Сталин деятельно участвовал в Октябрьской революции, был членом Военно-революционного комитета. Но "кто платил, тот заказывал музыку". Основные портфели и рычаги власти поделили ставленники "мировой закулисы". Сталина протащил в Совнарком (Совет народных комиссаров – большевистское правительство) Ленин. Не доверяя соратникам, хотел иметь там преданного человека, придумал для Иосифа Виссарионовича совершенно неопределенный пост наркома по делам национальностей. Если мы взглянем на плакат тех времен, где изображен состав Совнаркома, то увидим рядом с Лениным фотографии Троцкого и Рыкова, в Сталина – в самом низу, в уголочке [23].
А при обсуждении ключевых вопросов он часто оказывался "белой вороной". Протестовал против решения Троцкого пустить в Мурманск войска Антанты. Резко выступал против разрекламированного "права наций на самоопределение", которым пользовались иноземцы, отрывая окраины, силился противостоять "параду суверенитетов", когда Россию пытались делить на Донскую, Черноморскую и прочие "независимые республики". Что ж, для неудобных деятелей Свердлов изобрел систему почетных ссылок. Их устраняли без шума, без скандалов, давали ответственные назначения подальше от столицы. В мае 1918 г. Иосифа Виссарионовича вдруг откомандировали "руководителем продовольственного дела на юге России" [113].
Хотя заниматься ему довелось не продовольствием. На юге как раз в это время заполыхала гражданская война, и Сталину, никогда не служившему в армии, пришлось действовать в роли командующего. Впрочем, для боевых действий 1918-го особых военных знаний не требовалось, куда нужнее было умение организатора. Сталин сколачивал фронт из разрозненных отрядов, налаживал оборону Царицына, отразил несколько белогвардейских наступлений. Это значительно повысило его авторитет. Иосифа Виссарионовича стали направлять на разные угрожаемые участки. В декабре 1918 г. в Пермь – при прорыве колчаковцев, в мае 1919 г. в Петроград – при прорыве армии Родзянко. Он умел навести порядок, разобраться в причинах неудач. И при этом, как ни парадоксально может прозвучать, проявил себя менее жестоким, чем Троцкий или Ленин. Пленных или заложников не расстреливал. Только предателей [65].
В ходе войны с Польшей в 1920 г. Юго-Западный фронт, который курировал Сталин, внес решающий вклад в победу. Но он возражал против планов "экспорта революции". Настаивал на том, чтобы довольствоваться изгнанием интервентов с российской территории. Его мнение не приняли в расчет, перспективы прорыва на Варшаву и Берлин слишком увлекли Ленина, что обернулось тяжелым поражением. Впрочем, невзирая на некоторые разногласия, Сталин оставался чуть ли не самым верным последователем Ленина, ни разу не выступал против вождя. Позволял себя спорить лишь в очень уважительных тонах, как младший со старшим, а если Ленин настаивал на своем мнении, всегда уступал.
Между тем нарастали противоречия между Владимиром Ильичом и Троцким. Ленин фанатично верил в собственные идеи "мировой революции". Полагал, что ради столь высокой цели допустимы любые средства – террор, кровь, ломка традиций. Допускал и уступки иностранцам, считал их временными. Был уверен, что надо играть на противоречиях между группировками западных держав, лавировать между ними. Но на деле получалось иначе. Не Ленин лавировал и манипулировал, а им самим манипулировали чужеземные агенты и проходимцы, окопавшиеся вокруг него. О повальном разворовывании государства он не мог не знать, чекисты докладывали. Но не мог ничего предпринять!
Троцкий набрал слишком большую силу. Жил в Архангельском, во дворце князя Юсупова. Его окружал свой "двор". Здесь проходили свои приемы, переговоры с иностранцами, совещания, о которых Лев Давидович не считал нужным информировать правительство. Очень тщательно следил за своим здоровьем, его опекали персональные врачи, даже в самые тяжелые моменты гражданской войны Троцкий не забывал брать отпуска, ездил на курорты, на охоты и рыбалки [24]. И все-таки Ленин нашел, как окоротить Льва Давидовича, но самому не ввязываться в конфликт. Чужими руками. Для противовеса "вождю номер два" Ленин начал возвышать Сталина. В дополнение к посту наркома по делам национальностей Иосиф Виссарионович стал наркомом госконтроля, а потом наркомом Рабоче-крестьянской инспекции (Рабкрина), призванной наводить порядок в стране, налаживать контроль во всех сферах. С подачи Ленина его назначили и председателем комиссии Политбюро по военным вопросам.
И вот тут-то Сталин начал раскапывать вопиющие злоупотребления, хищения, исчезновение средств, выделенных на те или иные нужды. А после фиктивного "паровозного заказа" и спекуляции на голодающих готовились новые прикрытия для утечки за рубеж золота и ценностей. Например, проект заказа на западе винтовок и пулеметов на десятки миллионов золотых рублей. Хотя винтовок и пулеметов после двух войн было девать некуда, их дарили туркам. Как только стали вскрываться эти безобразия, Троцкий и его клевреты задергались. Сталина принялись подсиживать, силились свалить. Но Ленин прикрыл своего ставленника. В марте 1922 г., на XI съезде, укрепил его позиции. Ввел Сталина в Секретариат ЦК и даже придумал для него особый пост, которого ранее не существовало – генеральный секретарь ЦК.
Правда, эта должность еще не означала правителя страны и партии. Сталин получил только власть руководителя партийной канцелярией. Но случилось это весьма кстати. В июне 1922 г. Ленина хватил первый инсульт. Сперва считали, что он выбыл временно. К осени Ленину и в самом деле, вроде бы, стало получше. Он вмешался в проекты создания Советского Союза. Отверг сталинский вариант – чтобы национальные республики вошли в Российскую Федерацию на правах автономных. Настоял на ином принципе, чтобы национальные республики заключили равноправный союз с Россией. Ведь в будущем к такому союзу смогут присоединиться Польша, Германия, а за ними, глядишь, и Франция, Англия… Сталин, как обычно, уступил "учителю". СССР был создан по ленинской схеме.
Но время, отпущенное на земле "учителю", истекало. В конце 1922 г. последовал второй инсульт. В большевистском руководстве завязалась жаркая борьба. Крыло "интернационалистов" действовало через Крупскую, настраивало и возбуждало больного вождя против Сталина, пыталось состряпать из отрывочных диктовок "политическое завещание". Но Крупская перестаралась, в марте 1923 г. у Ленина случился третий инсульт, он окончательно лишился дара речи.
А в борьбе за власть Сталин выигрывал. Во многих отношениях он выглядел противоположностью Троцкого. Не был замешан ни в каких темных махинациях. Не был и позером, не играл на публику. Жил очень скромно, занимал со второй женой Аллилуевой и ее отцом трехкомнатную квартиру в одном из флигелей Кремля. Никакими дополнительными благами, не положенными ему по должности, не пользовался. Был постоянно в работе, не гнушаясь кропотливой неблагодарной "текучки".
Низовая партийная масса чувствовала разницу, ее симпатии оказывались на стороне Сталина. Троцкого знали как высокомерного "барина", жесточайшего тирана. Знали по "децимациям" в армии, когда в отступивших полках расстреливали всех командиров, комиссаров, и каждого десятого бойца. Знали по диким кампаниям террора в городах, "освобожденных" от белых. Знали по свирепому подавлению восстаний, истреблению казаков. Знали по расстрелам железнодорожников и рабочих, не сумевших выполнить то или иное задание. Чего хорошего можно было ждать, если такой деятель встанет во главе партии и государства?
Мало того, высокомерие и бонапартизм Льва Давидовича восстановили против него даже вчерашних соратников. Его родственник Каменев, его масонские "собратья" Зиновьев и Бухарин поразмыслили и стали отходить от него. Оказаться под началом Троцкого выглядело слишком уж неприятной перспективой. Но и западных хозяев и покровителей он устраивал все меньше. Слишком занесся, становился неуправляемым. Что же касается Сталина, то его недооценили. Коллеги по большевистскому руководству считали его недалеким, недостаточно опытным. Был послушным орудием Ленина, а теперь его будут подправлять и регулировать Каменев с Зиновьевым. Чего же еще желать? Лев Давидович стал терпеть поражения, терял сторонников. Его противники усиливались. А окончательный выбор, кому верховодить в Советском Союзе, подтолкнули события в Германии.
5. Марш чернорубашечников и пивной путч
Великие державы в Версале крепко напортачили, и система, построенная ими, почти сразу же начала ломаться [27]. Франция без прежней стратегической партнерши, России, чувствовала себя очень неуверенно. Замыслила заменить русских, принялась сколачивать под своей эгидой "Малую Антанту" из Польши, Чехословакии, Румынии. Но реальный вес "Малой Антанты" был сомнительным, и французам приходилось пристраиваться в фарватере Англии, соглашаться с решениями, принятыми в Лондоне. Хотя британцы теперь считали Францию своей соперницей. Кого же еще? Германию разгромили, Россию обрушили. Исподтишка интриговали против Франции, чтобы помешать ей усиливаться.
В Османской империи расчленение и оккупация страны возмутили и оскорбили турок. В них проснулся угасший было воинский дух, они сплотились вокруг популярного генерала Мустафы Кемаля и повели войну за возрождение. Возобновилось истребление христиан, живших в Османской империи. В прошлой кампании геноцида было сделано исключение для греков, в 1915 г. Греция еще не вступила в войну, и младотурецкое правительство опасалось подтолкнуть ее к этому. Сейчас французы, числившие себя хозяевами Турции, использовали греческие войска для оккупации. А озлобленные кемалисты принялись резать их мирных соплеменников, испокон веков проживавших среди турок. Но и греческую армию разгромили подчистую.
Французы взывали к союзникам по Антанте, но англичане лишь вежливо разводили руками – воевать не время, нет возможности. Проигрывали соперники, а они-то оказывались в выигрыше. Французским частям, чиновникам и любителям наживы пришлось спасаться, они в панике бежали из Стамбула и других турецких городов. А британцы подсуетились в роли миротворцев. Прежний договор о капитуляции Турции перечеркнули, "вернули" ей земли, которые турки сами себе вернули, а при этом для англичан с американцами открылись дороги на турецкие рынки, в турецкую экономику.
Неспокойно было и на Балканах. В Югославии сербы, черногорцы, хорваты, босняки только что остервенело сражались между собой и вдруг очутились в одном государстве, косо поглядывали друг на друга. Победительницу Румынию и проигравшую Болгарию одинаково раскачивали их собственные левые правительства. Сюда полезли иностранные предприниматели, спекуляции достигли невиданного уровня. Народ взвыл от беззаконий и злоупотреблений. В такой атмосфере вовсю орудовали большевики, агенты Коминтерна, оба государства очутились на грани революций.
То же самое происходило в Италии. Она ослабела и надорвалась в войне, курс лиры рухнул, бешено скакали цены. Демобилизация и переход промышленности на мирные рельсы вызвали массовую безработицу, разгулялась преступность. Добавилось общее возмущение условиями мира – пролили столько крови, и за что? Демократическое правительство погрязло в коррупции, покрывало откровенные хищничества. Разгулялась мафия, для нее атмосфера выглядела – лучше не придумаешь. Разгулялись и коммунисты, анархисты, террористы. На заводах то и дело вспыхивали забастовки. Политических деятелей и чиновников, вставших на пути преступности или революционеров, убивали.
Но в такой обстановке начали сплачиваться и патриотические силы. Их организацией занялся бывший редактор левой газеты, капрал-фронтовик Бенито Муссолини. Он создал фашистскую партию. Слово "фашизм" означает единение, сбор – на эмблеме партии изображался атрибут древнеримских ликторов, прутья-фасции, связанные в пучок. К Муссолини примыкали многие бывшие солдаты, он был отличным оратором, придумал простую, но броскую униформу, черные рубашки. Ввел "римское приветствие" поднятой рукой. Партия добивалась успехов, завоевала 38 мест в парламенте. Чернорубашечников зауважали. Они оказывали помощь властям в ликвидации беспорядков, разгоняли смутьянов. Но для демократов и мафии фашисты были как бельмо на глазу. Премьер-министр Луиджи Факта начал прижимать их, намеревался совсем разогнать.
Не тут-то было. Муссолини уже почувствовал народную поддержку. Он и его товарищи задумали организовать марш на Рим. В октябре 1922 г. в разных городах Италии забурлили митинги, отряды чернорубашечников зашагали к столице. Кстати, сам Муссолини в марше не участвовал. Он несколько раз фотографировался в колоннах и удалялся руководить со стороны. Премьер-министр Факта предлагал королю Виктору-Эммануилу ввести чрезвычайное положение, бросить армию. Но король воздержался. Ему поступали данные, что к Риму движутся более 50 тыс. человек, а войска откровенно симпатизируют фашистам, даже открывают им склады с оружием. Виктор-Эммануил предпочел вступить в переговоры с депутатами парламента от фашистской партии. Поманил несколькими министерскими портфелями, но Муссолини поставил ультиматум – пост премьер-министра. Король согласился, 29 октября отправил Факта в отставку и назначил Муссолини.
Следующие парламентские выборы фашисты выиграли с триумфальным результатом, им досталось две трети депутатских мест. Парламент предоставил Муссолини диктаторские полномочия. Он круто принялся наводить порядок. Внедрил важные социальные программы, преодолел кризис, разогнал и пересажал взяточников, казнокрадов, даже сумел искоренить мафию. Так тряханул преступность, что крестные отцы со своими громилами побежали за океан, в США. Но итальянских банкиров и промышленных тузов власть Муссолини в полной мере удовлетворила. Диктатура спасла их от революционного взрыва. В восторге были и мелкие предприниматели, рабочие, крестьяне. Жизнь становилась стабильной, благоустроенной, прекращались встряски. Муссолини принял титул "дуче итальянского народа" – "вождя". Впрочем, подсуетились и американцы. Выше уже упоминалась фирма "Америкен Интернешнл Корпорейшен" для эксплуатации отсталых стран. Ее руководитель Отто Кан взялся финансировать фашистский режим Муссолини, убеждал других банкиров, что "американский капитал, инвестированный в Италии, найдет безопасность, поощрение, возможности и вознаграждение" [111].
По близкому, но несколько иному сценарию развернулись события в Болгарии. Здесь тоже сумели сорганизоваться правые силы. Устроили военный переворот, свергли социалистическое правительство "Земледельческого союза". Премьер-министр Стамболийский был убит в своем родном селе взбунтовавшимися крестьянами. К власти пришло правительство Александра Цанкова, требовавшее "укрепить царский трон", запретившее компартию и другие левые организации. Полиция и солдаты шерстили их штаб-квартиры, обнаружили целый ряд складов с оружием, подпольные типографии.
И в это же время до крайности обострилась обстановка в Германии. Здесь соединились и национальное оскорбление, и безобразия демократической власти с "приватизациями" и прочими злоупотреблениями. Демобилизовалась не только армия. Остановились военные заводы, выбросив массы безработных. Голодные рабочие перемешивались со вчерашними солдатами. Люди с боевыми наградами на истрепанных мундирах бесцельно обивали пороги, не в силах найти себе место в новой жизни. Хватались за любую работу вдовы, оставшиеся без кормильцев. А рядом с этим гремели музыкой и сверкали огнями рестораны, кафешантаны, варьете, где оттягивались спекулянты и нувориши.
Они распоясались, чувствовали себя хозяевами, перестраивали жизнь в собственное удовольствие. До войны Германия славилась строгой нравственностью, на границе бдительные немецкие таможенники даже выдирали из французских журналов картинки с "неприлично" приподнятыми юбками. Сейчас именно Германия превращалась в европейский центр разврата, переплюнув даже Францию. Афиши берлинских зрелищных заведений соревновались, обещая посетителям "100 голых женщин…", "150 голых женщин…", "400 женщин, абсолютно голых!" Количество ограничивалось разве что размерами сцены, потому что несчастным немкам не нужно было платить. Их нанимали выставлять свою наготу только за еду.
А уж богатые иностранцы вели себя так, словно завоевали или купили всю страну. Перед ними почтительно склонялись чиновники и полицейские, стелился обслуживающий персонал железных дорог, гостиниц, ресторанов. Американцы развлекались, швыряя сигареты из окон отелей – глядели, как немцы давятся и дерутся за "подарки". Женщин походя, между делом, манили пальцем, даже не поинтересовавшись, являются ли они проститутками. Были уверены – пойдут. Подзаработать-то хочется, детишек накормить.
До тех, кто кое-как переносил трудности в Берлине или Мюнхене, доходили сведения и о миллионах вчерашних сограждан, которые одним махом потеряли даже собственное отечество. Победители так перекроили границы, что множество немцев очутилось в пределах Польши, Чехословакии. Национальные власти вновь созданных государств беспардонно задирали перед ними носы, демонстрировали собственное превосходство, унижали. В народе шло брожение. Повсюду говорили о предательстве, позоре.
Эта атмосфера оказывалась благоприятной для всех оппозиционных партий – и для коммунистов, и для националистов. Партия Гитлера достигла 56 тыс. человек. Точнее, ее подразумевали не отдельной партией, а "Национал-социалистским движением", пытались по примеру итальянских фашистов сплотить близкие течения и группировки. В данном отношении связи нацистов с оккультными обществами оказались весьма полезными – уж не знаю, как с магической, а с земной точки зрения пригодились. Члены "Общества Туле" и "Германского ордена" занимали видное положение в других организациях – союзе ветеранов войны "Стальной шлем", обществе "Рейхскригфлагге", активист "Туле" Шлейхер формировал свою партию в Нюрнберге. Теперь они потянулись к Гитлеру.
Национал-социалистами заинтересовался уже упоминавшийся Карл Хаусхофер – адепт японской и тибетской магии. В Первую мировую войну он дослужился до генерала. Прославился своими способностями точных предсказаний – как будет развиваться та или иная операция, как завершится бой. После войны преподавал географию в Мюнхенском университете, основал Немецкий институт геополитики. Но устремления Хаусхофера по-прежнему нацеливались в потусторонние сферы. "Общество Туле" по сравнению с его уровнем выглядело сборищем дилетантов-любителей, и он основал новую, закрытую организацию – "Орден Братьев Света". А ученик и ассистент Хаусхофера Рудольф Гесс стал правой рукой Гитлера. Другая активистка "Туле", профессор невропатологии и ярая противница христианства Матильда фон Кемниц, сумела окрутить и женить на себе знаменитого генерала Людендорфа. Вовлекла его и в муть черных учений, и в нападки на Христа, и в политику. Он присоединился к нацистам, что резко повысило рейтинг партии.