Мощного племени полян с древней столицей в городе Киеве никогда не существовало – данные исторической науки об этом неопровержимо свидетельствуют. Не существовало его потому, что степи и лесостепи к северу от Черного моря в VII-Х вв. полностью контролировались Хазарским каганатом. Согласно данным источников, земли полян и северян непосредственно входили в состав каганата, а с радимичей и вятичей хазары собирали дань. Что касается Киева, то он возник не как столица мифического "государства полян – Руси", а как хазарская пограничная крепость на северо-западе владений каганата и первоначальное название его было Куйава (Kuyawa). Он носит имя не "полянского князя Кия", которого никогда не существовало, а вазира хазарских войск хорезмийца Куйи, основавшего эту крепость во второй половине IХ в.
О том, что первоначальное название Киева было именно Куйава, однозначно свидетельствуют формы этого названия у иностранных авторов Х-ХI вв.: греческих (Константин Багрянородный, сер. Х в.) – Кioaba, арабских (Аль-Истахри, первой половине Х в.) – Кuyaba, немецких (Титмар Мерзебургский, нач. XI в.) – Cuiewa. В языке славян название Куйава пережило закономерные фонетические изменения и превратилось в "Киев", а вслед за тем начали сочиняться и легенды о "Кие – полянском князе".
Характерно, что, как явствует из летописи Нестора, в его времена в Киеве шли споры, кем же был Кий – князем или перевозчиком через Днепр, то есть ничего, кроме имени о нем не помнили. Ученые в наше время прояснили этот вопрос и теперь можно с уверенностью сказать, что основатель Киева – Куйа (по-славянски "Кий") был хазарским военачальником, командующим хорезмийской гвардией кагана.
Память о хазарах сохранилась и в киевской топонимике. Так, в Киеве было место под названием "Пасынча беседа". Это название объясняется из тюркского слова basinc – "сборщик налогов", таким образом, "Пасынча беседа" означает "резиденция сборщика налогов или таможенного чиновника", что вполне соответствует ее расположению в киевской гавани, на берегу реки Почайны, рядом с которой на Подоле находился целый район под названием "Козаре". О хазарах также хранит память "Копырев конец". Слово "Копыр" происходит от тюркского Каbаг/Каbуr – названия одного из хазарских племен. Кроме того, западные и южные районы Копырева конца известны летописи под названием "Жидове/Жиды", а в Ярославов город из него вели ворота, также носившие название "Жидовских".
Интересно отметить, что в IХ-Х вв. Киев имел трехчленную структуру, характерную для восточных (в том числе среднеазиатских) хорезмийских городов. Структура эта предполагала наличие цитадели (перс. – аrk или kuhendar, арабск. – rabad), внутреннего города (перс. – sahristan, арабск. – madina) и коммерчески-ремесленного пригорода (перс. – birun, арабск. – rabad). В Киеве им соответствовали Гора, Копырев конец и Подол. Внутренний город был центром религиозного культа, поэтому логично предположить, что Копырев конец был центром религиозной иудейской общины хазарской Куйавы, что подтверждается наличием в нем топонимики типа "Жиды".
В IХ-Х вв. Киев имел не только хазарскую иудейскую администрацию, но и значительная часть его населения (вполне возможно, что большинство) исповедовала иудаизм. В силу вышесказанного совершенно очевидно, что никакой колыбелью Русского государства Киев не был и быть не мог.
Как уже упоминалось, Русь находилась во враждебных отношениях с хазарами, но последние контролировали крайне важный в торговом и стратегическом отношении путь по Днепру в Черное море, ключевым пунктом на котором была крепость Куйава. Поэтому естественно, что приходящие с севера русские отряды пытались ею завладеть, что им временами удавалось. История сохранила нам несколько имен предводителей таких отрядов, это Аскольд (Hoskuldr), Дир (Dyri), Олег (Helgi) и Игорь (Ingvar). Решающим оказался поход Олега, в результате которого Среднее Поднепровье оказалось в составе Русского государства, а русская столица была перенесена в Куйаву, ставшую Киевом.
Представляется интересным разобрать один эпизод из истории захвата Киева Олегом подробней.
В "Повести временных лет" после рассказа о взятии Киева говорится: "Се же Олег … устави дани словеном, кривичам и мери, и варягом дань даяти от Новогорода гривен 300 на лето, мира деля …" (Лаврентьевский список). Ранее в нашей исторической науке, с присущим ей выпячиванием роли Киева и полян в начальный период русской истории, это место трактовалось так, что Олег наложил дань на северные племена – ильменских славян, кривичей и мерю. Но возникает закономерный вопрос: почему Олег, только что заняв Киев с войском, состоящим из воинов северных племен, вдруг налагает на эти самые племена дань? Ответ лежит на поверхности: Олег оказался без вины виноватым вследствие неправильного прочтения текста летописи – он не налагал дань на ильменских славян, а "уставил" дань в их пользу со стороны покоренного населения Киева и полянской земли. Этот нюанс ярко проявляется в терминологии: если в отношении северных племен-завоевателей говорится "устави дань", то в отношении завоеванных южных племен говорится "возложи".
К сожалению, за отсутствием источников мы не можем сказать каким был размер этой дани и в течение какого времени она взымалась, но сам факт ее существования достаточно красноречиво свидетельствует о том, кто правил Русским государством, а кто занимал подчиненное положение.
После рассказа о захвате Киева в "Повести временных лет" говорится о подчинении Олегом других южных племен – древлян, северян и радимичей, затем "бе обладая Олег поляны, и деревляны, и северяны, и радимичи, а с уличи и теверцы имяше рать". Заметим, что ни ильменских славян, ни кривичей нет в списке племен, которыми "обладал" Олег, что еще раз подтверждает: эти два племени, наряду с варягами, имели особый, привилегированный статус в Русском государстве, будучи его основателями и составляя в нем правящий слой.
Подчиненное положение южан было обусловлено не только фактом их завоевания, но и гораздо более глубокими причинами. Здесь уместно вспомнить установленный нами факт ярких различий расового характера, существовавших между предками русских и украинцев. В сознании же древнесеверных народов, к которым относились славяне ильменские и кривичи, цвет волос и глаз был не только признаком национальной принадлежности, но и социального статуса.
В качестве примера приведем древнескандинавский литературный памятник "Песнь о Риге". В нем повествуется о том, как бог Хеймдалль, путешествуя под именем Рига, посетил три семьи. Сначала он пришел к прадеду и прабабке, после чего прабабка родила темнолицего сына, названного Трэлем (рабом), который женился на смуглой девушке по имени Тир (рабыня) и стал родоначальником рабов:
Родила она сына, водой окропили, он темен лицом был и назван был Трэлем. Дева пришла – с кривыми ногами, грязь на подошвах, нос приплюснут, и Тир назвалась.
После этого Риг посетил деда и бабку, в результате чего бабка родила рыжего румяного ребенка, названного Карлом (мужиком), ставшего родоначальником крестьян. Наконец, Риг посетил отца и мать, после чего мать родила белокурого ребенка, названного Ярлом (знатным), который женился на белолицей Эрне (умелой) и стал родоначальником князей и знати.
Очевидно, что в "Песне о Риге" содержатся древнейшие арийские представления о соотношении между фенотипом и социальным положением человека, и хотя она по происхождению и скандинавская, можно не сомневаться, что она отражает представления, общие как для скандинавов, так и для северных славян, чьим детищем было Русское государство.
Таким образом, поляне, северяне, древляне и другие протоукраинские племена, будучи завоеваны, автоматически заняли подчиненное положение в общественной структуре Русского государства, правящей политической и культурной элитой которого были завоеватели-северяне.
Полностью подтверждает это наше положение и анализ матримониальной политики правящей семьи. Из ХI-ХIII вв. нам известны многочисленные случаи браков князей Рюрикова дома с представительницами новгородских и суздальских боярских семей, и неизвестно ни одного случая браков с представительницами населения южных земель. Источниками зафиксированы только два-три случая конкубината; дети от них считались незаконнорожденными. Наиболее известен случай с Владимиром I – вспомним, с каким презрением отозвалась Рогнеда о сыне южанки-рабыни!
Особенно ярко привилегированность севера проявлялась в Х-ХI вв., когда Новгородская земля была доменом княжеской семьи и управлялась старшим сыном великого князя. Напомним, что и Владимир Святой, и Ярослав Мудрый начинали свою карьеру как новгородские князь и захватывали Киев силой с помощью войска, состоящего из новгородцев и варягов.
Однако вернемся к моменту захвата Киева Олегом.
Летописи однозначно говорят о том, как в Среднее Поднепровье попало имя "Русь". Русью называлось войско Олега, пришедшее с севера: Новгородская первая летопись сообщает, что у Олега "беша варязи мужи словене и оттоли прочий прозвашая Русью".
Тем не менее, захват Олегом Киева не ознаменовал собой его окончательное включение в состав Русского государства. Как свидетельствуют хазарские документы Х века, хазарам удалось разбить Олега и на некоторое время вернуть среднеднепровские земли под свой контроль. Окончательное завоевание Киева Русью произошло, как представляется, примерно в 940-х гг. под предводительством князя Игоря. Так же, как и земля полян, были завоеваны Русью и земли других южных племен – северян, древлян, радимичей, уличей, тиверцев и т. д.
Таким образом, оказывается совершенно несостоятельным представление о среднеднепровском происхождении Руси, а таким образом и претензии украинцев на изначальное обладание этим именем.
Нам могут возразить, ссылаясь на тот факт, что в ХII-ХIII вв. понятие "Русская земля" кроме своего широкого значения – все русские княжества в целом, имело и более узкое – Киевская, Черниговская и Переяславская земли. Этот факт используется украинцами, а также некоторыми русскими учеными, для доказательства того, что первоначально термин "Русь" применялся только к этим землям и только позднее был расширен и на другие территории Русского государства.
С этим невозможно согласиться. Термин "Русская земля" применялся в узком смысле к Киевской, Черниговской и Переяславской землям как к территории великокняжеского домена и ближайших к нему княжеств. Аналог такой терминологии можно обнаружить в средневековой Франции, где княжеский домен со столицей в Париже именовался "Ile de France" ("Остров Франция"), однако это отнюдь не означает, что франки – выходцы из района Парижа. Что еще более важно, "Русской землей" в узком смысле Киевское, Черниговское и Переяславское княжества стали именоваться не ранее чем со второй четверти XII века. В "Повести временных лет" (начало XII в.) "Русская земля" еще обозначает только все русские земли в целом [2] .
Мы видим, что рушится еще один постулат, обосновывавший несостоявшееся русско-украинское братство – постулат о Руси как об общей колыбели двух народов.
Русское государство было созданием творческого гения северных восточнославянских племен – предков русского народа. Предки же украинцев были включены в это государство насильственно, этот процесс занял несколько десятилетий и сопровождался жестоким кровопролитием (вспомните историю покорения Русью древлян – согласно данным антропологии, главных предков украинцев!).
К колонизации Волжско-Окского междуречья украинцы тоже никакого отношения не имели – эта колонизация осуществлялась с запада – ильменскими славянами и кривичами.
Еще в начале нашего века русские крестьяне на крайнем севере России – в Олонецкой и Архангельской губерниях, в тысячах верст от Киева – пели эпические песни о "стольном городе Киеве" и "ласковом князе Владимире", в которых отразились события русской истории IX-ХII вв. Историческая память русского народа воспринимала Русское государство древнейшего периода как свое национальное государство, а его правителей – как своих национальных правителей. Если же мы обратимся к эпическим песням украинцев, то не найдем в них воспоминаний о событиях древнее XVI века, то есть период существования Русского государства со столицей в Киеве полностью стерся из исторической памяти украинского народа. Это ли не доказательство восприятия предками украинцев Русского государства как чего-то чуждого и неорганичного им? Не удивительно, что в XIV веке они столь легко, почти без сопротивления под натиском поляков и литовцев лишились унаследованных от него государственных институтов.
Еще более разительная картина предстает перед нашими глазами, когда мы обращаемся к судьбе культурных богатств, созданных в киевский период русской истории. Если мы обратимся, например, к литературе, то увидим, что все памятники, созданные в ХI-ХIII вв. – летописи, жития, поучения и т. д. – сохранились на территории России, на Украине от них не осталось никаких следов. Знаменитое "Слово о полку Игореве", которое на Украине провозглашается "шедевром украинской литературы", сохранилось в псковской рукописи XVI в., найденной в Ярославле. Все списки "Повести временных лет" происходят из России. Древнейший из них – Лаврентьевский – написан в Суздале в конце XIV века. Даже те литературные памятники, которые были созданы уже после распада Русского государства на территории будущей Западной Украины (например, Галицко-Волынская летопись, написанная во второй половине ХIII в.) дошли до нас в составе русских летописных сводов.
Киевский период был этапом последовательного культурного развития России, русская культура послекиевского периода является его естественным продолжением. На территории Украины к XVI веку киевское культурное наследие полностью исчезло – в XVI веке начинается его "возрождение", во многом под влиянием из Москвы. Украинцы начинают "вспоминать" о своих древнерусских предках.
Обычно в качестве причины исчезновения киевского культурного наследия на Украине называются преследования православной культуры со стороны поляков-католиков, однако это объяснение очевидно нелепо.
Украина вошла в состав Польского государства в результате Люблинской унии 1569 г., преследования же православия начались только после Брестской церковной унии 1596 г., а исчезновение совершилось задолго до этих событий. Единственно приемлемым объяснением может быть то, что высокая культура Русского государства киевского периода была чужда предкам украинцев, что обусловило ее столь быструю утрату.
Очевидно, что и в сфере культуры мы находим подтверждение тому, что Русское государство киевского периода и его культура были созданием русского народа и всегда осознавались им как свои, что никак нельзя сказать об украинцах. Функционирование государственных институтов и культурная деятельность на юге Руси в киевский период обеспечивались северным по происхождению правящим слоем. По мере того, как происходило растворение этого слоя в массах южного протоукраинского населения, размывалась государственная власть и оскудевала культура, что и привело в конечном счете к полной утрате русских государственных и культурный традиций на территории Украины к XVI веку.
Единого древнерусского народа никогда не существовало. В Русском государстве в Х-ХIII вв. жили две народности – севернорусская (предки собственно русских и белорусов) и южнорусская (предки украинцев). Они различались как антропологическим типом, так и материальной культурой и языком.
Об антропологическом типе мы уже говорили. На уровне бытовой материальной культуры различия были не менее разительными.
Возьмем, к примеру, домостроительство. На севере жили в высоких бревенчатых домах, крытых дранкой, которые назывались "избами". Южане жили в низких полуземлянках, стены которых белились, а крыша покрывалась соломой. Назывались такие дома "хатами". Стены каменных церквей на севере белились, на юге оставлялись голыми. Народная одежда севера и юга не имела между собой ничего общего. На севере парились в бане, что совершенно было неизвестно на юге. Перечень подобных различий можно было бы продолжать очень долго.
Целесообразно остановиться несколько подробнее на вопросе о языке.
Языковая ситуация в Русском государстве в Х-ХIII вв. была достаточно сложной. Языком литературы был болгарский, введенный вместе со славянским богослужением при крещении Руси в конце Х в. Однако существовал и второй письменный язык, хотя и находившийся под сильным влиянием болгарского, но восточнославянский в своей основе.
Ранее было принято считать, что этот-то язык и был единым древнерусским языком, на котором говорили во всех концах Русского государства. Однако в середине нашего века произошло открытие, которое заставило ученых изменить взгляд на эту проблему. Открытием этим была находка в Новгороде берестяных грамот. Уникальность берестяных грамот заключается в том, что они являются неофициальными документами и отражают именно тот язык, на котором разговаривали их авторы.
Анализ фонетических и грамматических особенностей новгородских грамот привел ученых к убеждению, что язык новгородцев разительно отличался от языка, на котором говорили в Южной Руси. Ближайшие аналоги древненовгородскому языку обнаруживаются не на юге, а на западе – в лехитских говорах Северной Польши.
Прежнее представление о языковой ситуации в Русском государстве киевского периода предполагало развитие языка путем дивергенции – то есть изначально существовал единый восточнославянский древнерусский язык, который потом начал распадаться на русский, украинский и белорусский. Теперь же очевидно, что на самом деле имела место конвергенция.
Изначально существовали две совершенно различные группы диалектов, а фактически два языка – севернорусский, то есть собственно русский (на базе диалектов славян ильменских и кривичей), и южнорусский, то есть протоукраинский (на базе диалектов полян, северян, древлян и других южных племен), которые в едином государстве сблизились. В результате под сильным влиянием болгарского возникло своеобразное койнэ – древнерусский письменный язык. На этом языке писали, говорили же на народных – севернорусском и южнорусском. Такова истинная картина языковой ситуации в киевский период.
Мы уже упомянули, что историческая память украинцев не хранит воспоминаний о событиях древнее XVI века. Но именно к этому веку можно отнести окончательный этап формирования самой украинской народности, решающим фактором которого явились тюркские влияния.
Тюркские племена проживали на территории будущей Украины с IV в. от Р.X. Сначала это были гунны, потом – авары, болгары, хазары и т. д. Очень рано началось смешение двигавшихся с запада славянских племен с тюрками. Есть основания считать, что уже племена тиверцев и уличей, вошедшие в состав украинской народности, были смешанными славяно-тюркскими.
Название "тиверии" происходит от слова "тюрки" (тюрки – тиурии – тиверцы), а название "уличи", хотя и происходит от славянского слова "угол", по форме является тюркским (по-славянски было бы "угличи"). В "Повести временных лет" тиверцы и уличи называются "толковинами", то есть переводчиками, что означает, что это были двуязычные славяно-тюркские племена.