…сердце мое не велит мне
Жить и в обществе жить человеческом, ежели Гектор,
Первый, моим копием пораженный, души не извергнет
И за грабеж над Патроклом любезнейшим мне не заплатит!
После этих слов Фетида с плачем напомнила сыну, что он сам обречен смерти и погибнет вскоре после гибели Гектора.
Но Ахилл уже принял решение: Гектор должен быть убит.
О да, умру я теперь же, когда не дано мне и друга
Спасти от убийцы!
Я выхожу, да – главы мне любезной губителя встречу, Гектора.
Смерть же принять готов я, когда ни рассудит:
Здесь мне назначит ее всемогущий Кронион и боги!
Фетида не пыталась удержать сына. "Только подожди до утра, – попросила она, – и ты не пойдешь в битву безоружным. Я принесу тебе вооружение, выкованное оружейником-богом, самим Гефестом".
Утром Фетида принесла Ахиллу великолепнейшее вооружение, вполне достойное того, кто его выковал. Такого еще не было ни у одного воина на земле. С трепетным восторгом рассматривали его мирмидоняне, и пламя радостной ярости загорелось в глазах Ахилла, когда он надел свой новый панцирь. Затем он вышел из шатра, в котором провел столь долгое время, и отправился на встречу с греческими вождями, выглядевшими не слишком веселыми: тяжело раненным Диомедом, Одиссеем, Агамемноном и некоторыми другими. Испытывая перед ними стыд, он объявил, что теперь видит, что совершил чрезвычайную глупость, – из-за потери самой обычной девчонки забыл обо всем остальном. Но это прошло: он снова готов идти на битву впереди других. Пусть немедленно готовятся к сражению. Вожди встретили его слова радостными криками. За всех ответил Одиссей, сказавший, что сперва войско должно подкрепить свои силы пищей и вином, поскольку постящиеся – плохие воины. "Наши соплеменники лежат в поле непогребенными, – с легким презрением ответил ему Ахилл. – А пока мой любезнейший друг не будет отомщен, ни одни кусок, ни глоток вина не полезут мне в глотку".
После того как прочие утолили свой голод и жажду, Ахилл повел греческое войско в наступление. Как это предвидели бессмертные боги, в этой битве должна была произойти последняя схватка двух великих вождей. И они знали, чем она завершится. Отец Зевс взял в руки свои золотые весы и положил на одну чашу смертный жребий Гектора, а на другую – Ахилла. Чаша со жребием Гектора пошла вниз. Это означало, что погибнуть должен он.
Тем не менее победа в битве долго не доставалась ни троянцам, ни грекам. Троянцы под водительством Гектора сражались так, как сражаются храбрецы под стенами родного города. Даже самая большая река Троады, которую боги называют Ксанфом, а смертные – Скамандром, приняла участие в битве, угрожая утопить Ахилла, когда он вступил в ее воды. Но это было напрасной попыткой, потому что ничто не могло остановить Ахилла, всех истребляющего на своем пути в стремлении встретиться с Гектором. Теперь даже сами боги приняли участие в сражении, причем не менее горячее, чем смертные. Зевс же, сидящий на Олимпе, с удовольствием хохотал, видя, как Афина повергает наземь Ареса, Гера снимает с плеча Афины ее лук и то и дело хлопает себя по ушам тетивой, а Посейдон язвительными насмешками пытается вызвать на поединок Аполлона. Солнечный бог не принял вызова. Он знал, что сражаться на стороне Гектора теперь не имеет смысла.
И тут огромные Скейские ворота Трои широко распахнулись, поскольку троянцы наконец бросились в бегство и теснились перед стенами, стремясь поскорее укрыться под их защитой. Только один Гектор стоял у стены недвижно. Напрасно старый Приам, отец его, и мать Гекуба взывали к нему со стены, требуя, чтобы он тоже скрылся под защитой стен и тем спас себя. Гектор не хотел прятаться.
Мрачно вздохнув, наконец, говорил он душе возвышенной:
"Стыд мне, когда я, как робкий, в ворота стены и укроюсь!
…Троянский народ погубил я своим безрассудством
О! Стыжуся троян и троянок длинноодежных!
Гражданин самый последний может сказать в Илионе:
"Гектор народ погубил, на свою понадеявшись силу!"
Так илионяне скажут. Стократ благороднее будет
Противостать и, Пелеева сына сына убив, возвратиться
Или в сражении с ним перед Троею славно погибнуть!
Но… и почто же? Если оставлю свой щит светлобляшный,
Шлем тяжелый сложу я и, копье прислонивши к твердыне,
Сам я пойду и предстану Пелееву славному сыну?
Если ему обещаю Елену и вместе богатства
Все совершенно, какие Парис в кораблях глубодонных
С нею привез в Илион, – роковое раздора начало! -
Выдать Атридам и вместе притом разделить аргивянам
Все остальные богатства, какие лишь Троя вмещает?
…Нет, к Ахиллесу
Я не пойду как молитель! Не сжалится он надо мною,
Он не уважит меня; нападет и меня без оружий
Нагло убьет он, как женщину, если доспех я оставлю.Нам же к сражению лучше сойтись! И немедля увидим,
Славу кому между нас даровать олимпиец рассудит!"
И тут перед Гектором предстал Ахилл в своих новых медных доспехах, сияя ими. С ним незримо для других стояла Афина, а Гектор был один – ведь Аполлон предоставил его собственной судьбе. Когда Ахилл приблизился, Гектора охватил страх, и он пустился бежать. Три раза преследуемый и преследователь со всех ног обежали вокруг Трои. И тут к Гектору, когда он остановился, подошла Афина. Она предстала перед ним в облике его брата Деифоба, и с этим, как он полагал, помощником Гектор и встретился лицом к лицу с Ахиллом. Перед схваткой Гектор сделал Ахиллу следующее предложение:
– Если я убью тебя, я выдам твое тело твоим друзьям, а ты совершишь то же самое для меня.
Ахилл же отвечал:
– Безумец, как не может быть договора между агнцами и волками, так его не может быть между тобой и мной.
С этими словами он метнул в Гектора копье. Он промахнулся, но Афина тотчас же вернула копье ему. Копье же Гектора попало в цель – оно ударилось прямо в середину Ахиллова щита. Но что толку! Ведь вооружение Ахилла было изготовлено Гефестом и пробить его было невозможно. Гектор быстро повернулся к Деифобу, но тот исчез. Гектор понял, в чем дело, – его обманула Афина, и спасения ему не было. "Горе! К смерти меня всемогущие боги призвали! – подумал он. – Но я не умру без борьбы. Я погибну, совершая великий подвиг, о котором еще долго будут рассказывать потомки". Он вытащил свой меч, единственное оставшееся у него оружие, и устремился на противника. Но в руках у Ахилла было копье, то, которое вернула ему Афина. Прежде чем Гектор мог подойти к нему достаточно близко, чтобы воспользоваться мечом, Ахилл, хорошо знавший, как устроен панцирь, снятый Гектором с Патрокла, нацелился в отверстие панциря, расположенное против гортани троянского героя. Удар был рассчитан верно. Гектор грянулся оземь. Он умирал. Испуская дух, он умоляюще прошептал: "Отдай мое тело матери и отцу…" Но суров и жесток был ответ Ахилла:
Тщетно ты, пес, обнимаешь мне ноги и молишь родными!
Сам я, коль слушал бы гнева, тебя растерзал бы на части,
Тело сырое твое пожирал бы я, – то ты мне сделал!
И душа Гектора вылетела из его могучего тела и отправилась в Аид, оплакивая судьбу, силу и молодость павшего героя.
Ахилл вырвал из шеи Гектора окровавленное копье, этот "убийственный ясень". Примчавшиеся к месту поединка греки дивились Гектору и, "изумляясь, смотрели на его рост и образ чудесный". Но в голове у Ахилла были совсем иные мысли. Он проколол сухожилия на ногах Гектора и пропустил через них ремни, которые привязал к своей колеснице. Голова троянского героя лежала во прахе. Потом он хлестнул своих коней и несколько раз объехал вокруг Трои, волоча за собой труп несчастного Гектора, прославленного троянского героя.
Наконец, когда разгневанная душа Ахилла насытилась первым мщением, он предстал перед телом Патрокла и произнес:
Радуйся, храбрый Патрокл! И в Аидовом радуйся доме!
Все для тебя совершаю я, что совершить обрекался:
Гектор сюда привлечен и повергнется псам на терзанье…
А на Олимпе шли жаркие споры по поводу поступка Ахилла, хотя, в общем, "жалость объяла бессмертных", взиравших на глумление над телом Гектора. Оно вызвало неодобрение всех бессмертных за исключением Геры, Афины и Посейдона. Особенно сильное недовольство высказывал сам Зевс. Он послал к Приаму Ириду; Приам должен был, не страшась Ахилла, отправиться к нему в греческий лагерь и предложить богатый выкуп за тело Гектора. Ирида должна была передать царю, что
Рук на него не поднимет Пелид, ни других не допустит:
Он не безумен, ни нагл, ни обыкший к грехам нечестивец;
Он завсегда милосердно молящего милует мужа.
После посещения Приама Иридой его сыновья "вывезли муловый воз легкокатый, новый, красивый; и короб глубокий на нем привязали". В короб же Приам поместил сокровище, самое ценное, что было в Трое, и отправился через всю троянскую равнину в греческий лагерь. Его встретил Гермес, принявший облик юноши грека и предложивший проводить старца к шатру Ахилла. В его сопровождении царь миновал греческую охрану и прибыл к человеку, убившему его сына да еще глумившемуся над его телом. Приам преклонил перед Ахиллом колени и поцеловал ему руки; Ахилл же ощутил перед "боговидным старцем" благоговейный трепет, как, впрочем, и другие присутствующие в шатре воины.
Старец же речи такие вещал, умоляя героя:
…Храбрый! Почти ты богов! Над моим злополучием сжалься,
Вспомнив Пелея отца: несравненно я жалче Пелея!
Я испытую, чего на земле не испытывал смертный:
Мужа, убийцы детей моих, руки к устам прижимаю!
Когда Ахилл слушал Приама, гнев в его сердце стал постепенно стихать. Он мягко поднял распростертого перед ним старца. "Сядь рядом со мной, – произнес он, – скроем в сердца и заставим безмолвствовать горести наши". После этого он приказал слугам омыть и умастить благовониями тело Гектора и накрыть его тонким покрывалом, так, чтобы Приам не увидел изуродованное тело сына и не впал бы снова в отчаяние. Ахилл опасался, что, если причитания Приама начнут вызывать у него раздражение, он может потерять контроль над собой. "Сколько дней продлятся похороны Гектора? – поинтересовался он. – На столько же дней я сумею удерживать греков от битвы". Затем Приам отвез тело сына в Трою; Гектора оплакивали в городе, как еще не оплакивали никого. Плакала даже Елена. "Прочие троянцы укоряли и даже бранили меня, – говорила она сквозь слезы, – а от тебя я не слыхала ни одного обидного слова. Ты радовал меня кротостью своей, утешал ласковыми словами. Ты один был моим другом!"
Траур по Гектору длился девять дней. После этого его тело возложили на гигантский погребальный костер, и он запылал. Когда от тела Гектора остался только пепел, костер залили вином и, собрав прах героя в мягкий пурпур, положили его в золотой ковчег. Ковчег же был зарыт в глубокой могиле, поверх которой были навалены гигантские камни и насыпан холм.
Так погребали они конеборного Гектора тело.
И на этом Илиада заканчивается.
Глава 2
Падение Трои
Основная часть событий, связанных с падением Трои, излагается по Вергилию. Гибель Трои – это главное содержание второй книги Энеиды; это – одно из лучших, если не самое лучшее из сочинений Вергилия, отличающееся выразительностью, яркостью, живостью. Но начало и конец моего рассказа о Трое взяты не у Овидия. Рассказ о Филоктете и о смерти Аякса заимствованы мною у поэта-трагика Софокла, жившего в V в. до н. э. Самый конец рассказа, а именно описание печальных событий, случившихся с троянскими женщинами после падения Трои, взят из трагедии Троянки, принадлежащей перу Еврипида, младшего современника Софокла. Ее дух удивительным образом контрастирует с воинственным настроем Энеиды. Дело в том, что для Вергилия, как и для всех римских поэтов, война являлась самым благородным, самым достойным видом человеческой деятельности. Но за четыреста лет до Вергилия греческий поэт смотрел на нее совсем иными глазами. Действительно, каков конец этой столь знаменитой войны? Таким видится нам вопрос Еврипида. И вот ответ: разрушенный город, убитый ребенок, кучка несчастных женщин.
Ахилл знал, что, как предрекала ему его мать, вскоре после гибели Гектора настанет и его черед. Но прежде чем навечно покинуть поле брани, Ахилл совершил еще один великий подвиг. На помощь Трое из Эфиопии с большим войском прибыл царевич Мемнон, сын богини Эос, и на некоторое время, хотя Гектор и погиб, грекам пришлось перейти к обороне, и они потеряли много храбрых воинов, в том числе быстроногого Антилоха, сына Нестора. В конце концов Ахилл убивает Мемнона в жестокой схватке. Это был последний поединок греческого героя. После этого он погиб против Скейских ворот. Он гнал троянцев до городской стены, когда Парис выпустил в него стрелу, а Аполлон направил ее так, что она попала в единственное уязвимое место на теле Ахилла – в его пятку. Вскоре после его рождения мать Ахилла, Фетида, намереваясь сделать его неуязвимым, стала купать его в водах реки Стикс. Но при этом совершенно упустила из виду, что вода не покрывает ту часть ножки ребенка, за которую она его придерживала. Ахилл умер на поле боя, и Аякс вынес его тело из сутолоки битвы в то время, как Одиссей отражал яростные нападения троянцев. Утверждают, что после того, как тело Ахилла было сожжено на погребальном костре, его кости были положены в одну урну с прахом его друга Патрокла.
Доспехи Ахилла, те самые замечательные доспехи, которые Фетида принесла ему от Гефеста, стали причиной смерти Аякса. На собрании греческого войска было решено, что чести унаследовать их более других достойны Аякс и Одиссей. Последовало тайное голосование, и оружие получил Одиссей. В те дни такое решение имело очень большую значимость. Оно означало не только, что победителю оказана большая честь; оно означало и что проигравшего можно считать обесчещенным. Аякс счел себя опозоренным и в припадке ярости решил убить Агамемнона и Менелая. Он предполагал, и не без оснований, что они подстроили результаты голосования. Когда настала ночь, он направился к их палаткам, но здесь Афина поразила его безумием. Он принял стада овец и коз за греческое войско и набросился на несчастных животных с мечом, считая, что убивает то одного, то другого вождя. Наконец он притащил к себе в палатку огромного барана, который представлялся его воспаленному воображению Одиссеем, привязал его к центральному столбу и начал бичевать. А потом, когда припадок безумия прошел и разум снова вернулся к Аяксу, он понял, что тот позор, которым он оказался покрыт в споре за оружие, – ничто по сравнению с тем, который он навлек на себя своим собственным поступком. Его беспочвенная ярость, его глупость, его безумие станут очевидны каждому. Туши перебитых им животных были раскиданы по всему полю. "Бедная скотина, – пробормотал он. – Они же все без всякого смысла зарезаны мною! И вот я теперь один, ненавистный и смертным и богам. В таком положении только трус будет цепляться за жизнь. Человек же, который не в состоянии достойно жить, должен достойно умереть". Он вытащил меч и бросился на него. Греки не стали предавать его тело огню; они зарыли его в земле, считая, что самоубийца не может быть почтен погребальным костром и захоронением его праха в урне.
Смерть Аякса последовала вскоре после гибели Ахилла. Победа же над троянцами казалась столь же далекой. Греческий пророк сообщил, что у него нет никаких божественных откровений для греков, но у троянцев есть прорицатель, видящий будущее, и его зовут Гелен. Захватив Гелена в плен, греки смогут узнать от него, что их ожидает впереди. Одиссею удалось поймать Гелена, и тот рассказал грекам, что им не удастся взять Трою до тех пор, пока против троянцев не выступит воин, вооруженный луком и стрелами Геракла. Геракл, умирая, вручил их своему другу царевичу Филоктету, зажегшему его погребальный костер и позднее присоединившемуся к греческому войску, направлявшемуся под Трою. По пути греки остановились на некоем острове, чтобы совершить жертвоприношение. На острове Филоктета укусила змея, и рана от укуса оказалась очень мучительной. Исцелить ее было невозможно; нельзя было и везти разболевшегося Филоктета под Трою, а войско ждать не могло. Наконец, греки оставили его на Лемносе, тогда уже необитаемом, хотя незадолго до этого герои похода за золотым руном застали там множество женщин.
Оставлять на необитаемом острове беспомощного страдальца, конечно, было жестоко, но греки торопились под Трою, а с помощью своего лука и стрел он по меньшей мере никогда бы не оказался без пропитания. Греки хорошо понимали, какого труда им будет стоить убедить Филоктета, которого они так страшно обидели, отдать им драгоценное оружие. Поэтому они послали к Филоктету хитроумного Одиссея, чтобы тот обманом завладел луком и стрелами. По одним слухам, с ним отправился Диомед, а по другим – сын Ахилла Неоптолем, известный также под именем Пирра. Им удалось получить лук и стрелы хитростью, но, когда речь зашла о том, чтобы снова оставить беднягу в одиночестве, они не смогли этого сделать. Наконец они убедили Филоктета отправиться с ними. В греческом же лагере под Троей один мудрый врач излечил его, и когда он впервые после стольких долгих лет вступил в бой, то первым троянцем, которого он ранил своей стрелой, был Парис. Получив ранение, Парис просил отнести его к Эноне, нимфе, с которой он жил вместе на горе Ида еще до того, как на его суд явились три богини. Когда-то она сообщила Парису, что знает чудодейственное средство, которое может исцелить любую болезнь. Его отнесли к Эноне, и он умолял ее спасти ему жизнь, но та отказалась. Действительно, Парис покинул ее и пзабыл надолго – и об этом она забыть не могла. Энона молча смотрела, как он умирает, а потом быстро ушла и покончила жизнь самоубийством.
Но из-за гибели Париса Троя не пала. Он был для города не такой уж большой потерей. А в это время греки выяснили, что в Трое находится самое священное, самое почитаемое изображение Афины Паллады, именуемое Палладий, и, пока троянцы удерживают его у себя, город взять не удастся.
Два самых могучих греческих вождя, еще остававшихся в живых, Одиссей и Диомед, решили попытаться выкрасть его. Из святилища его похитил Диомед. Темной ночью он с помощью Одиссея перебрался через стену, нашел Палладий и затем отнес его в греческий лагерь. Сильно приободренные, греки решили больше не ждать, а придумать какой-нибудь способ положить конец бесконечной войне.
Теперь они четко понимали, что, если они так или иначе не проникнут в город и не застигнут троянцев врасплох, они никогда не покорят Трою. С начала осады Трои прошло почти десять лет, а Троя оставалась такой же мощной крепостью. Ее стены не были даже повреждены. Город никогда не подвергался реальным атакам. Сражения, как правило, происходили на значительном расстоянии от них. Греки должны были или разработать какой-то хитроумный план, который позволил бы им попасть в город, или признать свое поражение. Результатом новой оценки нового видения событий греками и стала их военная хитрость: изобретение деревянного коня. Как легко догадаться, это было творение изощренного ума Одиссея.