Невеста на римской свадьбе была одета не в белое, а в желтое и огненно-оранжевое. Белый цвет считался в Риме, как и в Греции, цветом смерти: в белом хоронили покойников, белую одежду носили женщины в дни траура. Невеста же была одета в цвета пламени, символизируя то ли жар страсти, то ли огонь семейного очага. Ее наряд был сложен, каждая деталь имела значение. Свое девичье платье и игрушки невеста посвящала ларам – добрым духам отцовского дома. В канун свадьбы она надевала длинную прямую тунику, которую надлежало ткать на старинном ткацком станке, за которым работали стоя. Туника была перехвачена белым поясом из овечьей шерсти: считалось, что как шерстяные пряди прилегают друг к другу, так и муж с женой образуют единое целое. Для пущей неразрывности пояс этот связывали "геракловым узлом". Развязать его было нелегко; возможно, на это уходила немалая часть первой брачной ночи.
Задача усложнялась тем, что первую ночь супруги по традиции проводили в полной темноте… Впрочем, кто сказал, что семейная жизнь должна быть легка?
Выбрать себе кокетливую прическу невеста не могла, волосы убирались строго определенным образом: их делили на проборы острием копья и полученные шесть прядей укладывали вокруг головы. Сверху надевали венок из вербены и майорана и накидывали огненно-желтое покрывало – фламмеум. Такого же цвета верхняя одежда – палла – накидывалась на тунику. Обувь тоже была цвета огня.
Свадьба начиналась в доме невесты. Здесь в присутствии десяти свидетелей подписывался брачный контракт. Потом невеста произносила знаменитую фразу: "Где ты, Кай, там и я – Кайя". Пронуба – нечто вроде посаженой матери – соединяла правые руки жениха и невесты, и начинался пир. Расходы на него были ограничены в конце I века до нашей эры законами Августа против роскоши. Впрочем, на дозволенную аскетичным императором тысячу сестерциев одного только вина можно было купить три тысячи литров.
Когда вино было выпито, а еда съедена (не вся: по традиции стол не должен был полностью опустеть), новобрачная отправлялась в дом мужа. Этому ритуалу придавалось особое значение: брак был именно переездом невесты к жениху и ни в коем случае не наоборот. Дом будущего мужа был в данном случае куда важнее, чем сам муж. Поэтому свадьбу могли при необходимости сыграть и в отсутствие жениха (если он заранее подписал и передал необходимые документы): был бы только дом, двери которого невеста обмажет овечьим жиром и оливковым маслом, а столбы обовьет шерстяными повязками. А вот без невесты свадьбы быть не могло.
Девушку ритуально вырывали из объятий матери или другой ближайшей родственницы, и процессия отправлялась в путь. Невеста шла пешком, ее вели за руки двое мальчиков, чьи родители обязательно были живы. Третий мальчик нес впереди факел из боярышника: известно, что боярышник – верное средство от злых духов. Остальные родственники и гости несли зажженные восковые свечи и сосновые факелы, тащили невестину прялку и веретено, швыряли в толпу орехи. Звучали флейты. Кто-то затягивал непристойную песню – фесценнину, но почтенные матроны не затыкали ему рот: на то и свадьба…
Когда невеста завершала все необходимые ритуалы с дверями женихова дома, ее на руках вносили внутрь. Молодой муж обрызгивал ее водой из своего колодца (а может быть, и из водопровода, который появился в Риме в 312 году до нашей эры) и протягивал ей факел, зажженный от своего очага. Так новобрачная приобщалась к святыням новой семьи. После чего пронуба усаживала девушку на брачную постель. Все удалялись, погасив свет. И молодой муж со вздохом принимался… возиться с геракловым узлом, затянутым на животе невесты.
В первый брак римлянки обычно вступали девственными, что и нетрудно в тринадцать – пятнадцать лет. Но нравы во времена поздней республики, и тем более империи, были достаточно свободными, да и литераторы позволяли себе немалые вольности. Поскольку юные римлянки обычно посещали как минимум начальную школу (обучение в Риме было общепринятым и совместным), надо полагать, они успевали покопаться в родительской библиотеке и познакомиться с игривыми романами Апулея или Лонга и раскованными поэмами Овидия. Поэтому можно представить, чем занимались молодые после того, как гости удалялись и узел был развязан. И если не в первую, то в последующие ночи новобрачная, надо полагать, старалась исполнять советы Публия Овидия Назона, превратившего страсть в науку:
Женщины, знайте себя! И не всякая поза годится -
Позу сумейте найти телосложенью под стать.
Та, что лицом хороша, ложись, раскинувшись,
навзничь;
Та, что красива спиной, спину подставь напоказ.
Меланионовых плеч Аталанта касалась ногами -
Вы, чьи ноги стройны, можете брать с них пример.
Всадницей быть – невеличке к лицу, а рослой -
нисколько:
Гектор не был конем для Андромахи своей.
Если приятно для глаз очертание плавного бока -
Встань на колени в постель и запрокинься лицом.
Если мальчишески бедра легки и грудь безупречна -
Ляг на постель поперек, друга поставь над собой…
Несмотря на наставления мудрого Назона, а может быть, и благодаря им, браки в Риме времен империи, да и поздней республики были непрочными. Брак, заключенный в форме sinemanu, позволял любому из супругов развестись по малейшему поводу и даже вообще без повода. Ушли в прошлое неразрывные браки-конфарреации и прочные браки, в которых жена считалась почти что собственностью мужа. Еще в конце IV века до нашей эры некий Анний был исключен цензорами из числа сенаторов за то, что развелся с женой, не посоветовавшись с общественностью. Через несколько лет Карвилий Руга развелся потому, что его жена были бездетна, – этот год так и вошел в историю, как год развода Карвилия Руга. Но прошли каких-нибудь сто с небольшим лет, и развод стал нормой римской жизни. Сенека писал: "…женщины из благородных и знатных семейств считают годы не по числу консулов, а по числу мужей. Они разводятся, чтобы выйти замуж, и выходят замуж, чтобы развестись".
Тацит описывает знаменитый развод и столь же знаменитую свадьбу Валерии Мессалины. Мессалина был женой не более не менее как всесильного императора Клавдия. Однако, когда "владыка мира" ей прискучил, она, воспользовавшись тем, что муж ненадолго уехал в Остию, решила развестись. Для развода не требовалось не только согласия мужа, но даже и его присутствия – достаточно было написать ему разводное письмо, подтвержденное семью свидетелями. По-видимому, такое письмо было написано и отправлено, после чего императрица, не дожидаясь ответа, отпраздновала пышную свадьбу со своим любовником Гаем Силием… Дело было, несмотря на жалкую роль в нем императора, настолько законным и обычным, что верхушка римской знати не постеснялась присутствовать на этой по всем правилам проведенной свадьбе. Никакого срока для обдумывания своих намерений закон не предусматривал: подписав письмо, Мессалина стала свободна от брачных уз. И когда Клавдий узнал, что он уже не муж своей жены, Мессалина была чужой супругой и всесильный принцепс ничего не мог с этим поделать. Его робкие протесты натолкнулись на противодействие коллегии весталок и верховного понтифика – высших религиозных и нравственных авторитетов Рима. Ведь Мессалина и развелась, и вступила в новый брак согласно букве закона. Единственное, что мог поставить ей в вину Клавдий, это то, что она, увлекшись, прихватила с собой в дом Силия кое-какие императорские вещицы.
И Мессалина, и Силий плохо кончили: они были убиты по приказу влиятельного царедворца Нарцисса. Но на то и придворные интриги… А римлянин попроще, вернувшись к себе домой после недолгой отлучки и обнаружив, что его жена замужем за другим, должен был смириться со случившимся. Возможно, потому у римлян и существовала традиция: возвращаясь из деревни или из военного похода, муж посылал домой гонца, чтобы предупредить жену о своем скором возвращении. Во всяком случае, это избавляло мужа от неприятных встреч и прозрений. Впрочем, Плутарх в своих "Римских вопросах" дает иную трактовку этой традиции:
...
Может быть, это показывает, что муж не подозревает жену ни в каком легкомыслии, тогда как внезапное и неожиданное появление было бы похоже на попытку застичь ее врасплох?
Или мужья спешат обрадовать доброй вестью о себе жен, которые тоскуют о них и ждут?
…Или, может быть, так как у жен в отсутствие мужей бывает много дел и забот по дому, много хлопот и беготни, оттого их и предупреждают, чтобы они, оставив все это, приняли возвращающегося мужа ласково и без суматохи?
Был ли грек Плутарх истинным знатоком римских нравов или наивным человеком? Теперь уже не скажешь…
Не "Камасутрой" единой…
Индийцы придают семейной жизни и браку совершенно исключительное значение. "Без жены дом – пристанище демонов", – говорит индийская пословица. Женщины вообще не мыслят свое существование без мужа. Этнограф Н. Гусева в своей книге "Многоликая Индия" пишет об индианках:
...
Они любят красиво одеться – для мужа. Они холят свою кожу, свои волосы, сурьмят глаза, окрашивают красной краской пробор в волосах, надевают украшения – для мужа. Они учатся петь и танцевать – для мужа. И если муж жив и здоров, если он предан семье – а это правило, исключения из которого очень редки, – женщина счастлива, она ничего больше не желает, ни к чему не стремится.
Добрачные и внебрачные связи у индианок практически невозможны. Сегодня юные жительницы мегаполисов, студентки вузов свободно общаются с юношами, но в любовные отношения не вступают. Они ждут мужа – мужа, избранного родителями, мужа, которого они впервые увидят в день свадьбы. Особо демократические родственники, правда, могут устроить для детей смотрины, и если молодые покажутся друг другу уж очень противны, то сговор расстроится. Но случается такое очень редко.
Мужчины тоже отнюдь не стремятся воспользоваться преимуществами, которые дает принадлежность к сильному полу. Конечно, от юноши девственность при вступлении в брак не требуется, но она приветствуется, и большинство молодых людей ее сохраняют. Как позже они будут сохранять верность жене. Это может показаться удивительным, но в стране, давшей миру "Камасутру", в стране, где процветает культ лингама (фаллоса), где в храмах открыто выставлены скульптуры богов, предающихся самым немыслимым видам совокуплений, – в этой стране сексуальная революция потерпела сокрушительное поражение. Точнее, ее здесь просто не было. Семейные ценности в Индии всегда стояли и стоят на первом месте, а развод, хотя и разрешен современным законодательством, и по сей день считается редчайшим нарушением моральных устоев.
Итак, индийцы вступают в брак всерьез и надолго. Впрочем, церемония выбора партнера, сватовства и самой свадьбы здесь настолько сложна, что можно только посочувствовать безумцу, который, пройдя через бесчисленные хлопоты и проведя через них своих близких, решится заявить: все это – зря. Правда, сегодня выбор партнера облегчен. Существуют брачные газеты, в которых родители могут подобрать для дочери или сына подходящую пару. А задача эта очень непроста. Ведь, кроме множества прочих качеств, избранник должен подходить еще и по кастовому признаку.
Сегодня кастовая дискриминация запрещена законом. И даже в брачных объявлениях все чаще можно видеть слова "каста безразлична". Но все же большинство индийцев женятся и выходят замуж в пределах своей касты или, по крайней мере, варны. Закон законом, но ведь не запретишь родителям подыскивать жениха и невесту "одного круга". И даже люди, выступающие за равноправие каст, предпочитают соединять судьбу со "своими". В этом есть немалый резон: молодые люди из одной касты, никогда не встречавшиеся до свадьбы, хоть примерно знают, чего можно ожидать от партнера. Ведь члены касты, как правило, воспитаны в очень близких традициях.
Каст в Индии множество (не менее трех тысяч, не считая подкаст). Варн всего четыре: брахманов (священнослужителей), кшатриев (воинов), вайшьев (торговцев и земледельцев) и шудр (слуг и разнорабочих). Кроме того, есть еще группа "неприкасаемых", которые тоже считаются членами кастового общества и имеют в нем свое место. На самом дне, еще ниже неприкасаемых, находятся немногочисленные люди, исключенные из каст и тем самым полностью лишенные социальных связей. Итого шесть основных групп.
Варны делят по горизонтали все индийское общество; касты, как правило, привязаны к какой-то местности. Так, торговцы из разных регионов Индии, относясь к одной варне вайшьев, будут принадлежать к разным кастам. И брак между их детьми еще пару столетий назад встретил бы немало препятствий. Сегодняшние индийцы часто смотрят на такие вещи проще, лишь бы касты были "равны" в сложной системе иерархий.
Впрочем, невеста может стоять в этой иерархии на одну ступень ниже, особенно если молодые принадлежат к низшим кастам. На вершине иерархической лестницы неравенство супругов не приветствуется. И это резонно: если мужчины-брахманы или царевичи начнут жениться на женщинах, стоящих ниже себя, что будут делать их дочери и сестры? Им-то подниматься некуда! Но поскольку некоторые представители высших каст все-таки женятся на нижестоящих невестах, определенный избыток высокородных невест в индийском обществе всегда существовал. И гаремы, имевшиеся, кстати, в основном у представителей знати, это не дань их сладострастию, а необходимость хоть как-то пристроить избыток женщин своего круга. Выдавать их замуж за членов низших каст было категорически запрещено – уж лучше в гарем!
С этой проблемой, кстати, особенно близко познакомились женщины раджпутов – военного сословия, живущего в Северной Индии на территории нынешнего штата Раджастхан. У раджпутов испокон века считалось не только допустимым, но и должным жениться на женщинах, стоящих на одну ступень ниже себя на социальной лестнице. Чем выше ступень, тем она малочисленнее. Поэтому на каждой из ступеней, кроме самой нижней, должны были остаться невостребованные женщины. Спасало только то, что раджпутская иерархия была крайне запутанной, раджпуты и сами не всегда знали, какой из их многочисленных кланов стоит выше, а какой – ниже. При всех условиях представительницам самого "высшего общества" было бы не за кого выходить замуж, если бы не гаремы. Кроме того, непрерывно воевавшие мужчины-раджпуты порою погибали, не успев жениться. Количество одиноких женщин могло бы принять угрожающие размеры, если бы не два страшных обычая. Один из них – умерщвление новорожденных девочек. Если раджпут не был уверен, что сможет обеспечить дочери приданое и выдать ее за достойного человека, ребенку давали опий. Или прекращали давать молоко, заменяя его водой. Второй обычай, который у раджпутов принял массовый характер, – сати – самосожжение вдов. В некоторых раджпутских замках были даже специальные залы с гигантскими очагами для самосожжения. Конечно, добродетельная супруга должна была по традиции взойти на погребальный костер мужа. Но если мужчины клана принимали решение погибнуть в безнадежной жертвенной битве "шака" или если враг подступал к самой крепости и женщины понимали, что бой проигран, они шли в огонь, не дожидаясь мужей. В 1303 году при обороне Читора (столицы раджпутского княжества Мевар) сожгли себя живьем пятнадцать тысяч женщин. А в Гвалиорском форте по сей день можно видеть зал с круглым очагом трехметрового диаметра. Специальные вентиляционные трубы были призваны мгновенно раздуть огонь. На стенах и колоннах зала виден густой слой копоти…
Кроме запретов кастовых, в Индии до начала двадцатого века существовала еще и сложная система запретов на близкородственные браки. Индийская традиция не разрешала мужчине "жениться на девушке, которая является ему родственницей по мужской линии до седьмого колена, а по женской – до пятого". А раджпут к тому же не мог брать жену из своего клана, из клана своей матери, из клана, в который он отдал замуж дочь, и т. д. Короче, отцам, у которых подрастали дети, особенно дочери, приходилось несладко. Один жених не подходит по касте, другой – по родственным связям. Кроме того, священные книги индуизма давали растерянным родителям еще целый ряд маловыполнимых предписаний: "Хорошей считается та семья, которая известна в пяти поколениях с отцовской и с материнской стороны и славна своей ученостью и поведением". Если же отец невесты находил семью, в должной мере славную ученостью, ему предписывалось выяснить, не страдают ли ее члены геморроем, чахоткой или плохим пищеварением. Или не волосаты ли они, упаси Вишну! Не рекомендовалось, кроме того, родниться с семьей, если в ней попадались люди "слишком высокие или слишком низкие, слишком бледные или слишком темные", а также "воры, обманщики, импотенты, неверующие, живущие незаконными средствами, уроды, склонные к ссорам, государственные преступники, кормящиеся на похоронах, пастухи, люди с дурной репутацией".
Индийские брахманы были людьми учеными и склонными к написанию разного рода рекомендаций, в том числе брачных. Каждая из этих рекомендаций была хороша сама по себе, но их количество росло, как снежный ком. И наступил момент, когда соблюдение всех требований и запретов стало невыполнимо. Когда в семье рождалась девочка, отец тут же начинал искать ей жениха, понимая, что задача эта может растянуться на долгие годы. И если ему неожиданно везло и подворачивался подходящий жених, семья которого к тому же не страдала ни волосатостью, ни геморроем, жениха этого надо было хватать немедленно, потому что второй такой мог и не найтись. Да и невеста в ожидании жениха, который неизвестно когда появится, могла согрешить, а это сводило шансы на замужество к нулю. Поэтому брачный возраст невест, а позднее и женихов стал стремительно падать. Родители предпочитали поженить детей в колыбели, нежели рисковать, что помолвка может расстроиться. Скоро предосторожность была возведена в ранг закона.
Уже в "Рамаяне" упоминается, что Сита вышла замуж, когда ей было шесть лет. Правда, это считается позднейшей вставкой, но вставка тоже достаточно древняя. Дхармасутры, записанные во второй половине I тысячелетия до нашей эры, говорят, что обычно девушка выходит замуж до достижения половой зрелости. В крайнем случае, если ей не успели найти мужа, девушке разрешалось без ущерба для репутации выждать еще от трех месяцев до трех лет. На рубеже эр законы Ману предписывают, что тридцатилетний мужчина должен жениться на двенадцатилетней девочке, а двадцатичетырехлетний – на восьмилетней. Но и это не предел. Более поздние законы подразделяют невест на пять классов: 1) нагника (голая), 2) гаури (восьмилетняя), 3) рохини (девятилетняя), 4) канья (десятилетняя), 5) раджасвала (после десяти лет). Считалось, что лучшая невеста – это нагника.
Поздняя вставка в "Махабхарате" гласит: