- Представим на секунду, что попытка ГКЧП удалась бы. Что бы члены Комитета делали дальше?
- В первую очередь - наведение порядка в стране. Продовольственная безопасность. В то время шла уборочная кампания, надо было убрать урожай того года, навести порядок в реализации этого плана, потому что накануне обсуждаемых событий, уже в августе 1991 года, очень часто создавался искусственный голод. Т. е. при обилии продовольствия на складах в магазинах ничего не было. Это вызывало возмущение у народа, вызывало недовольство советской властью, и делалось это абсолютно сознательно. Я готовил это дело, я этим занимался, потому что продовольствие и продовольственная безопасность - одни из самых главных решающих участков для любого государства. Нет продовольствия - нет правительства и нет государства.
- Были ли тогда реальные рычаги, с помощью которых можно было обеспечить продовольственную безопасность, чтобы избежать голода, дефицита?
- У нас продовольствия в стране, повторяю, было вполне достаточно. Мы занимали одно из ведущих мест в мире по производству и потреблению основных продуктов питания, - 5-6-е место в мире, при этом Англия и Франция занимали соответственно 11-е и 12-е места. Мы по молоку занимали первое место в мире, по рыбе - второе место в мире после Японии. Единственное, в чем мы резко отставали, - это перерабатывающая промышленность. Она не перерабатывала достаточно глубоко произведенные продукты и тем более не имела современной упаковки. Не случайно в 1990 году Рейган прислал письмо Горбачеву, где настоятельно требовал сократить поголовье скота в стране. Мы были лидерами, и это очень беспокоило американское руководство, потому что они понимали, что продовольствие - это решающая вещь во всех жизненных перипетиях. Есть продовольствие в стране - одна ситуация. Нет продовольствия, и это - революционная ситуация.
- Когда в августе 1991-го вы поняли, что уже все - дело проиграно?
- Поехали, во-первых, к Горбачеву в Форос. Но Горбачев, слабый, лукавый человек, крутил, лгал, объявил, что его изолировали. Это была абсолютная неправда, но уже все было понятно. Потом нас лишили депутатских полномочий, отобрали неприкосновенность, и когда я по телевизору это увидел, то сразу позвонил в Генеральную прокуратуру, чтобы приехали и забрали меня. Потом - допрос. На нас, на 10 человек, было 200 следователей, в среднем на каждого по 20. Нас обвиняли по 64-й статье "Измена Родине", хотя, наоборот, мы спасали Родину, потому что в составе ГКЧП были вице-президент Янаев, председатель правительства Павлов, министры-силовики, практически все правительство. Как можно было говорить о каком-то захвате власти, когда эта власть была у нас?!
- Василий Александрович, оглядываясь на прошлые события, Вы ни о чем сегодня не жалеете? Может, что-то можно было изменить?
- Жалею только об одном: нам не удалось остановить развал великой страны, беспрецедентное и жестокое ограбление, избиение нашего многострадального народа.
Источник: KM.RU
"Никто не был готов стрелять в народ"
- Василий Александрович, как все-таки участникам тех событий стало понятно, что нужно идти по такому радикальному пути, как ГКЧП?
- Это решение витало в воздухе еще с конца 1990 года, обстановка накалялась, об этом говорил сам Горбачев. Последним толчком стала для нас информация, что подготовлено создание конфедеративного государства и что 20 августа Горбачев и его окружение развалят Советский Союз, что уже подготовлены все документы.
18 августа мне позвонил председатель правительства Павлов, сказал, что надо приехать 19 числа к 6 часам в Москву. Куда я еду и на что иду, я знал и поехал. 19 числа мы собрались в Кремле и провели первое совещание.
То, что хотел сделать Горбачев, было грубейшим нарушением закона и Конституции, и мы хотели этому помешать. Ведь 72 % граждан до этого на референдуме высказались за сохранение СССР!
- Но в тот момент страна находилась уже в серьезном кризисе, в национальных республиках полным ходом шел процесс отделения, в магазинах не было продуктов…
- Было очень много действий оппозиции, больших и малых политиков тех времен, которые способствовали обострению ситуации, чтобы потом оправдать развал страны. Собчак, Гайдар, Попов, ряд других политиков упорно наступали на государственные законы. Создавались условия, чтобы продукты не доходили до прилавков: это делалось одним нажатием кнопки, одним звонком. В стране начались забастовки тех же шахтеров, рабочих, и спровоцированы они были оппозицией. Бастующие нас поддерживали.
- А разве сама экономическая политика властей этому не способствовала?
- Советский Союз был крайне развитой страной, по основным продуктам потребления мы занимали лидирующие позиции на уровне ведущих стран мира. По молоку мы занимали первое место в мире, по яйцу первое место в мире - не знали, куда его девать. У нас были атомные подводные лодки, самолеты, у нас работали лучшие ученые… Но вот наши вожди, например был такой Александр Яковлев, - они начали раздувать слухи, что у нас чуть ли не голод. Да, у нас не очень была развита упаковка (Запад этим берет), были добротные ткани, но не было модных фасонов, не придавали этому значения…
И вот эти джинсы проклятые - на них помешалась ведь тогда молодежь… Когда появлялись джинсы, все с ума по ним сходили.
Не было у нас фасонов, модельеров, красивой обертки… И люди как будто разума тогда лишились, особенно молодежь.
- Кто писал обращение ГКЧП "Слово к народу"?
- Все подписанты приняли участие в подготовке текста, все писали, секретарей не привлекали. Наша задача была объяснить народу, что будет с ним и что со страной, каковы наши цели. Подписали не только члены ГКЧП. Взгляните на список подписантов - и генерал Варенников, и певица Зыкина, и Геннадий Зюганов… Достойные, лучшие люди страны подписали.
- Вы приехали в Кремль, провели совещание. Что было дальше?
- Мы поселились в гостинице при Кремле. Совещания проходили в разное время - в день было и по три, и по четыре совещания, чтобы принимать те или иные меры в ответ на развитие ситуации. И решением последнего совещания было вывести из Москвы войска.
- Страшно было?
- Какой тут может быть разговор - страшно, не страшно… Мы знали, на что шли. И что пощады не будет. Нас могли просто расстрелять без суда и следствия. Банда Ельцина, продажные СМИ раздули, что мы устроили заговор против Горбачева, против народа и прочее. Какой такой заговор, о чем тут говорить? С нами был вице-президент, председатель правительства, силовые министры, и мы ничего не меняли, не нарушали Конституцию.
- Как развивались события? Как вы получали информацию о происходящем извне?
- О ситуации докладывал Крючков, он сразу узнал, что штаб по борьбе с нами находится в посольстве США, что брошены огромные деньги, которые раздавались всем, кто придет к Белому дому. Туда же подогнали огромное количество выпивки, закуски, всего прочего навалом. Поэтому пришло сперва три тысячи человек, потом уже сто тысяч…
- Когда к Белому дому пришло уже сто тысяч, как изменилась обстановка внутри ГКЧП?
- Обстановка была крайне напряженная, архинапряженная. Сто тысяч человек - представляете себе, какая это толпа? В любой момент могли начаться провокации против армии, чтобы толкнуть ее на несанкционированные действия. Пытались спаивать наших солдат-танкистов, пытались их провоцировать…
- Было ли, кроме внешнего противостояния ГКЧП, противостояние и внутри него?
- Было предательство Грачева, оно сыграло большую роль… Было оно совершено неожиданным.
Большую роль сыграл Кравченко, который крутил по телевизору "Лебединое озеро", когда надо было объяснять народу, что происходит, что страна находится на грани гибели. А там эти лебеди отплясывали в телевизоре…
Это тоже было предательство.
- Но были и те, кто вас поддерживал. Почему все-таки вы решили вывести войска и признать поражение?
- Знаете, причин можно сейчас много назвать. Долго можно говорить, но главное - никто из нас не был готов стрелять в свой народ.
Поймите, с нами были вице-президент, председатель правительства, силовые министры, армия. Если бы мы применили силовые методы, победа была бы за нами. Но ни один член ГКЧП не был готов… даже мысли не имел открыть какие-то действия против людей, как Ельцин в 1993 году расстрелял Белый дом. Мы патриоты, мы болели за Родину.
- И все-таки жертвы были.
- Жертвы были уже после нашего совещания, когда приняли решение вывести армию и танки из Москвы. Дали команду на вывод, но эти ребятишки бросились на уходящие танки, их стали закрывать, поджигать, закрывать смотровые люки, бросать горючую смесь в бронемашину… Ельцину и его окружению нужны были какие-то жертвы, чтобы представить нас потом предателями, и поэтому вдогонку уходящей технике были брошены эти ребятишки.
- Что вы делали, когда стало понятно, что ГКЧП придется распустить?
- 21 августа я уехал из Кремля на квартиру к другу, он в Москве жил. Несколько человек из нас были народными депутатами, и наш статус не позволял нас арестовать. В это время собрали президиум Верховного совета - я по телевизору смотрел эту комедию. Председатель спросил, кто за то, чтобы лишить нас депутатских полномочий, - никто руку не поднял. Спрашивает, кто против, - снова никто руку не поднял. Говорит, принято единогласно. После этого я сразу позвонил в Генпрокуратуру, сказал, что я нахожусь здесь, в Москве, назвал адрес. Меня ведь искали в Тульской области, объявили, что я сбежать чуть ли не в Китай. Я сказал в Генпрокуратуре, что готов к аресту, за мной подъехали и меня забрали в прокуратуру. Потом был допрос и арест.
Ночью нас отвезли в тюрьму города Кашин, там мы сидели недели две. Потом ночью вывезли в "Матросскую Тишину". Держали всех отдельно, другие заключенные к нам нормально относились. Мы же не бандиты какие-нибудь, мы шли на смертельный риск, чтобы спасти государство от чудовищных экспериментов, которые проводил Ельцин и которые идут до сегодняшнего дня. Почти через год меня выпустили, вернулся домой и сразу восстановился в Компартии.
- Поддерживаете ли сейчас отношения с другими участниками тех событий?
- Да, общаемся, конечно. Сразу после того как меня выпустили из "Матросской Тишины", ко мне домой сразу приехала Людмила Зыкина поддержать меня. Общались с Павловым, с Янаевым, с Крючковым, общаемся с Язовым. Нечасто, но общаемся. Общались с генералом Варенниковым, со многими…
А вот Борис Громов, который некогда подписал "Слово к народу", перешел на сторону власти. Бывает. Вроде бы офицер, а вот как люди меняются…
- Если бы у вас была возможность теперь сделать выбор еще раз, зная все последствия - вступили бы в ГКЧП повторно?
- Немедленно повторил бы свой выбор, не задумываясь ни секунды. Тем более что эти годы подтвердили, что мы были правы. Мы были, как говорят, движимы одной целью - сохранить страну, сохранить Конституцию и действовать в рамках закона. Сувереном власти является народ, и народ на референдуме сказал - быть СССР.
Источник: Газета. ру, автор - Екатерина Винокурова
Александр Тизяков
Тизяков Александр Иванович. Родился 10 декабря 1926, в деревне Новоиванеево, Татарской АССР.
В 1943–1950 годах служил в армии. Трудовую деятельность начал в 1950 году шофером. В 1958 году закончил Уральский политехнический институт им. С. М. Кирова.
С 1956 года работал в НПО "Машиностроительный завод имени М. И. Калинина" (Свердловск): технолог, секретарь парткома НПО, главный инженер, генеральный директор.
Александр Тизяков в 1989 году был президентом Ассоциации государственных предприятий и объектов промышленности, строительства, транспорта и связи СССР (АГО), которая, однако, не была зарегистрирована Минюстом СССР.
Вице-президент Научно-промышленного союза СССР (1990–1991), президент Ассоциации государственных предприятий и объединений промышленности, строительства, транспорта и связи СССР (до 1991).
В июле 1991 года подписал обращение "Слово к народу". Член ГКЧП. Член КПСС до 1991 года (постановлением Бюро Президиума Центральной ревизионной комиссии КПСС за организацию государственного переворота из партии исключен). Прокуратурой СССР по обвинению в антигосударственном заговоре в отношении Тизякова А. И. возбуждено уголовное дело, произведен арест. Обвинялся по статье 64 уголовного кодекса РСФСР (измена родине). Адвокат - Юрий Поздеев.
Амнистирован в феврале 1994 года. На 2001 год, по информации базы данных Marmozsoft, А. И. Тизяков является соучредителем АОЗТ "Антал" (машиностроение) и страховой компании "Северная казна". Кроме того, является учредителем ООО "Видикон" (производство ДСП) и компании "Фиделити" (производство товаров народного потребления).
Член КПРФ (состоит в Кировском местном отделении КПРФ города Екатеринбурга)
Член ГКЧП (отрывок)
…Хорошо помню тот день. 19 августа, как обычно, я встал очень рано - не было и шести. Выгулял собаку. Накормил кошку. А пока возился с завтраком, включил на кухне радио. И - медленно опустился на лавку.
Обращение к советскому народу… Заявления Председателя Верховного Совета СССР и советского руководства… Обращение к главам государств, правительств и Генеральному секретарю ООН… Постановление № 1 Государственного комитета по чрезвычайному положению в СССР… Михаил Горбачев болен и не может исполнять свои обязанности… Власть временно переходит в руки вице-президента Геннадия Янаева и ГКЧП… В Москву входят танки… Проявляйте спокойствие и выдержку… А потом - "Лебединое озеро".
Сердце сдавило от недоброго предчувствия. Кровь стучала в висках отбойным молотком. И - полная растерянность: "что же будет с Родиной и с нами?" А когда ехал в автобусе на работу, в переполненном салоне висела вязкая и гнетущая тишина. Народ, конечно, тоже все видел, слышал и теперь молча думал об одном: чем все это закончится?
День прошел, как в тумане. Все шушукались, что-то обсуждали, в десятый уже, наверное, раз смотрели по телику изложение документов ГКЧП, а женщины даже голосили: лишь бы не было войны…
Где-то часов в 17, кажется, по "ящику" стали показывать знаменитую пресс-конференцию, которая состоялась в пресс-центре МИД СССР с участием членов ГКЧП Г. Янаева, О. Бакланова, Б. Пуго, В. Стародубцева и А. Тизякова. Говорил в основном, силясь скрыть свои трясущиеся руки, вице-президент страны. И тут последовал вопрос одного из журналистов: есть ли сегодня конкретная программа возрождения экономики? Отвечать вызвался наш земляк.
- Ни для кого не секрет, - сказал А. Тизяков, - что перестройка не дала тех результатов, которые все ожидали. Отечественная экономика находится в тяжелейшем положении, идет спад производства, он обусловлен целым рядом факторов, однако нельзя сбросить со счетов и то, что перестройка осуществлялась в таких масштабах. Сегодня разорваны связи между предприятиями. Негативную роль сыграло закрытие ряда республиканских и региональных границ. Предприятия начали пробуксовывать, останавливаться… Вот та ситуация, которая сложилась. Она и послужила главной причиной введения чрезвычайного положения. Наши действия будут, прежде всего, направлены на стабилизацию экономики. От реформ, направленных к рынку, мы не отказываемся. Считаем, однако, что это движение надо будет четче проработать и на более высоком уровне организовать управление…
В целом члены ГКЧП выглядели как-то бледно, даже комично. Но, честно говоря, было как-то не до смеха. Люди не знали, куда себя приткнуть, чем заняться, куда бежать. Вернувшись вечером домой, я не стал отсиживаться в квартире и пошел наверх к соседу Валерке Черняеву (его столичный родственник был высокопоставленным чиновником в КПСС).
Черняев был уже пьян. На столе среди батареи разнокалиберных бутылок и неряшливо, на скорую руку излаженной снеди лежал, отливая черным вороным крылом, настоящий браунинг.
- Ты чего? - с опаской спросил я его.
- Отстреливаться буду, вдруг эти гады за мной придут, - мрачно пообещал Черняев.
- А должны? - поинтересовался я.
- Сейчас можно всего ожидать…
Надрались мы с ним круто и быстро. Особенно почему-то бесило, что среди заговорщиков оказался наш земляк Тизяков. И это ложилось как бы несмываемым пятном на "опорный край державы". Расхрабрившись, мы даже засобирались с Валерием в народное ополчение, чем до смерти перепугали его жену.
И тут ситуация поменялась. По телевизору пошли выступления знатных и уважаемых людей, трансляция митинга на Дворцовой площади в Питере, "к столу" подавались различные комментарии, и мы потихоньку начали трезветь. Несмотря на танки, ситуация стала выглядеть опереточной. ГКЧП словно оправдывался за свои поступки, искал компромиссов с Ельциным, заигрывал с опальным Горбачевым. А ведь государственные перевороты, в которых участвуют высшие руководители правительства, парламента, вооруженных сил, органов государственной безопасности, полиции, как известно, просто обречены на успех. Но эта "хунта", все нагрянувшие события чем дальше, тем больше действительно казались нам бутафорскими, ненастоящими. Похоже, большой беды на сей раз не будет. С этой светлой мыслью мы с Черняевым расстались до утра…
Так и вышло. 21 августа в "закатный" день военного путча площадь им. 1905 года в Свердловске было не узнать. Серую, много повидавшую брусчатку от края до края заполнили люди. Тысячи горожан. Сотни флагов, плакаты. Шел митинг, пульс которого, казалось, слышал весь Свердловск: хунте - нет, России - да! "Тизякова - под суд!!!".
Эмоции, конечно, били через край. Мы выстояли! Мы победили! И никто тогда не знал, что жить Советскому Союзу осталось считанные дни и месяцы, что Михаил Горбачев будет позорно низложен, что власть в стране, которую не удержал ГКЧП, захватит неустрашимый "борец с привилегиями", всенародно любимый кумир, и многим, пришедшим сюда, уже очень скоро придется туго затянуть пояса и заплатить очень дорогую цену за свободу и демократию…
Как же мог этот грамотный, живший в полном достатке, обласканный наградами и властью человек оказаться среди 12 "патриотов", подаривших обществу известное "Слово к народу", а затем и среди восьми перепуганных "спасителей Отечества"? Что это - жизненная позиция, принципиальность, стремление сохранить Союз или нечто другое, потаенное?
Слышал не раз и не два: мол, его путь в принципе был предопределен, ведь Александр Иванович - дитя и "генерал" ВПК, а эта система воспитывает определенным образом и просто так от себя не отпускает. Ты становишься ее заложником. Согласен. Но все равно должен быть какой-то мотив, импульс, чтобы решиться на столь неординарный поступок?