[v] Князь Дмитрий Иванович Курлятев по обвинению в измене был принудительно пострижен в монахи вместе со всей семьей: женой, сьшом Иваном и двумя дочерьми. Курлятев с сьшом были сосланы в Коневецкий монастырь, а дочери в Челмогорский (вблизи Каргополя), где они вскоре были умерщвлены. По сведениям Веселовского, князь Д.И. Курлятев пострижен в 1562 г., сослан в Белозерск, где и умер. Иван IV обвинил Д.И. Курлятева в том, что во время его болезни Д.И. Курлятев якобы не хотел присягать младенцу Дмитрию, а "хотел на государство князя Владимира Андреевича". (См.: ПСРЛ. Т. 13. С. 344, 523.)
В Послании к Курбскому царь назвал князя ДИ. Курлятева "единомысленником" Сильвестра и Адашева (См.: Первое послание Грозного // Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским. С. 141.) Во втором Послании Курбскому царь обличает Д.И. Курлятева за то, что его дочери одеты и украшены лучше чем царские. (См.: Там же. С. 166. См. также: Веселовский С.Б. Исследования по истории опричнины. С. 113, 404.)
[vi] Князь Петр Семенович Серебряный "в списке думных людей показан выбывшим в 1571 г." В Синодике значится. (См.: Веселовский С.Б. Исследования по истории опричнины. С. 443.) Послужной список князя Петра довольно значителен: воевода в Зарайске, участник тульского, казанского и астраханского походов, воевода в Одоеве, Коломне, Туле, Михайлове, Калуге, Серпухове, Чебоксарах, участник ливонского и полоцкого походов, отмечен в походах в Озерище и в Смоленск. (См.: Веселовский С.Б. Исследования по истории опричнины. С. 443–444.) Устря-лов приводит небезынтересный рассказ некоего Гваньини. "Того же вышереченного лета 1570, на празднике Святого Пророка Илии, в день той во время обеда седяше (царь) за столом и едва егда вторую ядь пред его принесоша, тогда ничим возбужденный, вскочи от трапезы и сице к опричникам и слугам своим, яже у него бяху, рече: "идите за мною". Бяше у него тогда единых стрельцов полторы тысячи, иже во время обеда, за двором его в Александровой Слободе стояху. Егда же до града стольного Москвы приидоша, повелел опричникам своим в устроении стать. Близь града того дом мужа избранного, роду древнего, в делах воинских знаменитого и смысла великого, именем князя Петра Серебряного: на той дом повеле оному сонмищу пленничим образом наскочити, самого же князя Петра себе представити; и токмо едва изрече сице, а тии уже повеление его совершают: понимавше бо его, на предградие извлекоша и Цареви представиша, иде же, кроме всякого достоинства и без оклеветания, ни за что, ни за ово, единому от сотников, Сватору некоему, секирою вскоре главу отсещи повелел ему; потом прочее по воле своей творяще: прежде сам избранные сокровища оного убиенного к своему сокровищу присовокупи, а останки сонмищу оному разграбити повелел; еще же, дабы ничто от движимых не осталось и память его погибла, повелел и дом его дымом на воздух разлияти, и сие совершив, на иную страну (сторону. - Н.Э.) града того обратился". (См.: Устрялов Н.Г. Сказания князя Курбского. Т. 2.)
[vii] Подскарбий земский (польск.) - казначей. (См.: История южных и западных славян. М., 1969. С. 99.)
[viii] В Синодике упомянуты князья Горбатые Александр и Петр. (См.: Веселовский С.Б. Исследования по истории опричнины. С. 374.) Есть и летописное подтверждение этого факта: "Toe же зимы (1565) февраля месяца повеле царь и великий князь казнити смертной казнию за великие изменные дела боярина князя Олександра Горбатого, да сына его князя Петра, да окольничего Петра Петрова сына Головина, да князя Ивана сына Кашина, да князя Дмитрея княж Ондреева сына Шевырева". (См.: ПСРЛ. Т. 13. С. 395.) С.Б. Веселовский полагает, что даты смерти ХовриныхГоловиных (1564–1565) также косвенно подтверждают известия Курбского, хотя эти последние в Синодике не значатся.
[ix] Дмитрий Иванович Хилков-Ряполовский, сын Ивана Хилка-Ряполовского имеет весьма солидный послужной список: в 1543 г. - воевода в Гороховце; в 1546 г. - наместник в Рязани; в 1547 г. - воевода во Василегороде; в 1550 г. - зачислен в тысячники в Мещере и Свияжске; в 1552 г. - в Коломне, затем в казанском походе; в 1553 г. опять в Коломне; в 1558 г. - в Чебоксарах. Пожалован в бояре. В 1560–1562 гг. - воевода в г. Юрьеве. По новиковскому списку из думных людей выбыл в 1563/64 гг. В Синодике не упоминается. Анализ этого послужного списка и отсутствие упоминаний о Д.И. Ряполовском после 1564 г. представляет возможность с доверием отнестись к сведениям, сообщаемым Курбским. (См.: Веселовский С.Б. Исследования по истории опричнины. С. 438, 468.)
[x] С.Б. Веселовский считает, что "в Синодиках не полный список казненных ростовских князей. В разных местах записаны следующие лица: Андрей Катырев, Василий Темкин с сыном Иваном, Ефросинья, жена Никиты Лобанова; Андрей Бычков с матерью, женой, сыном и дочерью; Василий Волк Ростовский; Федор, Осип и Григорий Хилковы…" Веселовский полагает, что и у Курбского неполные сведения о казнях ростовских князей. О казни же Василия Темкина, по свидетельству Штадена, известно, что он был утоплен. (См.: Штаден Г. О Москве Ивана Грозного. Записки немца-опричника. М., 1925. С. 97. См. также Веселовский С.Б. Исследования по истории опричнины. С. 434.) У другого современника, Альберта Шлихтинга, о казни ростовских князей написано следующее: "Вслед за тем он умертвил весь род ростовских бояр, более 50 человек. Везде, где только он мог выловить свойственника или родственника его, он тотчас после самого тщательного розыска приказывал убить их. Из семейства ростовских было приблизительно 60 человек, которых всех он уничтожил до полного истребления". (См.: Шлихтинг А. Новое известие о России времени Ивана Грозного.)
[xi] Петр Михайлович Щенятев в Синодике не упоминается. "Василий и Петр Щенятевы происходили из одного из знатнейших боярских родов. Сестра Щенятевых была замужем за боярином И.Ф. Бельским. Василий умер в 1549 г. Петр, как родовитый человек, был пожалован сразу в бояре в 1549 г. и при учреждении опричнины царем Иоанном оставлен при себе, в Слободе". (См.: ПСРЛ. Т. 13. С. 394. См. также: Веселовский С.Б. Исследования по истории опричнины. С. 473.)
О казни Петра Щенятева пишет Н.М. Карамзин: "Князь Петр Щенятев, знаменитый полководец, думал укрыться от смерти в монастыре: отказался от света, от имения, от супруги и детей; но убийцы нашли его в келий и замучили: жгли на сковороде, вбивали ему иглы под ногти". (См.: Карамзин Н.М. История государства Российского. Кн. 3. Т. 9. Стб. 59.)
Интересные сведения о гибели Щенятева приводит и Н. Устрялов: "Известие Курбского о пострижении Щенятева подтверждается Обиходником Кириллова монастыря; там сказано: "того же месяца (августа) в 24 день по князе Петре Михайловиче Щенятеве, в иноцех Пимен"". В Синодике есть имя "инока Пимена Нероцкого монастыря". По списку бояр, князь Петр Михайлович Щенятев умер в 1568 г. Тау-бе и Краузе также подтверждают его смерть, сообщая, что его засекли. (См.: Устрялов Н.Г. Сказания князя Курбского. Т. 1. С. 268–269.)
[xii] Устрялов приводит подробное родословие князя Федора Ростиславича: "Федор Ростиславович Ярославский, сын Ростислава Смоленского, внук Мстислава Давидовича, правнук Давида Ростиславовича, праправнук Ростислава Мстиславского, сына Мстислава Великого, в шестом колене потомок Мономахов, до конца ХП1 столетия княжил в Можайске, был устранен братьями своими от престола смоленского". (См.: ПСРЛ. Т. 4. С. 62.) Около 1294 г. он получил Ярославль, сочетавшись браком с Марией, дочерью и наследницей Василия Всеволодовича, князя ярославского. Бывши однажды в Орде, рассказывают позднейшие летописцы, Федор понравился царице монгольской так, что при виде "святолепного благородия лица его уязвилось сердце ее". Ему предлагали руку ханской дочери, но он отказался и возвратился в отечество. Между тем Мария умерла; народ объявил ее сына Михаила владетельным князем; Федора же не хотели принять и осыпали упреками ("нелепые словеса глаголаша женским умышлением"); тогда он согласился быть зятем хану, который дозволил своей дочери креститься, построил для Федора великолепные палаты в Сарае и дал ему множество городов: Чернигов, Херсон, Булгары, Казань; по смерти же Михаила, возвел его (Федора) на престол ярославский. (См.: Карамзин Н.М. История государства Российского. Кн. 3. Т. 9. Прим. 138.) В 1463 г. обретены его мощи в Ярославле. Церковь чтит его память 19 сентября. (См.: Устрялов Н.Г. Сказания князя Курбского. Т. 1. С. 269–279.)
[xiii] С. Герберштейн в своих "Записках о Московии" пишет: "Михаил по исключительному прямодушию своему и долгу чести неоднократно наставлял ее (Елену Глинскую. - Н.Э.) жить честно и целомудренно; она же отнеслась к его наставлениям с таким негодованием и нетерпимостью, что вскоре стала подумывать, как бы погубить его. Предлог был найден: как говорят, Михаил через некоторое время был обвинен в измене, снова ввергнут в темницу и погиб жалкой смертью". (См.: Герберштейн С. Записки о Московии. С. 88.)
[xiv] Исследуя эти обстоятельства, С.Б. Веселовский пришел к выводу, что здесь Курбский, по-видимому, упоминает о полоцком походе 1563 г. Однако "неполнота родословия Шаховских и большое количество Иванов в их роде не дают возможности выяснить, о каком Иване говорит Курбский". (См.: Веселовский С.Б. Исследования по истории опричнины. С. 469.)
Что же касается упомянутых Курбским князей Прозоровских: Василия, Александра и Михаила, то Веселовский отмечает, что в Синодике они не значатся, но по родословицам известны как тысяцкие и воеводы, состоящие на государевой службе. Последнее упоминание о Василии как раз приходится на 1567 г., когда он был на службе в Полоцке, об Александре - на 1566 г. - воевода в Серпухове; Михаиле - на 1565 г. - воевода в Свияжске. (См.: Веселовский С.Б. Исследования по истории опричнины. С. 430–431.)
Что же касается князей Ушатых, то в Синодике упоминается один из них - Даниил Васильевич. "Неполнота родословия Ушатых не дает возможности выяснить, кто из них был еще казнен". (См.: Веселовский С.Б. Исследования по истории опричнины. С. 154.)
[xv] Князья пронские - Иван Иванович Турунтай и Василий Федорович Рыбин - в Синодике не упоминаются. Но сведения, приведенные Курбским относительно этих лиц, подтверждаются свидетельством И. Таубе и Э. Краузе, которые сообщают, что Турунтай Пронский был забит до смерти палками, а Василий Пронский обезглавлен. (См.: Веселовский С.Б. Исследования по истории опричнины. С. 431. См. также: Послания Иоганна Таубе и Элерта Краузе. С. 41–43.)
[xvi] О факте отравления двоюродного брата царя, князя Владимира Андреевича Старицкого, говорится в ряде источников. Подробно об этом сообщают Таубе и Краузе. (См.: Послания Иоганна Таубе и Элерта Краузе. С. 57.) Эти же сведения содержатся и во "Временнике" Ивана Тимофеева: "У царя был двоюродный брат по плоти, сидевший на своем уделе, и он был оклеветан своими рабами, которые уверили царя, что Владимир желал сам получить братний великий жребий - т. е. сесть на царство. Царь, не проверив этих сведений, поверил им и, разжегшись яростью на брата своего, ничего не разбирая на пути своем, набросился на него и отравил его, напоив ядом вместе с женой - все они принуждены были выпить яда смертную чашу по повелению царя. Царь же, сделав это, как будто бы завершив удачную охоту вместе с убийцами, потряс воздух громким криком. Всех слуг его дома, кроме клеветников, замучил различными муками, а над женщинами срамно надругался, что постыдно не только творить, но даже и говорить об этом непристойно. И я не смею открыто обнажать весь стыд венца его, но немного в прикровении словес все же расскажу". И далее Тимофеев свидетельствует, что вместе с Владимиром Андреевичем были убиты его сын и жена, а их имение было присоединено к великокняжеским владениям. (См.: Временник Ивана Тимофеева. С. 23.)
Смерть матери Владимира Старицкого, княгини Ефросиньи, в иночестве Евдокии, подтверждается Синодиком Кирилловского монастыря, в котором сказано: "княгиню иноку Евдокею (оудельная), иноку Марию, иноку Александру… потоплены в Горах в Шексне повелением царя Ивана".
Инока Евдокия - княгиня Ефросинья Старицкая; инока Мария - неизвестная; инока Александра - вдова родного брата царя, князя Юрия Васильевича. (См.: УстряловН.Г. Сказания князя Курбского. Т. 2. С. 276–277.)
[xvii] В рукописи на полях против этого текста значится следующая сентенция: "Трагедия есть игра плачевная, радостью начинается и очень многими бедами и скорбями заканчивается".
[xviii] В рассказе о М.И. Воротынском сведения Курбского не точны. М.И. Воротынский начинал свою многолетнюю и беспорочную службу в 1543 г. Его послужной список выглядел весьма внушительно. Он дважды ходил на Казань, отличился при казанском взятии, участвовал в ливонских походах. В 1562 г. он подвергся опале и вместе с женой был сослан на Белоозеро в тюрьму. Причину опалы летописец излагает следующим образом: "за изменные дела" царь положил опалу на Воротынских (Михаила и Александра) и взял на себя их вотчины. В ссылке Михаил Иванович Воротынский пробыл три с половиной года и в апреле 1566 г. был помилован, восстановлен в чинах и получил часть своих владений.
Летом 1571 г. при набеге крымского хана Девлет-Гирея опричное войско показало свою неспособность к отражению врага, и Девлет подошел к Москве и пожег посады; огонь перекинулся через стены и в результате Кремль и Китай-город выгорели. На следующий 1572 год Девлет повторил набег. Иван IV во главе войск поставил М.И. Воротынского, подчинив ему опричное и земское войска. М.И. Воротынский у села Милоди на Серпуховской дороге разбил превосходящее почти в два раза войско Девлет-Гирея. Осенью 1572 г. царь отменил опричнину и запретил даже произносить это слово. Но террор не прекратился и казни продолжались.
В 1573 г., будучи на береговой службе в Серпухове, М.И. Воротынский вызвал чем-то гнев царя, "и царь и великий князь положил опалу на бояр и воевод, на князя Михаила Ивановича Воротынского, да на князя Никиту Романовича Одоевского (из опричных воевод), да на Михаила Яковлевича Морозова, велел их казнить смертной казнью". (См.: Веселовский С.Б. Исследования по истории опричнины. С. 33, 55, 63–64, ИЗ, 129.)
Никита Романович Одоевский служил в опричном дворе и был казнен в 1573 г. Его сестра - вторая жена князя Владимира Андреевича Старицкого - была казнена вместе с ним. В свое время князь Никита Романович отличился в битве при отражении первого набега Девлета, за что, по-видимому, он и был пожалован в бояре. В Синодике князь Никита Романович Одоевский не упоминается. (См.: Веселовский С.Б. Исследования по истории опричнины. С. 33, 131, 222,422.)
[xix] Здесь Курбский воспроизводит по памяти тексты Ветхого Завета. (См.: Исх 20:4–6. "Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли. Не поклоняйся им и не служи им, ибо Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвертого рода, ненавидящих Меня, и творящий милость до тысячи родов любящим Меня, соблюдающим Заповеди Мои".)
[xx] К текстам Ветхого Завета автор присовокупляет и тексты Нового Завета. (См.: Мф 10:33. "А кто отречется от Меня перед людьми, отрекусь от того и Я перед Отцом Моим Небесным".)
[xxi] См.: Мф 6:13. "И не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого: ибо Твое есть царство и сила и слава во веки. Аминь".
Попытаюсь написать о побиении великих боярских родов, сколько Господь мне памяти дает. Убил царь мужа светлого в роде Челядниных Иоанна Петровича[i], уже бывшего в преклонном возрасте, погубил и жену его Марию, воистину святую, а еще раньше, когда она была молодой, отнял у нее возлюбленного сына Иоанна, князя Дорогобужского, из рода великих князей тверских, и казнил его усекновением головы. Отец Иоанна был убит в битве с казанскими татарами, когда отрок этот был младенцем и мать во вдовстве воспитала его до восемнадцати лет. О его казни прежде мельком вспоминал, в кратком описании, упомянув, что он вместе с другим известным юношей, своим двоюродным братом Федором Овчиной, был убит[ii].
Так он на того Иоанна (Челяднина) разгневался, что не только все роды его дворянских слуг погубил, замучив различными муками, но и все его земли и села - а он большую отчину имел - все пожег, сам ездя с кромешниками своими, и если находил где кого, то губил с женами и детьми, даже грудных младенцев не пощадил и, как рассказывают, ни одной скотины в живых не оставил.