Английское слово doll, по наиболее распространенной версии, происходит от греческого eidolon - идол. Первый этап отношений человека и куклы - этап идолов. Мысль о том, чтобы завернуть ее, скажем, в половую тряпку и попытаться сделать "кошкиной дочкой", или о том, чтобы отвертеть ей голову и посмотреть, что внутри, или о том, чтобы, скажем, сунуть ее головой в унитаз в процессе игры в русалочку, показалась бы V–VI веках до н. э. такой же кощунственной, какой кощунственной нам показалась бы мысль проделать сегодня все то же самое с живым младенцем. Кстати, с живыми младенцами дела тогда обстояли совершенно иначе: младенец, по большей части, создавался без умысла, ценности собой, за редким исключением, не представлял, и его вполне могли принести в жертву богам, старшим членам семьи или духам умерших предков. Кукла же делалась с умыслом и воплощала важную оккультную идею: в ней мог жить тот же дух умершего предка, или, наоборот, в него живой мог временно помещать свою душу, когда ей грозила опасность - скажем, во время болезни или перед войной, - и сунуть такую куклу куда бы то ни было головой показалось бы, мягко говоря, жестом странным и неразумным. На эту тему можно рассуждать долго, вспоминая и тех кукол, которыми злые феи подменяли украденного из колыбельки малыша, и кукол, которых татары хоронили во время тяжелой болезни, чтобы обмануть смерть, и "колоду" - полено в женских одежках, приносимую в жертву славянским богам вместо живой молодицы. Идею самостоятельной воли, злого или доброго "духа" в тельце куклы все еще воплощают сегодняшние куклы-берегини, а способность куклы "подменять" человека мы видим в огромном количестве сохранившихся по сей день языческих обрядах: Дуню-Масленицу все-таки сжигают не просто так; модные же в качестве политического жеста линчевания чучел двадцать-тридцать лет назад заставляли содрогнуться перед дикарской, языческой чистотой жеста, которой могут позавидовать самые рьяные последователи вуду. Да и куклы-идолы - в полном смысле слова - по-прежнему существуют, причем не где-нибудь в диких племенах, а в каждом европейском городе, да что там - едва ли не в каждом квартале. Даже неловкое прикосновение к этим прекрасно выполненным, ярким, запоминающимся креатурам оказывается кощунством. Я говорю не о куклах, имеющих "сентиментальную ценность" для их владельцев, и даже не о куклах вуду - лучших напоминаниях о том, с чего начинались отношения человека с его образом и подобием, но о фигурках христианских святых. Будучи куклами по всем параметрам, они уж никоим образом не предназначены для свободного обхождения, и даже, по признанию одной моей собеседницы, "пыль с них смахивать как-то неловко". Они - идолы, куклы, воплощающие абстрактнейшую и сложнейшую из идей. Упростив ситуацию, можно утверждать, что мы имеем дело просто с кусочком дерева или пластика, цена которого указана на чеке, а земное происхождение подтверждается фабричным клеймом на подставке. И все же мы сами, собственным воображением придали этой кукле сложный набор качеств, и даже если завернуть ее в целлофан и на десятки лет поставить в подвале церкви дожидаться лучших времен, мы, сняв покровы, снова увидим перед собой не куклу, но Деву Марию. Однако попади она в руки людей, не знакомых с символами христианства, - и через десять дней на голове у нее будет красоваться соломенная шляпка, в молитвенно сложенных руках возникнет одуванчик, а скорбные губы будут подведены маминой помадой - кукла как кукла. Именно эта способность наделять куклу человеческими качествами и создает всю нашу историю отношений с куклами, более того - объясняет сам факт их существования, саму степень их значимости в нашей жизни.
Вопрос о том, когда куклы стали игрушками, продолжает оставаться спорным. Для меня, например, вообще не очевидно, что они ими стали, - ну, по крайней мере, что они стали ими окончательно, совсем прекратили быть "идолами", существами, наделенными человеческими качествами. Общение с взрослыми фанатами Барби и наблюдение за играющими с тряпичными самодельными куклами маленькими деревенскими девочками заставляет сильно усомниться в подобном тезисе. Поэтому мне кажется уместным ставить вопрос иначе: когда люди стали создавать кукол, не имея в виду изначально придать им то или иное сакральное значение, когда кукла превратилась в "болванку", которой ребенок имеет право придавать значение сам, делая ее то мамой, то ангелом, то девочкой из соседнего дома, то суперменом, то самим собой? Шлиман, раскапывая Трою, нашел множество куколок - они лежали вперемешку с другими детскими вещами и позволяли думать, что действительно предназначались для игры. Считающаяся игрушкой тряпичная кукла из Британского музея датируется III веком до н. э. Самой древней куклой, обнаруженной на сегодняшний день, считается найденная в гробнице маленького египетского фараона фигурка возрастом 4000 лет. Но намеренное отсутствие у нее ног, чтобы кукла не убежала, и очень странно выполненная голова, напоминающая о бытовавшей у многих народов традиции делать безликих кукол, чтобы в них не вселился злой дух, позволяют заподозрить, что эта антропоморфная фигурка предназначалась не столько для игры на том свете, сколько для оказания каких-нибудь более сложных услуг маленькой отлетевшей душе.
Однако большинство источников все-таки сходится на том, что в последние три тысячи лет в цивилизованном мире куклы очень часто делались для детской забавы. Но и тут дело, по большому счету, было нечисто: например, в Древней Греции девочки с наступлением пубертата должны были посвящать своих кукол Венере - таким образом, очевидно, немедленно переводя их из категории "игрушки" в категорию символа - себя, маленькой девочки, теперь вступающей в область жизни, которой правит богиня плодородия, размножения и любви. Потеря куклы, отдача ее чужому человеку, вынос из дому, по мнению европейцев, могли накликать несчастье - настолько сильно кукла, пусть даже игровая, связывалась с персонами ее хозяев. Оскорбление, нанесенное кукле, у некоторых славянских народов расценивалось как оскорбление, нанесенное лично ее хозяйке.
Возможно, это было одной из причин, по которым достоверность, реалистичность изображения исключительно высоко ценилась в куклах. Сходство с живым человеком старались придать вышивкой или росписью лица, имитацией человеческой фигуры, созданием подвижных конечностей. Первые куклы с руками и ногами на глиняных шарнирах относятся к началу древнеримской эпохи. Некоторые из них тонкой лепкой лица, большой грудью и способностью "двигаться" даже визуально удивительно напоминают Барби. Особая тонкость ваяния часто не допускалась материалом - все-таки подавляющее большинство кукол до индустриальной революции девочки или их матери делали вручную, из соломы, опилок, тряпок и прочих подножных средств - и "достоверность" такой домашней куклы восполнялась исключительной проработанностью костюма и того, что теперь называется "аксессуарами", т. е. маленьких вещичек, дополняющих образ куклы: сумок, домашней утвари, бижутерии, предметов туалета. Здесь уж предела мастерству и фантазии не было, и куклы нередко поражали полнотой имитации костюма и элементов повседневной жизни. Например, уже в 1870-е годы французский кукольник Фернанд Готье создавал для своих маленьких красавиц удивительно "живых" собачек. Другие мастера снабжали своих кукол гигиеническими принадлежностями, мылом, настоящими щипчиками для завивки волос - их можно было разогреть на углях и использовать, если ваша кукла носила парик из натурального материала. Тот же Готье продавал крошечное кукольное домино, а его записные кокетки являлись на бал не просто разрядившись в пух и прах, но и элегантно подвязав к руке блокнотик для записи танцев; куклы от Rock&Granner читали миниатюрные газеты за прекрасно накрытым завтраком.
К сожалению, именно костюм и аксессуары, как показывает история, всегда являлись самой хрупкой частью куклы: и без того постоянно подверженный внешним воздействиям костюм куклы сам по себе становился важнейшим элементом детской игры и постоянно претерпевал изменения: его то снимали, то переделывали, чтобы лучше разыграть ту или иную ситуацию, то пытались надеть на другую куклу, - и в результате от костюма часто за полгода-год оставались рожки да ножки, в то время как сама кукла могла служить девочке годами, нося тряпье либо получая время от времени новый костюм, но чаще всего просто облекаясь в подвязанные куски ткани вместо тщательно и продуманно сшитого изначального наряда. По сей день коллекционеры превыше всего ценят наличие у куклы оригинального костюма, и это, безусловно, относится к Барби с ее миллиардами переодеваний. Если бы одежды кукол всегда сохранялись, множество загадок истории - в том числе совсем не игрушечных - не были бы загадками на сегодняшний день.
Антропоморфность кукол не была единственным объяснением этого стремления их создателей к реалистичности - игрушка всегда, во все эпохи отражала окружающую реальность. От оловянных солдатиков до "Монополии", от Петрушки до GI Joe - все это использовалось ребенком (а иногда и играющим взрослым) для личного проживания событий, происходящих во взрослом мире, - будь то война, развод родителей, Карибский кризис или приезд "скорой помощи" в соседний дом. Это особенно заметно в последние годы, когда в плане реалистичности рынок игрушек фактически раскололся пополам. С одной стороны, стоит наша девочка Барби с ее гиперимитацией современной жизни - от костюмов Армани до настоящей электрической плиты размером с сигаретную пачку; новейшее огнестрельное оружие в детском безобидном варианте; куклы-младенцы, способные есть с ложечки, кричать по часам и пачкать подгузники, плюшевые животные, пугающе похожие на настоящих, и наборы "Юный медик" с только что не настоящими одноразовыми шприцами; с другой - бесконечные порождения комиксов и аниме, существа, главная ценность которых заключается именно в их ирреальности, непохожести на что бы то ни было живое. Даже антропоморфные красавицы с глазами в пол-лица и эльфийскими крыльями так же мало претендуют на реалистичность, как и Tickle-Me-EImo - прелестный большеротый идиотик с клочковатой шерстью, гуманоид неопределимой расы, хихикающий, если почесать его бочок, и сумевший заставить пресыщенную американскую публику выстаивать получасовые очереди в магазинах игрушек под Рождество 1998 года.
Об Elmo восторженно писали, что это первая игрушка, умеющая реагировать на прикосновение ребенка: не на нажатие кнопки в животе и перекидывание туда-сюда, а на естественный жест - поглаживание, объятие. Восторги следовало отнести за счет соответствия такого подхода современным методам воспитания, учащих, помимо всего прочего, давать ребенку как можно больше тактильной ласки, обеспечивать свободу физического выражения эмоций в объятии, в поцелуе, в том, чтобы носить ребенка на руках или держать за руку, но не с целью волочь за собой по улице, а с целью дать ощущение поддержки и опоры. Меня Elmo заставил лишний раз вспомнить о том, насколько тесно переплетена история игрушек и история воспитания ребенка. Лучшей иллюстрацией этой переплетенности является, на мой взгляд, история игрушек в Америке со времен прибытия европейцев на материк. Первые пуритане считали, что игра есть "бесполезное" и "непрактичное" занятие; детям были запрещены какие бы то ни было развлечения, и целенаправленно созданные игрушки фактически отсутствовали в этом мире. Дети сами тайком создавали куколок из тряпки и веревки или мячи, набитые мелкой стружкой, - эти игрушки приходилось прятать от взрослых под страхом серьезного телесного наказания. Когда нравы смягчились и детям разрешили играть хотя бы по воскресеньям, существовало мнение, что игрушки должны быть "высокоморальными". Ребенку могли подарить искусно выполненный Ноев ковчег со ста парами тварей, но за мысль поиграть с этими тварями в бродячий цирк можно было схлопотать розгой: разрешалось только разыгрывать сцену создания ковчега и восхождения на него. Дети считались исчадиями ада, и взрослые не сомневались, что воспитывать ребенка означало выбивать из него врожденные сатанинские наклонности, первородную греховность: любое проявление свободы воли виделось признаком возобладания дьявола над маленькой душой. Детские книги того времени, рассчитанные на 5 - 8-летнего читателя (а скорее, слушателя), хорошо иллюстрируют ситуацию: "Расплата за грехи", "Маленькие чревоугодники", "Чистое зло", "Отправка в ад" и "Опасная игра" запугивали детей до судорог, до ночных кошмаров, в свою очередь считавшихся домогательствами со стороны дьявола и лечившихся поркой. На протяжении многих веков взрослым совершенно не приходило в голову, что игрушки должны хоть как-то соответствовать наклонностям ребенка: очень часто девочка получала в подарок куклу, которую ей тут же запрещалось трогать руками, чтобы не испортить. В соответствии с тем как проходила эволюция теорий воспитания, проходила и эволюция представлений о детской игрушке. Игрушки по-прежнему носили "воспитательный" характер, но уже не боролись с врожденным грехом в ребенке, а защищали его врожденную же невинность (на мой взгляд, один из самых занимательных вывертов христианского мировоззрения) и готовили его к жизни во взрослом мире. Но все-таки вплоть до конца пятидесятых годов (Барби, вспомним, родилась в 1959-м) ребенок фактически не имел шансов самостоятельно выбирать игрушки себе по душе; только в начале второй половины XX века произошла семейная революция, приведшая к возникновению ребенка-покупателя и к так называемой последующей коммерциализации детства: у ребенка появились свои деньги. Причин тому было множество, но в качестве главной, видимо, следовало бы указать послевоенный восторг перед стабильностью 1950-х и глубокую убежденность родителей, что как мальчики, так и девочки должны с малых лет учиться узнавать цену деньгам. родители начали выдавать отпрыскам карманные деньги - с регулярностью крошечной зарплаты - и приучать ребенка к мысли, что за некоторые свои удовольствия он платит сам. Те из создателей игрушек, кто сумел оценить детей как новую покупательную силу, вырвались вперед на много, много лет. Среди них была и компания "Маттел".
Всю историю существования этой компании - и всю историю существования Барби - можно описать именно как историю изумительного рыночного чутья, гениальных маркетинговых стратегий и следования конъюнктуре, - следования до того бессовестного, что порой цинизм некоторых вариаций Барби заставляет разумного наблюдателя неловко поперхнуться. Ее производители всегда владели удивительным искусством лавировать между реальными запросами детей и представлениями родителей о том, какими эти запросы должны быть. Барби эволюционировала вместе с представлениями родителей о воспитании и вместе с возникновением класса детей-потребителей, самостоятельно выбирающих себе развлечения вне зависимости от полезности и ценности. Сегодня эта кукла полностью вписывается в современную концепцию воспитания, в идеале готовящую ребенка к высокой социальной адаптированности, гибкости, самостоятельности, карьерных достижений, "популярности", разыгрыванию сюжетов "успеха", и при этом вполне является, по мнению многих родителей, целомудренной воспитательной игрушкой, беспрецедентной "ролевой моделью" для маленьких девочек. Но в то же время Барби умудряется быть для тех же девочек объектом самых нецеломудренных проекций и самых дерзких фантазий о взрослой жизни, - фантазий, приводящих иногда к замечательным, а иногда и ко вполне печальным последствиям. Иногда мне кажется, что эта кукла вступает с маленькими девочками - ее обладательницами - в некий сложный заговор, скрытый от взрослых: давай отведем им глаза, пусть считают, что, купив меня в качестве "Барби-любит-фитнес", они привьют тебе любовь к здоровому образу жизни; лишь бы они оставили нас в покое, а уж тогда мы с тобой сами решим, чем себя занять.
Глава вторая
ИГРЫ С ИСТОРИЕЙ: ПРЕДТЕЧИ БАРБИ
Такая близость Барби и ее маленьких подопечных, способность этой куклы так плотно входить в их мир, объясняется в первую очередь умением ее создателей черпать вдохновение в истории отношений девочек с их куклами. Само рождение этой куклы было результатом серьезного переосмысления того, что в 50-х годах - и даже раньше - предлагал девочкам создаваемый взрослыми кукольный рынок, и того, что сами дети в реальности хотели бы видеть в своей искусственной компаньонке. Чтобы понять феномен Барби нам, таким образом, придется проделать тот же самый путь, который проделала в свое время Рут Хендлер, и понять, что предшествовало возникновению "пластиковой принцессы".
В попытке понять истоки и предтечи феномена "этой сучки", глядя на историю кукол из бойницы розового замка Барби, наблюдатель не перестает дивиться уже упоминавшемуся мной факту: насколько все-таки мир Барби является квинтэссенцией нескольких последних веков этой истории и как грамотно производители куклы сумели отобрать все наиболее привлекательное, наиболее занятное для своей целевой аудитории, т. е. не только для маленьких девочек, но и для взрослых коллекционеров. Любое серьезное явление в истории кукол, любой хоть сколько-нибудь популярный трюк повторен, а порой и десятикратно увеличен в мире Барби. Таким образом, попытка поиска предтеч Барби по большому счету оборачивается бесконечной игрой в узнавание, процессом составления детальной картины заимствований.
В этом процессе приходится начинать с самого главного момента, а именно с того, что Рут Хендлер - одна из первых владельцев компании, так называемая "мама Барби", посмела придумать "взрослую" куклу и предложить ее маленьким девочкам, до сих пор в качестве объектов игры располагавшим только пупсами и пучеглазыми малышами. Сама Хендлер повествовала о своей блестящей догадке следующим образом: ее осенило, когда она заметила, что ее маленькая дочь Барбара (в честь которой и была названа Барби) предпочитает куклам-детям игру с бумажными куклами, изображающими модно одетых дам. Барбара не просто меняла им наряды - ей нравилось заставлять эти фигурки играть взрослые роли, ходить на работу, принимать гостей, отправляться в путешествия и т. д. По словам Хендлер, именно тогда ей и пришло в голову нарушить все правила и создать куклу-даму (это сейчас Барби стала подростком; я еще буду много говорить об изменениях ее внешности в отдельной главе, но сейчас упомяну, что первая Барби с ее очень взрослыми прической и макияжем, не говоря уже о пресловутых пропорциях фигуры, о которых тоже пойдет речь, тянула на все тридцать). На самом же деле - что ничуть не умаляет гениального маркетингового чутья Хендлер - она осмелилась не произвести новацию, но вернуть традицию. Позже в некоторых интервью она даже признавалась, что иногда "брала то, что уже было популярным, и добавляла новое".