Созвучные слова
Еще больше трудностей ожидает нас при освоении однокоренных слов, близких по звучанию, но не совпадающих в значениях, то есть паронимов (от греч. пара - рядом и онима - имя), например: узнать - признать, одеть - надеть, подпись - роспись.
Иногда к паронимам относят любые близкие по звучанию слова независимо от того, однокоренные они или нет, например: дрель - трель, ланцет - пинцет, фарш - фарс. Однако большинство лингвистов называют паронимами лишь родственные слова, имеющие звуковое подобие. Их звуковая близость и сходство в значениях объясняются тем, что у них один и тот же морфологический корень.
Можно выделить:
1) паронимы, имеющие разные приставки (опечатки - отпечатки);
2) паронимы, отличающиеся суффиксами (безответный - безответственный, существо - сущность);
3) паронимы, один из которых имеет непроизводную основу, а другой - производную с приставкой (рост - возраст), с суффиксом (тормоз - торможение), с приставкой и суффиксом (груз - нагрузка). Большинство паронимов близки по значению, но различаются тонкими смысловыми оттенками (длинный - длительный, желанный - желательный, гривастый - гривистый, жизненный - житейский, дипломатичный - дипломатический).
Меньше паронимов, которые значительно расходятся в семантическом отношении: гнездо - гнездовье, дефектный - дефективный. Паронимы могут отличаться также стилистической окраской, сферой употребления. Например: работать - общеупотребительное, сработать - просторечное и специальное.
Паронимы отчасти напоминают синонимы: и те и другие близки по значению. Однако паронимы отличаются от синонимов: расхождение в значениях созвучных слов обычно настолько значительно, что замена одного слова другим невозможна. Синонимы же, хотя и могут отличаться оттенками в значениях, предоставляя автору право широкого выбора наиболее подходящего по смыслу слова, обычно допускают взаимозаменяемость. В то же время известны случаи перехода паронимов в синонимы. Так, раньше слово смириться имело значение "стать смирным, покорным, смиренным" и употребление его в значении "примириться" считалось недопустимым. В разговорной речи этот глагол все чаще обозначал "привыкнуть, примириться с чем-либо" (смириться с бедностью, смириться с недостатками). Теперь в словарях русского языка это значение указывается как основное. Таким образом, бывшие паронимы могут со временем становиться синонимами. Взаимозаменяемость прежних паронимов допустима лишь тогда, когда новое их значение закрепляется в словарях.
Смысловое различие паронимов обычно не простирается до антонимии, но некоторые паронимы могут противопоставляться в контексте: "Не должность, а долг"; "Служение, а не служба" (заглавия статей); Служить бы рад, прислуживаться тошно (А. Грибоедов).
Кто не испытывал сомнений, сталкиваясь с паронимами? Как сказать: одеть или надеть очки; поставить свою роспись или подпись; у кассы стоят командировочные или командированные; встать на цыпочки или стать и т. д.? Стилисты рекомендуют в этих случаях использовать слова, выделенные курсивом, но в повседневной речи мы чаще наблюдаем ошибочное словоупотребление.
Некоторые читатели могут заметить: а не все ли равно, какое слово употребить? Ведь все понятно, не так ли?
Не все равно: в хорошей речи все слова должны быть на месте, и смешение паронимов считается грубой лексической ошибкой. Так что паронимы заслуживают внимания не. меньше, чем синонимы.
Умелое использование паронимов помогает нам правильно и точно выразить мысль. Именно паронимы раскрывают большие возможности русского языка в передаче тонких смысловых оттенков. Вот, например, как Пушкин вводил паронимы в речь царя в драме "Борис Годунов": Я думал свой народ в довольствии, во славе успокоить. Щедротами любовь его снискать, - я злато рассыпал им, я им сыскал работы, - они ж меня, беснуясь, проклинали (снискать - заслужить, приобрести что-либо, сыскать - найти).
Весьма искусное, правильное использование паронимов, иллюстрирующих к тому же современное нормативное употребление "больных" слов, можно найти у Пушкина: Надев широкий боливар, Онегин едет на бульвар; Лазурный, пышный сарафан одел Людмилы стройный стан.
Однако возможно и сознательное отклонение писателя от нормы, если он хочет показать речевые ошибки своих героев. Так, характерное для просторечия смешение паронимов отразила в реплике одного из своих персонажей Г. Николаева: В доме колхозника быстрый, по-городскому одетый человек посмотрел на ее удостоверение и сказал миловидной девушке: "Надя, проводите командировочную". В авторской же речи на следующей странице мы находим правильное словоупотребление: Командированные курсанты обеспечиваются общежитием.
В иных случаях паронимы ставят рядом: Поклон братьям и братье (из письма Пушкина к Н.И. Тургеневу). При этом часто автор обращает внимание на смысловое отличие паронимов при кажущемся их подобии. Так, А. Югов писал в книге "Думы о русском слове": "Знающий язык своего народа писатель не спутает пустошь и пустырь: пустошь распахивают, а пустыри застраивают". Еще пример: Вспомнил ли он [Сабуров] об Ане в эти дни? Нет, не вспомнил - он помнил о ней, и боль не проходила (К. Симонов). Следовательно, употребление паронимов может быть средством уточнения мысли.
Возможно сопоставление паронимов, если автор хочет показать тонкие смысловые различия между ними: Я не люблю пластику кистей у танцовщиц. Она манерна, условна и сентиментальна, в ней больше красивости, чем красоты (К. С. Станиславский).
Яркий стилистический эффект создает противопоставление паронимов: Меня тревожит встреч напрасность, что и не сердцу, ни уму, и та не праздничность, а праздность, в моем гостящая дому (Евг. Евтушенко). Обычно в этом случае паронимы соединены противительным союзом и одно из созвучных слов дается с отрицанием: Я жить хотел быстрее всех. Я жаждал дел, а не деяний. Но где он, подлинный успех, успех, а не преуспеянье?! (Евг. Евтушенко).
Противопоставляются и неродственные созвучные слова: Не фирма, а форма; флаг, а не флюгер; Теперь он увлекся не спортом, а спиртом. Кажущаяся нелогичность сближения похожих слов придает особую экспрессию фразе: Она вся в белом, белом, белом, а я - в былом (песня).
Паронимы и еще чаще созвучные неродственные слова используются в каламбурах: Памятник первоопечатнику (Ильф и Петров); Розыск сбежавшего жениха не обвенчался успехом ("Литературная газета"); К столу скликает "Вдова К л и к о" (Б. Окуджава). При этом одному из созвучных слов часто присваивается необычное значение, одно из обыгрываемых слов может в тексте отсутствовать, но мы его обязательно вспоминаем под влиянием звуковых ассоциаций: содрание сочинений, притворные актеры, червь самомнения, освежеватель старинных романсов, тела давно минувших дней…
Самые невероятные утверждения можно встретить и в ученических школьных сочинениях: Ларина сама била придворных, если они не могли ей угодить (вместо дворовых), Пушкин связан крепкими узлами с декабристами (следовало: узами), В эти дни в гостинице Анны Павловны Шерер чувствовалось волнение (в гостиной); Писатель показывает "дно", которое приготовлено капиталистическим миром неудачникам (уготовано); Заветы борцов за свободу перевоплощаются в жизнь" (воплощаются).
Многих речевых ошибок можно было бы избежать, правильно употребляя паронимы. Не утруждая себя анализом похожих слов, ученица пишет: Это была спокойная, чувственная девушка (о пушкинской Татьяне) (следовало: чувствительная); Татьяна любила вставать сзарницей (с зарей); Она охотно отдала бы эту праздничную жизнь за то место, где она встретила Онегина (следовало: праздную) - и не подозревает, что смешение паронимов исказило смысл фраз.
К такому же печальному результату приводит и непонимание значений созвучных слов, имеющих разные корни: День начинался ясный, чуть дребезжал рассвет (следовало: брезжил); В ночлежке Костылева на нартах (нарах) ютятся ее обитатели". Особенно не везет почему-то словам косный - косвенный - закосневший и созвучным с ними: Драматург изображает закостенелое (почему не закосневшее?) мещанство; Горько страдает Тихон, ставший косным (а не косвенным?) виновником гибели Катерины; и даже: Кульминация борьбы Чацкого с костной средой наступает на балу у Фамусова. Но где тут разобраться в словах, которые уже совпали в произношении (косный - костный, если путают даже такие, как недюжинный - недужий (то есть "больной"), знамение - знамя: Пьер тратил свои недужие силы на разгул; Обломов был знаменем (вместо знамением) своего времени.
В русском переводе одного из сочинений Ф. Энгельса подобную ошибку подметил писатель Венедикт Ерофеев, принадлежавший к числу самых остроумных людей 70-80- х гг. Среди множества поразительных цитат "классиков марксизма" в его записной книжке была и такая: Будем бороться и проливать свою кровь, будем бесстрашно смотреть врагу в его гневные глаза и сражаться до последнего издыхания! (вместо дыхания) ("Шеллинг и откровение").
Следует упомянуть о неправильном употреблении в речи однокорневых слов, которые нельзя назвать паронимами в строгом значении термина. Например, иногда не различают слова улыбающийся - улыбчивый, рекомендованный - рекомендательный (первые слова в подобных парах - причастия, вторые - прилагательные) и т. п. Арфа употреблялась для сопровождения голоса или для аккомпанемента различным сольным инструментам (надо: солирующим). Близорукость может продолжать увеличиваться в течение всей жизни - это прогрессивная близорукость (надо: прогрессирующая).
К смешению паронимов близка лексическая ошибка, состоящая в замене нужного слова его искаженным словообразовательным вариантом. В разговорной речи вместо прилагательного внеочередной употребляют неочередной, вместо выдающийся - выдающий, вместо заимообразно - взаимообразно. Такие слова образованы вопреки литературно-языковой норме, употребление их свидетельствует о крайне низкой речевой культуре.
Стилистические возможности словообразования
Во многом красота и сила русского языка зависят от умелого использования суффиксов и других средств словообразования.
Русский язык выделяется среди других языков удивительным богатством словообразовательных суффиксов. Сравните: дом - домик - домишко - домище - домина; брат - браток - братец - братишка; рука - ручища - ручка - ручонка - рученька. Одни звучат ласково, другие - пренебрежительно, иронически; в одних словах отражена положительная оценка предметов (девчурка, старичок, старушка), в других - отрицательная (деваха, старикан, старикашка).
Есть суффиксы, указывающие на размеры предметов и одновременно отражающие отношение к ним говорящего. Среди таких размерно-оценочных суффиксов выделяются увеличительные (домище, домина, ножища, детина, большущий, здоровенный) и уменьшительные (домик, комнатка, комнатушка, деточка, крохотный, малюсенький). Слова, к которым присоединяются уменьшительные суффиксы, очень часто получают и ласкательный оттенок: маленький домик, седенький старичок, крошечная девчушка.
С помощью суффикса можно придать слову шутливую окраску: бумаженция, книженция, старушенция; собирательные существительные с характерными суффиксами получают оттенок пренебрежения: солдатня, матросня, пацаны. Суффиксы позволяют придать слову отрицательное оценочное значение: (спанье, суетня, кислятина, пошлятина, галдеж, скулеж, скукота, смехота) или разнообразные экспрессивные оттенки негативной оценки: воображала, подпевала, гуляка, кривляка, слабак, чужак, вертун, ловкач, рвач. У некоторых слов с такими суффиксами только разговорная окраска: бородач, силач, грамотей.
В русском языке исключительным богатством экспрессивных оттенков отличаются существительные с суффиксами, обозначающие лицо: девочка - девчурка - девчушка - девчонка - девчоночка - девонька - девулька - девка - деваха; старик - старичок - старикан - старикашка - старичишка. Русское словообразование позволяет нанизывать суффиксы субъективной оценки, так что происходит удвоение, утроение суффиксов: дочурочка, бабуленция, крохотулечка, духотища, срамотища.
Суффиксы создают богатейшие возможности для варьирования при употреблении не только существительных и прилагательных, но и всех частей речи. Например: тысчонка, миллиардище, многовато, маленечко, столечко, рядком, давненько, вприсядочку, никогошеньки, ничегошеньки и т. д.
Но все-же для русского глагола еще большие возможности представляет образований новых слов с помощью приставок, например: бегать - добегаться, забегаться, отбегаться, уездиться, уходиться, обхохотаться, подзаработать, прихватить, попридержать и др. Именно приставки создают особую выразительность таких глаголов, указывая на высокую степень интенсивности действия или на разнообразные оттенки его проявления (исчерпанность, ограниченность и т. д.) и придавая словам сниженную, разговорную окраску.
Кроме знаменательных частей речи стилистическую активность при словообразовании проявляют междометия и частицы.
Многие из них получают яркую экспрессию благодаря суффиксам: баюшки, баюнюшки, охохонюшки, агушки, агунюшки, аиньки (частица а), нетушки, спасибочко и др. К эмоционально окрашенным словам примыкают некоторые формы глагольного происхождения: спать-спатеньки; потягушт-потягушеньки, потягунюшки. Эти слова тоже звучат ласково, употребляются только в устной речи, причем обычно при обращении к детям.
Писатели-классики мастерски использовали стилистические возможности русского словообразования.
С детства в нашей памяти запечатлелись слова из "Сказки о царе Салтане": Три девицы под окном пряли поздно вечерком… А вы не задумывались над тем, почему поэт назвал своих красавиц именно так - девицы? Ведь мы бы, наверное, сказали иначе - три девушки, потому что в наше время незамужнюю молодую женщину называют девушкой, а несколько устаревшее слово девица теперь звучит насмешливо… Однако в сказке оно, безусловно, уместно: его употребление создает особый народнопоэтический стиль.
В произведениях Пушкина можно встретить несколько слов с этим корнем: Послушайте ж меня без гнева: сменит не раз младая дева мечтами легкие мечты. Или: Но мой Онегин вечер целый Татьяной занят был одной, не этой девочкой несмелой, влюбленной, бедной и простой, но равнодушною княгиней; Какая радость: будет бал! Девчонки прыгают заране. Последняя фраза дала повод современникам Пушкина спорить: можно ли светских барышень назвать девчонками? Критик, осудивший поэта за такую "вольность", возмущался и тем, что автор романа простую крестьянку назвал девой. В избушке, распевая, дева прядет, и, зимних друг ночей, трещит лучина перед ней. Но великий поэт сознательно употреблял в поэтической речи разговорные и книжные слова как равноправные, выступая против всяких условностей, не боясь оскорбить томных дев и уравнивая с ними в правах простых крестьянок.
В русской художественной литературе множество интересных примеров искусного применения словообразования для выражения разнообразных оттенков значений и эмоциональной окраски слов. Фамусов, например, использует их, чтобы выразить расположение к собеседнику (Скалозубу): Прозябли вы, согреем вас, о тдушничек отвёрнем поскорее. В иных репликах эти же суффиксы придают речи ироническую окраску: Будь плохонький, да если наберется душ тысячки две родовых, - тот и жених, создают фамильярно-непринужденный тон его моналогов: Как станешь представлять к крестишку ли, к местечку, ну как не порадеть родному человечку!
А вот пристрастие Молчалина к уменьшительно-ласкательным словам придает его речи заискивающий оттенок, подчеркивая его зависимое положение: Ваш шпиц - прелестный шпиц! не более наперстка, я гладил все его: как шелковая шерстка. В монологах Чацкого слова с оценочными суффиксами звучат сатирически: Французик из Бордо; посмотришь, вечерком он чувствует себя здесь маленьким царьком.
Гоголь с иронией описал увлечение уменьшительноласкательными словами дам города N, пересыпавших свою пустую речь сентиментальными восклицаниями:
- Какой веселенький ситец! - воскликнула во всех отношениях приятная дама, глядя на платье просто приятной дамы.
- Да, очень веселенький, Прасковья Федоровна, однако же, находит, что лучше, если бы клеточки были помельче и чтобы не коричневые были крапинки, а голубые. Сестре ее прислали материйку. это такое очарованье, которого просто нельзя выразить словами; вообразите себе: полосочки узенькие-узенькие, какие только может представить воображение человеческое, фон голубой и через полоску все глазки и лапки, глазки и лапки, глазки и лапки… Фестончики, все фестончики: пелеринка из фестончиков, на рукавах фестончики, эполетцы из фестончиков, внизу фестончики, везде фестончики.
Использование выразительных возможностей русского словообразования в творчестве наших лучших писателей было обусловлено и особенностями их стиля, и конкретными художественными задачами. Например, Тургенев часто обращался к уменьшительно-ласкательным суффиксом для выражения симпатии, расположения к своим героям. Так, в романе "Отцы и дети": Она [Феничка] сидела в своей комнатке, как мышонок в норке; с красными детски пухлявыми губками и нежными ручками; высматривала, как зверек (из колосьев). У него суффиксы подчеркивают малый размер предметов, их незначительность: Голубь отправился пить в лужицу; Мостик загремел под копытами; Барин присел на скамеечку; Низенькое крылечко постоялого дворика и т. д. В иных случаях обращение Тургенева к суффиксам субъективной оценки объясняется иронией по отношению к описываемому: небрежно повязанный галстучек, лаковые сапожки (о Павле Кирсанове), а порой - стремлением придать речи сатирическую окраску: Каждая пчелочка с каждого цветочка берет взяточку (о губернаторе); В одной темной статейке, тиснутой в одном темном журнальце (о Ситникове).