В первом случае речь идет о полном, мгновенном, головокружительном уничтожении Космоса (или человека как результата некоей временной протяженности), о восстановлении первоначальной ситуации ("Хаоса", или, если говорить на уровне антропологии, "семени", "эмбриона"). Совершенно очевидно сходство между структурой этого метода и ритуально-мифологическими сценариями стремительного отхода к "Хаосу", и повторением космогонии.
Во втором случае, при непрерывном возвращении к "истокам" мы сталкиваемся с тщательным и исчерпывающим припоминанием индивидуальных и исторических событий. Конечно, и в этом случае высшая цель - "сжечь" эти воспоминания, так сказать, уничтожить их, переживая и отдаляясь от них. Но речь уже не идет об их немедленном стирании с целью как можно быстрее достичь исходного момента. Напротив, очень важно держать в памяти, не забывать даже самые незначительные детали существования (настоящего или предшествующего), так как только благодаря этим воспоминаниям удается "сжечь" свое прошлое, овладеть им, помешать ему воздействовать на настоящее.
В отличие от первого случая, моделью которого является немедленное уничтожение мира с последующим его воссозданием, здесь самую существенную роль играет память. От Времени нас избавляет воспоминание, анамнез. Самое главное - вспомнить все события, свидетелем которых мы являлись в продолжение всего времени. Эта технология сходна с подробно исследованной нами концепцией первобытного мышления, согласно которой для овладения чем-либо очень важно иметь знания об истории и происхождении этого. Конечно, поворот времени вспять предполагает опыт личной памяти, а познание истоков сводится к предчувствию первоначальной истории, служащей в качестве примера, к познанию мифа. Но структуры их подобны: речь всегда идет о том, чтобы детально и точно вспомнить, что произошло у истоков.
Здесь мы подходим к проблеме, существенной не только для понимания мира, но особенно важной для последующего развития мифологического мышления. Знание истоков и истории конкретных вещей и фактов сообщает некоторую магическую силу воздействия на них. Но это же знакомство открывает путь постоянным размышлениям о происхождении и структурах мира. Мы еще вернемся к этому вопросу. Однако следует уточнить уже сейчас, что память рассматривается как знание. Тот, кто способен вспомнить себя, располагает более ценной религиозно-магической силой, чем тот, кто знает о происхождении вещей. В Древней Индии, например, существовало ясное различие между "объективным" знанием происхождения различных реальностей и "субъективным" знанием, в основе которого лежит воспоминание о предшествующих существованиях. "Мы знаем, о мечта, где ты родилась (janitram)", - восклицает автор Атарва Веды. "Мы знаем, о Агни, что ты родилась в трех местах". Благодаря подобному знанию истоков ("место рождения") человеку удается противостоять мечте, и он оказывается способным безнаказанно обращаться с огнем.
Но знание о своих предшествующих существованиях, то есть знание личной "истории", дает еще и нечто большее: овладение своей собственной судьбой и наукой сотериологического типа. Помнящему о своих "рождениях" (то есть началах) и предшествующих жизнях (промежутки времени, образуемые значительным числом пережитых событий) удается избавиться от кармической зависимости. Иными словами, он становится хозяином своей судьбы. Поэтому "абсолютная память" - память Будды, например, - равняется познанию всего и сообщает его обладателю космократическое всемогущество. Ананда и другие ученики Будды "помнили о своих рождениях". Вамадева, автор знаменитого гимна Ригведа, говорил о себе: "Еще находясь во чреве матери, я познал все рождения богов" (Ригведа, IV). Кришна также "знал все жизни" (Бхагават-Гита, IV). Боги, Будда, йоги, мудрецы - все они из тех, кто знает.
Знание предшествующих существований не есть опыт исключительно только индийской цивилизации. Наличие его засвидетельствовано у шаманов. Мы увидим, что оно играло важную роль в философии греков. Но сейчас важно подчеркнуть, что исключительная ценность познания "истоков" и предшествующих существований есть следствие того значения, которое придавалось познанию "экзистенциальных" и "исторических" мифов, повествующих о становлении рода человеческого. Как мы говорили, удел человека, его судьба имеют "историю": некоторые решающие события имели место в мифологическую эпоху, и лишь затем человек стал таким, каким он является в настоящее время. Следовательно, эта первоначальная, драматическая и порой даже трагическая история должна быть не только познана, она должна постоянно восстанавливаться в памяти. В дальнейшем мы увидим последствия решения, принимаемого первобытным человеком на определенном этапе своей истории, постоянно вновь переживать кризисы и трагедии своего мифического прошлого.
Глава VI. МИФОЛОГИЯ, ОНТОЛОГИЯ, ИСТОРИЯ
Сущность предшествует существованию
У религиозного человека сущность предшествует существованию. Это одинаково равноценно и для человека "примитивных" и восточных обществ, и для еврея, и для христианина, и для мусульманина. Человек, каким он является в настоящее время, есть результат влияния ряда обстоятельств, происходивших с самого начала. Мифы повествуют об этих обстоятельствах, объясняя человеку, как и почему он был создан. Для религиозного человека реальное, подлинное существование начинается тогда, когда он включается в исходную, первичную историю и берет на себя ответственность за ее последствия. История эта имеет сакральный характер, так как действующие лица ее - сверхъестественные существа и мифические предки. Пример: человек смертен потому, что мифический предок теряет бессмертие по какой-то досадной случайности или же его лишает бессмертия какое-то сверхъестественное существо; или же вследствие какого-нибудь мифического события происходит разделение на мужской и женский пол с одновременной утратой бессмертия и т. д. В некоторых мифах смертность объясняется какой-нибудь оплошностью, досадной ошибкой: посланник Бога, какой-нибудь зверь, забывает о своем поручении или, замешкавшись, прибывает слишком поздно и т. д. В подобной живописной форме находит свое выражение мысль об абсурдности смерти. Но и в этом случае история остается "божественной историей", так как дающий поручение - сверхъестественное существо и при желании мог бы исправить ошибку своего посланника.
Если наиболее существенные события происходят в "начале начал", то сами эти события в разных религиях различны. Для иудаизма и христианства главное - драма потерянного Рая, объясняющая трагизм современного "удела человеческого". Для цивилизации Месопотамии главное - образование мира в результате расчленения тела морского чудовища Тиамата и сотворение человека с помощью крови верховного демона Кингу, смешанной с небольшим количеством земли (то есть с материей, непосредственно происходящей из тела Тиамата). Для жителя Австралии самое существенное - ряд действий, осуществляемых сверхъестественными существами "во время сновидений".
Мы не имеем возможности говорить здесь о всех темах, представляющих в мифах разных религий "главное", а именно - исходное, первоначальную драму, создавшую человека таким, каким он является в настоящее время. Напомним лишь о наиболее существенных их типах. Прежде всего нас интересует раскрытие отношения homo religiosus к тому "главному", исходному, что предшествует его становлению. Мы предполагаем априори, что существует несколько отношений, поскольку, как мы только что видели, содержание "главного", решающегося в мифические времена, изменяется в зависимости от того или иного религиозного видения.
Бог отдыхающий
Многие первобытные племена, особенно те, которые задержались в своем развитии на стадии охоты и собирательства, имеют представление о Верховном Существе, которое почти не принимает никакого участия в религиозной жизни. О нем очень мало известно, мифы о нем немногочисленны и обычно довольно просты. Считается, что это Верховное Существо создало Мир и человека, но очень быстро отошло от дел, удалилось на Небо. Иногда оно даже не заканчивает работу по творению и поручает ее своему "Сыну" или своему представителю. Нам уже приходилось говорить о превращении Верховного Существа в отдыхающего бога, ограничимся здесь только несколькими примерами. У племени селькнам с Огненной Земли Бог, именуемый "живущий на Небе" или "пребывающий на Небе", всемогущ, вездесущ и вечен, но акт творения завершали те мифические предки, которые сами были созданы Верховным Существом до того, как он удалился за звезды. Бог этот безразличен к людским и мирским делам. У него нет ни образов, ни жреца. С молитвами к нему обращаются только, когда заболевают ("Ты, пребывающий на небесах, не отнимай у меня моего ребенка, он еще слишком мал"), во время стихийных бедствий ему приносят жертвоприношения.
Племя иоруба с Невольничьего Берега верит в небесного творца, именуемого Олорун (дословно: "хозяин Неба"), который, начав работу по сотворению мира, передал затем его завершение и управление некоему низшему богу Обатала. Сам же окончательно отошел от земных и людских дел; не существует ни храмов, ни статуй, ни служителей этого высшего Бога, ставшего "отдыхающим богом". К нему тем не менее обращаются во время всеобщих бедствий.
Ндиамби, верховный бог племени эреро, уединившись на небе, передоверил управление человечеством низшим богам. "Зачем мы будем совершать жертвоприношения ему? - поясняет туземец - Мы не боимся его, он причинил зло нашим предкам, нам же не сделал ничего плохого". Верховное существо племени тумбука считает ниже своего достоинства "вмешиваться в повседневные людские дела". К Дзингбе ("Всеобщий Отец") племени еве взывают только во время засухи: "О небо, страшна засуха, пролей дождь, пусть освежится земля и зацветут поля". Удаленность и отрешенность Верховного Существа от земных дел получают замечательное выражение в поговорке племени жирияма из Восточной Африки, таким образом описывающей свое божество: "Мулунгу - наверху, маны же, души умерших предков моих - внизу". В племени банту говорят: "Сотворив человека, Бог перестал им заниматься". То же самое повторяют и в племени Негриллос: "Бог отдалился от нас!".
Как видно из этих примеров, Верховное Существо утрачивает свою религиозную актуальность, культовое значение; мифы указывают на то, что он удаляется от людей, становится отдыхающим богом. Явление это подтверждается и в более сложных религиях древнего Востока, Индии и Средиземноморья: место небесного Бога, создателя, всезнающего и всемогущего, заменяет Бог Оплодотворяющий, спутник Великой Богини, эпифания производительных сил Вселенной.
Можно сказать, что в каком-то смысле бог отдыхающий - это первый пример "гибели Богов", неистово провозглашаемой Фридрихом Ницше. О Боге-творце, культ которого утрачен, в конце концов забывают. Забвение Бога, как его полная потусторонность, трансцендентность, есть пластическое выражение его религиозного отсутствия, религиозной неактуальности или, что то же самое, его "смерти". Исчезновение Верховного Существа выразилось не в ослаблении религиозной жизни. Напротив, можно сказать, что истинные "религии" возникают как раз после этого исчезновения: наиболее содержательные и драматические мифы, самые необычные обряды, многообразие богов и богинь всех видов, культ предков, жертвоприношения, храмы, маски, различные закрытые общества - все это признаки культур, уже прошедших стадию охоты и собирательства, где Верховное Существо или отсутствует (забыто?) или интегрировалось в Другие божества до такой степени, что его уже невозможно узнать. "Сумерки богов", о которых говорит Мартин Бубер, удаление Бога и его молчание, темы, привлекающие внимание некоторых современных теологов, не есть явления только нашего дня. "Трансцендентность", потусторонность Верховного Существа всегда служили оправданием безразличия человека по отношению к нему. Даже когда о нем вспоминали, тот факт, что до Бога так далеко, оправдывал некоторые небрежности, если не полное безразличие.
У племени фанг, в Экваториальной Африке об этом говорится с простодушием и с большой смелостью:
Бог (Нзаме) наверху, человек внизу.
Бог это Бог, человек - это человек.
Каждый у себя, каждый в своем доме
Так думал, впрочем, и Джордано Бруно: Богу "как абсолюту нет никакого дела до нас". {"Пространство торжествующего зверя"). Следует сделать, впрочем, одно замечание. О забытом или игнорируемом Верховном Существе вспоминают при угрозе и бедствиях, ниспосылаемых свыше (засуха, гроза, эпидемия). Вспомним о вышеприведенных примерах. Как правило, о забытом Боге вспоминают только, когда уже ничто другое не помогает, когда обращение к другим божествам ни к чему не приводит. Верховный Бог племени ораонов - Драгмеш. В случае крайней нужды ему приносят в жертву белого петуха и восклицают: "Мы уже сделали все, что могли, нам остается только обратиться за помощью к тебе... Смилуйся над нами". Подобно им, евреи удалялись от Яхве и поклонялись богам Балу и Астарте всякий раз, когда история им это позволяла, то есть в эпоху мира, спокойствия и относительного экономического благополучия, но сейчас же вспоминали о своем Боге, когда происходили исторические катастрофы. "Тогда взывали они к Предвечному и молили его: мы согрешили, оставили Предвечного и служили Балу и Астарте; вырви нас из рук наших врагов, и мы будем служить тебе" (I. Samuel, XIII, 10).
Но даже когда Верховного Бога "забывают и полностью исчезает его культ, воспоминание о нем остается жить в скрытой, приниженной форме, в мифах и сказаниях о первозданном рае, в инициациях и рассказах шаманов и целителей, в религиозном символизме (символы Центра мира, магического полета и подъема, символы неба и света и т. д.), а также в некоторых видах космогонических мифов. Можно было бы много рассказать по вопросу о забвении Верховного Существа на "сознательном" уровне коллективной религиозной жизни и о его существовании в скрытой форме на уровне "бессознательного" или на уровне символа или же, наконец, в экстатических экспериментах некоторых посвященных. Но это увело бы нас далеко от предмета нашего разговора. Скажем лишь только, что сохранение Верховного Существа в индивидуальных экстатических опытах или символах не остается без последствий для религиозной истории архаических человеческих обществ. Подобного опыта, равно как и углубленного размышления о каком-либо небесном символе, порой бывает достаточно для того, чтобы выдающаяся личность вновь открыла для себя Верховное Существо. Именно благодаря таким опытам или размышлениям, общество в некоторых случаях начинает совершенно новую религиозную жизнь.
В целом для всех первобытных культур, знавших Верховное Существо, но в той или иной мере его забывших, "главное" заключается в следующем:
1) Бог создает мир человека, затем удаляется на небо;
2) это удаление порой сопровождается разрывом связей между небом и землей, либо значительным отделением неба. В некоторых мифах первоначальная близость Неба и присутствие бога на Земле составляют синдром рая (дополняемого первородным бессмертием человека, его дружескими отношениями с животными и отсутствием необходимости работать);
3) место этого более или менее забытого отдыхающего бога оказывается занятым различными божествами, имеющими одну общую черту - они ближе к человеку, помогают ему или, напротив, преследуют его более непосредственным и постоянным образом.
Примечательно, что человек первобытных обществ, как правило хорошо помнящий деяния сверхъестественных существ, о которых говорится в мифах, забывает Бога творца, ставшего отдыхающим богом. Культ Творца сохраняется только, когда он предстает в виде Демиурга или сверхъестественного Существа, создавшего мир, как это имело место в религиях Австралии. Это сверхъестественное Существо присутствует в обрядах, посвященных возобновлению мира. Причина этого понятна: творец здесь является также и создателем пищи. Он не только создал мир и предков, но породил также животных и растения, что позволило выжить человеку.