Похоже, гросс-начальник дал ответ на этот вопрос. Он сделал еле заметный жест пальцами (даже не кистью), причем вообще, без явной направленности в мою сторону. Ничего не произошло, то есть это я не почувствовал ничего, а вот на лице моего оппонента с совершенной отчетливостью последовательно пробежала стайка эмоций. Недоумение. Понимание. Еще большее недоумение. Страх. Да, господин младший офицер, тебе еще долго учиться играть в покер. У тебя чего-то не сработало, ты не понял, почему такое случилось, потом у тебя мелькнула догадка, потом и она не подтвердилась, и вот тогда ты испугался.
А вот крестьяне мгновенно кинулись кто куда. Они явно знали, чем такое столкновение может кончиться. И это было не похоже на то, как отворачиваются, не желая быть свидетелями. Скорее это походило на уверенность, что у нас обоих есть за пазухой гранаты. И никто не желал словить осколок.
Но поединок на этом не закончился. Его правая рука нырнула за ворот плаща. Она еще двигалась, когда я сделал шаг влево - в неудобную сторону для прицеливания. Одновременно его лицо отразило уже не страх - ужас. Я понял: он успел пустить свое оружие в ход, и оно его подвело. И все-таки он его выхватил. Это была серебряная подвеска с бледно-розовым камушком посередине. Последовал вопль с его стороны, судя по всему: 'Руки вверх или я стреляю!'
Ага, сей же момент. Ситуация: на вас навели пистолет, боек щелкнул вхолостую, после чего следует команда бросить оружие под угрозой расстрела на месте с конфискацией и строгим выговором. Вы бы поверили? Вот я тоже не поверил. Просто шагнул вперед и выхватил подвеску из его лапки. Цепочка лопнула, а офицерик чуть замертво не свалился от потрясения.
Теперь проблема - а что делать с этим пленным? 'Язык' был бы ценным - кабы у меня самого был язык. Задача: кого бы выбрать в качестве учителя? Этот - человек явно образованный, он научил бы большему, чем любой из здешних крестьян, но… придется потратить немалые усилия на предотвращение его побега. Разве что напугать его так, чтобы о побеге и не думал. Как? Блефом? Подсунуть якобы магическую железку и сказать, что рванет? Если он маг - а на то похоже - то может и раскусить.
Однако почему же ни он сам, ни его магическая приспособа не сработали? Или это я таким дурным способом действую на здешнюю магию? На людей и на вещи. А что, на это похоже. Проверим.
Подзываю бывшего супротивника жестом поближе. У него в глазах читается полный разлад и жестокое поражение вкупе с внутренней контрреволюцией и пожаром на чердаке. Знаком показываю: выверни карманы. Понимает мгновенно. Это хорошо.
Каковая у меня добыча? Довольно увесистый кошелек с деньгами - до сотни серебряных и примерно тридцать медных монет. Это мне пока не нужно. Никакого оружия - ни холодного, ни горячего. Значит, он целиком полагался на магию? Возможно. Непонятные побрякушки, числом шесть. Амулеты? Возможно. Все до единого снабжены кристаллами. Вот это уже дает некоторое объяснение. Интересно, что кристаллы не обработаны. А ведь делать кабошоны в Европе научились давно - с античных времен. Что за камни? Так, один розовый кварц, почти прозрачный, один с аметистом посередине и с черными кубическими кристалликами по краям - галенит, что ли? Странно: он не особо твердый, да и видом неказистый. Это - вроде турмалин, но очень небольшой. Еще прозрачный кварц, тоже маленький. А этот совсем маленький, но по цвету похож на рубин. Сплошь в трещинках, как бы не рассыпался. Даже не хочется проверять твердость, хотя стоило бы. Еще аметист, но довольно темный, почти непрозрачный и тоже некрупный. Видывали и побольше. Все заключены в серебро. Некоторые в виде подвесок, некоторые - просто блямбы. Все с узорами - магические руны, что ль?
Еды никакой - это и понятно, в деревне он ее бы получил. Небольшая фляга, не более литра, сделанная из тыквы. На звук - не пустая. Понюхать, что внутри? Нет, это терпит.
А вот интересно: как бывший владелец реагирует на то, что я перебираю его сокровища? С полным унынием и депрессией, по пятидесяти процентов каждого ингредиента, спиртом не разбавлять. Похоже, он сожалеет не столько о том, что предметики поменяли хозяина, сколько о том, что все они безнадежно испорчены. Но тут полной уверенности, разумеется, нет.
Но все же язык - первое. Что для изучения нужно? Предметы, названия которых будет произносить мой учитель. Действия придется изображать мне. Наречия - тоже мне. Прилагательные - это показывать на примерах. И для всего этого - помещение и время. Второе, полагаю, у меня имеется. Первое… с этим сложнее. Нет в данной деревне свободных домов - скажем так, обычно их не бывает. Но вдруг есть?
А вот попробуем.
Подзываю старосту к себе. Тычу пальцем в его дом, потом в него самого. Потом приглашаю подойти к следующему дому. Проверяю, есть ли кто из владельцев. Идем дальше. Так обыскиваем все дома.
А пустой дом все же нашелся. Или, скажем так, незанятый. Уехали обитатели. Староста дважды показывает семь пальцев. То ли две недели, то ли семь недель. По-любому мне хватит.
Веду молодого человека в дом. Он переставляет ноги в полной прострации. С него можно черпать отчаяние ведрами. Ну, это мне по барабану - лишь бы учить начал.
И дело закрутилось.
Глава 4
Обучение оказалось сложнее, чем я мог представить - даже с учетом моей превосходной памяти. Для начала я представился. Давать мое настоящее имя почему-то не хотелось, и я назвался школьной кличкой Профессор. В ответ выяснил, что моего пленника зовут Сарат-ир. В первый вечер я выучил все повседневные предметы, многие из цветов (пришлось задействовать букет полевых цветов, которые собрала одна из деревенских девочек), повседневные действия, а также названия единиц времени. По крайней мере, из дней собиралась здешняя неделя, из нее - месяц, а их них - год. К моему удивлению, сдвинулась с нуля грамматика. Правда, практика тут же показала, что использование глаголов в неопределенной форме снижает недопонимание до минимума, и я решил именно так разговаривать вплоть до полного овладения здешней грамматикой. После некоторых усилий я вдолбил в учителя мысль о том, что любой мой жест надо не просто стараться понять, но тут же пытаться переводить. Надо отдать справедливость моему наставнику: он не только подбирал простые слова, но и пытался говорить медленно и с наилучшей дикцией. Впрочем, с абстрактными понятиями обстояло куда сложнее, как и с произношением.
Тактика удержания моего пленника была простой, как табуретка. В первый же вечер я его утомил до такой степени, что парень сначала заснул, сидя на лавке. Потом я его разбудил, довел до лежанки, укрыл тем, чем местные пользовались вместо одеяла, и оставил в покое. Разумеется, раздеванием-разуванием я не озаботился. Меры предотвращения побега состояли в чурбачке с крайне неровным торцом, который я прислонил к двери. Любая попытка приоткрыть дверь привела бы к падению чурбачка - остальное ясно. Еще один шумосигнализатор (серая нитка, совершенно незаметная во тьме и предназначенная для опрокидывания палочки, опирающейся на стенку) я устроил непосредственно у лежанки, где мирно дрых мой уважаемый учитель. Третья мера была основана на мне самом - я приказал себе отслеживать во сне любые подозрительные звуки. Уверенности не было, но подумалось, что в свете новых возможностей организма это может сработать.
Проснулся я первым. Минут двадцать я потратил на то, чтобы составить план. В этот план входило обзаведение книгой - хорошо бы букварь, но ожидать такого было чересчур оптимистично. Кроме того, мне очень хотелось узнать подробнее о вооружении здешних обитателей, в частности, о магии - если таковая в этом мире действует. С этой целью я планировал до тонкостей разобраться - что же такое те безделушки, что я нашел на синем. На это я отвел никак не меньше двух дней, что было абсолютно точным прогнозом. Действительно, освоение соответствующих понятий заняло ничуть не меньше двух дней. Много больше, если быть точным.
В число первоочередных задач я поставил также уяснение социальной структуры здешнего общества.
К моему приятному удивлению, оказалось, что местные знакомы с понятием 'туалет типа скворечник'. Мало того: это сооружение находилось на расстоянии более пятидесяти метров от колодца. Кто же это внушил местным такое тонкое понимание правил санитарии?
После завтрака я затратил не более пяти минут на разъяснение старосте моего желания заполучить книгу. Тот, правда, понял, что мне нужно, но, в свою очередь, дал ясно и недвусмысленно понять, что грамотных в деревне нет. Он с таким жаром и столько раз это повторял, что у меня зародилось сильнейшее подозрение, что в деревне всеобязательно имеются грамотные, но власти этого очень не одобряют. С трудом мне удалось объяснить старосте, что книга мне все равно нужна; он в ответ дал понять, что книгу можно приобрести на рынке, да и много другое, если надо. А вот термин 'писчая бумага' я перевести на местный не мог, как ни старался. Возможно, само слово 'писать' было абстракцией для местных. Или это занятие также не пользовалось любовью властей.
Я счел, что потратить час-другой на изучение имен числительных и математики вообще - дело нужное. К счастью, местные использовали десятеричную систему счисления. Система записи чисел сильно смахивала на римскую. Поэтому я произвел сильнейшее впечатление на моего визави, когда продемонстрировал навыки не только сложения и вычитания, но и умножения двузначных чисел - все в уме. Было видно, что ему страшно хочется тут же попросить меня учить этому дивному искусству - но боязно. Я сделал вид, что ничего не заметил.
А вот дальше начались уроки по этикету. Как обратиться к кому. К крестьянину, понятно 'Эй, ты там!' или 'Послушай'. К купцу или ремесленнику - 'Уважаемый', но при этом наставник ухитрялся голосом сдабривать формально-вежливое обращение хорошей дозой иронии, а то и высокомерия. К военному (но не магу) - 'Сударь'. В знак особой вежливости к этому добавлялось воинское звание. При этом наставник не преминул заметить, что словосочетание 'Сударь солдат' малоупотребительно. К магу обращение оказалось самым сложным: 'почтенный' (это для мага самого низшего уровня), далее в порядке возрастания шли 'достопочтенный', 'весьма почтенный', 'особо почтенный', 'высокопочтенный' и 'почтеннейший'.
Я, разумеется, поинтересовался, как отличить магические чины. Отличие оказалось в цвете плаща. Причем сам плащ мог быть и серым, и черным, но вот лента на нем должна была соответствовать рангу. А уж если средства позволяют - то и цвет всего плаща. Цвета же, в порядке возрастания, были: синий, зеленый, желтый, оранжевый, красный, пурпурный. Ну что ж, если есть мир с цветовой дифференциацией штанов, то же самое в отношении плащей имеет право на существование. Само собою, никто иной, кроме магов, носить соответствующие плащи не мог. Самозванство считалось тяжким преступлением и каралось соответственно.
Синий цвет носили бакалавры. Это были выпускники четырехлетнего курса обучения в магическом университете. Права на самостоятельную постоянную практику у них не было, но было разрешено брать разовые заказы.
Следующие два года обучения со сдачей соответствующих экзаменов давали степень лиценциата. Этот чин мог не только пришить зеленую ленту на плащ, но и получал право на постоянную практику: лиценциат мог снять контору, повесить вывеску о себе, многознающем, и стричь заказчиков на постоянной основе.
Еще три года обучения с защитой диссертации давали магистерскую степень. То же, что и лиценциат, с довеском в виде права иметь учеников, но не более двух одновременно. Еще одна диссертация приносила докторскую степень. Доктор магических наук имел право преподавать в университете и иметь до десятка личных учеников (студенты - не в счет). Дальнейшее повышение ученого статуса было возможно лишь путем написания ученого труда на уровне книги, успешной заявкой на новое заклинание или новый магический прибор. Для получения следующего звания (кандидата в академики) это считалось необходимым, но не достаточным условием - требовалось также утверждение Магической Академией. Для получения звания академика требовалось как обязаловка открытие мирового значения и опять же голосование. Всего академиков было десять. Все это было настолько знакомо, что возникали нехорошие мысли о плагиате. Из академиков и кандидатов состоял Верховный совет магов - правителей страны, как я понял.
Несколько раз собеседник пытался свернуть разговор на мою особу, но все нежелательные повороты были мною вежливо, но твердо пресечены. Единственную информацию, которую я о себе дал - это то, что там, откуда я прибыл, магия тоже есть, но она или полностью или (в лучшем случае) частично несовместима со здешней.
Дальнейший разговор привел к мысли, что мне придется срочно закончить курс теоретической магии (а практическая, по всей видимости, для меня прочно закрыта). Для начала я спросил, что такое те бижутерюшки, что я изъял. Ответ был длинным и до крайности туманным. Я понял, что большую часть терминов не понял. Что ж, это не та тема, где стоит проявлять нетерпение. Диалог был примерно следующим.
- Что это? (указываю на кристаллы)
- Это кристаллы.
- Что они делать?
- Эти запасают силу. Эти увеличивают силу (на самом деле получение этого ответа заняло полчаса).
- Все маги увеличить силу?
- Нет. Один маг увеличивает силу много-много, другой маг увеличивает много, третий маг совсем немного, четвертый никак.
Тычу пальцем в выбранный наугад кристалл.
- Твоя сила увеличить?
- Да.
- Много-много увеличить?
- Да.
Но утвердительный ответ пришел с явным колебанием. Кажется, я понял его причину: кристаллик был совсем мал.
- Другой маг увеличить сила?
- Да, если я дам (непонятное слово).
После совсем недолгих уточнений я понял: для пользования кристаллом нужен магический ключ.
- Ключ делать ты?
- Да.
- Этот кристалл запереть ты. Другой маг делать ключ сам?
- Нет. (после некоторого раздумья) Почти нет, много работы, очень трудно.
Понятное дело, подделка ключей - работа нелегкая и не всегда успешная.
- Другой маг иметь ключ, этот кристалл увеличить сила много-много?
Потребовалось еще не меньше двадцати минут, прежде чем я понял: даже наличие ключа не гарантирует увеличение силы - требуется соответствие типов магии в кристалле и в маге. Как же, читывали: разные школы магии используют разные типы магии. Попробуем опять наугад.
- Магия огонь увеличить? (указываю на рубин)
- Да, но не только огонь.
- Какая магия увеличить?
- Магию воды - сильно, магию (непонятное слово) - почти сильно, магию… (последовало опять непонятное слово, но тут мой собеседник на секунду задумался, потом догадался: надул щеки и дунул) - немного, магию жизни (еще два непонятных слова) - почти никак, магию смерти - никак.
После этого я полчаса бился, стараясь определить, что это были за непонятные слова, но в результате получал раз за разом беспомощные жесты, сопровождаемые криками: 'Трам! Трам-тарарарарам!!' Ладно, потерпим.
Потом пришлось затратить еще минут десять на понятия 'больной' и 'здоровый', после чего допрос продолжился.
- Магия жизни больной человек делать здоровый?
- Да.
- Магия жизни больной корова (то, что я именовал этим словом, было скорее антилопой, но функции несла те же) делать здоровый?
- Да.
- Магия жизни делать старый человек молодой?
- Да, но это дорого.
- Магия жизни зерно (то, что я видел, было похоже на пшеницу) расти много-много?
- Да.
Ага, кажется, я нащупал секрет высокой производительности здешнего сельского хозяйства.
Тут я припомнил доктора Менгеле:
- Магия жизни здоровый человек убить?
- Да, но нет.
На уточнение этой тонкой мысли пошло вроде бы и немного времени, но почему-то додумался я не сразу. Заодно появился термин 'запрет' и глагол 'запрещать'. Аналог клятвы Гиппократа тут существовал, но с существенной поправкой: клятва была магической, и нарушивший ее рисковал, как минимум, серьезным повреждением здоровья, не поддающимся магическому лечению. Или даже жизнью.
Ладно, пока отставим непонятные типы магии. Посмотрим, как обстоят дела с накопителями.
- Ты дать силу кристалл запасать?
- Да.
Спрашивать, сколько силы запасено - зряшный труд. Не знаю я местных единиц измерения магической силы. Попробуем через другие единицы.
- Ты этот кристалл запасать силу работать много? День?
- Нет, четверть дня.
- Какой кристалл запасать силу много-много?
Сарат-ир показал на турмалин.
- Ты этот кристалл запасать силу день?
- Нет, четверть дня и половина четверти.
Это я прошляпил - не изучил достаточно дроби, остановился на четвертях. А он думает, что восьмушек я не знаю.
- Другой маг иметь ключ, взять силу эти кристаллы?
Та же проблема. Сила заметно специализирована.
Мой специалист решил проявить добрую волю.
- Кристалл, заряженный один раз, запасает силу много-много, десять раз - много, двадцать раз - немного, пятьдесят раз - никак.
Потом еще подумал и добавил:
- Кристалл должен заряжать умелый маг. Если неумелый - силы много-много-много, но только один раз, потом никак.
Опа, а здешние магические аккумуляторы не терпят перезаряда и к тому же имеют скромное количество циклов заряд-разряд. А если починить? С некоторым трудом мне удалось задать этот вопрос.
- Нельзя чинить. В кристалле много трещин, может (явный пробел в словаре).
Попробуем угадать. Если много трещин - может рассыпаться под действием внутренних напряжений.
- Кристалл быть как песок?
- Нет (жест, показывающий, что это мельче песка).
Все ясно, рассыпается в пыль. Вот интересная задача: а восстановить кристалл можно? В теории высокотемпературный нагрев может уменьшить количество дефектов в кристаллической структуре. Только как греть? Температура плавления кварца примерно 1720 градусов, это значит, что восстановительная термообработка должна вестись примерно при 1200 градусах. Нет, такие температуры здешним умельцам точно не под силу. А если восстанавливать корунд, так тут греть нужно до 2000 градусов, а то и больше. Отпадает. Впрочем… когда наберу должный запас слов, надо будет спросить, насколько зависит допустимое количество циклов заряд-разряд от того, до какой степени разряжается аккумулятор.
- Кристалл делать силу мага много - силу хранить много?
И опять ушло немало времени, прежде, чем я понял: любой кристалл, запасающий силу, ту же силу и увеличивает - но ради оптимального использования одни кристаллы используют только как 'накопители', другие - только как 'усилители'. Зато я усвоил эти два слова.
- Кристалл-накопитель хороший и кристалл-усилитель хороший - так бывает?
Пошел процесс размышления. Хотя нет, это он просто пытается вспомнить.
- Я сам не видел. Но в теории такие должны существовать.
И так оно шло до позднего вечера. Снова пришлось доводить собеседника до состояния, когда беднягу можно было в узлы вязать.