Однако один из недавно вышедших энциклопедических словарей уже так трактует это понятие: "Диссиденты (от лат. dissides несогласный) - название участников движения против тоталитарного режима в СССР с конца 50-х годов (выделено мной, - О.Х.). Д. в разных формах выступали за соблюдение прав и свобод человека и гражданина (правозащитники), против преследования инакомыслия, протестовали против ввода советских войск в Чехословакию (1968 г.), Афганистан (1979 г.). Подвергались репрессиям со стороны властей"[19]. За что конкретно - авторами естественно умалчивается.
Фактически в данном определении осуществляется подмена понятия, не без умысла сокращающая его объем, говоря строго логико-философским языком, когда содержание термина сводится только к одному его значению.
Теперь любой школьник может прочитать, что "движение инакомыслящих (диссидентов) вобрало в себя правозащитные, национально-освободительные и религиозные течения". Что деятельность национальных движений в СССР поддерживалась зарубежными эмигрантскими центрами, такими как Антибольшевистский блок народов, различные исследовательские центры, которые оказывали участникам движений на территории СССР материальную поддержку.[20]. О чем забыли упомянуть Н.В.Петров и А.И.Пожаров.
При этом мы оставляем за скобкой весьма важный и актуальный и до сих пор открытый вопрос: а до какой степени такие поддержка и оказание материальной помощи соответствуют общепризнанным принципам и нормам международного права? - ведь рассмотрение его требует проведения специального правового анализа.
А в конце 60-х ситуация, естественно, выглядела и воспринималась по-другому.
Опять-таки, исторической правды ради, отметим, что как отмечают очень многие писавшие о деятельности "диссидентов" в СССР, например, Л.М. Алексеева и О.А. Попов, очень узок был круг этих "революционеров", и крайне далеки были они от народа, от его повседневных нужд и забот. Хотя и поднимали столь "актуальные проблемы" как защита прав геев и лесбиянок в Советском Союзе!
И действительно, лица, не соглашавшиеся с политикой советского правительства по тем или иным вопросам внутренней или внешней политики, в определенном смысле слова были "инакомыслящими".
Однако мы категорически против распространения этого термина применительно к лицам, привлекавшимся к уголовной ответственности за конкретные уголовно наказуемые деяния.
Поскольку в основе привлечения к уголовной ответственности лежали не убеждения, мнения, суждения и оценки, а именно совершение конкретных и определенных действий, признававшихся в то время законодательными органами общественно-опасными деяниями.
Может возникнуть закономерный вопрос, а как следует оценивать существовавшую в Уголовном кодексе РСФСР тех лет статью 70, предусматривавшую уголовную ответственность за антисоветскую агитацию и пропаганду?
Статья 70 Уголовного кодекса РСФСР 1960 г. устанавливала уголовную ответственность за агитацию или пропаганду, проводимую в целях подрыва или ослабления Советской власти либо совершения отдельных особо опасных государственных преступлений, распространение в тех же целях клеветнических измышлений, порочивших советский государственный строй, а также распространение, изготовление или хранение в тех же целях в письменной, печатной или иной форме произведений такого же содержания.
А часть 2 данной статьи предусматривала ответственность за те же действия, совершенные с использованием денежных средств и иных материальных ценностей, полученных от иностранных организаций или лиц, действующих в интересах этих организаций. (Данная статья была исключена из уголовного законодательства СССР только 11 сентября 1989 г.).
Помимо этого статья 72 УК РСФСР предусматривала ответственность за организационную деятельность, направленную к подготовке или совершению особо опасных государственных преступлений, а равно также за создание организаций, имеющих целью совершать такие преступления, или участие в антисоветской организации.
Также Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 16 сентября 1966 г. была введена уголовная ответственность за "систематическое распространение в устной форме заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй, а равно изготовление или распространение в письменной, печатной или иной форме произведений такого содержания…" (Статья 190-1 УК РСФСР. Исключена из Уголовного кодекса Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 11 сентября 1989 г.).
По нашему личному убеждению, любой социальный субъект - гражданин, группа лиц по национальному, религиозному, расовому, профессиональному или любому другому признаку, равно как и общественное объединение, партия, общественный или политический институт, государство, в конце концов, должен и обладает правом на защиту от диффамации, а также клеветы и оскорбления.
Отметим, однако важное обстоятельство. И Международный пакт о гражданских и политических правах, и Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод признают допустимыми предусмотренные законом ограничения на пользование свободой слова, получения и распространения информации.
Так что по сути своей ничего антизаконного, антидемократиче-ного в содержании статей 70-й и 190-1 УК РСФСР не присутствовало. Тем более, что в ее диспозиции прямо указаны квалифицирующие, то есть необходимые для признания конкретного деяния уголовно наказуемым, его признаки.
Во-первых, - клеветнический, то есть заведомо ложный, характер распространяемых сведений, информации. И его цель - опорочить, дискредитировать общественный и государственный строй, их институты, что и является содержанием диффамации.
Другое дело, что проблемы могли возникнуть и возникали на стадии правоприменения данных правовых норм, то есть на стадии следствия и суда.
И здесь, понятно, крайне важным было и есть, поскольку дела о клевете, или, по современной терминологии, о диффамации, отнюдь не редкость, но требуют качественных и добротных, добросовестных экспертных заключений и оценок. А последние уже не относились к компетенции и сфере деятельности органов госбезопасности.
Остановившись подробно на специфическом вопросе юридической квалификации деяния, мы предприняли это исключительно потому, что опыт истории должен научать последующие поколения на ошибках, заблуждениях и преступлениях прошлого.
При этом мы отнюдь не говорим о том, что все приговоры по указанным статьям были необоснованными, неправомерными или несправедливыми. Мы лишь указали на источники и предпосылки (недобросовестные экспертные заключения, в частности, предвзятость судьи, и т. д.), возможных юридических и судебных ошибок.
Подчеркнем, однако, что "Инструкция о порядке применения принудительных мер психиатрического характера в отношении психических больных, совершивших преступления", действовавшая до конца 80-х годов, была принята в 1954 г. Процессуальный же порядок ее применения определялся статьей 58 УК РСФСР 1960 г. А "Инструкция о неотложной госпитализации психически больных, представляющих общественную опасность", также была принята в 1961 г.[21].
Представляется необходимым привести и еще одну весьма компетентную точку зрения по данному вопросу, тем более, что высказывается она весьма известным в прошлом "диссидентов", покинувшим в СССР в 1979 г. и проживавшим в США О.А. Поповым.
В конце 2003 г., в статье "Защитники прав человека или "агенты глобализма"?", бывший активный участник "правозащитного движения" в СССР подчеркивал: "Что же касается защиты прав, жизненно важных для подавляющего числа советских граждан, таких как право на безопасность(здесь и далее выделено у автора - О.Х.), на труд, на образование, на жилье, то эти социальные права правозащитников, как можно судить по их заявлениям и выступлениям, не слишком заботили…"[22].
На вэб-сайте Фонда Форда (www.fordfound.org) любой заинтересованный читатель может прочитать, что "с 1950 г. Фонд Форда начал поддерживать проекты, ориентированные на Советский Союз и страны Восточной Европы. В 1950–1988 гг. около 60 млн. долларов было выделено на анализ ключевых проблем взаимоотношений Востока и Запада, поддержку свободы слова, культурного плюрализма и соблюдения прав человека. В 1989 г. фонд принял решение о прямой поддержке "прогрессивных" организаций в Советском Союзе, Польше, Венгрии, чтобы ускорить процесс демократизации и экономического реформирования этих государств. На эти цели в 1989–1994 гг. было направлено приблизительно 30 млн. долларов США". Подчеркнем при этом, речь идет о деятельности и расходах лишь одной из организаций, оказывавших "помощь" социалистическим странам, при этом само содержание такой "помощи" в "поддержке свободы слова" и так далее не раскрывается.
Подчеркнем и то немаловажное обстоятельство, что В.Е. Семичастный подчеркивал, что еще "во времена хрущевской "оттепели" американские стратеги начали предпринимать попытки перенести игру на территорию СССР, приступив к созданию "организованного движения сопротивления" (выделено мной, - О.Х.) [23].
Выступая 26 октября 1961 г. на XXII съезде КПСС А.Н. Шелепин подчеркивал:
- Идеологи империализма, выступающие сейчас под флагом антикоммунизма, открыто провозглашают, что в борьбе за мировое господство подрывная деятельность их разведок призвана сыграть видную роль. Правящие круги империалистических держав активно и цинично используют разведывательные органы в своей внешней политике, придавая ей все более зловещий и провокационный характер[24].
В своих мемуарах В.Е. Семичастный небезосновательно приводил записку председателя КГБ и генерального прокурора СССР Р.А. Руденко в ЦК КПСС о том, что с декабря 1965 г. в Москве участились случаи выступлений с требованием пересмотра законодательства, отмены статьи 70 УК РСФСР, освобождения задержанных за распространение антисоветских листовок. При этом по его свидетельству "эти действия не имели случайного характера, а были инспирированы извне", упоминает о группе из 35–40 человек, связанной с НТС[25].
Процитируем в этой связи один из официальных документов середины 80-х годов, раскрывающий сущность, назначение и содержание деятельности иностранных спецслужб по инспирированию так называемого "демократического движения" в СССР.
"Демократическое движение" (историческое) - выражение, использовавшееся специальными службами противника и зарубежными антисоветскими центрами в акциях идеологической диверсии в 1965–1977 гг. для создания видимости наличия в нашей стране оппозиционного течения и склонения отдельных лиц к активным враждебным действиям.
В целях стимулирования "Д. д" ЦРУ совместно с НТС подготовило для распространения в СССР "Программу демократического движения Советского Союза", в которой ставилась задача ликвидации советской власти в СССР и создания так называемого "союза демократических республик", основанного на принципах буржуазного государства.
В порядке осуществления практического руководства "Д.д." в 1969 г. противником были разработаны "Тактические основы демократического движения", содержавшие развернутые рекомендации по организации подрывной работы. Одной из главных была рекомендация блокирования враждебных элементов с националистами, в том числе сионистами, а также реакционными церковниками и сектантами".
Отметим, что имеющиеся в настоящее время работы по "диссидентскому движению" в нашей стране, несколько по иному трактуют историю его возникновения[26].
Опять-таки, исторической правды ради, отметим, что возникновение "инакомыслия" и "диссидентства" в СССР было связано в равной мере как с пропагандой зарубежных радиостанций, деятельностью центров идеологических диверсий, так и некоторыми решениями XX съезда КПСС, вскрывшего многочисленные преступления сталинизма.
Как отмечал по этому поводу Ф.Д. Бобков, "справедливо критикуя культ личности Сталина, никто из лидеров не заботился задуматься о причинах, к нему приведших (здесь и далее выделено мной, - О.Х.). А критика привела к дестабилизации в обществе, породила недоверие к власти. И это предопределило появление в стране сил, на которые смогли опереться центры "холодной войны", осуществлявшие планы подрыва конституционного строя в СССР, разложения социалистического общественного строя. Эта проблема требует дальнейшей работы над ее раскрытием.
Способствовало недоверию к власти и то, что, свергая культ Сталина, его преемники немало заботились о себе, поощряя рост своих культов"[27].
В то же время нельзя не сказать и о том, что частью населения с тревогой и озабоченностью воспринимался тот факт, что из переиздававшихся учебников истории исчезали или сокращались разделы, посвященные XX съезду КПСС, критике культа личности И.В.Сталина и его последствий, что воспринималось как попытка "реабилитации сталинизма".
Следует однако заметить, что подобные текстовые изменения могут быть объяснены не только "ползучей ресталинизацией", но и объективным ходом исторического времени, когда кажется, что уже единожды пережитая тяжелая "болезнь" миновала и стала безвозвратным достоянием прошлого.
Хотя, безусловно, правдивая и объективная информация по столь трагическому для истории нашей страны вопросу была необходима как тогда, так и теперь.
Другое дело, что эта проблема выгодно обыгрывалась зарубежными пропагандистами, в то время как советский партийнопропагандистский аппарат явно не мог соперничать с ними по этому вопросу.
Добавим также, что вопреки широко распространенному, но, как это нередко бывает, ошибочному мнению, многие недостаточно осведомленные авторы продолжают утверждать, что именно А.И. Солженицын с его книгой "Архипелаг ГУЛАГ" стал якобы "первооткрывателем" темы репрессий в годы сталинизма.
Опровергая это утверждение, сошлемся на ныне забытую книгу Б.А.Дъякова "Повесть о пережитом", вышедшую в издательстве "Советский писатель" в 1966 г. И сегодня книга эта способна произвести не менее сильное эмоциональное впечатление на читателя, чем небезупречное творение А.И. Солженицына. Другое дело, что эти авторы находятся на разных идейнонравственных позициях.
В то же время, партийная номенклатура ставила определенные препоны развитию критики и самокритики, расширению гласности, принципов самоуправления, демократизации общественной жизни, что не могло не вызывать тревогу и озабоченность у части социально и политически активного населения страны. Эта обеспокоенность не могла не найти каких-либо форм своего внешнего проявления.
Незадолго до XXIII съезда в 1966 г. уже упоминавшийся нами ранее журналист Э. Генри предупредил академика А.Д. Сахарова о якобы готовившемся решении о "политической реабилитации" Сталина.
Об этом ЦК КПСС так информировался В.Е. Семичастным 15 марта 1966 г.: "… в Москве распространяется письмо, адресованное первому секретарю ЦК КПСС, подписанное 25 известными представителями советской интеллигенции (в том числе П.Л. Капицей, И.М. Майским, К.Г. Паустовским, В.П. Катаевым, К.И. Чуковским, М.М. Плисецкой, М.И. Роммом, Г.А. Товстоноговым и др.), в котором выражалось опасение в связи с обозначившейся - по мнению подписантов, тенденцией на частичную или полную реабилитацию Сталина, на пересмотр в этой части решений XX и XXII съездов КПСС.
Авторы письма выражали мнение, что "реабилитация" Сталина приведет к расколу между КПСС и компартиями Запада, к серьезным расхождениям внутри советского общества, вызовет волнение интеллигенции, осложнит обстановку среди молодежи, а также в области международного сотрудничества.
Инициатором письма и автором является член Союза писателей С.Н. Ростовский (Эрнест Генри)…".
Далее председателем КГБ при СМ СССР по данному письму, получившему в дальнейшем название "Письма 13-ти", подчеркивалось, что фактом его появления "усугубляются слухи о намечающемся якобы повороте к "сталинизму" и усиливается неверное понимание отдельных выступлений и статей, направленных на восстановление объективного, научного подхода к истории советского общества и государства, создается напряженное, нервозное настроение у населения перед съездом"[28].
Подчеркнем и тот факт, что рассмотрение и принятие мер по данному "письму интеллигенции" входило в компетенцию Отдела пропаганды ЦК КПСС, возглавлявшегося в то время А.Н. Яковлевым.
Вот на фоне каких событий и имевшихся в КГБ при СМ СССР материалов родилась инициатива создания нового подразделения в структуре Комитета.
Госбезопасность при А.Н. Шелепине и В.Е. Семичастном
Новым председателем КГБ при СМ СССР 25 декабря 1958 г. был назначен Александр Николаевич Шелепин [1].
До этого момента молодой - 39 лет! - шеф советской госбезопасности 14 лет проработал на различных аппаратных должностях в комсомоле, в том числе с 1943 г. - секретарем Центрального комитета Всесоюзного Ленинского коммунистического Союза молодежи, а с 1952 г. - первым секретарем ЦК ВЛКСМ. И лишь полгода - с апреля по декабрь 1958 г. он занимал должность заведующего отделом ЦК КПСС.
Эти опыт и особенности служебной карьеры, предполагавшей не проявление самостоятельности мышления и действий, инициативы и творчества, а лишь умение организовать исполнение полученных указаний - что, безусловно, тоже является при наличии его у человека позитивным качеством, - и определили "стиль" работы нового председателя, даже не стремившегося вникнуть в суть важнейшей функции государственного управления.
Так что вряд ли можно говорить об обоснованной целесообразности подобного кадрового решения, однако оно создавало иллюзию полного "партийного контроля" над "госбезопасностью", о чем подробнее мы скажем далее.
В день назначения А.Н. Шелепина председателем КГБ, 25 декабря 1958 г., Верховным Советом СССР были приняты Основы уголовного законодательства и Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик.
Первый из названных документов, призванный стать основой для разработки уголовных и уголовно-процессуальных кодексов союзных республик СССР, вводил понятие и систему особо опасных и иных государственных преступлений.
Статья 28 Основ уголовного судопроизводства СССР определяла подследственность уголовных дел по особо опасным и иным государственным преступлениям следователям и следственным подразделениям КГБ СССР.
Непосредственно компетенция КГБ в сфере правоприменения определялась уголовными и уголовно-процессуальными кодексами союзных республик СССР. Так в Российской Федерации подследственность возбуждаемых уголовных дел определялась статьей 126 УПК РСФСР 1960 г.