Однако "явленное Дао" прорабатывает свою программу, поддерживает несоответствие, чтобы не прекратилось вселенское движение. Зато Великое Дао извечно, повсюду едино. И это позволяло Пифагору слышать беззвучную музыку сфер, а Чжуан цзы – свирель Вселенной. "[Когда] ты услышал свирель человека, не знал еще, что такое свирель земли; [когда] услышишь свирель земли, еще не будешь знать, что такое свирель Вселенной… [В ней] звучит тьма ладов, и каждый сам по себе… Все [вещи] звучат сами по себе, разве кто-нибудь на них воздействует?!" ("Чжуан-цзы", гл. 2).
Великое Дао извечно пребывает в мыслях прорицателей Истины. Века спустя на защиту Истины и Свободы поднялась русская философия, распознавшая в соединении однородного угрозу жизни. И монизм, и дуализм – по Бердяеву – несовместимы со свободой, а вне свободы нет Творчества, вне Творчества человеческая жизнь теряет смысл. "Человек не может оставаться только человеком: он должен или подняться над собой, или упасть в бездну, вырасти или в Бога, или в зверя". [205] (Актуально, не правда ли?)
Это тем более страшно, что именно культура, приобщенная к Логосу, – по уверению Павла Флоренского – призвана к борьбе с мировым уравнением, энтропией, ведущей к хаосу и смерти. Он ставит вопрос: что же превращает многогранную жизнь в мертвую схему? И европейские философы озабочены: в чем же причина "зауженного" или "несчастного" сознания, "одномерного человека"? Не потому ли, что часть подменила целое, заговорили о "тирании целого"? Но истинное Целое есть Свобода – целое предполагает завершенность отдельного, достижимую лишь в свободе: свободный не угнетает.
Свобода исключается линейным мышлением, где все соподчинено, не имеет простора для самовыражения, и этой злободневной теме Флоренский посвятил свои работы. Казалось бы, в "Обратной перспективе" он ведет речь о принципах живописи, противопоставляя современную средневековой, но фактически речь идет о неволе, пребывая в которой, человек теряет себя. В средневековом искусстве "нет пространственного единства, нет схемы эвклидо-кантовского пространства, сводящейся, в пределах живописи, – к линейной перспективе и пропорциональности". При этом предполагается, что "не существует никаких реальностей, имеющих в себе центр и потому подлежащих своим законам". (Недаром, отмечает он, у китайцев отсутствует прямая перспектива, как отсутствует она и в иконописи.) Прямая перспектива предполагает однородность пространства, его бесформенность – "отрицает и природу, и человека", признавая лишь "пассивный материал для заполнения схем".
Свойство гения – видеть тенденцию, то, что станет действительностью, в данном случае – падения духа, жизненного инстинкта. "Есть два типа культуры – созерцательно-творческая и хищнически-механическая". К первой относится "обратная перспектива", которая создает духовное поле, "пространственную цельность, а не часть, механически отделенную". Правый глаз объявляется "центром мира". Интересно заметить, что правый глаз как доминантная точка связан с левым, рациональным, логическим полушарием мозга, располагающим к линейному видению. Не потому ли Флоренский говорит: "Это глядение (правым глазом) не сопровождается ни воспоминаниями, ни духовными усилиями", то есть ведет к автоматизации человеческой души. И заключает: "Перспективность (или превратно понятый "прогресс". – Т. Г.) есть выражение меонизма и имперсонализма" (рабского сознания, по Бердяеву).
Это последнее слово антропоцентризма: " субъективность, сама лишенная реальности ".
Это был бунт против линейного мышления, при котором нет места индивидуальному; чтобы освободится от линии, философы заговорили о "прерывности". С надеждой некоторое время спустя Флоренский писал: "С началом текущего века научное понимание претерпело сдвиг, равного которому не найти, кажется, на всем протяжении человеческой истории. Эти два признака суть прерывность и форма… Непрерывность изменений имеет предпосылкою отсутствие формы: такое явление не стянуть в одну сущность изнутри. Эволюционизм, как учение о непрерывности, существенно подразумевает и отрицание формы, а следовательно – индивидуальности явлений". [206]
Прерывность – как возможность прорыва духа к свободе. За несколько лет до того Вл. Эрн, близкий друг Флоренского, говорил о том же: "Каждый перерыв – это та реальная, в пределах нашего мира лежащая точка, где два мира: мир "этот" и "тот", мир сущего и существующего, мир абсолютной свободы и мир причинной обусловленности – соприкасаются в реальном взаимодействии. И это соприкосновение, как огонь палящий, сжигает всю шелуху естественного развития, а подлинно ценное… продолжает дальнейший свой рост". [207]
Однако замеченный Флоренским прорыв в науке заставил себя ждать. Другое дело поэты. Вспомним: "Мы не решились бы заставить атом поклоняться Богу, если бы это не было в его природе" (Николай Гумилев). Или ученые, одаренные способностью к прозрению невидимого: "Если космос имеет причину, то и причине этой мы должны приписать такие же свойства – всеобщей любви… Значит, мы не можем ждать от нее ничего худого". Это, конечно, Циолковский, и вряд ли кто из космистов не согласится с ним. Его рассуждения напоминают о буддийской дхарме, устремленной к блаженному покою.
А еще – онтологический принцип Конфуция: жэнь, означающий сочувственное отношение всего друг к другу, заложенного в изначальной природе (син). В иероглифе "жэнь" – "человечность" (переводят и как "любовь") его смысл: "человек" и "два", то есть призвание человека соединять два в одно в благом порядке.
Но и наука по мере расширения сознания не может не продвигаться "от одной глубины к другой", чтобы выйти "к вратам таинственно-прекрасного", от относительных истин, самих себя отрицающих, к Истине абсолютной, к постижению в единичном Единого. Не случайно наука проявляет интерес к восточному знанию – в поисках недостающей половины. Две половины, восточная и западная, не могут совпадать в принципе: восточное и западное знание соотносятся как созерцательное инь – Недеяние и аналитическое ян – Действие.
Уже монадология Лейбница выводит на путь новой методики. Но монады еще замкнуты, или сознание их так воспринимает. Уже И. И. Лобачевский раскрепощает пространство, утверждая, что геометрические решения столь же многообразны, как многообразны пространственные свойства мира.
Открытие в XX веке теории относительности, вероятности, квантового устройства мира – все это соответствует скорее Дао, чем классической науке. Что уж говорить о принципе дополнительности Нильса Бора, сделавшего своей эмблемой Тайцзи – Великий Предел: инь-ян уравновешены в круге Единого. Или о работах К. Г. Юнга, Вл. И. Вернадского, признававшего преимущества восточной методики. Суть ее в том, что Единое проникает множественное, как ли проникает Дао. И это недоступно линейному, одномерному мышлению, но доступно "сингулярному сознанию": когда каждая точка, имея свой центр, становится точкой бесконечности. Сингулярная модель мира предполагает преодоление того типа мышления (аналитики), который породил науку и обеспечил ее успешное продвижение настолько, что она начала главенствовать над умами, пока и эта методика не пришла в противоречие с духом Эволюции. Но, по закону вселенского Пути, наука не могла не повернуть от схемы к жизни.
Появилась синергетика , учение о непротиворечивости, двуединстве сущего. Произошел поворот на 180° от классического знания, основанного на законах противоречия. Все, что есть в синергетике, можно найти в учении о Дао. Не потому, что мысль ученых обратилась к Востоку, – не в меньшей мере она повернулась к собственным истокам (Платону, Аристотелю), – а потому что сама мысль следует вселенскому Пути. Инь-ян, пребывая друг в друге, не могут находиться в состоянии взаимоотталкивания, борьбы, как не могут находиться в состоянии борьбы солнце и луна, день и ночь, но, следуя постепенной смене, устремляются к благому равновесию. То есть инь-ян – это не только состояние замедленной пульсации: движение туда-обратно (шунь-ни), но и необратимое движение по вертикали: "от одной глубины к другой", к "вратам в таинственно-прекрасное". Потому и сказано в "Сицычжуань": "Одно инь, одно ян и есть Дао. Следуя этому, идут к Добру, осуществляя, проявляют изначально [благую] природу (син)" (1, 17). В японском толковании: "осуществляют Небесную природу". [208]
Естественно, следуя законам Вселенной, тому, что Есть и как Есть, синергетика признает нелинейность как форму существования, закон самоорганизации (цзыжань) и самодостраивания; помимо обратимого движения (обратные связи) – необратимость, движение по вертикали, избавляя человека от страха перед "вечным возвращением", лишающим его перспективы. По мере сближения происходит взамоузнавание, взаимообогащение двух типов знания (условно – янского, западного, деятельного – вэй и иньского, восточного, созерцательного – увэй). Скажем, синергетика может поделиться знанием, накопленным за тысячелетия, проясняя недосказанное, снижая степень неуловимости Дао, но главное, участвуя в созидательных процессах. Знакомство с восточным, интуитивным знанием поможет уточнить некоторые понятия, над которыми размышляют ученые: "хаос", "случайность" – как неслучайность, имеющая свою невидимую, "нелинейную" причину. Интригующий фрактал заставит задуматься над природой ли – внутренней структуры, загадочной красоты природных явлений (облаков, течения воды, завораживающей тайнописи огня).
Синергетическое видение, новый тип сознания соединяет, а не отсекает одно в ущерб другому, не отрицает, а обновляет или одухотворяет традиционные понятия, скажем, "фрактальная геометрия" – геометрия живого, природных образов. Или видит в монаде Лейбница не замкнутость на себе, а "отражение, как в зеркале, тотальных свойств мира в целом", как это делает Сергей Павлович Курдюмов, соединив в себе талант ученого и открытость души. Опираясь на естественные законы, а не на готовые схемы, синергетика признает в Природе не объект, а субъект, живущий по своим законам, которые не всегда доступны человеку, но с которыми он не может не считаться, если не хочет погубить себя. Таким образом, синергетическое мировоззрение подрывает основы антропоцентризма, заменившего целое частью, и доказывает, что человек может жить в ритме Природы, облагораживая ее, способен стать в Троицу с Небом и Землей, что предрекали мудрецы и святые Востока и Запада.
Дао науки. Синергетика и Восток (взгляд гуманитария)
Я вновь обращаюсь к этой теме, ибо синергетика действительно выходит на тот уровень, где все Пути сходятся; являя глубинный поворот не только в науке, но в стратегии развития в целом. [209] Ее задача – осмыслить законы Эволюции, чтобы мир самопознал себя как Целое, а не двигался вслепую, увлекаемый то одной, то другой крайностью.
Собственно, о Целом говорят уже давно, но мало думают. Что-то, видимо, мешает его осознанию, хотя это самая насущная проблема. Время чревато сверхкатастрофой, то есть такой катастрофой, из которой уже не будет выхода. [210] Более полувека назад на весь мир прозвучал "Манифест Рассела-Эйнштейна", предупреждая о грядущей опасности: или изменится мышление, или человечество погибнет. Но немногие поняли серьезность предупреждения. Во все времена появлялись нравственно ответственные люди, но теперь их голоса будто заглушает какая-то сила. (Так и хочется сказать – Князь мира сего.) Римский Клуб принял сигнал бедствия, но людская масса движется в том же направлении, которое не сулит ей ничего хорошего. Должно быть, не верят больше на слово, но, может быть, поверят математическим расчетам?
Так или иначе, функции предостережения взяла на себя синергетика. В ее лице наука переживает "второе рождение" (как говорят индусы), становится прозрачной, открытой для разных форм знания. Научную методику синергетика подчинила задаче осмыслить причины превращения разумной энергии в стихию (в любой сфере, от экономики до культуры, вне которой и экономика не может выжить), чтобы стихия не приняла необратимого характера. Для этого прибегает к методу несилового, резонансного воздействия на точки больного организма, что не требует его вскрытия, расчленения, но требует полной душевной отдачи ученого.
Что же позволяет верить в синергетику, в ее способность изменить ситуацию, изменив сознание? Прежде всего ее собственные фундаментальные свойства, начиная с принципа самоорганизации . Что из него следует? Во-первых, то, что все явления-процессы этого мира подчиняются не воле человека, а воле Вселенной, точнее, своим собственным, внутренним законам, о чем так настойчиво напоминал Флоренский, а до него более двух тысяч лет назад Чжуан-цзы: "Следуя природному, пребываешь в Едином; следуя человеческому, теряешь его. В ком природное и человеческое не противоборствуют, называется истинным человеком" ("Чжуан-цзы", гл. 6). И не раз возвращается к мысли: "Не губи природного человеческим, не губи естественного искусственным, не приноси себя в жертву ради приобретения" (гл. 17).
Таким образом, наука помогает избавиться от антропоцентрического комплекса , обернувшегося против человека, отвергает одностороннюю субъективность, навязывающую Природе свои законы. В свое время доминирующая роль человека была, видимо, оправдана, если "все действительное разумно", но теперь идея пришла с собой в противоречие, исчерпала себя (если продолжить мысль Гегеля, и "все разумное действительно"). Постепенно приходит осознание того, что "Природа есть сущее", живой организм, имеет свою душу и, значит, разрушая ее, мы разрушаем себя. Без осознания этого не предотвратить экологической катастрофы.
Далее. Из свойства самоорганизации следует, что все непротиворечиво, взаимодополнительно, ибо только при взаимодействии двух сторон возможна самоорганизация, рождение нового качества, предусмотренного Эволюцией. То есть самоорганизация предполагает принцип недвойственности – не отрицание отрицания без последующего синтеза, как это нередко происходило в истории, а единство разного при неуподоблении одного другому. Таким образом преодолевается еще один комплекс: дуализм , раздвоение сущего, идущий от закона противоречия, исключенного третьего. Буддийский Путь потому и называется Срединным, что подразумевает единство разного, а не противостояние.
Что уж говорить об адвайте, учении об абсолютной недвойственности: всякое разделение, противопоставление есть следствие неразвитого ума, неведения (авидьи). Высшее Я – Атман самотождественен и тождественен Брахману, абсолютной Реальности. Все остальное – майя, кажущаяся, иллюзорная действительность, заслоняющая истинно-сущее. Принцип адвайты, унаследованный от Упанишад: "Тат твам аси" ("Ты есть То") – разделяют и дзэнские буддисты. Д. Т. Суд-зуки видит в проницании одного и многих антитезу западному уму, прибегающему к тотальному раздвоению, – он подчинил Природу выгоде и тем самым обрек себя на падение в мир множества, где человек заблудился. Не только буддисты, но и Лев Толстой мог сказать: "Одна есть религия – это та, что одно во всех… "Tat Twam asi" – "Кто ты?" – "Я есмь ты"". [211]
Естественно, и на Западе существовала вера в Единое: "Не понимают, как расходящееся с самим собой приходит в согласие, самовосстанавливающуюся гармонию лука и лиры" (Гераклит, фрагм. В 51). Но так и не поняли, хотя устремленность к Единому не исчезала. Для Плотина Единое есть Бог, и, когда ум отпал от Единого, отпала от ума и душа. Прокл убеждал, что всякое единение – благо и благо тождественно Единому. Что уж говорить о святом Августине! Но набирало силу раздвоение, что века спустя заставило Герцена признать: "Распадение человека с природой, как вбиваемый клин, разбивает мало-помалу все на противоположные части, даже самую душу человека". [212]
Собственно, расхождение двух сторон (инь-ян) предусмотрено "Книгой Перемен", но в одном случае – в ситуации Упадка (Пи – 12-я гексаграмма И цзина). Инь-ян расходятся, потому что иньская, земная энергия устремляется к Земле, а янская, небесная – к Небу. Когда же они расходятся, то нарушаются все связи. Но уже в следующей ситуации положение выравнивается, если человек ведет себя сообразно Переменам, включается в естественный ритм. Китайцы придавали закону Соответствия (Хэ) первостепенное значение: вести себя сообразно обстоятельствам, времени и пространству. Японцы поныне называют это "ситуационной этикой", свойством национальной души.
Итак, путь раздвоения привел к тому, что мир превратился в "войну всех против всех". Возможно, и борьба на каком-то этапе была необходима, как уверял Гераклит: "Следует знать, что борьба всеобща, что справедливость в распре, что все рождается через распрю и по необходимости" (В 80). Хотя в то же примерно время Лао-цзы отрицал разумность борьбы: "Он не борется, благодаря этому – непобедим"; "Дао совершенномудрого – это деяние без борьбы" (Дао дэ цзин, 66, 81). Наверное, допустима борьба лишь с самим собой, помогающая человеку найти себя истинного. Бунт против рока дал высочайшие взлеты искусства – в музыке, поэзии, без чего человеческая жизнь утратила бы себя, привлекательность. Но борьба во внешней сфере, устремленная к завоеванию земель, противоречит Пути и Божьему Промыслу. Потому и рушились империи, погибали цивилизации, нарушавшие мировой порядок.
"Одно инь, одно ян и есть Дао. Следуя этому, идут к Добру". Значит, нарушая Дао, идут в обратном направлении, к хаосу. Если нарушается чередование и взаимоуравновешенность начал, то и светлое ян превращается в свою противоположность – в низшую, разрушительную силу или стихию Огня; и если не будет уравновешена инь-ским началом, мудрым спокойствием, то не миновать беды, Мирового Пожара. От сдвоенной энергии огня – массовые психозы, стихия террора, которая лишь возрастает от силового воздействия. И разве нельзя было убедиться, что ни одна из местных войн в XX и в наступившем веке ни к чему не привела и не могла привести, кроме дурной бесконечности, приближающей конец мира? Борьба со следствиями, без осознания причины, – вещь бессмысленная.
И здесь на помощь приходит синергетический подход, признание многообразия как формы существования жизни. (Вспомним, однородность ведет к Вражде и Ненависти.) Самоорганизация рождает многообразие, где все индивидуально, не подобно другому. Но не так просто разомкнуть прямолинейную цепь причинно-следственных связей, утративших за века подвижность. Уже в греческой мифологии Земля отпала от Неба (Небо-Уран оскоплен Кроносом по наущению Земли-Геи). Так начался процесс разделения, который оказался необратимым. Признание отправной точки порождало дискурсивное мышление, формальную логику. [213] Закон противоречия обусловил состояние всеобщей борьбы.