По распоряжению Александра I для детального рассмотрения замечаний Модюи и ответов Монферрана был образован специальный комитет под председательством президента Академии художеств А. И. Оленина. В состав Комитета вошли профессора: Андрей и Александр Михайловы, А. И. Мельников, И. Г. Гомзин; академики: В. И. Беретти, И. П. Бернаскони, К. X. Вильстер, В. П. Стасов и архитектор К. И. Росси, а также каменных дел мастер Руджи, инженер-генерал П. П. Базен и полковник М. Г. Дестрем.
Президент Академии художеств Оленин, рассмотрев замечания Модюи и ответы на них Монферрана, составил записку, в которой против каждого замечания Мюдюи поместил ответ Монферрана. Эти материалы были изданы на французском языке под названием: "Возражения архитектора Модюи архитектору Монферрану на проект Исаакиевского собора и ответ Монферрана г-ну Модюи".
После того как члены Комитета изучили эти материалы, состоялось очередное заседание Комитета для обсуждения и принятия решения. Обсуждение было детальным. Читались обвинение Модюи и ответы Монферрана, по каждому пункту высказывалось мнение каждого члена Комиссии; мнения обобщались президентом Академии художеств. Протоколы всех заседаний велись достаточно подробные, и рассмотрение любого вопроса было исчерпывающим. Основные профессиональные замечания Модюи, помимо общих и личных обвинений, сводились к нескольким положениям. На заседании Комитета 30 сентября 1821 г. Монферран предложил, разбирая записку Модюи, рассмотреть и изучить отдельно три принципиально важных вопроса: о новом фундаменте, о соединении старых и новых частей здания с новыми и о возможности сооружения купола в соответствии с его проектом на двух старых и двух новых пилонах.
Обвиняя Монферрана в том, что он не исследовал глубину заложения существующих ринальдиевских фундаментов, Модюи ошибался, так как эта работа была выполнена путем устройства глубоких шурфов и визуального обследования, производившегося в присутствии одного из членов комиссии, что она и подтвердила. Замечание Модюи о том, что Монферран допустил конструктивные излишества, забивая сваи под портики, где нагрузка значительно меньше, чем под стенами и пилонами, было безосновательным. Монферран считал, что необходимо сделать фундамент в виде сплошной плиты на свайном ростверке, так как такая плита служит для выравнивания нагрузок на основание и предотвращения неравномерных осадок старых и новых фундаментов. Эту точку зрения Монферрана разделяли все члены Комиссии. А вот предложение Модюи об устройстве фундаментов под колонны портиков в виде сводчатой конструкции вместо сплошной каменной плиты, предлагаемой Монферраном, Комиссия поддержала, считая их более целесообразными.
Еще одно из замечаний Модюи касалось вопроса о прочности фундаментной кладки. Монферран считал, что его скорее можно обвинить в чрезмерной заботе о прочности фундамента, ввиду того, что он сделан сплошным, чем предполагать обратное. Отвечая оппоненту, Монферран писал: "…Поверх свай на всей площади котлована мы уложили два слоя гранитных камней, обтесанных со всех четырех сторон. Толщина каждого слоя была 13 вершков (57 см), а камни были не меньше сажени (2,13 м) длины и двух аршин (1,42 м) ширины каждый. Фундаменты для углов здания и четырех пилонов купола были выведены целиком из гранита, притом из кусков еще более крупных и отесанных еще более тщательно; гранит укладывался на слой цемента, размолотого и пропущенного сквозь сито. По мере того, как гранитные фундаменты подвигались, остальное пространство закладывалось сплошь известняковым камнем, правильными рядами 8 дюймов (40 см) высотой каждый" [61].
Давая современную оценку фундаментов Исаакиевского собора, можно согласиться с Монферраном в части выбора конструкции, которая оказалась единственно возможной для строительной техники того времени. Модюи без доказательств и расчетов, опираясь на собственную интуицию, утверждал, что прочность этой конструкции недостаточна. Спор этот мог быть решен только путем точных расчетов, но их не было, так как еще не существовало науки, позднее получившей название механики грунтов, а был только мировой опыт строительства, да и то не имевший аналогов применительно к данным условиям.
Очень серьезным было обвинение Монферрана в технической неграмотности. Монферран изобразил в опубликованном проекте подкупольный барабан лежащим на цилиндрических сводах боковых нефов. Модюи по этому поводу писал: "…Нет никакой возможности соорудить предполагаемый г-ном Монферраном огромный купол, ибо каменный фонарь, на котором оный будет основан, составленный по большей части из пролетов и окруженный 24-мя высокими каменными же колоннами, приходился бы почти во всех своих частях на провесе, а не на главных столбищах".
Не приняв ссылки Монферрана на конструкцию купола парижского Пантеона, члены Комиссии согласились с доводами Модюи. Комитет рассмотрел еще ряд вопросов, касающихся устройства фундаментов и наземных конструкций портиков, а также организации работ и снабжения материалами. Были допрошены под присягой свидетели - каменных дел мастера. В конце 1821 г., спустя год с лишним после подачи записки Модюи, Комитет вынес решение, что по существующей модели, плану и разрезу купол возвести невозможно.
В конце января 1822 г. Комитет подал докладную записку министру духовных дел князю Голицыну для Александра I, в которой перечислил главные недостатки проекта Монферрана и заключил, что перестройка Исаакиевского собора по существующим чертежам архитектора Монферрана невозможна и необходима переработка проекта. Выводы, сделанные Комитетом, были для Монферрана неблагоприятными, но он понимал, что фундаменты уже заложены, идет заготовка гранитных колонн и будет трудно отвергнуть проект, на осуществление которого уже истрачено около 5 миллионов рублей.
Понимал это и Александр I, который не предполагал полностью отказаться от проекта Монферрана, а допускал только его исправления. "…Проект архитектора Монферрана надлежит токмо исправить, а не совсем переменять, то и должно наружность церкви оставить сколько можно будет ближе к общему виду, какой оная имеет в упомянутом проекте, следственно, надобно сохранить предполагаемые пять глав сего храма и употребить гранитные колонны, приготовляемые для двух портиков, стараясь впрочем найти для тех же глав или куполов наилучшие формы и размещение, а для портиков приличное и надежное устроение. Расположение внутренности здания как для благонадежности среднего купола, так и особенно в отношении к лучшему виду и освещению предоставляется на усмотрение Комитета".
Александр I считал также необходимым с целью уточнения проекта Монферрана использовать предположения других архитекторов - членов Комитета, которые должны их подготовить и представить на общее обсуждение. При этом отмечалась возможность рассмотрения и собственных проектов тех же авторов, но при условии, что они должны учитывать уже существующие стены, старые и новые фундаменты. Следовательно, первоначальное условие оставалось в силе. Одновременно с указанием об исправлении проекта Александр I потребовал от Комитета остановить строительство, несмотря на просьбы Монферрана дать ему возможность закончить устройство фундаментов северного портика.
В связи с приостановкой работ Монферран оказался не у дел. Он пишет письмо Александру I, прося у него защиты от недоброжелателей и завистников, и в конце письма приводит историческую справку об архитекторах, строивших подобные сооружения: "Я имею честь приложить к этому письму список архитекторов, которые вели работы, подобные работам в Исаакиевской церкви; я ставлю себя рядом с славными сими мастерами лишь из сходства в отношении унижений и огорчений, которые я не переставал испытывать с тех пор, как взялся за это сооружение". В справке перечислены имена Ф. Брунеллеско, Микеланджело, Д. Сансовино, Л. Бернини, Ф. Борромини, К. Рена, И. Джонса, Ж. Ардуэна-Мансара, К. Перро, Ж. Суфло и даже Ж. Б. Леблона. Однако склонить Александра I отказаться от проекта, который корректировали участники Комитета, не удалось. Получилось нечто вроде конкурса по исправлению русскими архитекторами проекта Монферрана. Сам же Монферран попросил разрешения участвовать в конкурсе на общих основаниях.
Члены Комитета три месяца прорабатывали в эскизах свои предложения и 25 апреля 1822 г. представили их на рассмотрение специального заседания. Из четырнадцати человек - членов Комитета не представили проекты лишь пять архитекторов, в том числе К. Росси, который, очевидно, считал, что частные изменения пользы не принесут. Архитекторы, представившие свои проекты, тоже видели неразрешимость поставленной царем задачи - сохранить часть старого здания с его фундаментами, стенами и пилонами. И только Стасов нашел в себе смелость представить в Комитет свои соображения о проекте Исаакиевского собора, где в осторожной дипломатической форме высказался против поставленного Александром I условия, считая возможным сохранить только общую идею здания, его объем и пятикупольную композицию с портиками.
Исходя из поставленной задачи, члены Комитета, участвовавшие в конкурсе, подошли к ее решению по-разному. Архитекторы А. А. Михайлов 2-й, К. X. Вильстер разработали не проекты, исправляющие ошибки Монферрана, а свои собственные предложения, но это не отвечало требованиям царя. Интересные проекты представили кроме Михайлова 2-го А. А. Михайлов 1-й, А. К. Мельников, В. П. Стасов, В. И. Беретти.
В проекте Михайлова 2-го план был симметричен по обеим осям и представлял собой равноконечный крест. Архитектор стремился убрать всю неработающую массу, чтобы максимально облегчить вес: пилоны центрального купола изнутри полые, боковые главы стоят на кольцевой колоннаде в четырех приделах. Нефы собора перекрыты цилиндрическими сводами так, чтобы повсюду был дневной свет. Архитектура в этом проекте продиктована заботой о равновесии сил, равномерном нагружении фундаментов и уменьшении нагрузок в целом. Архитектор, очищая интерьер, постарался приблизить несущие массы к наружным стенам. Фасад получился грузный и немасштабный. Завершающий здание центральный купол имел некрасивые пропорции, а переход от верхней колоннады к куполу был невыразителен. Понимая это, Михайлов 2-й сделал варианты, в которых купол из колоколоподобного был превращен в яйцевидный. Мощная колоннада верхнего яруса теперь несла кольцевую галерею. Сам купол приобрел меридиональные ребра, которые придали ему упругость и движение. План в вариантах еще более усложнен. Стремясь объединить в одно целое пространство угловых приделов и нефов и обеспечить устойчивость сводов, архитектор ввел парные своды и парные колонны, соединенные перемычками.
В проекте А. К. Мельникова собор имел квадратный план с восьмиколонным портиком коринфского ордера. В отличие от проекта Михайлова 2-го, план не загроможден колоннами. Основную нагрузку от верха принимают четыре подкупольных пилона. Они связаны между собой системой арок, несущих нагрузку от верхней части собора. Фасад напоминает петербургские соборы эпохи зрелого классицизма. Внутреннее пространство достаточно освещено и логично организовано с помощью колонн, сводов, полуциркульных ниш. Конструктивный недостаток - сильная концентрация нагрузок на подкупольные пилоны, ослабленные полукруглыми нишами - предполагает незыблемые фундаменты, а при наличии старых фундаментов прочность предложенной конструкции вызывала сомнение.
Проект Стасова поражает своей величественностью и легкостью. План квадратный, со стороной 89,5 м, что равно по длине монферрановскому зданию. Чтобы осуществить проект, пришлось бы увеличить фундамент Монферрана с северной и южной сторон, прибавив по одному пролету. План проекта прост и логичен; конструктивную основу представляют четыре пилона, несущих главный купол, диаметр которого 37,5 м. Это был бы третий в мире купол после купола Флорентийского собора (42,2 м), построенного Ф. Брунеллески, и купола собора св. Петра в Риме (42 м). Подкупольное пространство в проекте доминирует, свет через окна в барабане освещает четыре главных нефа. Стасов изящно и логично расчленил массивные пилоны полуциркульными нишами и круглыми внутренними лестницами. Отростки пилонов, необходимые для устойчивости, архитектор предполагал оформить в виде полуциркульных ниш. С восточной стороны Стасов сделал полукруглую алтарную апсиду - дань древней русской традиции, искусно вкомпоновав ее в восточный восьмиколонный портик. Фасад собора простой и строгий. На чертеже доминирует масса центрального купола.
Внутренний купол кессонирован, мощные полукружия подкупольных арок, карниз коринфского ордера, падуги сообщают интерьеру мощность и воздушность одновременно.
В проекте Стасова явственно ощущается русская традиция, соединенная с архитектурными формами французского классицизма конца XVIII в. В случае воплощения это был бы величественный собор со светлым внутренним пространством, где все полно силы и изящества. Надо отметить, что проект русского пятиглавого собора в формах классицизма Стасов разрабатывал впервые. Его большие соборы - Спасо-Преображенский и Измайловский - появились позднее, в 1826–1835 гг.
В проекте Беретти план собора квадратный, образующий вместе с портиком равноконечный крест. Диаметр главного купола 22 м. Автор уделил много внимания основанию собора: сначала невысокий подиум в форме креста, затем высокий цоколь с монументальными лестницами и только потом стены. Этот проект в архитектурном отношении слабее других проектов, но с конструктивной точки зрения он мог бы решить задачу уменьшения осадки фундаментов, так как высокий подиум, увеличивая толщину фундамента, выравнивает нагрузки на грунт. Это обстоятельство не было отмечено ни современниками, ни последующими исследователями творчества Монферрана. По фасаду это пятиглавый собор, облаченный в ампирные одежды. В отличие от проектов сильных соперников, в проекте у Беретти есть какая-то неорганичность и механистичность в соединении форм и решении пространства.
В проекте Базена план в виде равноконечного креста преобладает над квадратом. Диаметр главного купола 20,2 м. План выглядит крайне нефункционально: центральное пространство, состоящее из пяти одинаковых квадратов, загромождено столбами, не отвечающими характеру распределения нагрузок. Поскольку Базен архитектором не был, то и тектонического осмысления конструктивных элементов у него нет, есть комбинация разных пролетов вокруг центра. На фасаде и в разрезе преобладает вертикальный объем центрального нефа. Конструктивно купол опирается на стены барабана. Мощные гранитные колонны несут только антаблемент, выше которого устроена кольцевая галерея.
О. Монферран. Проект Исаакиевского собора. Фасад, вариант. 1825 г.
В проекте Михайлова 1-го основа внутреннего пространства - равноконечный крест. Пространство вытянуто вверх и растеклось по перпендикулярным нефам, покрытым цилиндрическими сводами. Верхняя колоннада почти без отступа переходит в купол, как в проектах Стасова и Михайлова 2-го.
Несмотря на жесткие условия конкурса, в представленных проектах прослеживалось несколько тенденций: во всех проектах без исключения план был квадратным, а общий абрис собора с портиками приближался к равноконечному кресту; во всех проектах помещение для молящихся имело форму равноконечного креста, а в решении главного купола преобладало стремление к вертикальности, что соответствовало условиям конкурса, так как верхняя колоннада требовала усиления вертикальности.
Рассмотрение проектов производилось на заседании Комиссии 14 июня 1824 г. Конкурсные проекты оценивались по закрытой балльной системе, для исключения субъективных оценок авторам предлагалось ответить на конкретные вопросы, в том числе такие: "чей план в основании обещает больше твердости; чей план удобнее расположен; чей план имеет больше правильности; чей фасад сообразен с правилами архитектуры и изящным вкусом; чей разрез представляет больше твердости" и др.
Большее число голосов собрал проект Михайлова 2-го. Это была пока общая оценка проекта.
Монферран на рассмотрение Комитета своего проекта не представил. Хотя все проекты были рассмотрены и выход из создавшегося положения наметился, конкурс не удался, ибо программа была очень жесткой и многие ее положения взаимно исключали друг друга. Это не побоялся высказать только В. П. Стасов. Его мнение стало известно Александру I, который потребовал объяснений от А. Н. Оленина. Хотя Оленин и был согласен со Стасовым, но прямо поддержать его не смог и выразил свое отношение достаточно осторожно: "Я никак с сим мнением согласиться не могу, а напротив того, мыслю государю императору благоугодно было, полагаясь на знание и искусство наших архитекторов, предложить им по сему уважению хотя и не весьма легкую задачу, но по моему мнению, не вовсе невозможную к исполнению. Сия задача существенно состоит в том, что, сохраняя наружный вид, или так называемый характер фасада по проекту г-на Монферрана, исправить в оном сколько можно будет все его недостатки и погрешности. На сей конец дозволяется всю внутренность и самый план храма по лучшему усмотрению вовсе переменить, а для сокращения издержек заготовленные гранитные колонны в дело употребить на портики, разумеется, в том же размере в вышину, как они в проекте архитектора Монферрана показаны и в какой они в натуре подготовлены…