"Русская литература для всех. Классное чтение!" – это увлекательный рассказ об авторах и их произведениях. Это книга для тех, кто хочет ближе познакомиться с феноменом русской литературы, понять, что она значит в нашей жизни, почувствовать, какое влияние она оказывает на каждого из нас, и убедиться в том, что без нее мы были бы совершенно другие. Эту книгу могут читать родители вместе с детьми и дети вместе с родителями, а также каждый по отдельности. Она будет интересна и весьма полезна школьникам, студентам и просто жителям страны, чья литература входит в мировую сокровищницу культуры.
Под обложкой этой, самой большой из трех книг, оказались далеко не все поэты и прозаики, достойно представляющие русскую литературу второй половины XX века: автор сосредоточил свое внимание на писателях, вошедших в школьную программу. Итак: A. А. Блок, И. А. Бунин, М. Горький, В. В. Маяковский, С. А. Есенин, М. А. Шолохов, О. Э. Мандельштам, А. А. Ахматова, М. А. Булгаков, М. И. Цветаева, Б. Л. Пастернак, А. Т. Твардовский, А. И. Солженицин, B. М. Шукшин, H. М. Рубцов, В. С. Высоцкий, Ю. В. Трифонов, C. Д. Довлатов и И. А. Бродский.
О них и об их произведениях рассказывает критик, литературовед, автор книг о русской литературе И. Н. Сухих.
Содержание:
ДВАДЦАТЫЙ ВЕК: от России до России 1
СЕРЕБРЯНЫЙ ВЕК: лики модернизма (1890–1910-е гг.) 7
Александр Александрович - БЛОК - (1880–1921) 17
Художественный мир лирики Блока 20
Двенадцать - (1918) 24
Иван Алексеевич - БУНИН - (1870–1953) 27
Художественный мир Бунина 29
Максим - ГОРЬКИЙ - (1868–1936) 34
На дне - (1902) 38
СОВЕТСКИЙ ВЕК: две русские литературы или одна? - (1920–1930-е гг.) 42
Владимир Владимирович - МАЯКОВСКИЙ - (1893–1930) 49
Художественный мир лирики Маяковского 53
Сергей Александрович - ЕСЕНИН - (1895–1925) 58
Художественный мир лирики Есенина 61
Михаил Александрович - ШОЛОХОВ - (1905–1984) 63
"Тихий Дон" - (1925–1940) 66
Осип Эмильевич - МАНДЕЛЬШТАМ - (1891–1938) 71
Художественный мир лирики Мандельштама 74
Анна Андреевна - АХМАТОВА - (1889–1966) 76
Художественный мир лирики Ахматовой 79
Михаил Афанасьевич - БУЛГАКОВ - (1891–1940) 82
"Мастер и Маргарита" - (1928–1940) 85
Марина Ивановна - ЦВЕТАЕВА - (1892–1941) 90
Художественный мир лирики Цветаевой 94
Борис Леонидович - ПАСТЕРНАК - (1890–1960) 96
Художественный мир лирики Пастернака 99
СОВЕТСКИЙ ВЕК: на разных этажах - (1940–1980-е гг.) 101
Александр Трифонович - ТВАРДОВСКИЙ - (1910–1971) 107
Художественный мир Твардовского 107
Александр Исаевич - СОЛЖЕНИЦЫН - (1918–2008) 110
Художественный мир прозы Солженицына 110
Василий Макарович - ШУКШИН - (1929–1974) 113
Художественный мир прозы Шукшина 113
Николай Михайлович - РУБЦОВ - (1936–1971) 116
Художественный мир лирики Рубцова 117
Владимир Семенович - ВЫСОЦКИЙ - (1938–1980) 118
Художественный мир лирики Высоцкого 118
Юрий Валентинович - ТРИФОНОВ - (1925–1981) 120
Художественный мир прозы Трифонова 121
Сергей Донатович - ДОВЛАТОВ - (1941–1990) 123
Художественный мир прозы Довлатова 123
Иосиф Александрович - БРОДСКИЙ - (1940–1996) 126
Художественный мир лирики Бродского 126
ИТОГИ: русский мир и русское слово 129
Игорь Николаевич Сухих
Русская литература для всех. Классное чтение! От Блока до Бродского
ДВАДЦАТЫЙ ВЕК: от России до России
КАЛЕНДАРЬ И ИСТОРИЯ: КОРОТКИЙ XX ВЕК
Понятие "век" многозначно. "Усердней с каждым днем гляжу в словарь <…> Читаю: "Век. От века. Вековать. / Век доживать. Бог сыну не дал веку. / Век заедать, век заживать чужой…"" (С. Маршак. "Словарь").
Важно видеть различие между календарным и историческим понятиями века. Календарные века (столетия) равны между собой, исторические века (эпохи) определяются переломными событиями и могут быть короче или длиннее века календарного.
Начало XIX века в России почти совпало с календарем: с восшествием на престол Александра I (1801) началась новая эпоха. Европейские историки начинают свой век десятилетием раньше, с Великой французской революции (1789–1794).
В отличие от века девятнадцатого, календарную границу XX века тоже заметили и отметили. В начале 1901 года М. Горький пишет знакомому: "Новый век я встретил превосходно, в большой компании живых духом, здоровых телом, бодро настроенных людей. Они – верная порука за то, что новый век – воистину будет веком духовного обновления. Вера – вот могучая сила, а они – веруют и в незыблемость идеала, и в свои силы твердо идти к нему. Все они погибнут в дороге, едва ли кому из них улыбнется счастье, многие испытают великие мучения, – множество погибнет людей, но еще больше родит их земля, и – в конце концов – одолеет красота, справедливость, победят лучшие стремления человека" (К. П. Пятницкому, 22 или 23 января /4 или 5 февраля 1901).
Люди девятнадцатого столетия.
Как они спешили расстаться со своим веком!
Как потом жалели об этом…
Однако исторический девятнадцатый век окончился почти на полтора десятка лет позже календарного. Границей между эпохами, началом Настоящего Двадцатого Века, о котором писала А. А. Ахматова, стала Первая мировая война (1914).
Последний исторический рубеж (рубец) образовался сравнительно недавно. Его определили такие события, как разрушение Берлинской стены и воссоединение Германии, исчезновение Советского Союза, окончание холодной войны и возникновение нового мирового порядка.
Таким образом, на фоне длинного девятнадцатого века историки говорят о коротком двадцатом веке. Он продлился всего три четверти столетия (1914–1991). В русской истории в него поместились две мировые войны и война гражданская, три (или четыре) революции, коллективизация и полеты в космос.
На рубеже 1980-1990-х гг. мировые конфликты, определившие атмосферу XX века, казалось, были разрешены, прежние угрозы – исчезли. Популярным стало определение " конец истории ". Многие философы и социологи утверждали: трагическая история XX века завершилась, начинается долгий период мирного, эволюционного развития, которое трудно назвать историческим в привычном смысле. "История прекратила течение свое", – как будто пародировал подобные теории столетием раньше М. Е. Салтыков-Щедрин.
РОССИЯ: ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ ИМПЕРАТОРСКОЙ ВЛАСТИ
Но реальная история быстро отомстила благодушным историкам. "Конец истории" продлился всего десятилетие. 11 сентября 2001 года весь мир в ужасе смотрел на одну и ту же телевизионную картинку: захваченные террористами самолеты врезались в небоскребы Всемирного торгового центра, одного из символов США. Эти события заставили говорить о начале "настоящего XXI века", который будет определять " конфликт цивилизаций ". Началась новая эпоха, история снова двинулась в неведомое будущее, возникли новые мировые конфликты и проблемы, свидетелями или участниками которых окажутся люди XXI века.
Короткий XX век после двух десятилетий исторического промежутка, эпохи без имени, вдруг стал не только календарным, но и историческим прошлым. Появилась возможность посмотреть на него как на завершенную эпоху.
Есть два непримиримых взгляда на последние десятилетия императорской России. "В стране все шло хорошо и правильно, она быстро двигалась по европейскому, буржуазному пути и лишь случайные обстоятельства и большевистский переворот помешали этому эволюционному развитию", – считают одни историки.
"Нет, революция была неизбежна, ее истоки лежат в незавершенной реформе 1861 года и даже глубже – в петровских преобразованиях, расколовших страну на два непримиримых культурных класса", – возражают другие.
"Как две обезумевших лошади в общей упряжи, но лишенные управления, одна дергая направо, другая налево, чураясь и сатанея друг от друга и от телеги, непременно разнесут ее, перевернут, свалят с откоса и себя погубят, – так российская власть и российское общество, с тех пор как меж ними поселилось и все разрасталось роковое недоверие, озлобление, ненависть, – разгоняли и несли Россию в бездну. И перехватить их, остановить – казалось, не было удальца.
И кто теперь объяснит: где ж это началось? кто начал? В непрерывном потоке истории всегда будет неправ тот, кто разрежет его в одном поперечном сечении и скажет: вот здесь! все началось – отсюда!
Эта непримиримая рознь между властью и обществом – разве она началась с реакции Александра III? Уж тогда, не верней ли – с убийства Александра II? Но и то было седьмое покушение, а первым – каракозовский выстрел.
Никак не признать нам начало той розни – позднее декабристов.
А не на той ли розни уже погиб и Павел?
Есть любители уводить этот разрыв к первым немецким переодеваниям Петра – и у них большая правота. Тогда и к соборам Никона", – иронически воспроизводит спор "кто первый начал" А. И. Солженицын ("Красное колесо". Узел второй. "Октябрь шестнадцатого", гл. 7. "Кадетские истоки").
Если верить русской литературе, вторая точка зрения выглядит более обоснованной. Революцию ожидали, предвидели, боялись, о ней предупреждали много лет, но она все равно приближалась с угрожающей скоростью.
Царствование последнего русского императора Николая II (1894–1917) было наполнено многочисленными предзнаменованиями и катастрофическими событиями. Неожиданно вступив на престол в 26 лет (полный сил отец, Александр III, умер внезапно, хотя мог "подмораживать Россию" еще несколько десятилетий), Николай оказался мало подготовлен к управлению страной в переломную эпоху.
Он унаследовал от отца идею твердой самодержавной власти, абсолютной монархии. "Хозяин земли русской", – отвечает он на вопрос о роде занятий во время всероссийской переписи населения (1897). Бессмысленными мечтаниями называет он в одной из речей (1895) надежды на участие в управлении страной выросшего после крестьянских реформ общества (это была многозначительная оговорка, в тексте речи стояло: "беспочвенные мечтания").
Но по своему характеру и воспитанию Николай мало отвечал взятой на себя роли. С. Ю. Витте, один из самых полезных (и нелюбимых царем) деятелей второй николаевской эпохи, бывший и министром финансов, и председателем кабинета министров, снисходительно утверждал, что император обладал "средним образованием гвардейского полковника хорошего семейства". Похожее впечатление сложилось и у лишь мельком увидевшего царя его простого подданного, но великого писателя. "По какому-то поводу зашел разговор о Николае II. Антон Павлович (Чехов – И. С.) сказал: "Про него неверно говорят, что он больной, глупый, злой. Он – просто обыкновенный гвардейский офицер. Я его видел в Крыму. У него здоровый вид, он только немного бледен"" (С. Л. Толстой. "Очерки былого").
"Закон самодержавия таков: / Чем царь добрей, тем больше льется крови./ А всех добрей был Николай Второй", – горько иронизировал поэт М. А. Волошин уже после гибели императора ("Россия", 1924). Неполадки в хозяйстве гвардейского офицера начались сразу же после восшествия на престол, а через несколько лет оно и вовсе пошло вразнос.
Начало нового царствования ознаменовала Ходынка. Во время коронации в Москве (1896) по недосмотру полиции на Ходынском поле во время раздачи дешевых царских подарков было затоптано, задушено, изувечено около трех тысяч человек. Император узнал об этом, но торжественный обед и вечерний бал не были отменены. ("Одна капля царской крови стоит дороже, нежели миллионы трупов холопов", – через несколько лет запишет в дневнике верная жена, императрица Александра Федоровна.)
Следующим символическим образом царствования стало кровавое воскресенье. 9 (22) января 1905 года петербургские рабочие отправились к Зимнему дворцу с петицией царю-батюшке, но мирная демонстрация была расстреляна (погибло несколько сотен человек). Император отметил в дневнике: "Тяжелый день! В Петербурге произошли серьезные беспорядки вследствие желания рабочих дойти до Зимнего дворца. Войска должны были стрелять в разных местах города, было много убитых и раненых". Кто отдал приказ, почему войска "должны были стрелять", так и осталось неясным. Но имя российского самодержца было связано и с этой трагедией.
Для отвлечения внимания от внутренних проблем была затеяна "маленькая победоносная война" с Японией (1904–1905). Однако, несмотря на героизм простых солдат и офицеров (от этой эпохи остались песня о гордом "Варяге" и вальс "На сопках Маньчжурии"), она завершилась унизительным поражением огромной империи, потерей флота и южной части Сахалина (корни "территориального вопроса", который и сегодня не могут решить Россия и Япония, уходят в самое начало XX века).
17 (30) октября 1905 года под давлением обстоятельств царь вынужден был подписать манифест, даровавший русскому обществу "незыблемые основы гражданской свободы". В России появилось представительное учреждение (Государственная дума), была отменена цензура. Страна двинулась по пути конституционной монархии. Однако это уже не остановило первую русскую революцию, которая бушевала в империи около двух лет (1905–1907).
После ее подавления-затухания Николай II снова пытался править самодержавно. Два первых состава Государственной думы были распущены, наиболее активные и талантливые государственные деятели (причем сторонники самодержавия) отстранялись от власти, а на смену им приходили люди неумелые, но послушные. Царь и правительство все больше теряли опору в обществе. "Можно спросить, есть ли у правительства друзья? И ответить совершенно уверенно: нет. Какие же могут быть друзья у дураков и олухов, у грабителей и воров", – с глубокой болью записывает в дневнике А. С. Суворин, консерватор, крупный издатель, многолетний собеседник Чехова (14 ноября 1904 г.).
1 сентября 1911 года в киевском театре, в антракте представления, на котором присутствовал и царь, был смертельно ранен П. А. Столыпин, один из самых полезных государственных деятелей эпохи. С его именем многие писатели и историки связывают возможность иного, эволюционного, а не революционного, развития России. Столыпину принадлежат знаменитые слова, произнесенные в Государственной думе 10 мая 1907 года в споре с либеральными депутатами: "Вам нужны великие потрясения, а нам нужна Великая Россия" (они будут написаны на памятнике в Киеве, который установят в 1913 и разрушат в 1917 году).
Однако в российской власти и обществе оставалось все меньше людей, которые могли и хотели противостоять великим потрясениям. И страна не сумела отстраниться от великих потрясений в Европе.
МИРОВАЯ ВОЙНА: КРУШЕНИЕ ИМПЕРИИ
15 (28) июня 1914 г. в Сараево сербским студентом-террористом были убиты наследник австро-венгерского престола и его жена. С этих провокационных выстрелов начинается четырехлетняя мировая война, в которой погибнут миллионы (современники еще не знают, что она – первая, и не самая кровавая). 19 июля (1 августа) 1914 года Германия объявляет войну России. Империя вместе со многими европейскими странами втягивается в совершенно ненужную ей и бессмысленную мировую бойню.
Немцы "начали первыми". Война на какое-то время вызывает всеобщее воодушевление и иллюзию единства самодержца и подданных, государства и общества. Государственная дума почти в полном составе (кроме социал-демократов) голосует за военные кредиты. Забастовки рабочих прекращаются. Земские органы помогают в мобилизации и медицинском обеспечении армии. Поэты сочиняют патриотически-воодушевляющие стихи, хотя, как и многие интеллигенты, они освобождены от мобилизации (из крупных русских писателей XX века в Первой мировой войне активно участвовали лишь Н. С. Гумилев и М. М. Зощенко). Даже Игорь Северянин забывает об "ананасах в шампанском" и пишет "Поэзу возмущения", в которой клянется именами Гёте и Шиллера и угрожает германскому императору Вильгельму возмездием, в сущности – революцией:
Предатель! мародер! воитель бесшабашный!
Род Гогенцоллернов навек с тобой умрет…
Возмездия тебе – торжественный и страшный
Народный эшафот!("Поэза возмущения", август 1914)
Однако такие настроения продержались недолго. Уже в начале войны русская армия потерпела страшное поражение на территории Восточной Пруссии (нынешняя Калининградская область). На фронте не хватало снарядов и патронов. Тысячи беженцев заполнили центральные районы страны. Обнаружилось, что Россия (как и другие европейские страны) не готова к продолжительной войне и, самое главное, не понимает ее цели и смысла.
Иллюзии национального единения (образцом здесь была Отечественная война 1812 года) быстро исчезают. Эта война, еще в большей степени, чем революция 1905 года, раскалывает, дробит русское общество. Ненависть меняет адрес, направляется не на внешнего врага, а на врага внутреннего, которого либеральные деятели видят в самодержавии, правительстве, торговцах-спекулянтах, генералы и чиновники – в смутьянах-большевиках и либералах, младшие офицеры – в бездарных генералах, призванные под ружье мужики – в офицерской муштре и требовательности, не позволяющей им вернуться домой.
На квасной патриотизм Игоря Северянина и других казенных патриотов словно отвечает Владимир Маяковский.
Вам, проживающим за оргией оргию,
имеющим ванную и теплый клозет!
Как вам не стыдно о представленных к
Георгию вычитывать из столбцов газет?!Знаете ли вы, бездарные, многие,
думающие, нажраться лучше как, -
может быть, сейчас бомбой ноги
выдрало у Петрова поручика?..Если б он, приведенный на убой,
вдруг увидел, израненный,
как вы измазанной в котлете губой
похотливо напеваете Северянина!