Именно здесь, на Волховском фронте, началась ломка его карьеры. Командующий фронта принял сталинского назначенца с завистью, понимая, что заместители ставятся для того, чтобы со временем заменить начальников. Он лихорадочно ищет повод, как избавится от грамотного зама, которого оценил сам Сталин и направил его к нему. Вскоре такой случай появился. Командующий 2-й Ударной армии генерал-лейтенант Н.К. Клыков заболел. "Заботящийся" о судьбе своего заместителя Мерецков быстро организовал отправку на личном самолете больного в тыл, а на его место предложил
А.А. Власова. Что значит "предложил"? У военных это называется другим словом - приказал. Так генерал-лейтенант Андрей Андреевич Власов принял голодную и обескровленную армию, находящуюся в окружении. Вскоре погибает начштаба армии полковник П.С. Виноградов, которого Власов, будучи замкомандующего фронтом, рекомендовал на пост командарма 2-й Ударной армии.
21 июня 1942 г. за подписью Власова и члена Военного Совета армии Зуева в Генштаб РККА отправляется телеграмма:
"Войска армии три недели получают по пятьдесят граммов сухарей. Последние дни продовольствия совершенно не было. Доедаем последних лошадей. Люди до крайности истощены. Наблюдается групповая смертность от голода. Боеприпасов нет…"
Власов отказался бросить собственных солдат, когда за ним прилетел самолет, чтобы эвакуировать командующего армии вглубь советской территории. А потом - разделившись на группы, многодневное блуждание по лесам и болотам с целью выхода из окружения.
Все воины, державшиеся на ногах, стремились выйти через горловину деревушки Мясной Бор. Узкий коридор этой деревни, расположенной в 35 км к северу от Новгорода, убийственно простреливаемый, по которому просачивались из "котлов" полумертвые от голода и ранений бойцы 2-й Ударной армии.
Стреляется, чтобы не быть обузой для других, начальник Особого отдела армии майор госбезопасности А.Г. Шашков. Гибнут под неприятельским огнем командиры групп и отрядов, занимающиеся выводом бойцов из окружения. То и дело возникают панические настроения среди голодных и обезоруженных воинов, бредущих по болотам, набухшим русской кровью.
Власов со своей спутницей поваром Вороновой в поисках продовольствия зашли в деревню староверов Туховежи. Хозяином первого дома, куда они попали, оказался староста деревни. Он их и сдал полиции. За выдачу Власова староста получил от командования 18-й немецкой армии корову, десять пачек махорки, две бутылки тминной водки и почетную грамоту. Потом эти дары ему вылезли боком.
Власов мысленно сравнивал себя с другим командующим 2-й русской армией по Первой мировой войне - генералом Самсоновым, который из-за поражения армии застрелился.
"Нет, я это делать не буду, - рассуждал Власов. - Ради кого стреляться - ради тирана Сталина?!"
Итак, Власов сделал свой выбор - пошел на сотрудничество с немцами, позиционируя себя как русского националиста, антикоммуниста и друга Германии, от которой он ждет освобождения России от большевизма. Это были его нравственные мотивы.
После беседы с командующим 18-й немецкой армии генерал-лейтенантом Г. Линдеманом, Власова переправили в Винницкий военный лагерь для пленных высших советских офицеров. Там он согласился сотрудничать с нацистами и возглавил "Комитет освобождения народов России" (КОНР) и "Русскую освободительную армию" (РОА), а также написал открытое письмо "Почему я стал на путь борьбы с большевиками".
Так он стал предателем - изменил присяге, которую давал на верность Отчизне и Красной Армии. А еще, так думается, он понимал, что в этих условиях он не станет ходатаем за русский народ. Что его измена не поможет победе своего народа, а только увеличит жертвы его по пути к победе, в которую он уже не верил.
Еще он понимал, что германец с ним как со славянином будет разговаривать через губу, а Россию ждет геноцид. Знал, что немцы будут его терпеть до определенного времени, используя на полную катушку возможности генерала, а потом вышвырнут на историческую помойку.
Но этот вариант мог осуществиться только в случае победы вермахта. А так как этого не произошло, то случилось то, что случилось. Поздно ухватился Гитлер за РОА Власова.
И Гитлер, и Власов проиграли свои жизни. Не помогли фюреру Провидение, а глубоко верующему советскому генералу - иконка, подаренная матерью, которую он всегда носил в кармане кителя.
И все же Сталин видел во Власове грозного противника из-за создания им русского правительства за рубежом и РОА. Недаром органы НКВД не однажды организовывали попытки по физическому устранению предателя Власова, проходившего по делу об измене Родине под кличкой "Ворон". Эти операции проводились под Псковом, Смоленском, Минском, Борисовым, Оршей и в других местах его пребывания.
Все дело в том, что в судьбоносное утро 22 июня 1941 г. обитатели Кремля и их подданные не были единодушны. На самом деле партийное руководство одинаково опасалось и наступления вермахта, и внутренних своих врагов. А "врагов народа" и их родственников оставалось много, очень много.
Обстановка была тревожная. 1930-е гг. - это годы насильственной коллективизации, голода и чисток, потребовавшие жестокую, а порой и кровавую дань почти от каждой семьи. Они породили у людей осадок горечи и страха, ненависти и отчаяния.
Нужно было пройти через длительный, болезненный и беспокойный процесс снова с кровью, разрушениями, разочарованиями, чтобы народы СССР превратились в относительно монолитную массу, в гигантский бульдозер, который не только выдавил немецких оккупантов с нашей территории, но и смял своим ковшом бетонную рейхсканцелярию главного организатора плана "Барбаросса".
Власов считал Советский Союз многонациональным, но не русским государством, а одну из базовых задач большевиков - создание "нового человека" - ахинеей и антирусскостью.
Если присмотреться внимательно, в ХХ в. Москва сошла с ума по-своему, а Берлин - по-своему. Русское сумасшествие называлось мировой революцией и интернационалом. Немецкое сумасшествие - Германия превыше всего, и нет места другим народам.
Берлинский режим был людоедским, московский - жестоким. Последний имел глубокие исторические корни. Благодаря именно этой жестокости мы и выжили. Легко оценивать прошлое, в настоящем трудно понять, что есть благо, а что вред. История расправляется сурово: выиграл - герой, проиграл - чудовище!
Интересно влияние времени на события и вождей: в 1918 г. враг Сталина был другом народа. В 1941 г. враг Сталина был врагом народа.
После приближения фронтов Красной Армии к Берлину испанский диктатор Франко и американский офицер Донахью предлагали Власову помощь в побеге, но он отказался бросить своих солдат.
Предатель был задержан солдатами 25-го танкового корпуса 13-й армии 1-го Украинского фронта неподалеку от города Пльзень. После беседы с ними маршала И.С. Конева Власов самолетом был доставлен в Москву.
Судили Власова и группу его последователей в Октябрьском зале Дома Союзов. По приговору Военной коллегии Верховного суда СССР 1 августа 1946 г. они были повешены.
Что касается предательства Власова, то некоторые историки манипулируют сослагательным наклонением: на преступление, мол, его толкнули обстоятельства. Если бы он не оказался командующим 2-й Ударной армии, куда его загнал Мерецков, то СССР имел бы на одного маршала больше.
Можно и нужно бодаться с властью, но с оглядкой - не заигрываться и соизмерять свой пыл с военно-политической обстановкой. Война рисовала совсем другие жизненные ориентиры.
Роль свою Власов выбрал ошибочно, а потому и довел себя до казни. Надо любить свой народ и бояться Бога! Значит, он не любил и не боялся, хотя и носил иконку в кармане. Да, обстоятельства его подтолкнули к предательству, но только из-за отсутствия внутреннего стержня в характере. Поэтому и получился из него не Карбышев, а Власов!
* * *
Харьковская операция 1942 г., или Вторая харьковская битва, началась наступлением советских войск, а закончилась окружением и практически полным уничтожением наступающих сил Красной Армии.
Эта катастрофа позволила вермахту стремительно продвинуться в южном направлении страны и унесла жизни почти четверти миллиона, а точнее - 239 00 советских военных. Но о проваленной Харьковской операции власти периода правления Хрущева предпочитали умалчивать. И понятно почему - один из виновников "этой амбициозной и безответственной бойни" стал новым хозяином Кремля.
После победы Красной Армии в битве под Москвой 5 декабря 1941 г. - 7 января 1942 г. решило отличиться и руководство Юго-Западным направлением (ЮЗН). Главком направления и командующий Юго-Западным фронтом (ЮЗФ) маршал С. Тимошенко, член военного совета ЮЗН Н. Хрущев и начальник штаба ЮЗН генерал-лейтенант И. Баграмян решили "порадовать вождя" новой победой.
Не просчитав сил и средств, не осознав возможных последствий глубокого проникновения в сторону противника, без учета надежного флангового прикрытия, не получив разведданных об оборонительной системе противника, пообещав Ставке с ходу взять Харьков, именно эта троица стала ответственна за все последующие события разгрома нашей операции и пленение самого большого количества советских войск, когда-либо попадавших в окружение.
Несмотря на быстрый успех и прорыв немецкой обороны, вскоре выяснилось, что существует еще один рубеж обороны немцев, более мощный. Войска сбавили темп. У командиров полков, да и некоторых комдивов создалось впечатление, что противник их просто заманивает. Но начальство ЮЗН и ЮЗФ требовало только одного - вперед!
Немцы спешно сформировали две группировки. Против южного фланга ЮЗФ противник создал специальную группу под командованием генерал-полковника Эвальда фон Клейста в составе армейских и танкового корпусов. К нашему северному флангу 22 мая подтянулся генерал Паулюс с двумя танковыми дивизиями. С использованием таких факторов как скорость и внезапность, они ударили и быстро прорвали фронт.
Интересна одна деталь. В этих боях сражался и офицер-танкист, сын будущего "героя" Сталинграда Паулюса -
Эрнст Александр Паулюс. В своих мемуарах он приводит слова пленного советского офицера-танкиста, рассказавшего о визите в их часть маршала Тимошенко:
"Когда Тимошенко наблюдал атаку своих танков и видел, что немецкий артиллерийский огонь буквально рвет их на куски, он только сказал: "Это ужасно!" Затем повернулся и покинул поле боя".
В результате ловушка захлопнулась. Начались поголовное истребление нашей группировки и пленения несколько сотен тысяч советских воинов. Штаб Тимошенко чуть было не попал в плен. Его личный самолет с документацией и знаменами вовремя успел взлететь с кукурузного поля. Войска свои он бросил на произвол судьбы.
Клейст в своих воспоминаниях об этом сражении писал:
"На поле боя везде, насколько хватало глазам, землю покрывали трупы людей и лошадей, и так плотно, что трудно было найти место для проезда легкового автомобиля".
Здесь же полегла полностью и вся Казахская национальная кавалерийская дивизия из Акмолинска.
В бывшем карьере Красноградского кирпичного завода немцы организовали пересыльный лагерь "Дулаг-205", в котором под открытым небом томилось 15 000 бойцов, оставшихся в живых от фронта. Питание было настолько скудное, что почти весь лагерь вымер…
При правлении Хрущева Барвенковская операция была предана забвению, а на месте гибели тысяч наших воинов новые власти устроили мотодром - ездили по костям своих предков.
Хрущев не захотел увековечить погибших и по его вине.
Крым, 1942 г. Трагедия, виновником которой был любимец Сталина Лев Захарович Мехлис. Итак, 16 октября 1941 г.
армия вермахта под командованием генерала от инфантерии Эриха фон Манштейна начала операцию по захвату Крыма. После десяти дней упорных боев немцы вышли на оперативный простор. К 16 ноября 1941 г. весь Крым, кроме Севастополя, был оккупирован.
Но к концу декабря 1941 г. наши войска в ходе проведения Керченско-Феодосийской операции силами 51-й и 44-й армий Закавказского фронта (ЗФ) отбили у врага Керченский полуостров, продвинувшись за восемь дней более чем на 100 км, и остановились на рубеже Киет - Новая Покровка - Коктебель.
В Крым на помощь командующему Крымским фронтом генерал-лейтенанту Д.Т. Козлову был направлен 20 января 1942 г. в качестве представителя Ставки ВГК заместитель НКО СССР, начальник ГлавПУРа Красной армии армейский комиссар 1-го ранга Л.З. Мехлис.
Обстановка в Крыму в тот период представлялась таковой: наших сил было больше чем вдвое, поэтому только наступление гарантировало победу.
Манштейн по этому поводу писал:
"Если бы противник использовал выгоду создавшегося положения и быстро стал бы преследовать 46-ю пехотную дивизию от Керчи, а также ударил решительно вслед отходившим от Феодосии румынам, то создалась бы обстановка безнадежная не только для этого нового участка фронта 11-й армии. Решалась бы судьба всей 11-й армии. Более решительный противник мог бы стремительным прорывом на Джанкой парализовать все снабжение армии. Отозванные от Севастополя войска - 170-я и 132-я пд - могли прибыть в район западнее или северо-западнее Феодосии не раньше чем через 14 дней".
Вот так оценивал противник наш шанс на победу. Но крымское командование все оттягивало и оттягивало контрудар. Тогда ударили немцы и потеснили наши войска на 10–20 км. В марте и апреле советские дивизии попытались наступать, но были остановлены противником.
Сталин приказал держаться. В войска фронта была отправлена директива Ставки ВГК № 170357 от 6 мая 1942 года:
"Увеличение сил Крымского фронта в настоящее время произведено не будет. Поэтому войскам Крымского фронта прочно закрепиться на занимаемых рубежах, совершенствуя их оборонительные сооружения в инженерном отношении и улучшая тактическое положение войск на отдельных участках, в частности захватом Кой-Асанского узла".
И вдруг при двукратном превосходстве наших сил и средств 8 мая противник перешел в наступление. Началась операция под кодовым названием "Охота на дроф". Замысел операции - окружение и уничтожение авиацией и артиллерией как можно большего количества советских войск на как можно меньшей территории.
11 мая 1942 г. немецкая 22-я танковая дивизия достигла северного побережья Керченского полуострова. 16 мая немецкая 170-я пехотная дивизия взяла Керчь. Через трое суток сопротивление наших войск прекратилось.
Из 250 000 бойцов и командиров Крымского фронта за 12 дней боев было потеряно безвозвратно 162 282 человек -65 % всех войск в Крыму. Немцы потеряли 7 500 человек.
Виновником этой трагедии был в первую очередь Л. Мехлис, которому хватило двух дней, чтобы "разобраться" в обстановке. И уже 22 января он докладывал Сталину:
"Прилетели в Керчь 20.01.42 г.
Застали самую неприглядную картину организации управления войсками…
Комфронта Козлов не знает положения частей на фронте, их состояния, а также группировки противника. Ни по одной дивизии нет данных о численном составе людей, наличии артиллерии и минометов. Козлов оставляет впечатление растерявшегося и неуверенного в своих действиях командира. Никто из руководящих работников фронта с момента занятия Керченского полуострова в войсках не был…"
Это был настоящий пасквиль на управление штаба фронта. Потом Мехлис вступил в конфронтацию с командующим, пытаясь даже заменить его в решении боевых задач. Репрессии, обрушившиеся им на войска, - снятие с должностей, аресты и расстрелы военнослужащих разных степеней накалили обстановку в войсках.
Козлов был вынужден жаловаться заместителю начальника Генштаба РККА генерал-лейтенанту А.М. Василевскому. В одной из телеграмм он писал:
"По распоряжению тов. Мехлиса все оперативные планы, директивы и иные распоряжения войскам фронта проверяются и санкционируются им. Следует ли в данном случае представлять на утверждение народному комиссару оперативные планы, свои предложения о предстоящей деятельности войск или все указания по всем вопросам жизни и деятельности войск получать от него непосредственно на месте?
Увлекшись кадровой перетасовкой и чехардой, он попросил Сталина сменить командующего Козлова, добился снятия НШ фронта генерал-майора Толбухина и командующих армий. Клеветал на командиров среднего звена.
Свидетелем тяжелой моральной обстановки, созданной в Крыму во многом усилиями представителя Ставки ВГК, стал в апреле 1942 г. нарком ВМФ адмирал Кузнецов. В книге мемуаров "Накануне" он писал:
"И вот мы в штабе фронта. Там царила неразбериха. Командующий Крымским фронтом Д.Т. Козлов уже находился "в кармане" у Мехлиса, который вмешивался буквально во все оперативные дела. Начальник штаба П.П. Вечный не знал, чьи приказы выполнять - командующего или Мехлиса.
С.М. Буденный (главком Северо-Кавказского направления. - Прим. авт.) тоже ничего не смог сделать. Мехлис не желал ему подчиняться, ссылаясь на то, что получает указания прямо от Ставки…
Когда положение в Керчи стало катастрофическим, Мехлис пытался свалить ответственность за случившееся на командира Керченской базы А.С. Фролова. Он позвонил мне и потребовал, чтобы я отдал Фролова под суд, иначе расстреляет его своим приказом. - Этого вы не посмеете сделать, - ответил я".