Последствия "бесчестия" проституированных, естественно, должны были сказываться и в различных отношениях проституции к общественной жизни, причем половое лицемерие часто выступало, разумеется, в непривлекательной форме, потому что проституция, с другой стороны, считалась "необходимым" злом, и пользование ею рекомендовалось как защита против прелюбодеяния и совращения честных девушек. Тем не менее, посещение борделей считалось позором, и никто не решался отправиться в лупанарий днем, открыто. Для этой цели выбирали обыкновенно вечерние или ночные часы. Но и тогда, чтобы не быть узнанным, голову прикрывали плащом или укутывались своего рода капюшоном. Посещение борделя с открытой головой – так, что можно было быть всеми узнанным, считалось большим бесстыдством.
Аналогичные воззрения существовали у греков.
Знаменитые и выдающиеся мужи считали часто необходимым защищаться против упрека в посещении проституток: так, киник Диоген (ок.400 – ок. 325 до н.э.) упрекал киренаика Арис-типпа (2 пол. V в. – нач. IV в. до н.э.), что он живет с простой проституткой (Лаис): "Либо откажи ей, либо обратись, как я, к секте собак". Аристипп ответил на это в духе своей системы: "Кажется ли тебе неподходящим жить в доме, где живут еще другие люди?" "Нимало", – ответил Диоген. "Или ехать на корабле, на котором уже раньше ездили многие другие?" – "Так же мало". – "В таком случае, нет ничего дурного и в том, чтобы наслаждаться женщиной, которой раньше уже наслаждались многие другие".
Отцы нередко лишали своих сыновей наследства за то, что они имели связь с проституткой. Иные имели полное основание косо смотреть на посещение борделей их сыновьями, которые проматывали там все их состояние.
Странный контраст с этим представляет, с другой стороны, вольное и благосклонное суждение об отношениях молодых людей с проститутками. Мы встречаем такие взгляды уже во время республики, когда господствовали строгие нравы. Это объясняется распространенным в древности воззрением, будто посещения борделей и сношения с проститутками действительно способны ограничить запрещенные половые сношения (прелюбодеяние, совращение).
Весьма характерны следующие слова Цицерона (106-43 до н.э.): "Впрочем, если кто думает, что молодежи запрещено любить проституток, то он придерживается – не могу этого отрицать – очень строгих правил. Но он стоит в противоречии не только с вольными нравами современного мира, но и с тем, что входило в привычку и что было признано нашими предками. В самом деле, когда этого не было? Когда это осуждалось? Когда это не было разрешено? И когда, наконец, нельзя было делать того, что было разрешено?"
Что касается отношений между проститутками и честными женщинами, то здесь инфамия тяготела над ними всей своей тяжестью. Тут не было снисхождения и уступок двойственной половой морали.
Демосфен сообщает, что Лисий не ввел в свой дом гетер Никарету и Метанеиру, потому что не хотел оскорбить этим жену и мать, а Элиан описывает негодование Аспазии из Фокеи по поводу предположения, что она может надеть драгоценное платье, которое подобает носить проститутке, но не честной женщине.
Полноправная аттическая гражданка, особенно наследница, имела право, при выходящих из ряда вон сношениях своего мужа с гетерами или мальчиками, так что он совершенно забрасывал семью, подать "жалобу на дурное обращение". В большинстве случаев женщины, впрочем, смотрели сквозь пальцы на временные связи мужей с гетерами.
Плутарх замечает: "Персидские цари сажают своих законных жен за столом и во время празднеств рядом с собою. Но если они хотят веселиться и пить, то отсылают своих законных жен и призывают певиц и наложниц. Они поступают, конечно, вполне правильно, не позволяя законным женам принимать участие в их попойках и разврате. Если же частное лицо, которое не умеет умерять своей похоти и владеть собой, совершит когда-нибудь грех с проституткой или служанкой, жена его тоже не должна быть недовольна и гневаться, а должна подумать о том, что муж ее из чувства стыда направил свою похоть и разнузданность на другую".
Таким образом, поводом к судебному процессу обычно служила постоянная связь мужа с проституткой (или проституированным мальчиком), а не мимолетные сношения. Как часто бывали такие жалобы в позднейшее время, мы видим из многочисленных брачных договоров в актах папирусов. Почти в каждом таком договоре определяется, в интересах молодой женщины, что муж при ее жизни не должен брать себе другой жены, ни наложницы, внебрачной сожительницы или проституированного мальчика. Жена берет на себя аналогичные обязательства.
Не только жены, но и другие женские члены семьи, матери и сестры, косо смотрели на связи их сыновей и братьев с проститутками. Наиболее знаменитый тому пример представляет Са-фо, которая, узнав, что брат ее Хараксос промотал все свое состояние в объятьях гетеры Родопис, обругала его в одном из стихотворений. Найденное в 1898 году в Верхнем Египте стихотворение Сафо, в котором она умоляет морскую богиню о благополучном возвращении брата, также содержит намеки на его связь с названой гетерой.
Несмотря на бесчестие социального положения проституток, уже в древности случалось, что с ними вступали в брак по страстной любви. Несколько примеров тому мы уже привели выше. Общее мнение о таких редких случаях выражено в следующих словах оратора Исократа (436-338 до н.э.), который говорил об Афинах, что они сходны с проститутками. Увлеченные прелестями проституток, иные поддерживают с ними чувственные отношения, но никому ведь не придет в голову быть о себе настолько низкого мнения, чтобы решиться сделать одну из них своей подругой жизни.
Что такие браки, однако, бывали, доказывают уже упомянутые нами запрещения браков между свободными лицами и проституированными.
Вследствие лишения честного имени и запрещения браков, обычной формой продолжительных связей с проститутками был конкубинат в форме содержания метресс. Заключение браков было, конечно, исключением: только царственные особы могли себе позволить игнорировать общественное мнение и вступать с проститутками в законный брак.
Так, Иероним, сиракузский тиран, женился на бордельной проститутке Пеито, Птолемей I из Египта (царствовал в 305-283 до н.э.) – на знаменитой гетере Таис. Наиболее знаменитый пример такого рода представляет, однако, императрица Теодора, супруга Юстиниана. Случай этот тем более заслуживает внимания, что он имел место уже во время христианской эры. Теодора была дочерью сторожа медведей в Византии и уже ребенком проституировалась в одном театральном борделе, где превосходила всех других проституток своим бесстыдством, предаваясь публично всевозможным извращениям. Затем она поехала в Африку в качестве метрессы Хекеболоса, но там поссорилась с ним и заработала себе деньги, необходимые для обратного путешествия, проституцией. Вскоре после того в нее страстно влюбился Юстиниан и женился на ней – несмотря на протест его тетки, императрицы Евфимии, которая отказалась назвать проститутку своей племянницей, и на увещевания благочестивой матери его, Бигленицы, – после того как его дядя Юстин, отменив соответствующий параграф закона, сделал этот брак возможным.
Будучи императрицей, Теодора осталась тем же, чем была, типом плебейской силы и плебейской чувственности, женщиной, посвященной во все тайны сладострастия, с пламенными очами, сияющими страстью, лицемерно нравственной, моральной по внешности, оправдывающей пословицу о проститутке в молодости и ханже в старости. Но особенно важно то, что эта бывшая проститутка, несмотря на постоянный тщательный уход за собственным телом, находила достаточно времени, чтобы вмешиваться в государственные дела еще более властно, чем ее беспокойный супруг, при котором она была признанной сорегентшей.
В удивительном противоречии с общественным презрением к проституткам стоял тот факт, что проститутки играли в общественной жизни более значительную роль, чем честная хозяйка дома и ее дочь, деятельность которых всецело ограничивалась домашней сферой. Проститутка, гетера, действительно была "публичной" женщиной. Только она одна имела значение в обществе, ей одной было предоставлено право участия в симпо-зиях. Только она могла быть субъектом и объектом беседы. Украшением честной женщины было молчание и такой замкнутый образ жизни в тиши дома, чтобы и о ней молчали. По отоше-нию к тому времени оказывалась справедливой пословица, что те женщины самые лучшие, о которых меньше всего говорят.
Только проститутка была для античного мужчины настоящим товарищем в общественной жизни. Именно гетера, а не хозяйка дома обращает на себя общественное внимание: она служит объектом обширной скандальной хроники в повседневной беседе и в то же время, предметом публичного поклонения (пословицы, памятники), она играет выдающуюся роль в литературе и искусстве.
Главным местом, где сосредоточивалась греческая скандальная хроника, было леше – известное уже Гомеру помещение для бесед, античная кофейня (большей частью в форме галереи с колоннами), в которой собирались, чтобы поговорить о городских историях. Среди них выделялись истории о проститутках. Так, Геродот сообщает о гетере Архедике, что она была воспета и потому пользовалась большой известностью, и, однако, она редко была предметом разговоров в помещениях для бесед, то есть тонкие знатоки ставили ее менее высоко. Эти слова Геродота в достаточной степени указывают на всеобщий интерес к известным гетерам.
В высшей степени своеобразна роль проституток и проституции в античном толковании снов. Видеть во сне проститутку означает счастье, а места, где она принимает (бордель и т. п.), – несчастье.
Основная точка зрения, основная идея античного толкования относящихся к проституткам снов, без сомнения, заключается в том, что встреча с проституткой – которая сама по себе представляла бесчестное в социальном отношении, ничтожное существо – приносит счастье. Как это объяснить? Мы имеем здесь не что иное, как остаток первобытного, примитивного представления о характере проститутки как представительницы необузданной, ничем не ограниченной первобытной половой жизни – связь, которую мы фактически доказали во второй главе.
Блестящее подтверждение наших слов мы находим у такого крупного исследователя, как Якоб Гримм. В своей "Немецкой мифологии" (1835) он доказывает, что, по народному по-верьию, в Германии, Англии и Франции встреча с проституткой считается хорошим предзнаменованием, потому что с проституткой связывается представление о свободном, ничем не ограниченном размножении и плодовитости, а следовательно, и о благосостоянии и процветании. Напротив, встреча с бездетным и не живущим половой жизнью субъектом, например, с католическим священником, старухой или девушкой, пробуждает противоположное представление, именно: о бесплодии, неуспехе, несчастии. Таким образом, и здесь также проявляется глубокая внутренняя связь проституции с необузданностью и промискуитетом первобытной половой жизни.
Не подлежит сомнению, что удивительная роль, которую играли презренные вообще проститутки в известных публичных празднествах и религиозных церемониях, связана с этим первобытным верованием, которое – как это вытекает из доказательств Якоба Гримма – имеет также отношение к идее колдовства в сфере плодородия и к связанному с ним фаллическому культу. О значении религиозной проституции мужчин и женщин в таких культах и в храмовых богослужениях – что также имеет отношение к данному вопросу – мы уже говорили подробно выше.
У римлян Lupa, Acca Laurentia и Flora являются олицетворением первобытных богинь плодородия в образе проституток, в честь которых ежегодно праздновались Lupercalia, Laurentina-lia и Floralia, празднества плодородия. Весьма характерно, что на этих празднествах играли роль голые проститутки, которые являются здесь представительницами безудержной половой необузданности. Типичным праздником проституток был у греков и римлян праздник Афродиты, или Венеры.
Вообще, отношения проституции к религиозным святыням и чувствам были в высшей степени разнообразны и доходили даже до апофеоза, до обожествления проститутки. Проститутки не только получали подарки, посвященные дельфийскому оракулу (как, например, флейтистка Бромидия от фокейского тирана Филлоса, или фессалийская танцовщица Фарсалия от Филомеда), но и сами сооружали таковые (как, например, старейшая "знаменитость" проституции – Родопис, которая на десятую часть своего имущества велела сделать железные вертелы для жарения целых быков и послала их в Дельфы, где они находились позади алтаря, против храма).
Так как красота считалась у эллинов чем-то божественным, то тем самым проложен был путь для апофеоза красивых проституток. Первым этапом на этом пути была установка статуй необыкновенно красивых гетер в храмах. Наиболее знаменитым примером такого рода является установка сделанной Прак-сителем статуи Фрины в храме Веспии и ее позолоченной статуи в Дельфах. Элиан говорит по этому поводу: "Проститутке Фрине греки соорудили в Дельфах статую на очень высокой колонне. Впрочем, я не хочу сказать просто "греки", чтобы не показалось, будто я выражаю порицание всей нации, которую я люблю больше всего на свете. Я хочу сказать: некоторые сладострастные греки. Статуя была сделана из золота".
В эллинскую эпоху и во время империи проститутки играли главную роль и в светской жизни. Как мы уже упоминали, они были постоянными участницами пирушек, только они одни появлялись в театре. Они задавали тон на всех пикниках и сельских праздниках; наконец, только проститутки могли принимать участие в играх, например, в играх в мяч, так как участие в них честных женщин считалось безнравственным.
Громадное влияние проституции в общественной жизни древнего мира всего яснее, всего рельефнее сказывается в античной художественной литературе. По существу, можно различать три вида литературных произведений, в которых проституция играет выдающуюся роль, или которые написаны для проституток и их клиентуры и нашли себе доступ и в светские круги: комедии; монографии о проститутках; специфически эротическая и порнографическая литература.
Комедия
Тот факт, что в древности сводники, проститутки и даже жизнь борделя могли представляться на сцене для публики, более всего доказывает, насколько различно было отношение общественного мнения к проституции в древности и теперь. Правда, и позже встречались пьесы, в которых такого рода личности играли главную роль. Достаточно вспомнить средневековые масленичные представления, испанские celestina, современные французские бытовые пьесы. Но такой реализм в представлении проституции, какой практиковался на античной сцене, позднее был уже невозможен, по крайней мере для широкой публики. Впрочем, даже и в древности он господствовал только со времени средней (404-336 или 323 до н.э.) и новейшей (конец IV в. – начало III в. до н.э.) аттической комедии, хотя, безусловно, присутствовал и в древнейшей комедии (486-404 до н.э.).
То, что изображение проституции на сцене связано главным образом с комедией, очевидно, объясняется ее происхождением из фаллических песен, которые распевала в честь Диониса участвовавшая в фаллических процессиях comos, веселая толпа. Таким образом, в противоположность трагедии, здесь уже с самого начала более выступал эротический элемент, а дионись-евский характер комедии объясняет нам, почему в ней рано стали появляться изображения женской и мужской проституции и распущенной жизни гетер.
То же самое нужно сказать о родственных комедии мимах (в них только не было хора и отсутствовало непрерывное развитие действия) – мимически-драматических представлениях, которые в позднейшее время по своему реализму даже опередили комедию и в лице мимистки (что равнозначно проститутке) Теодоры, наконец, вступили даже на самый высокий трон того времени.
Типичные пьесы из жизни гетер писали и некоторые авторы древнейшей аттической комедии (Ферекратес, Эвполис, Аристофан). Но полное выражение гетеризм находит себе лишь в средней комедии. Можно сказать, что средняя и новейшая греческая комедия вращается, как вокруг центра, вокруг связи с какой-нибудь гетерой, в то время как древнейшая комедия рассматривала главным образом политические условия. Плутарх высказывается о главных мотивах комедии из жизни гетер следующим образом: "О любви к мальчикам нигде нет речи, а соблазнение девушки кончается обыкновенно браком. Что касается проституток, то если они наглы и бесстыдны, связь с юношей порывается благодаря исправлению или раскаянию его. Если же они приличны и любят опять другого, то автор (Менандр) заставляет их найти своего настоящего отца, или же их любви определяется известное время, в течение которого им разрешается честная любовная связь".
Преобладание гетер в средней и новейшей комедии связано с развитием индивидуализма в это время, что благоприятствовало представлению на сцене частной жизни, в которой гетера играла такую значительную роль. Характерно, что политические нападки на мужчин в древнейшей комедии в средней уступают место нападкам на женщин, то есть на гетер.
В типичной посвященной гетерам пьесе средней комедии гетера является героиней интриги, действие которой большей частью обнаруживается в ссорах между различными соперниками и в вытекающих отсюда комических любовных столкновениях. Любовь к гетере изображается единственной достойной похвалы, причем здесь постоянно подчеркиваются преимущества гетеры перед честной женщиной.
Любовь к честной девушке в средней комедии совершенно неизвестна. Ее основное положение – дайте нам жить и наслаждаться, потому что завтра мы должны… жениться. Любовь является только простой чувственной страстью, а потому даже знаменитые представители более благородных любовных ощущений, Платон и Сафо, составляют предмет грубых острот. Есть, пить и предаваться половым сношениям – вот главные наслаждения в жизни, все остальное только "придаток".
Совсем иное мы видим в новейшей комедии. Здесь мы впервые встречаем индивидуальные типы честных девушек, романтическую и платоническую любовь, которая ведет к браку. Тем не менее, в пьесах новейшей комедии, связанной, главным образом, со знаменитыми именами Менандра, Филемона и Ди-фила, значительную роль играют также различного рода проститутки, хозяева борделей, образы паразита, интригующего раба, легкомысленного сына и хвастуна.
Мужская проституция также служила сюжетом для комедии.
В родственных комедии мимически-драматических пьесах, мимах и ателланах, пользовавшихся дурной славой за их реализм и неприличие, точно так же весьма распространено было представление на сцене проституции и сводничества. Сводницы, гетеры, флейтистки, проституированные мужчины были излюбленными типами в мимах. Они изображались профессиональными мимами, кочевавшими с места на место во время ярмарок и сельских праздников, и нашли себе дальнейшее развитие в произведениях писателей и поэтов в мимическом роде.