* * *
Выражаю свою признательность тем, кто помог мне в подготовке настоящей книги – поддержкой самой идеи, сбором материалов, консультациями, внимательным прочтением рукописи и указанием на ее недочеты – в первую очередь ректору ПСТГУ протоиерею Владимиру Воробьеву, иерею Александру Мазырину, высказавшему ценные замечания, преподавателям Джорданвилльской Свято-Троицкой духовной семинарии протоиерею Владимиру Цурикову и диакону А. В. Псареву, которые обеспечили мне работу в Архиве семинарии, директору Славянской библиотеки в Праге Лукашу Бабка и сотруднице этого архива Анастасии Копршивовой за помощь в сборе иллюстративного материала. Также благодарю сотрудников Центрального архива ФСБ РФ, Государственного архива Российской Федерации, Центрального Государственного архива общественных организаций Украины. Выражаю сердечную благодарность П. Г. Проценко и моим коллегам: Н. А. Кривошеевой, Л. А. Головковой, О. И. Хайловой, А. Н. Сухорукову, Л. С. Аристовой, Н. С. Соловьевой и многим другим за советы и поправки. Для биографических справок и иллюстраций наряду с другими ресурсами использовались материалы базы данных ПСТГУ "За Христа пострадавшие".
Сбор информации о гонениях в комиссии Священного Собора и в канцелярии Святейшего Патриарха Тихона. Распространение посланий Патриарха
Начало вытеснения объективных данных о событиях в Русской Православной Церкви из информационной среды было положено уже декретом СНК "Об отделении церкви от государства и школы от церкви" от 23 января (5 февраля) 1918 г., в котором было сказано, что "никакие церковные религиозные общества не имеют права владеть собственностью. Прав юридического лица они не имеют". Этот параграф дал юридическое обоснование захвату полиграфических средств, создал непреодолимые препятствия для публикации религиозных изданий, в том числе книг Священного Писания, церковной литературы, периодической печати.
С помощью захвата синодальных, лаврских и монастырских типографий Церковь, ее правящие учреждения: Синод, епархиальные власти и сам Священный Собор – почти лишены были возможности сноситься между собой и с паствой, наставлять, осведомлять и поучать ее.
Протоиерей Павел Лахостский в своем докладе 29 марта (11 апреля) 1918 г. назвал этапы гонений на русскую Православную Церковь. Он говорил, что "гонения совершаются планомерно, по какой-то команде, с известной постепенностью. Сначала отнимаются средства оповещения о деятельности Собора, отнимаются типографии, синодальные и провинциальные, потом начинается грозный натиск на обители, попытка овладеть ими… <…> Затем начинается реквизиция монастырского имущества, денег, зданий, хуторов, земли, архиерейских домов <…> Далее идет реквизиция духовно-учебных заведений, свечных заводов и консисторий, и одновременно происходят аресты лиц, которые часто виновны лишь в том, что в момент реквизиции находятся на месте службы <…>. Наконец совершаются убийства, жестокие, зверские, совершенно бессмысленные, большею частью без предъявления обвинения…".
Первым ответом Церкви на попытку лишить ее информации о происходящих событиях была организация сбора сведений о гонениях на Церковь. Постановлением Святейшего Патриарха и Священного Синода от 21 февраля (6 марта 1918 г.) № 49 было предписано епархиальному начальству сообщать обо всех случаях насилия по отношению к Церкви и ее служителям и учинять на местах надлежащие расследования. На заседании от 15 (28) марта 1918 г. было решено образовать комиссию для разработки вопросов, связанных с гонениями на Церковь в составе членов Собора архимандритов Вениамина и Матфея (Померанцева), протоиереев П. Н. Лахостского, П. А. Миртова, мирян Г. И. Булгакова, И. И. Беликова, М. Ф. Глаголева, В. И. Зеленцова, Н. Н. Медведкова и Т. Н. Нечаева. Комиссия была предназначена собирать все факты преследования за веру. На местах создавались особые комиссии для расследования каждого случая ареста, убийства, пролития крови, акты таковых расследований передавались в Священный Синод и докладывались на Соборе.
В вышеупомянутом докладе П. Н. Лахостского обобщался собранный комиссией материал, основанный на официальных данных, донесениях епископов и сведениях в официальных органах печати. Сведения к этому времени поступили лишь из семи епархий, однако докладчик отметил, что гонения распространяются на всю Россию и становятся все сильнее и сильнее.
Среди мер, предложенных на Соборе, обсуждались возможности использования средств оповещения о гонениях на Церковь, поскольку порой отсутствовали сведения даже об аресте членов Собора. Предлагалось даже издание отдельной брошюрой соборного постановления о правовом положении Церкви в государстве. В те месяцы еще было возможно такое предложение: "Напечатать и раздать членам Священного Собора к их отъезду из Москвы краткое сообщение о пострадавших в нынешние дни гонений за Православную Веру и Церковь для распространения среди православного народа".
В определении Священного Собора Православной Российской Церкви о мероприятиях, вызываемых происходящим гонением на Православную Церковь, от 5 (18) апреля 1918 г. указывались такие меры оповещения, как печатание и раздача членам Собора сообщений о пострадавших за православную веру в дни гонений, сбор сведений Высшим Церковным управлением и оповещение посредством печатных изданий и живого слова обо всех случаях гонений на Церковь, издание соборного постановления о правовом положении Церкви в государстве с разъяснениями для широкого распространения.
Усиление гонений, в частности в сфере информации, сделало невозможным осуществление большинства из намеченных мероприятий. В 1918 г. закрылось большинство церковных изданий – издаваемые Священным Синодом "Церковные ведомости", "Московские церковные ведомости" и др. Одновременно в официальной печати стало широко практиковаться распространение ложных известий, клеветы, сокрытие правдивых сведений о Церкви и пресечение их передачи частным путем, отбор информации компрометирующего характера. В обращении Патриарха Тихона Совету народных комиссаров от 26 октября 1918 г. говорилось: "Особенно больно и жестоко нарушение свободы в делах веры. Не проходит дня, чтобы в органах вашей печати не помещались самые чудовищные клеветы на Церковь Христову и ее служителей, злобные богохульства и кощунства".
Это обращение было издано отдельным листком, который удалось напечатать в значительном количестве экземпляров. Оно попало и на территорию, занятую Белой армией. Листовки были предъявлены Патриарху Тихону во время допроса, причем его обвиняли в том, что он не реагирует на распространение его посланий среди населения, "особенно на юге, каковые послания выставляются как ценные аргументы, носящие имя и подпись высшего церковного авторитета всей России". Патриарх отвечал, что он не в состоянии противодействовать распространению посланий, которое является делом частной инициативы. Это обращение послужило причиной заключения Патриарха под стражу.
После отобрания типографий и закрытия периодических церковных изданий единственным средством оповещения верующих о событиях в Церкви, в частности о посланиях Патриарха, стали листовки и небольшие брошюры, которые удавалось напечатать при помощи небольших полиграфических средств, уцелевших от реквизиции.
Вскоре властями была выработана платформа для отказа в печатании любых церковных изданий. В октябре 1919 г. заведующий VIII отделом НКЮ П. А. Красиков писал в Центропечать в ответ на ходатайство одной из религиозных общин издать воззвание Патриарха Тихона от 8 октября 1919 г. "О невмешательстве в политическую борьбу": "…с формальной стороны с точки зрения декрета от 23 января 1918 г. ходатайство религиозной общины о предоставлении ей права и возможности издавать и распространять воззвания является незакономерным, и разрешение в этом смысле было бы нежелательным прецедентом, так как религиозные общины не имеют прав юридического лица".
Несмотря на позицию П. А. Красикова, воззвание удалось опубликовать отдельной листовкой.
Подобные листовки с посланиями Патриарха Тихона появлялись до 1922 г. включительно ("О помощи голодающим, лето 1921 г.", "Об усилении помощи голодающим, 6 февраля 1922 г." и др.). Однако печатание подобных публикаций постепенно подпадало под разряд подсудных дел и все чаще расценивалось как антисоветское и контрреволюционное деяние с соответствующей трактовкой и мерами пресечения. Так, в приговоре по делу Совета объединенных приходов г. Москвы, по которому проходили А. Д. Самарин и Н. Д. Кузнецов, обвиняемым инкриминировалась контрреволюционная деятельность, которая выразилась, в частности, в "распространении среди отсталых рабоче-крестьянских масс всевозможных брошюр, воззваний и листовок явно контрреволюционного характера".
В 1922 г. была широко распространена листовка с посланием Заместителя Святейшего Патриарха митрополита Агафангела (Преображенского) к архипастырям и всем чадам Православной Церкви от 5 (18) июня 1922 г. Она попала за границу и была опубликована в ряде изданий.
Порой власти не препятствовали распространению посланий, но затем изымали их. Так, в одном из писем из России этих лет, о котором пойдет речь дальше, говорилось: "Пробовали печатать определения Синода отдельными листками для рассылки по церквам и епархии. Несмотря на то что на это всякий раз испрашивалось разрешение цензуры и все печаталось с соблюдением общих законов, готовые листы отбирались агентами ГПУ, как только их привозили из типографии в Донской монастырь".
К середине 1920-х гг. Церковь почти полностью лишилась возможности издания полиграфической продукции. Тем важнее был поиск способов распространения сведений о Церкви в России и передачи их за границу, в среду эмигрировавшего духовенства. Благодаря мужественным действиям лиц, близких к Патриарху, наиболее важные его послания увидели свет на страницах зарубежных изданий.
Первые списки архиереев и епархий. Сводки Н. В. Нумерова
Списки гонимых архиереев стали составляться непосредственно после октябрьского переворота. Создание этих списков в годы гонений XX в. было крайне важным и вместе с тем весьма опасным делом. С ноября 1917 г. понятия "епископ" и "гонимый епископ" стали синонимами. Архиереи постоянно подвергались арестам, ссылкам, нередко их предавали смерти, кроме того, большевистская власть направляла свои усилия на дезорганизацию церковного управления. Поэтому в условиях репрессий важнейшей и весьма трудной задачей стал сбор информации о составе епископата, о территориальном местонахождении архиереев, их юридическом статусе (например, заключенный, ссыльный) и пр. Известны слова Святейшего Патриарха Тихона: "Я посылаю архиерея на юг, а он попадает на север, посылаю на запад, а его привозят на восток". Патриарх благословлял составление и уточнение списков архиереев, без чего невозможно было осуществлять церковное управление.
В конце 1918 г. был составлен документ под названием "Иерархия Российской Православной Церкви". Он состоит из машинописи, рукописи и типографской верстки, из которой видно, что список готовился к помещению в церковном календаре на 1919 г. Документ просматривался Святейшим Патриархом Тихоном, о чем говорит его собственноручная правка.
Документ представляет собой список епархий, систематизированный в алфавитном порядке, после наименования епархии указаны имена архиереев и точные даты хиротоний.
В 1921 г. делопроизводителем Священного Синода и Высшего Церковного Совета при Святейшем Патриархе Тихоне Николаем Васильевичем Нумеровым был составлен список архиереев, содержащий сведения о хиротониях, полные титулы иерархов. Список был вывезен за рубеж неким Г. Вальтером, уезжавшим в Берлин из России, и передан управляющему западноевропейскими русскими приходами архиепископу Евлогию (Георгиевскому), который переслал копию списка в канцелярию Высшего Церковного Управления за границей в Сремских Карловцах (Королевство сербов, хорватов и словенцев) вместе с сопроводительным письмом от 9 ноября 1921 г. "Имею честь препроводить при сем в копии присланную мне Секретарем при Священном Синоде при Святейшем Патриархе Н. Нумеровым записку о состоянии Православной Церкви в России. Архиепископ Евлогий".
Машинописная копия этого списка хранилась в архиве Архиерейского Синода Русской Православной Церкви за границей, ныне находящемся в ГА РФ в папке под названием "Положение Православной Церкви в России" (д. 263). В эту папку попадали различные письма, вырезки из газет, воззвания, статистические материалы, которые поступали из России.
Н. В. Нумеров в письме архиепископу Евлогию (Георгиевскому) перечислил лиц, составивших новый Синод: митрополит Евсевий (Никольский), митрополит Михаил (Ермаков), митрополит Сергий (Страгородский), от северо-западной группы епархий был вызван архиепископ Иннокентий (Ястребов), от центральных – епископ Серафим (Александров).
Затем, описав некоторые подробности работы органов высшего церковного управления, Нумеров поместил подробную справку о состоянии каждой епархии. Это был первый известный нам список епархий с указаниями на места пребывания на кафедрах и перемещений архиереев. Здесь сообщались сведения об арестах, болезнях, смертях и даже ходивших слухах. Пример такой справки:
"ВЛАДИМИРСКАЯ: Митрополитом Владимирским и Шуйским остается митрополит Сергий, который в 1919 г. в большинстве случаев жил во Владимире и только изредка показывался в Синод, но с Декабря 19 г., когда арестован был домашним арестом Патр[иар]х и взяты в В. Ч.К. митрополиты Арсений и Кирилл, он прибыл в Москву и с того времени непрерывно жил в Москве. В Январе 1921 г. был арестован, долго сидел в Чрезвычайке и в Бутырской тюрьме, но к Пасхе получил свободу: был взят на поруки знаменитым Путятой. Арест произошел из-за какого-то бракоразводного дела: будто бы он назначил произвести расследование обвинений, за это присужден к ссылке в Н[ижний] Новгород, куда отправился в Июне месяце и там по сие время живет в женском Крестовоздвиженском монастыре и пользуется полной свободой совершать богослужения. В епархии шесть викариатств".