Не исключено, что знаменитый трактат "О Граде Божием" был переведен во второй четверти XVI в. A.M. Курбский еще до бегства в Литву владел списком жития Августина, которое, как и "иные словеса" Августина, было переведено с латинского языка. А. И. Клибанов считает, что речь идет о переводе, сделанном самим Курбским в 1550-е годы. Это маловероятно, потому что, как достаточно ясно видно из источников, Курбский овладел латынью лишь в эмиграции. Поэтому нужно думать, вслед за А. И. Соболевским, что "переводчик… был одним из людей, близких к Курбскому". Ряд переводов из Августина известен по спискам конца XVII в. Это "Книга о видении Христа, или о Слове Бога" ("Manuale, seu libellus de contemplatione Christi, sive de Verbo Dei"); "Поучения, или Молитвы зело душеполезные" ("Meditationes"); "Поучение… да быхом о умерших не скорбели" ("Tristitia de mortuis qualis prohibetur"). Известно также, что архидиакон Киевского братства Михаил в 1652 г., во время пребывания в Москве, по поручению думского дьяка Михаила Юрьевича перевел "книгу учителя Августина".
В 1609 г. "Феодор Касьянов сын Гозвинский, греческих слов и польских переводчик", перевел с польского на русский в Москве широко популярный в Средние века трактат Иннокентия III "De contemptu mundi", в польской версии названный "Тропником, или Дорожкой к спасению" ("Tropnik, albo mala droga do zbawienia"). Этот перевод известен во многих списках.
В конце XVII в. Андрей Христофорович Белобоцкий перевел бестселлер позднего Средневековья "О подражании Христу" Фомы Кемпийского. В это же время переводились сочинения Роберта Беллармина "О вечном блаженстве святых" ("De aeterna felicitate sanctorum") и "Дезидерий" ("Desiderosus"), "Пастырское попечение" ("De cura pastoralis") папы Григория Великого, "Солнечник" ("Heliotropium, seu conformatio humanae voluntatis cum divina") Иеремии Дрекселия (издан впервые в 1627 г.), написанные около 1600 г. "Богодухновенныя рассуждения" ("Piae considerationes ad declinandem a malo et faciendum bonum") иезуита Антония Суквета, "Купель душевная" ("Карiеi duszna") Роховича, опубликованная в Вильно в 1609 г., "Инфирмария христианская" ("Infirmaría chrzes'cianska"), изданная Мосцицким в Кракове в 1626 г., "Краткое удобство разсуждения и познания духовного, от некоего благоговейного мужа написанное", главы о смерти из книги иезуита Станигурста (Stanihurstus), "Суждение дьявола против рода человеческого" ("Poste-pek prawa czartowskiego przeciw narodowi ludzkiemu", изд. в Бресте в 1570 г.), некое "Утешение согрешившему", "Об образе Христа", "Сказание о сивиллах", "Звезда Пресветлая" и т. п.
Среди переводов нерелигиозного содержания обращают на себя внимание "Метаморфозы" Овидия (с польск. изд. 1638 г.), сочинение Эразма Роттердамского, переведенное под названием "Гражданство обычаев детских", "О государстве" ("De república emendanda") А. Фрич-Моджевского, "Сказание о семи свободных мудростях", "Великая наука" и "Краткая наука" ("Ars magna", "Ars brevis") Раймонда Луллия, сочинения Альберта Великого ("De secretis mulierum, item de virtutibus herbarum, lapidum et animalium"), "Селенография" Гевелия, "Проблемата, то есть вопрошения разныя списания великаго философа Аристотеля и иных мудрецов" (перевод опирающегося на Аристотеля сочинения Анджея из Кобылина об анатомии человека и животных), сочинения по астрологии, геометрии, арифметике, медицине.
Отдельно стоит отметить и русские переводы руководств по риторике, появившиеся в начале XVII в. Один из них недавно издан вместе с оригиналом – "Риторикой" Филиппа Меланхтона.
Итак, влияние латинской письменности и латинской образованности на культуру Московской Руси – как прямое, так и опосредованное польской и немецкой литературой – было значительным и непрерывно возрастало с XV по XVII в. Тем не менее ясно, что оно касалось очень узкого круга лиц и с трудом проникало в идеологическую "надстройку" русского общества. Соответственно социокультурный резонанс "латинских влияний" был, как кажется, очень ограниченным.
Московская Русь и протестантизм
Глубокая амбивалентность в решении вопроса о терпимости и нетерпимости в отношении к "латинскому" Западу хорошо видна на примере отношения русского духовенства и государственных кругов к протестантам и протестантизму.
Про Московскую Русь никак нельзя сказать, что она не была знакома с протестантизмом. В русских документах первые известия о Реформации появляются в начале 1550-х годов, в хронографе украинско-белорусской редакции, составленном именно тогда, и в полемических сочинениях Максима Грека этого времени. Однако вряд ли можно сомневаться, что сведения о Реформации появились в России раньше, еще при Василии III. В 1552 г. датский король Христиан, в ответ на просьбу русского правительства помочь в заведении книгопечатания в Москве, послал в Россию протестантского миссионера Ганса Миссингейма. Специальная русская миссия во главе со Шлитте была послана в Германию для вербовки нужных России и русской армии специалистов. Из приезжавших на Русь иностранцев (в основном протестантов) уже в 1550-е годы в Москве стала складываться колония, известная позднее как Немецкая слобода. Матвей Башкин, русский религиозный диссидент этого времени, заявил во время судебного следствия, что свое учение "принял от латынников", аптекаря Матюшки и Андрея Хотеева. Другой диссидент, Феодосии Косой, оказавшись в 1557 г. в Вильно, встретился тут со знаменитым европейским реформатором Яном Ласким и его сподвижниками-протестантами, которые были поражены тем, что "московский Цвингли" проповедовал учение, "во всем согласное" с учением протестантизма. Старец Артемий в эти же годы совершил поездку в ливонский городок Нейгауз, чтобы встретиться и вступить в дебаты с представителями западной церкви. Ивану IV было прислано Аугсбургское исповедание и катехизис Лютера в русском переводе. П. Одерборн пишет, что "царю нравились проповеди пастора Бакгорна", что он смотрел на учение Лютера "как близкое к истине, любил пасторов как людей ученых… Английскому пастору Коле царь поручал письменно изложить сущность англиканского учения, и это изложение понравилось ему". Вместе с тем, когда некий ливонский пастор сравнил Лютера с апостолом Павлом, царь якобы ударил его хлыстом по голове и сказал: "убирайся ты к черту со своим Лютером"!
На службе у Ивана Грозного оказался ряд протестантов. Взятых в плен ливонских немцев расселяли по городам с правом свободного исповедания веры. Протестанты поселились в Москве сначала на окраине, а потом в центре города. В Немецкой слободе уже в 1560-е годы у них была своя протестантская колония и построена лютеранская церковь (в 1580 г. ее велено было разрушить, чтобы построить новую – за городом). Протестанты имели свои общины в других русских городах на протяжении второй половины XVI–XVII вв. Хотя в истории живших в России протестантов были разные времена, в целом они не подвергались преследованиям и были относительно многочисленны. Считается, что к 1640-м годам в одной Москве было до 1 тыс. семейств протестантов, они играли заметную роль при дворе Алексея Михайловича в третьей четверти XVII в. и в русском обществе в целом. В 1673 г. в России жило не менее 18 тыс. немцев, абсолютное большинство которых были, видимо, протестантами, потому что католиков в России не привечали. В конце XVII в. именно протестанты окружали молодого царя Петра Алексеевича, будущего Петра I, во время его регулярных визитов в Немецкую слободу. Считается, что к 1700 г. в Москве было уже около 20 тыс. протестантов, в России же вообще – около 30 тыс. Общеизвестно, какое место они занимали в армии уже при Федоре Алексеевиче и сколь важную роль сыграли в годы правления Петра I. Его церковная реформа осуществлялась под бесспорным влиянием протестантов.
Каким виделся протестантизм русским книжникам допетровской поры? Русские летописи XVI в., упоминая лютеранство, видят в нем только иконоборчество и осквернение церквей. В летопись включено и послание константинопольского патриарха Иоасафа, в котором признаки "люторской ереси" сведены к следующим: отрицание таинств причастия и священства, непризнание постов, отвержение икон, отказ почитать святых и поклоняться их мощам.
Но, конечно, самый репрезентативный источник для ответа на наш вопрос – православная полемика с протестантизмом. Этому сюжету посвящена довольно обширная литература. Полемика велась с момента встречи, т. е. с середины XVI в., и продолжалась на протяжении многих десятилетий. Письменные и устные дискуссии с протестантами становятся делом если не заурядным, то довольно привычным. Одна из самых известных страниц этой полемики – диспут Ивана Грозного с Яном Рокитой, посланником и министром общины Чешских братьев в 1570 г. Тексты, отразившие этот диспут, давно изданы и изучены, и даже переведены на европейские языки. Ряд других, не менее интересных памятников православной полемики с протестантами был создан позднее.
Византийско-православные конфессиональные традиции – основа восточнохристианской модели религиозно-культурного плюрализма?
Накопленный историками православных культур европейского Востока опыт позволяет утверждать, что терпимое или сравнительно индифферентное отношение русских властей к исламу и другим неправославным религиозным традициям на территории Русского государства в XV–XVII вв. – это факт, более или менее ясно удостоверенный многими источниками и исследованиями. С еще большей очевидностью факт терпимого отношения к "иноверцам" (включая – вопреки прочным стереотипам – и иудеев) устанавливается при обращении к православной культуре Рутении того же времени. Но ответа на вопрос, почему такое индифферентное/терпимое отношение к "иноверию" было возможным, пока не найдено. Соответственно еще только предстоит найти адекватное объяснение названному факту истории европейского Востока, а если не причинно-следственное объяснение, то хотя бы корреляты особой практики сосуществования с исламом, язычеством, протестантизмом и другими религиозными традициями в истории допетровской России и украинско-белорусских земель.
Рассмотрим этот вопрос через призму отношения православной культуры Московской Руси к исламу.
Разумеется, сталкиваясь с фактом интеграции мусульман в Московской Руси, историки так или иначе вынуждены отвечать на вопрос о его причинах.