифологии, которая будет создана эпохой в целом.
Миф и архетип
Шеллинг рассматривал мифологию как конструкцию или объединение реально созерцаемых идей, послуживших первоматерией для искусства. Он отмечал рациональный характер античного искусства и поэзии. В Новое время такой конструкцией выступает наука, а искусство и обыденное сознание как вненаучные формы духовности становятся иррациональными. Здесь миф продолжает играть свою определяющую роль в качестве архетипа, или первообраза. Согласно концепции К. Юнга, архетипы организуют восприятия и представления людей о внешнем мире. То, что принято называть знаниями, в действительности может быть воображением, истоки которого нужно искать в архетипах и в их неконтролируемом воздействии на сознание.
Структуралистская теория мифа Леви-Строса
Всю историю культуры Юнг рассматривал как трансформацию мифов, возведение их на всё более высокие ступени. Тем самым признавалось, что мифологическому мышлению присущи свойства, сближающие его с научным: обобщение, анализ, классификация. К. Леви-Строс полагал, что сущность мифа заключается не в стиле или манере изложения, а в истории, которая излагается. Миф связан с прошлыми событиями, которые образуют постоянную структуру, одновременную для прошлого, для настоящего и будущего. Леви-Строс уподоблял миф кристаллу "в мире физической материи", образно выражая представление о мифе как концентрации свойств культуры и мира. В мифе свернуто всё то, что в истории культуры развито и развёрнуто. Такое понимание роли мифа дало основание Леви-Стросу рассматривать логику мифологического мышления не менее взыскательной, чем логику научного мышления. Каменный топор, считал он, сделан не хуже, чем топор из железа, просто железо лучше камня.