Целующиеся души Корнеля сочетаются с мыслями Сюзанны, а она - настоящий философ будуара, вернее не она, а автор этой поразительной "Школы девушек". В произведении женщинам предлагаются многочисленные и очень конкретные советы, как любить и быть любимыми наилучшим способом. Проникновение спереди рассматривается как-наиболее благоприятное как для продолжения рода, так и для получения наслаждения. Самым подробным образом описаны всевозможные подготовительные игры и ласки, не забыты и советы для одиноких женщин. Позиция, когда партнерша находится сверху, долго поясняется, описывается то наслаждение/что она доставляет. Вспомним, что религиозная мораль абсолютно отвергает эту позицию, приравнивая ее к аборту: ведь в такой позиции теряется семя. В "Школе девушек" упоминаются способы контрацепции, но все равно основной целью соития видится зачатие. Наслаждение чувств, являющееся своего рода продолжением души, видится как компенсация за муки деторождения. Те способы, при которых появляется некоторое удовольствие, но невозможно зачатие, как, например, проникновение сзади, решительно отвергаются. Такие велите преступления в глазах закона, как гомосексуализм или скотоложество, "Школа девушек" обходит молчанием, равно как и оральный секс - все эти способы не приводят к рождению маленького человека. Хотя у произведения была шумная и скандальная репутация, в нем на самом деле нет ничего, что противоречило бы сексуальным принципам и представлениям эпохи. Но в нем все вещи названы слишком просто и ясно, стремление получить радости плоти слишком подчеркнуто, в то время как цензура эпохи не допускает ни слов, ни мыслей на эту тему и пытается скрыть их, хотя бы внешне, за густой морализаторской завесой. Лицемеры желали бы не знать, что наслаждение существует.
НАСЛАЖДЕНИЕ И ГРЕХ
Медицинские построения и общественная практика -XVII веков едины во взгляде на оргазм - женский и мужской - как на необходимость. Ученые и богословы считают деторождение конечной целью сексуальной жизни. Но зачатие возможно, по их мнению, лишь при условии, что партнеры одновременно испытывают сладостное чувство во время семяизвержения, причем белая, похожая на густое молоко жидкость извергается ими обоими. Тем не менее мне не верится, что мужчины и женщины действительно считали, что их тела абсолютно схожи и являются лишь вариантами одной модели47. Просто обо всем этом говорят только мужчины, в том числе и авторы эротической литературы. О точке зрения женщин мы совсем ничего не знаем. Ее можно лишь угадывать сквозь объяснения сильного пола, и иногда мужчины выказывают большую осведомленность о желаниях и потребностях женщий, как, например, в "Школе девушек". Факты, представшие со всей грубой очевидностью в сомерсетских материалах, равно как и некоторые формулировки; заставляют предположить, что существовала некая особая женская эротическая культура. Иногда она принимает вызывающие формы, как в случае Мэри Комб, о которой говорилось выше, и опирается на неукротимый жизненный аппетит, лишь подтверждающий мужские представления о сексуальной ненасьггности дочерей Евы. Упоминания о способах женской мастурбации, о секретных рецептах, как спровоцировать выкидыш, равно как и о том, как получить максимальное удовольствие по собственной инициативе, - все это идет вразрез с мужской концепцией акта как быстрого удовольствия,
последствия которого - беременность ИЛИ ВОЗМОЖНОСТЬ заразиться венерической болезнью - не слишком беспокоят самца. Очень не хватает капитальных систематических исследований на этот счет. Во всяком случае, ничей не доказано, что в течение XVII века все женщины стали пассивными во время полового акта или англичане перестали предаваться взаимным любовным играм и взаимной гетеросексуальной мастурбации, как хотелось бы считать некоторым историкам48. ІЬсподствующие нрав-ственные установления и высказывания не всегда совпадают с реальным поведением конкретных людей.
Переходный этап отношения к гомосексуальности
Нельзя отрицать, что в рассматриваемый период возрастало сексуальное подавление. Однако оно шло неравномерно. Во Флоренции XV века бытовала особая терпимость по отношению к гомосексуалистам. Активные гомосексуалисты вообще не считались чем-то из ряда вон выходящим, они лишь в очередной раз демонстрировали свою принадлежность к сильному полу и к доминированию в сексуальных отношениях. Пассивные гомосексуалисты-юноши в глазах общества оправдывались тем, что они совсем недавно покинули влажный и холодный мир женственности. Порицались лишь взрослые содомиты: они как бы предавали свою мужскую сущность. Были приняты суровые законы, первый из них - 1542 года-предусматривал смертную казнь для лиц старше 20 лет, если они вторично были уличены в подобном деянии. Для более молодых смертью карался третий случай. Кроме того, судьям предписывалось проявлять большую или меньшую строгость в зависимости от возраста и социального статуса обвиняемого, от того, насколько давно он предается пороку, от количества партнеров, в том числе тех, кому он навязал дурные привычки. Около десяти лет приговоры выносятся часто, затем начиная с 1550-х годов их количество уменьшается и держится на среднем уровне весь XVII век49. Можно считать, что надолго воцарилась некая коллективная снисходительность по отношению к подобному нарушению общепринятой модели сексуальности. Однако истерический всплеск борьбы с гомосексуалистами 1540-х годов оставил свой след в памяти: осужденных было немного, но они подверглись очень суровому приговору. Отношение к однополой связи уже не было таким, как раньше. Опираясь на законодательные уложения, предписывающие строгое наказание за Подобные проступки, историк может даже впасть в заблуждение и счесть, что по всей Европе гомосексуализм сурово преследовался. Однако на практике все, по-видимому, обстояло иначе, чем в теории. Так, например, во Франции при всей законодательной жесткости эпохи архивы почти не содержат свидетельств о подобных процессах. Очевидно, что существовало расхождение между стремлением властей очистить нравственность и всеобщим негласным попустительством по отношению к провинившимся. Несколько громких показных процессов, как правило, совершаются над обвиняемыми, гомосексуализм которых отягощен другими серьезными преступлениями. Задача этих процессов состоит не в том, чтобы искоренить само явление, а в том, чтобы очертить те границы поведения, переходить которые нельзя.
Попробуем представить себе, что ощущали флорентийцы после 1542 года. Предписанные меры применялись редко и говорить о серьезных репрессиях нельзя,
тем не менее гомосексуализм стал восприниматься как преступление, что меняло традиционные представления и привычки. Сами гомосексуалисты перестали ощущать себя в безопасности, и хотя они не подвергались преследованиям больше, чем раньше, но постоянно боялись их, что существенно влияло на сознание. Один историк XVIII века утверждает, что многие люди просто бежали из городов, опасаясь преследований, что в свою очередь объясняет, почему через несколько лет судьи стали гораздо снисходительнее: развитие торговли и ремесла оказалось под угрозой50. Во всяком случае, с середины XVI века характер отношения к гомосексуализму меняется. Греху мужеложества предаются не реже, чем раньше, но теперь он связывается с некоторым беспокойством по поводу собственной ненормальности, непохожести на других, и это ощущение постепенно приводит к созданию обособленного маргинального мира гомосексуалистов в крупных городах Европы в начале XVIII века51.
И в Англии, и во Франции отношение к содомии проявляется в сходных формах (хотя отсутствие серьезных исследований, касающихся положения дел во Франции, не дает столь же полного представления, какое мы можем составить себе об Англии). В обеих странах со второй половины XVI века утверждается постоянное и яростное обличение радостей плоти, но, как и во Флоренции, репрессивные меры то усиливаются, то ослабевают. Вместе с тем моральное осуждение серьезно влияет на самосознание, вожделение и удовольствие все более и более связываются с ощущением греховности и страданием. Стремление уйти от всяческих уз и реализовать свои желания заводит некоторых людей на такие неведомые пути, где они рискуют жизнью.
Репрессии
Рене Пинтар заметил, что законы против нечестия и дурных нравов применялись во Франции непоследовательно52. Эрудиты-либертены первой половины XVII века, такие как ла Мот, ле Вайер, Гассенди, Ноде и многие другие, представляли разношерстное собрание мыслей, отличных от общепринятых религиозных воззрений эпохи, но всех их с точки зрения Пинтара объединяло одно: они страдали, сомневались и боролись53. Их обвиняли в нече-стии.-что влекло за собой самые тяжелые последствия. Со времен Людовика Святого ордонансы предусматривали суровые кары за кощунство; ордонансом от 19 мая 1636 года установлены возрастающие штрафы до пятого привлечения к суду, при пятом - выставление у позорного столба в железном ошейнике, при шестом - позорный столб и вдобавок язык клеймили раскаленным железом, при седьмом - протыкали нижнюю губу, при восьмом - вырывали язык. Более серьезные "страшные богохульства" могли быть приравнены к ереси или атеизму, что влекло за собой обвинение в "оскорблении божьего величия", а мера наказания выбиралась судом. С 1599 по 1616 год смертная казнь была назначена семи осужденным, с 1617 по 1636 - шестнадцати, с 1637 по 1649 - восемнадцати. Во времена Фронды процессы против богохульников прекращаются, а с 1653 по 1661 год вынесено 7 смертных приговоров за кощунство. Гнев судей вызывают не только образованные либертены, но и все слишком невоздержанные на язык.
Теофиль де Вио родился в 1590 году. Он происходил из протестантской мелкой знати Ажена. Он был придворным поэтом, в 1618 году король выдал ему пенсию, а в 1619 де Вио был изгнан "за сочинение стихов, недостойных христианина". Враги обвиняли его в разврате, В 1622 году в двух издательствах Парижа вышел скандальный сборник "Парнас сатирических поэтов". В сборни* ке были и стихи Теофиля де Вио. Ему приписывали, среди прочего очень вольный сонет, открывавший книгу; "О, е...ньій Филис, меня измучил сифилис.". Начинается судебный процесс против Теофиля де Вио; его, "а также его книги" приговаривают к сожжению. Его прячет в Шантильи герцог Монморанси, и 19 августа 1623 года происходит символическое сожжение изображения осужденного на Гревской площади. Затем он арестован, заключен на два года в тюрьму Консьержери и наконец 1 сентября 1625 года приговорен парламентом Парижа к изгнанию. 25 сентября 1626 года Теофиль де Вио умер. Обвиняли всех авторов "Парнаса", но преследованиям подвергся он один, причем "Парнас" был переиздан в 1623 году, что, во всяком случае, говорит о том, что он пользовался успехом у читателей. Теофиль де Вио стал козлом отпущения в тот момент, когда церковь и королевская власть захотели устроить показательный процесс. Лишь высокое покровительство спасло Теофиля де Вио от позорной смерти на костре54.
Несомненно, репрессии существовали. Они не были ни постоянными, ни последовательными, от них могли укрыться те, кого защищали влиятельные покровители, особенно если речь шла о знатных поэтах. Так, например, барон де Бло, приближенный брата короля, позволял себе беспрепятственно оскорблять Мазарини, говорить в 1653 году о "нашей королеве-шлюхе", петь "Я не верю в мир иной", насмешничать в 1653 году, потому что "Жтоль
(Мазарини) в Париже//Взгромоздился на свою лошадку (Анну Австрийскую)", и все это не считая многочисленных шуток, сквернословия и богохульства55. Он был похабник, слово "е...ть" не сходило у него с языка и составляло его жизненную философию. Он жил, запалив свечу с обоих концов, с сумрачной гордостью аристократа, который иногда называл на "ты" Гастона Орлеанского. В следующих стихах - ключ к его отчаянию;
Здешний мир убог и жалок, Мир иной - одни химеры, Счастлив, кто е... и пьет56.
Были и другие поэты, в разной степени талантливые, о которых не пишут в наших учебниках литературы. Это и Жак Вале, господин де Баро (1599-1673), и Дени Санген де Сен-Павен (1595-1670) - оба они писали либер-тенские стихи и оба, однако, дожили более или менее благополучно до почтенного возраста57.
В 1655 году восстановился общественный порядок, нарушенный Фрондой. Многим пришлось пройти сквозь нравственные сети. Их накидывали очень выборочно: на барона де Бло и его последователей не обращали внимания, но всячески изощрялись, пытаясь отловить предположительных авторов "Школы девушек". Дело было восстановлено историками по отдельным документам процесса58. 12 июня 1655 года по доносу издателя Луи Пьо-младшего генеральный лейтенант, гражданский и уголовный пристав Дворца в Париже, арестовал Жана Ланжа, дворянина и конюшего короля, за попытку продажи сочинения, противного добрым нравам. На допросе задержанный ответил, что автором книги является Мишель Милло, контролер-казначей гвардейцев, который взял на
себя три четверти расходов по ее изданию. Сам Жан Ланж заплатил остальную сумму и переписал своей рукой текст для публикации. Назван и третий сообщник, Клод ле Пти, молодой человек, только что вышедший ИЗ КС* лежа в Клермоне. Чтобы обмануть цензуру, разрешение которой не было запрошено в установленном порядке, на книге не поставили ни имени и адреса издателя, ни указания на то, что он находится в Париже; есть только пометка "Лейден". Было отпечатано 250 экземпляров на обычной бумаге и 50 - на особой, предназначенной для знатных читателей. 7 августа вынесено решение суда, причем в отсутствие Милло (он прятался). Книга была объявлена нечестивой, оскорбительной для христианской религии, противной добрым нравам и приговаривалась к сожжению на Новом мосту. Те, кто ее написал, издал и продавал, приговаривались к суровым наказаниям. Милло должен быть "повешен и удушен, если его найдут, в противном случае на виселице в том же месте будет повешено его изображение". Имущество Милло конфисковывалось в пользу короля. Кроме того, он должен был заплатить штраф в 400 парижских ливров. Ланж приговаривался к церемонии покаяния, на коленях и с непокрытой головой, в палате судебного округа Парижа. Затем он доджен был быть изгнан из Парижа на три года и уплатить штраф в 200 ливров. Издатель Пьо избежал наказания, так как закон гарантировал доносчику защиту от любого покушения на него самого или на его имущество. Всем книгопродавцам было под страхом смерти запрещено продавать эту книжку. Обвинитель попытался добиться запрета на ее хранение, однако безуспешно, что было весьма благоприятно для поэта Скаррона, у которого, как уже говорилось, хранились восемь переплетенных экземшшров, и для могущественного Фуке, министра финансов с 1653 года: он получил один экземпляр и подарил его своей любовнице.
"Школа девушек" понравилась читателям, и свидетельство тому - переиздания 1667, 1668, 1671 и 1686 годов. Строгая цензура времен Людовика XIV потеряла к ней интерес: с 1678 по 1701 год в документах об изъятии запрещенных книг в Париже упоминается только два случая конфискации этого произведения, причем у одного и того же владельца59. С самого начала этого дела возникает ощущение, что оно велось небрежно и снисходительно, быть может, из-за высоких покровителей виновных (среди-них предположительно был и Фуке). Образованные круги не слишком возмущались процессом. Он не упоминается ни в "Исторической музе" Лоре, ни в "Посланиях" книгоиздателя Лесселина, ни в многочисленных газетах, выходивших около 1655 года. Показная строгость на фоне негласной снисходительности! Произведение оказалось как бы созданным для "сокровенных хранилищ", более старых, чем хранилища Национальной библиотеки. Его передают друг другу из-под полы, им наслаждаются как знатоки-интеллектуалы, так и представители светского общества. Книгу ждала завидная судьба: она по-прежнему была запрещена, но постоянно переиздавалась. В 1865 году исправительный суд департамента Сены осудил бельгийское издание за оскорбление общественной морали и нравов, а модернизированная обработка 1863 года через пять лет подверглась осуждению судом Лилля60.
Костер для автора порнографических книг
Клоду ле Пти (1638-1662) повезло меньше, чем Милло. Он упоминается в деле о "Школе девушек" и даже посвятил Милло мадригал. Этот мадригал помещен в начале "Школы-девушек", его, видимо, нет в первом издании 1655 года61. Уже первый стих задает тон:
Е...ный автор е...ной книги.....
Клод, молодой либертен, только-только окончил Клермонский коллеж и попытался зарабатывать себе на жизнь пером. Он написал "Час пастуха" - комический полуроман, как он сам его называл. В романе он говорил о плотских радостях и сладострастии. 29 декабря 1661 гада в Париже по обвинению в содомии и попытке изнасиловать мальчика был сожжен некий Жан Шосон. Вдобавок ко всему он поставлял мальчиков барону Бельфору и маркизу Дюбелле. Клод посвятил ему сонет, в котором восхвалял смелость сожженного и его нежелание жить по законам, внушаемым проповедниками:
Взлетел он к небу нечестивым задом, И умер так, как жил, И миру жопу показал.
В 1662 году финансовое положение Клода ле Пти, двадцатитрехлетнего адвоката, было незавидным, и он ввязался в рискованное предприятие с двумя молодыми издателями, Эсташем и Пьером Ребюффе, которые решили издать книгу Клода "Бордель муз, или Девять девственниц-шлюх". Книга начиналась таким сонетом:
Глава 3. Плотские радости - смертные грехи Е...алъный сонет
Е ал бы передок и жопу, Е...ал бы небо, землю, Е ал бы дьявола и гром, Е...ал бы Лувр и Монфокон,
Е... ал бы храм, е...ал балкон, Е...ал бы мир, е...ал войну, Е...ал огонь; е...ал стакан, Е...ал бы воду, Геликон,
Е...ал лакеев и хозяев, Е... ал монахов и попов, Е...ал е...ного и е...аря,
Е...ал весь мир, и все, и всех, И книгу, и ее читателя, И сам сонет, ну разве плохо?
Клод и два других издателя были арестованы и 26 августа 1662 года предстали перед судом в уголовной палате Шатле в Париже. В это время, после недавней отставки Фуке, молодой король Людовик XIV стремился укрепить свою личную власть. "Публике нужен наглядный урок", и Клод приговаривается к публичному покаянию перед центральным порталом собора Парижской Богоматери, к отрубанию кисти правой руки и к сожжению живым на Грев-ской площади "за книгу, озаглавленную "Бордель муз", и другие сочинения против Іоспода и святых". Таким образом, ему инкриминируется очень серьезное преступление - оскорбление божественного величия. Эсташ Ребюффе приговаривался к наказанию кнутом и к изгнанию на 9 лет из Парижа, а его брат Пьер отделался простым увещеванием в палате совета, с угрозой наложения наказания, если преступление будет совершено повторно.
Трое молодых людей обращаются с апелляцией в парламент. Ответ пришел с неожиданной быстротой -уже 31 августа. Приговор оставался в силе, но Клод, пользующийся правом отсрочки, которая рассматривалась в данном случае как смягчение мук при казни, должен был быть "тайно удавлен на виселице" до того, как попадет на костер. Казнь состоялась 1 сентября. За несколько часов до этого Клоду ле Пти удалось добиться свидания с бароном Шильдебеком, с которым он познакомился в Германии. Клод взял с барона обещание издать "Бордель муз" и назвал место, где была спрятана еще одна копия этого сочинения.
Наслаждение и разрыв с установленным порядком