Судя по всему, люди жили в доме на протяжении всей поздней фазы Трои VI. Один из характерных для раннего периода этой фазы элементов внутреннего устройства дома – это большая, вымощенная камнем прямоугольная площадка. Она находится в северо-западном конце основного зала; на площадке, возможно, были возведены тонкие стены-перегородки из сырцового кирпича. В северо-западном углу зала на каменном возвышении был устроен очаг, в центре которого был установлен глиняный горшок грубой лепки. На самом верхнем полу остались запекшиеся от огня участки – вероятно, иногда там тоже были очаги. В северо-западной части зала большой кусок помещения одно время был отгорожен стеной – скорее всего, это место служило для приготовления пищи. Там находилась круглая печь с куполообразным верхом. Три небольшие комнатки в западном конце здания существовали с самого начала, позже они были отделены от зала каменными стенами неизвестной высоты, а полы в них были вымощены плоскими камнями. Ничего прямо или косвенно говорящего о предназначении этих комнат обнаружить не удалось.
В "Доме с колоннами" было найдено множество разнообразных мелких предметов и керамики, являющихся ценными свидетельствами для определения хронологии сменявших друг друга полов, а также пластов, соответствующих фазам VIe, VIж и VIз. Тем не менее и эти артефакты не помогают определить, каково было первоначальное предназначение этого монументального здания. Учитывая большое количество находившихся здесь терракотовых шариков или ядер и тот факт, что здание расположено рядом с основными воротами, можно предположить, что оно было предназначено для военных целей и имело самое непосредственное отношение к обороне крепости. С другой стороны, бесчисленное количество пряслиц и множество грузиков для ткацкого станка, сделанных из терракоты, могут указывать на ткацкую мастерскую. Однако наличие огромного количества бусинок из мятой глины и терракоты наряду с обычной керамической посудой позволяет сделать вывод, что какое-то время, по крайней мере в период VIз, здание, вероятно, использовалось в качестве жилого дома. Это одно из самых интересных сооружений Шестого города.
Дом VIД, остатки которого сохранились на террасе в квадратах К5-6, хотя и меньше по размеру, чем его соседи, но может похвастаться отличной кладкой подпорной стенки – наверное, это лучший образец мастерства каменщика, дошедший до наших дней с времен Трои VI. Согласно канонам градостроительного искусства Шестого города, в плане дом имеет вид трапеции, его северная и южная стены выстроены вдоль сходящихся в центре крепости линий. Ширина строения примерно 10,10 метра, а длина, в связи с упомянутыми выше особенностями возведения зданий, уменьшается с 13,35 метра до 12,80 метра. В результате переделок в конце периода Трои VI и в более поздние времена была утрачена почти вся надземная часть здания и все сделанные изначально полы. Поэтому мы можем только строить предположения о внутреннем устройстве единственной большой комнаты, которая, судя по всему, занимала все пространство дома. Похоже, в центре северной стены находился дверной проем, и, хотя каменные основания колонн не были обнаружены, возможно, крышу поддерживали один или два деревянных столба. Скорее всего, крыша была плоской, с наклоном для стекания воды, и сделана из уложенных горизонтально, вплотную друг к другу стволов деревьев. Сверху она, вероятно, была покрыта слоем земли и глины; на этот слой, возможно, был насыпан слой песка или гравия.
Прямо на юг от дома VIД, на расстоянии менее одного метра от него, находится здание более внушительных размеров, тоже в плане напоминающее трапецию. (Рис. 35.) Это дом VIE, обнаруженный и частично раскопанный Дёрпфельдом в 1893–1894 годах. Полностью, до самого пола, дом был очищен от мусора и позднейших наслоений экспедицией университета Цинциннати только спустя сорок лет. Каждая из мощных, состоящих из трех слоев камней стен имеет свою толщину. Как снаружи, так и изнутри стены выложены большими, грубо отесанными блоками, причем ряды не отличаются аккуратностью кладки. Середина между внутренней и наружной сторонами бессистемно заполнена камнями помельче, а промежутки и трещины между блоками – мелкими камнями. В южной, западной и северной стенах можно заметить широкую, расположенную горизонтально канавку или щель, в которой когда-то была закреплена массивная деревянная балка, придававшая жесткость всей конструкции. Такие балки имелись на наружной и на внутренней поверхностях всех трех стен. Этот прием возведения стен можно сравнить с приемом, применявшимся, хотя и не очень часто, в микенской архитектуре, в частности при строительстве дворцов в Микенах и Пилосе. Иногда такую особенность микенских зданий объясняют стремлением предотвратить смещение кладки стен во время землетрясений; однако также вполне возможно, что эта традиция сохранилась с тех времен, когда дома строили из необработанного камня.
Самая монументальная часть дома VIE – это его восточный фундамент, толщина которого составляет 2,66 метра. Тремя своеобразными ступенями разной ширины он опускается на 3,80 метра, то есть ниже уровня пола дома. Два довольно длинных вертикальных выступа делят внешнюю поверхность стены на три секции. С восточной стороны стена выше фундамента не сохранилась, и неизвестно, какова была ее толщина.
Рис. 35. План дома VIE, средняя и поздняя фазы Трои VI
Пол дома был сделан из сильно утрамбованной земли и покрыт тонким слоем красноватой глины; пол не отличался ровностью, кроме того, он имел явный наклон с запада на восток, причем у восточной стены его уровень был на 0,45 метра ниже, чем у западной. Здесь, как в здании базиликального типа, два ряда каменных баз колонн делят его внутреннюю часть на неф и два боковых прохода; базы расположены по пять в каждом ряду, какие-то из них возвышаются над уровнем пола больше, какие-то – меньше. В нефе оказалось две базы колонн отличного от остальных типа, сильно заглубившиеся в землю ниже уровня пола. Факт существования в одном и том же здании баз колонн двух типов, возможно, объясняется их различным предназначением. Тем не менее нельзя отрицать и вероятность того, что они принадлежат к двум разным периодам. Некоторые вещи свидетельствуют о том, что история здания состоит из двух этапов.
Дёрпфельд отмечал, что у дома VIE имеются две входные двери: одна – рядом с северным концом западной стены дома, вторая – недалеко от западного конца южной стены. Этот последний вход был закрыт и заложен каменной кладкой до того, как был разрушен Шестой город. Первая дверь выходит на запад, где уровень земли непосредственно вблизи дома по крайней мере на 2 метра выше уровня пола внутри его. В южном конце зала, справа от двери, по-прежнему на своем месте лежит большой камень – это ступенька лестницы, судя по всему нижняя. Остальные ступени, скорее всего, были сделаны из дерева. Лестница вела на второй этаж или на крышу дома. Вероятно, она была сделана после того, как южную дверь заложили камнем и перестали использовать для входа в дом. Должно быть, нижний этаж превратился в цокольный или подвальный, куда можно было попасть только с верхнего этажа по внутренней лестнице. Таким образом, для входа в дом пользовались западной дверью.
Любая попытка реконструировать верхнюю часть здания и его крышу сталкивается с многочисленными вопросами. Толщина стен и множество колонн внутри помещения, безусловно, означают, что дом имел достаточно большой второй этаж. Крыша, вероятно, была плоской; трудно сказать что-то более конкретное о ее устройстве, ведь оно могло быть любым, вплоть до наличия конькового фонаря. Однако при отсутствии точной информации все наши выводы будут лишь умозрительными.
В любом случае не вызывает сомнения, что дом был обитаем в течение длительного периода, соответственно время от времени он подвергался довольно значительным переделкам. В конце периода Трои VI юго-западная часть нижнего этажа, похоже, была превращена в кухню. В углу, образуемом южной и западной стенами, был устроен очаг треугольной формы; с внешней стороны его ограничивали грубо обработанные каменные ортостаты; пол под очагом был выложен камнем. На вымощенной камнем площадке в землю была врыта нижняя часть большого кувшина – возможно, это место служило для хранения огня, там могли держать тлеющие угли. Весь угол был заполнен пеплом, мусором и битой керамикой.
Дом VIE был построен в период V, ближе к концу средней фазы Трои VI, и, судя по всему, люди жили в нем и в более поздние периоды VIe и VIж; в период VIз цокольный этаж был частично засыпан землей и мусором; если его вообще как-то использовали, то, скорее всего, в качестве хранилища. Из самых ранних напластований на полу ученым удалось собрать довольно внушительную коллекцию привозной микенской керамики – почти 20 сосудов, декорированных в позднем дворцовом стиле – микенском I и микенском II, по системе классификации, разработанной Фурумарком.
Здание VIH, обнаруженное и раскопанное Дёрпфельдом в 1893–1894 годах, отличается по своему внутреннему устройству от всех упомянутых выше. Оно находится в юго-западной части акрополя, в основном в квадратах В7-8. Это Г-образное сооружение, его длинная сторона ориентирована примерно с востока на запад, а короткая, отходящая от восточного конца, – на север. Дом стоит на террасе более 4 метров высотой, которая идет почти параллельно оборонительной стене на расстоянии от нее 6–7 метров. Во времена Трои VI пространство между домом и стеной крепости не было застроено, вероятно, там пролегала улица. Террасу поддерживает отличная подпорная стенка почти 27-метровой длины. На ее наклонной внешней поверхности имеется четыре вертикальных выступа, которые делят стенку на пять отрезков. Это одно из наиболее примечательных из сохранившихся до наших дней сооружений Трои VI.
Восточное крыло дома VIH, похоже, занимала одна комната или зал шириной более 5 метров и длиной 13 метров. Ее внешняя стена, обращенная к востоку, почти полностью разрушена. А у западной стены так и остались стоять на своих местах шесть кувшинов для хранения продуктов и воды. Северная часть крыла, от которой сохранилась лишь осыпающаяся стена, возможно, была кухней. Здесь были найдены несколько маленьких сосудов, несколько жерновов, около 50 грузиков для ткацкого станка. Поскольку в период Трои VIIa в этом здании вновь поселились люди, то, вероятно, все эти вещи относятся к данному периоду. Угол, образуемый крыльями Г-образного здания, был занят небольшим двориком, из которого, без сомнения, можно было попасть в две кладовые, располагавшиеся в южном крыле. С противоположной стороны дворика до сих пор сохранились шесть каменных ступеней; лестница, частью которой они являлись, судя по всему, вела на следующую, расположенную выше террасу крепости.
Здания города, о которых мы так подробно рассказывали, действительно заслуживают того, чтобы на них обратили внимание: кроме того, что каждое из них чем-то выделяется из общего числа, они, даже в таком сильно разрушенном состоянии, дают нам представление о жизни и характере тех, кто их построил. Без сомнения, эти люди обладали сильной волей, были отважны и изобретательны и способны в любой момент действовать смело и решительно. Эти люди сумели построить самую сильную крепость из всех, которые были на этом месте и до, и после нее. Они построили в этой крепости город, застраивавшийся в соответствии с планом. Они отнюдь не пренебрегали деталями, но в то же время обладали прозорливостью и были способны осуществить проект, чье величие не померкнет в веках.
О религиозной стороне жизни Шестого города известно мало. Параллельно южной стене башни VIи, в непосредственной близости от нее, стоит ряд каменных монолитов – столбов, или менгиров, прямоугольной формы. Два из них были открыты в 1894 году Дёрпфельдом, который, без сомнения, не ошибся, расценив их как свидетельство того, что это место было связано с отправлением какого-то религиозного культа. Два других камня такого же типа были найдены при раскопках 1932–1938 годов. Поскольку во времена римского господства они мешали строительным работам, верхушки всех четырех камней были срезаны, а один камень получил более серьезные повреждения. Принимая это во внимание, трудно сказать, какова была первоначальная высота камней. Тем не менее тот факт, что они были прочно закреплены в больших каменных блоках, служивших им фундаментом, говорит о том, что они были достаточно высокими. Вероятно, изначально столбов все же было не четыре, а шесть: к западу – там, где здания Трои IX возводились на толстом культурном слое, вполне достаточно места еще для двух столбов.
Эти столбы можно сравнить с менгирами Кипра и Анатолии. Несколько меньше они напоминают более элегантные столбы и колонны, известные по местам отправления культа минойской культуры. Возможно, что в башне VIи существовал храм: в ее центре плоскими камнями вымощен круг, в середине которого возвышается база. На верхней поверхности базы остались отметки, свидетельствующие о том, что на ней, очень близко друг к другу, стояли две колонны. В данном месте они едва ли выполняли чисто утилитарную функцию, поэтому с большой долей вероятности их можно отнести к числу предметов, использовавшихся при отправлении религиозного культа. В длинном и узком здании на противоположной стороне улицы, к востоку от башни VIи, не было найдено никаких бытовых керамических изделий, обычно в изобилии встречающихся в домах. Вместо этого там было обнаружено множество костей животных, а также кострищ, которые имелись на каждом из нескольких полов. Возможно, это здание тоже было святилищем, где во время религиозных обрядов в жертву приносились животные, сжигавшиеся на костре. Точно такой же каменный монолит и точно в таком же положении, как снаружи ворот VIФ, стоял у западных ворот VIЦ. Остатки этих архитектурных сооружений – единственные известные на данный момент свидетельства, относящиеся к религиозной стороне жизни Трои VI.
Довольно многочисленны разнообразные артефакты, найденные в культурном слое Трои VI. Однако, как было отмечено в ходе раскопок 1893–1894 годов и подтверждено во время последних археологических экспедиций 1932–1938 годов, чрезвычайно малое количество этих предметов обладает художественными достоинствами, соизмеримыми с великолепием оборонительных стен и зданий крепости. Возможное и разумное объяснение этого несоответствия заключается в том, что, вероятно, все ценные вещи были извлечены из-под руин города либо их хозяевами, либо теми, кто пришел им на смену и восстановил большинство из их жилищ. В любом случае для нас важность всех находок сводится не к их художественным достоинствам, а в основном к тому, что они подтверждают отсутствие преемственности между культурой Трои V раннего бронзового века и культурой Трои VI.
Помимо подтверждения наличия разрыва между культурой Пятого и Шестого городов, керамика Шестого города сама по себе представляет большой интерес. Еще на первом этапе существования Шестого города, в Трое VIa, появляется серая минийская керамика, обладающая рядом отличительных особенностей. Сначала она почти идентична по технике изготовления и характерным формам минийской керамике, обнаруженной в городах среднеэлладского периода в материковой части Греции. Это не просто серая керамика – такая, какая появляется в ранний бронзовый век в Трое и во многих других, далеких и близких местах, – это особый, легко отличимый от прочих, в том числе и по форме, вид серых керамических изделий. В этот период вошли в моду ручки сосудов в виде голов животных. В Трое мы имеем дело не с несколькими случайно завезенными туда фрагментами сосудов – мы имеем дело с гончарными изделиями, производившимися на месте в больших количествах и в течение длительного времени. (Рис. 30.) Археологами найдены керамические изделия по крайней мере 21 формы и их вариации, относящиеся к ранней фазе существования Шестого города; 26 различных форм и разновидностей сосудов средней фазы и более 49 форм и их разновидностей сосудов поздней фазы Трои VI. Большее по сравнению с двумя первыми фазами количество форм керамики поздней фазы объясняется тем, что культурный слой этого периода был исследован на большей площади.
Существует целый ряд теорий относительно происхождения и изготовления минийской керамики. Одно время считали, что ее делали из особого вида глины в каком-то одном месте, откуда потом она попадала в самые различные регионы. Сейчас установлено, что ее можно изготовить практически из любой глины. Оказалось, что ровный серый цвет изделий получался за счет обжига сосудов при определенных условиях. На протяжении долгого времени – весь период Трои VI – минийская керамика упорно сохраняла свои отличительные особенности, хотя нельзя утверждать, что она была совершенно не подвержена изменениям. Подтверждением последнего является увеличение к концу существования Трои VI числа новых форм и разновидностей керамики, когда сосуды чисто микенских типов, например стремевидные кубки и высокие сосуды с тремя ручками, изготавливались в технике минийской керамики. Подобную, но не точно такую же эволюцию претерпела под воздействием минийской минойско-микенская керамика в материковой части Греции.
В Трое, в период VI6 и позже, наряду с минийской керамикой появляются черепки керамики, расписанной в технике "мэтт". Сначала их немного, но затем, в отложениях средней фазы, они становятся достаточно многочисленными. Вероятно, эти черепки принадлежали довольно крупным сосудам, привезенным в Троаду с запада. Самая близкая к этому типу керамика изготовлялась в Центральной Греции и на Пелопоннесе. В следующие периоды, начиная с периода VI г, наблюдается увеличение числа черепков от привозных микенских сосудов. Несколько таких черепков от микенской керамики I были обнаружены в пласте, относящемся к периоду VI г, a в пласте VIд встретились отдельные черепки от сосудов микенской керамики II, В отложениях VIe и VIж поздней фазы были найдены фрагменты привозных сосудов микенского типа II и IIIА. В пласте периода VIз – именно в этот период было импортировано много микенской керамики – обнаруживаются преимущественно сосуды микенского типа IIIА и небольшое количество сосудов IIIБ. Подобное наличие в пластах культурного слоя Трои VI керамики "мэтт" и различных типов микенской керамики бесценно для археологов – оно указывает нам хронологические рамки, основываясь на которых можно осуществлять датировку Шестого города. Похоже, оно существовало на протяжении половины тысячелетия, примерно с 1800-го до 1300 года до нашей эры.