По мере расширения греческой ойкумены росло и число исследованных входов. Самый известный из них – воспетый Вергилием "эвбейский" вход. Некоторые комментаторы Вергилия в простоте считают местом его нахождения греческий остров Эвбея, но это неверно. Римляне называли "эвбейским" западное побережье Италии в Кампании, в районе города Кумы, потому что первые появившиеся здесь греческие переселенцы были выходцами с острова Эвбея. Вергилий описывает, как Эней "близ Кум подошел к побережьям Эвбейским". Знаменитый троянец спускается в Аид "у священных озер, у Аверна средь рощи шумящей". Озеро Аверн (современное Аверно) находится в Кампании, вход в Аид начинается в пещере, где некогда жила сивилла, и продолжается подо дном озера. В 1932 году пещера была обнаружена археологом Амедео Маюри: это длинный коридор, прорубленный в мягком вулканическом туфе, в поперечном сечении он имеет форму трапеции, по бокам вырезаны отверстия для дневного света. В конце коридора имеется небольшое расширение, где обитала сама сивилла, но дальше прохода нет. Вся окрестная область носит следы бурной вулканической деятельности, так что, возможно, проход был засыпан в результате землетрясения. Не исключено, что он был ликвидирован самой сивиллой в целях общественной безопасности. Известно, что жрица предупреждала Энея:
… в Аверн спуститься нетрудно.
День и ночь распахнута дверь в обиталище Дита.
Вспять шаги обратить и к небесному свету пробиться -
Вот что труднее всего!
Как минимум два входа в Аид находились на побережье Черного моря. Один и по сей день можно видеть возле Гераклеи Понтийской (современный Эрегли в Турции). Он был случайно открыт аргонавтами во время знаменитого похода в первой половине тринадцатого века до н. э. Сами они туда не спускались, но опознали вход в Аид по поднимающимся из устья пещеры испарениям. Позднее, уже в четвертом веке до н. э., местные жители уверяли Ксенофонта, что именно здесь Геракл спускался за Цербером (это, впрочем, вызывает сомнения: совершенно не ясно, зачем герою было отправляться за тридевять земель, имея прекрасно известный тенарский вход неподалеку от родных Микен). По словам Ксенофонта, уже в его время гераклейский вход был завален в полутора километрах от поверхности. В конце двадцатого века известный путешественник и реконструктор древних кораблей Тим Северин исследовал эту пещеру, когда в составе экспедиции "Арго" повторил путь аргонавтов из Полка (современный Волос) в Колхиду (современная Грузия). До Аида он не добрался, – впрочем, эта задача перед экспедицией и не стояла.
Больше всего дискуссий вызывал и вызывает, наверное, тот путь, которым попал в Аид Одиссей. Он описан достаточно подробно, и тем не менее разные исследователи помещают упомянутый Гомером "низкий берег" и "Персефонину рощу" в самых разных областях ойкумены, от крайнего запада, за Геркулесовыми столпами (Гибралтар), до крайнего северо-востока, на берегах Меотиды и Танаиса (Азовское море и Дон). Но ни одно из предлагаемых мест не удовлетворяет описанию Гомера:
…Всегдашний
Сумрак там и туман. Никогда светоносное солнце
Не освещает лучами людей, населяющих край тот…
Путь к этому побережью корабль Одиссея проделал, влекомый северным ветром Бореем, что ограничивает список возможных мест южными берегами морей. Впрочем, уже упомянутый нами Тим Северин, повторивший предполагаемый путь Одиссея на воссозданном им корабле тринадцатого века до н. э., считает, что Улисс воспользовался издревле известным входом, расположенным в Феспротии (северо-западное побережье Греции). Протекающие здесь реки обнаруживают значительное сходство с реками Аида. Одна из них с античных времен называется Ахерон, другая по описанию напоминает Коцит. Не так давно в Ахерон впадал еще один приток (ныне пересохший), воды которого, по словам местных крестьян, светились, что позволяет отождествить его с пылающим Флегетоном. Тот факт, что свечение было не слишком сильным, не должен настораживать, ведь естественно, что наземная часть реки не проявляла в полной мере тех свойств, которые ей присущи в самом Аиде. Археологами обнаружены следы жертвоприношений, полностью соответствующие гомеровскому описанию ритуала, совершенного Одиссеем в Аиде по наставлениям Цирцеи. Правда, находки археологов относятся к более позднему времени и связать их непосредственно с сыном Лаэрта нельзя. Но они наводят на мысль о неоднократно повторявшихся после Одиссея попытках живых проникнуть в мир умерших и вызвать их на общение.
Поэт пятого века Клавдиан помещает Одиссеев вход "в Галлии… на самой окраине дальней". Возможно, имеется в виду нынешний Бретонский полуостров.
Может показаться странным, что большинство известных нам входов в Аид уже в античную эпоху были заброшены и стали труднопроходимыми или вообще непроходимыми. Но есть основания думать. что по крайней мере к первому веку до нашей эры входы в Аид не имели практического значения: квалифицированный специалист мог вызвать дух умершего, не спускаясь в Эреб.
Топография Аида знакома нам прежде всего по работам Вергилия и Данте. Автор "Божественной Комедии" побывал в Аиде в те времена, когда тот давно уже находился под сенью креста, но надо думать, что рельеф местности от смены власти не слишком поменялся. По-видимому, Аид и в древние времена представлял собой бескрайнюю равнину, по которой протекала река Ахерон (Ахеронт). Воды Ахерона, согласно одному из орфических гимнов (приписываемых легендарному Орфею), имели темно-синий цвет. В центральной части равнины начиналось воронкообразное углубление, опоясанное широкими уступами; в самом его центре зияла пропасть, ведущая в Тартар.
Во времена древних греков наиболее полноводной рекой не только Аида, но и земного шара был, по-видимому, Стикс: Гесиод сообщает, что ее воды составляют одну десятую от водных ресурсов обтекающего земной диск Океана. Будучирекой, Стикс одновременно является прекрасной дочерью, матерью и женой Гесиодпишет о том, как она, перед началом знаменитой Титаномахии, исполнила совет отца-Океана и вместе со своими сыновьями (Силой и Мощью) первой завербовалась в армию Зевса. За это после победы новоявленный владыка мира поселил юношей на Олимпе, а самой Стикс предоставил великую почесть: клятва ее водами стала считаться нерушимой священной клятвой богов. Кроме того, у Стикс есть еще двое детей: крылатая богиня победы Ника и сопутствующая ей Зависть, без которой, как считали древние, победы добиться трудно.
Некоторая часть долины реки Стикс уже в древности была заболочена. Есть основания думать, что со временем река окончательно обмелела и заилилась; Данте в начале четырнадцатого века н. э. упоминает только "Стигийские болота".
Одним из рукавов реки Стикс являлся Коцит. Очевидно, он иссяк вместе с главным руслом (не раньше пятого века н. э., когда его упоминает Клавдиан), после чего название было перенесено на ледяное озеро на самом дне Тартара. Но в древности, когда Коцит был еще полноводной рекой, он питал плодородную долину, на лугах которой паслись стада Аида. Вергилий упоминает "Коцита глубокие воды".
Из других водных ресурсов Аида следует отметить уже упоминавшийся огненный поток Флегетон (Гомер называет его Пирифлегетоном). Он сливался в общее русло с Коцитом, и они впадали в Ахерон недалеко от входа, которым воспользовался Одиссей.
Лета – самая загадочная река загробного мира. Течение ее изучено слабо; судя по многочисленным упоминаниям, можно думать, что она протекала по весьма отдаленным друг от друга областям потустороннего и реального миров. Во всяком случае, известно, что часть ее русла проходила по территории Эреба, недалеко от Коцита (согласно Клавдиану, именно из Леты утоляют жажду пасущиеся на лугах Коцита стада Аида). Течение Леты крайне медленное; Клавдиан даже называет ее воду "стоялой", а саму реку – "тинистой".
Воды Леты вызывают амнезию. Но существует и река с обратными свойствами, Мнемозина (Эвноя), – ее вода способствует улучшению памяти. Мнемозина, по крайней мере в некотором своем течении, протекает по Аиду. Ее, как и Лету, нельзя считать чисто загробной рекой: Павсаний (второй век н. э.) описывает местность в Беотии, где обе реки выходят на поверхность земли, и их вода используется местными жителями в ритуальных целях. Впрочем, Ахерон и Флегетон тоже выходили на поверхность земли, о чем мы уже упоминали ранее.
Следует обратить внимание на массовое пересыхание протекающих в Аиде рек, отмеченное за две с половиной тысячи лет от Энея до Данте. Величайшая река мира, Стикс, исчезла с карты Аида (ада), став болотом под стенами города Дит. Полностью пересох Коцит; исчез в своем земном течении Флегетон. Коренным образом поменялся бассейн Леты.
Лета, согласно Данте, берет свое начало на горе чистилища в Южном полушарии, образовавшейся при падении Люцифера, и впадает в ледяное озеро Копит; по аду, равно как и по Северному полушарию, она в начале четырнадцатого века уже не протекала. Даже во времена Платона, на семнадцать веков раньше, по равнине, носящей название Леты, бежала река с другим названием – Амелет, – и души, жаждущие забвения, пили из нее, а не из Леты. Это наводит на мысль, что если к тому времени Лета и протекала по описанной Платоном равнине, то вода из нее была не слишком пригодна для питья (вспомним, что и Клавдиан называл эту воду "стоялой"). Равнина Платона находилась, возможно, в высокогорной области (к ней мы вернемся позднее), поэтому воды Леты иссякли там раньше. Еще во времена Павсания Лета скромным источником выходила на поверхность земли на территории Греции. Но, судя по тому, что пишет Данте, в начале новой эры река полностью изменила русло (возможно, это было связано с землетрясением, вызванным сошествием Христа в Аид на рубеже 20-30-х годов). С этого времени Лета, и раньше не слишком полноводная, частично пересыхает, частично продолжает существовать в виде озер, болот и стариц; основная масса ее вод образовала озеро Копит.
Растительный мир в Аиде представлен достаточно скупо, что и неудивительно в условиях слабой освещенности. Отмечены некоторые формы травянистой растительности: Клавдиан пишет о травах, растущих на черных лугах Эреба; Вергилий говорит о камышах Стигийских болот. В долине Ахерона можно видеть обширные луга, заросшие асфоделями, – это красивые травянистые растения с белыми или желтыми цветами (иногда они имеют пурпурные полосы), собранными в кисти. Их поджаренные стебли и семена можно употреблять в пищу. Согласно Феофрасту, очень хорош и корень асфоделей, толченный вместе с винными ягодами (фигами). Кстати, фиговые деревья здесь тоже встречаются, но не дикорастущие, а культурные. Из других плодовых деревьев Гомер упоминает (в связи с терзанием Тантала) груши, яблони, гранаты и маслины, но это тоже искусственные насаждения. В одной из так называемых "орфических табличек" отмечен белый кипарис, растущий перед жилищем Аида.
Из дикорастущих деревьев следует назвать описанный Вергилием миртовый лес. В "Одиссее" Гомер упоминает "Персефонину рощу из тополей чернолистных и ветел, теряющих семя". Известный историк Ф. Зелинский комментирует это сообщение следующим образом: "Как тополь, так и ива принадлежат к так называемым двудомным деревьям, т. е. одни его экземпляры дают только мужские (тычинковые), другие – только женские (плодниковые) цветы… Поэтому если ивы и тополи стоят одиноко или группами экземпляров одного только пола, то они не могут оплодотворяться, они "теряют свои плоды". Конечно, процесс оплодотворения растений не был известен Гомеру – оттого-то он и употребил здесь слово "плоды", вместо "неоплодотворенные цветы"; но само явление теряния "плодов" было замечено и им, и его слушателями, и вот причина, почему он неплодное царство теней украсил именно ивами и тополями"… Впрочем, здесь встречаются и однодомные деревья. Вергилий пишет:
Вяз посредине стоит огромный и темный, раскинув
Старые ветви свои; сновидений лживое племя
Там находит приют, под каждым листком притаившись.
Климат в Аиде влажный, многие авторы упоминают частые туманы. В орфическом гимне Гермесу Хтонию говорится о "мертвенном холоде", царящем на берегах Коцита (реки). А озеро Коцит (по крайней мере, во времена Данте) было покрыто вечным льдом.
Животный мир Аида изучен слабо. В болотах вдоль реки Стикс водятся так называемые "стигийские собаки". Гомер упоминает коршунов, терзающих печень великана Тития. Из того, что Орион, согласно Гомеру, охотился в Аиде на диких зверей, причем на "тех же, которых в горах он пустынных когда-то при жизни палицей медной своею избил", есть основания думать, что животный мир Эреба в какой-то мере дублирует надземный животный мир. Но здесь сохранились и виды (в том числе разумные), которые позднее вымерли на поверхности земли. Вергилий говорит:
Сциллы двувидные тут и кентавров стада обитают.
Тут Бриарей сторукий живет, и дракон из Лернейской
Топи шипит, и Химера огнем врагов устрашает.
Гарпии стаей вокруг великанов трехтелых летают…
Напомним, что сциллы – это чудовища двух видов. Один из них впервые описан Гомером в "Одиссее": двенадцатиногий хищник с шестью собачьими головами. Второй вид описан Овидием в "Метаморфозах" и относится к миксантропичным; у этих сцилл девичье лицо и "черное лоно", опоясанное "свирепыми псами". По-видимому, оба вида обитают в Эребе.
Гарпий Вергилий описывает подробно. Это "птицы с девичьим лицом, крючковатые пальцы на лапах".
Нет чудовищ гнусней, чем они, и более страшной
Язвы, проклятья богов, из вод не рождалось Стигийских.
Из домашних животных, разводимых в Эребе, можно отметить знаменитых черных коней бога Аида; по сообщению Овидия, они боятся дневного света. Кроме того, царю принадлежат стада быков, которые, в отличие от коней, приспособлены как к подземной, так и к надземной жизни. В Аиде развито так называемое отгонное скотоводство, когда стада, в зависимости от сезона, перегоняются на разные пастбища. Известно, что Геракл встречал пастуха Менета, сына Кевтонима, пасшего стада Аида и на земле, на далеком западе, и под землей. Авторы уже упоминали, что стада, принадлежащие Аиду, можно было встретить и на берегах реки Коцит (пока она не пересохла). Аид был не единственным скотовладельцем в своем царстве: известно (по сообщению Клавдиана), что его скот был клеймен, а значит, в Эребе паслись и другие быки, от смешения с которыми царь хотел оградить своих собственных.
Говоря о домашних животных, особое внимание следует уделить знаменитому Церберу. Этот трехглавый пес (по некоторым версиям пятидесяти– и даже стоглавый), согласно традиции, охранял ворота Аида, но на деле был ручным и мирным существом, клянчившим подачки у многочисленных приезжих. Вергилий пишет о том, как Кумская сивилла кинула лаявшему "в три глотки" Церберу сладкую лепешку и тот, "разинув голодные пасти, дар поймал на лету". Известно, что некоторые греки, отправлявшиеся в Аид на постоянное жительство, брали с собой (помимо или вместо пресловутого обола) медовую лепешку для Цербера. Геракл по прихоти Эврисфея выволок бедного пса из подземного царства и привел к воротам Микен; там беднягу выпустили, и он ринулся обратно в преисподнюю.
Коренное население Аида представлено различными богами. Среди них – Ночь (Никс, устаревшее русское написание Нюкта) и ее сыновья – Сон (Гипнос) и Смерть (Танатос). Одной из главных богинь подземного царства издревле считалась Геката: впрочем, эта богиня настолько многофункциональна, что трудно назвать область деятельности, в которой бы она ни проявила себя. Но главное обиталище Гекаты все же Аид; ее часто сопровождают стигийские собаки. Здесь живут и богини возмездия Эринии; одна из них, Тисифона, раньше охраняла вход в Тартар и ведала пытками нижнего Аида. В середине тринадцатого века до н. э. Эринии пытались переквалифицироваться в покровительниц законности и даже приняли новое имя "Эвмениды" (благомыслящие). Растроганная Афина выделила им участок земли и рощу возле своего города, а Эсхил посвятил раскаявшимся богиням трагедию в стихах. Эринии охотно приняли и титул, и земли, и стихи, но по сути все осталось, как было. Спустя шестнадцать веков Данте видел Тисифону в Тартаре на той же должности, к ней присоединились ее сестры. Впрочем, справедливости ради надо признать, что к этому времени Эринии лишились своих земель под Афинами.
Из второстепенных коренных жителей известны описанные Вергилием "бледные Болезни", "унылая Старость", Страх, Нищета, Позор, Голод, Муки и "тягостный Труд". Можно отметить не вполне гуманоидных чудовищ типа Эмпусы, меняющей, согласно Аристофану, свой облик, но в основном имеющей горящее лицо, одну ногу из бронзы и одну – из навоза.
Самая популярная и колоритная фигура в Аиде – перевозчик Харон. На своей лодке он переправляет души через Ахерон, а по некоторым свидетельствам – через Стикс или Стигийские болота. Возможно, у Харона было несколько пристаней и он курсировал между ними, но не исключено также, что место переправы менялось по мере того, как мелели и пересыхали реки Аида. Харон относится к старейшим богам. Даже во времена Энея он был весьма немолод, Вергилий говорил о нем: "Бог уже стар, но хранит он и в старости бодрую силу". Тем не менее, когда через две с половиной тысячи лет Данте с Вергилием пожелали переправиться на другой берег Ахерона, перевозчиком был все тот же Харон, он все так же работал один, хотя поток приезжих многократно увеличился с ростом населения Земли.
Харон брал за свои услуги небольшую плату – один обол, на эти деньги во времена массового заселения Аида греками можно было купить примерно литр дешевого вина. Впрочем, не известно, взымалась ли плата лично Хароном, или это была установленная властями Аида таможенная пошлина (христиане ее отменили). Аристофан в "Лягушках" пишет, что ее ввел Тесей.
Победитель Минотавра попадал в Аид по крайней мере дважды: один раз живым и второй раз – после смерти, последовавшей незадолго до Троянской войны. Первый раз он спустился под землю в качестве свата, и маловероятно, что его волновали в тот момент транспортные и таможенные проблемы. Второй раз Тесей попал в Аид, уже будучи бесплотным духом, но реформы здесь еще не начались, и бывший царь Афин не мог сохранить в загробном мире свое государственное мышление. Остается полагать, что Тесею вернули память и предложили поучаствовать в реорганизации загробного царства при проведении реформ в начале двенадцатого века до н. э. Эту примерную дату и следует считать началом таможенных сборов в Аиде.