В Великобритании Клаусу Фуксу повезло. По рекомендации знакомых отца, который был доктором богословия и известным протестантским священником, он был представлен физику Нэвиллу Мотту, который являлся членом Королевского научного общества, профессором Бристольского университета. Как раз в то время ему предложили взять на кафедру физики нескольких молодых ученых из Германии, оплату обучения которых гарантировала английская табачная фирма. Мотт согласился. Среди "табачных" стипендиатов оказался и Клаус Фукс. Ему было труднее всех - Фукс не знал английского языка, а Мотт нечего не понимал по-немецки. Но когда профессор узнал, что Фукс учился в Лейпциге у лауреата Нобелевской премии Гейзенберга, он стал помогать молодому немецкому ученому-антифашисту, подключил его к теоретическим исследованиям в области квантовой механики. Фукс был прилежным, любознательным и инициативным учеником.
Под руководством Н. Мотта в 1936 году К. Фукс защитил докторскую диссертацию. Она называлась "Связующие силы металлической меди и эластичные константы моновалентных металлов". Ему было только 25 лет. Несмотря на молодость, он зарекомендовал себя исключительно одаренным физиком-теоретиком.
Но у профессора Мотта на кафедре было только три должности доцентов. Они были уже заняты. И Фуксу пришлось искать другое место для продолжения своей научной работы. Во время последней прощальной встречи с Фуксом Нэвилл Мотт вручил своему бывшему аспиранту рекомендательное письмо. Оно было адресовано профессору Эдинбургского университета Максу Борну, крупному физику, выходцу из Германии, у которого он сам учился будучи студентом Геттингенского университета. Мотт просил Борна принять молодого доктора наук в аспирантуру при кафедре теоретической физики и рекомендовал его как исключительно талантливого, пытливого и работоспособного исследователя. Так К. Фукс оказался в Шотландии.
Борн был требовательным, но и заботливым учителем. Он выхлопотал для Фукса скромную стипендию в 42 фунта стерлингов, помог устроиться на проживание в университетском общежитии, обеспечил нормальные условия для научной работы.
Макс Борн был непревзойденным авторитетом в области исследования квантово-механических явлений, Фукс - блестящим математиком. Ученый и ученик совместно подготовили несколько научных работ, которые были опубликованы в ведущих британских научных журналах. Позже именно эти публикации станут визитной карточкой Фукса и откроют ему двери к тайнам британской атомной бомбы.
Уже после Второй мировой войны профессор Н. Мотт писал о Клаусе Фуксе: "Вполне вероятно, что он бы стал Нобелевским лауреатом и членом Королевского научного общества. Ему я предсказывал большое будущее в науке…"
У Фукса тоже было особое отношение к Борну, о котором он писал: "Макс Борн научил меня понимать сущность квантомеханической теории и овладеть ее математическим аппаратом, дать физическое истолкование формулам, понять, каким образом их следует применять в том или ином эксперименте, внести ясность в непостижимую для меня тогда двойственность материи, в которой корпускулярные свойства частиц необъяснимым образом уживались с волновыми. По-настоящему я почувствовал себя физиком-теоретиком только после семинаров Макса Борна по квантовой механике в Эдинбургском университете…"
Но судьба К. Фукса сложилась еще более динамично, чем предсказывал Н. Мотт, профессор Бристольского и Кембриджского университетов, многолетний директор Кавендишской лаборатории.
31 августа 1939 года началась Вторая мировая война. В этот же день Клаус Фукс получил извещение из министерства внутренних дел Великобритании о том, что его прошение удовлетворено и он стал гражданином Великобритании. Но это не принесло ему особого удовлетворения и спокойствия. Уже весной 1940 года, когда фашистская Германия оккупировала большинство европейских государств и готовилась к нападению на Британские острова, Фукс понял цену британскому гостеприимству - все иностранцы или лица, представлявшие "угрозу" Великобритании, были интернированы. У. Черчилль поступал так же, как и И. Сталин, - он убрал подальше всех, кто мог представлять опасность для Великобритании в годы войны. В число интернированных попал и К. Фукс. Неожиданно для себя он оказался за колючей проволокой в лагере на острове Мэн. Этот лагерь на острове в Ирландском море вскоре был закрыт.
В начале июля 1940 года Фукс и еще около 1300 интернированных немцев и итальянцев были размещены в трюмах транспортного судна "Эттрик", которое вышло из ливерпульского порта и взяло курс на Канаду. Там был создан новый лагерь для интернированных. Он был расположен в Шербруке, пригороде Квебека. Место мрачное и неуютное. Лагерь находился на территории старых армейских складов, где хозяйничали тысячи крыс. Склады были обнесены двумя рядами колючей проволоки, за которыми некоторое время пришлось находиться и Фуксу.
Условия жизни в лагере были тяжелыми. Многие интернированные немцы, итальянцы и представители других национальностей, бежавшие от гитлеровского произвола из западноевропейских стран, не понимали, за что и почему британское правительство бросило их в крысиное логово Шербрука. Некоторые не выдерживали подобного отношения и кончали жизнь самоубийством. Эта несправедливость угнетала Клауса Фукса, воспитанного в религиозной семье, чутко воспринимавшего добро и зло, бежавшего из Германии от издевательств нацистов, но попавшего в британский концлагерь.
Фукс уже терял надежду на спасение. Но вера в справедливость, которая все-таки должна была когда-то восторжествовать, давала ему силы для борьбы за собственное существование.
Большие ученые - люди, как правило, не приспособленные к жизни в экстремальных условиях, но в силу своего особого склада ума способные принимать твердые решения, определяющие на многие годы вперед их место в обществе и их отношение к обществу. Эти решения уже никто, ничто и никогда не сможет изменить. В Шербруке Клаус Фукс, видимо, принял такое решение, которым руководствовался всю свою жизнь.
Прошение Фукса о предоставлении ему британского подданства было аннулировано. Попытки профессоров М. Борна и Н. Мотта защитить талантливого ученика не приносили успеха. Он был немцем. А это в условиях, когда гитлеровская Германия готовилась к вторжению в Англию, предопределяло все. Проживавшие на территории Великобритании немцы рассматривались только как потенциальная "пятая колонна", опасная для королевства.
К середине 1940 года Черчилль понял, что Германия вряд ли решится на высадку своих войск на Британских островах. Он также пришел к выводу, что интернированные немцы-антифашисты не только не опасны для Великобритании, но и могут оказать ей помощь в борьбе с гитлеровцами. Узники Шербрука были выпущены на свободу.
17 декабря Клаус Фукс из Галифакса на бельгийском судне "Туссвиль" отправился в обратный путь через Атлантический океан. Судно взяло курс на Ливерпуль. Этот переход через Атлантику стал для Фукса дорогой в новую жизнь.
29 декабря в Лондоне в узком кругу друзей - выходцев из Германии Клаус Фукс отпраздновал свой очередной день рождения. Ему исполнилось 29 лет. Он был талантлив, но бесправен. У него не было работы и средств к существованию. Помог ему Юрген Кучински, который в прошлом был профессором кафедры политической экономики Берлинского университета и пользовался в немецкой общине в Англии особым авторитетом.
Два молодых ученых нашли много общего в своих политических и этических взглядах. Узнав, чем занимался Фукс до того, как был брошен в концлагерь в Шербруке, Юрген посоветовал ему поделиться своими сведениями с представителем Советского Союза. Фукс согласился. После этого Кучински познакомил его с секретарем военного атташе полковником С. Кремером.
Разведчик С. Кремер уже длительное время находился в Великобритании. В Разведуправлении Красной Армии он имел оперативное имя Барч. На встрече, которая состоялась в последних числах декабря 1940 года, Кремер представился Фуксу как Джонсон. Ученый согласился подготовить для Джонсона краткую справку о возможностях использования атомной энергии. Он уже хорошо знал, какие бедствия принес Европе германский фашизм. В душе его еще свежи были воспоминания о бесправной жизни в холодных казематах Шербрукского концлагеря. Он надеялся, что далекой России, строящей новое социальное общество, основанное на принципах справедливости и равенства, его сведения могут быть полезны.
Возможно, что первая встреча с Кремером и обещания поделиться с представителем России научной информацией так бы и остались благими намерениями. Но вскоре в жизни Фукса произошло событие, которое предопределило всю его дальнейшую жизнь.
Весной 1941 года в Эдинбург, где Фукс жил после возвращения из Канады, пришло письмо от профессора Рудольфа Пайерлса, который пригласил молодого ученого принять участие в интересных исследованиях "особого характера" в лаборатории Бирмингемского университета и предлагал зарплату в 275 фунтов стерлингов в год.
Фукс знал этого талантливого исследователя. Р. Пайерлс был уроженцем Берлина. В Геттингенской школе физики Макса Борна он был одним из лучших студентов. В 1929 году он переехал из Германии в Цюрих, работал в университете, где преподавал профессор Гельбау. Весной 1933 год Пайерлс получил место в Кембриджском университете, выехал в Великобританию, где и стал одним из основных специалистов в области ядерной физики.
Чем конкретно занимался Пайерлс в 1941 году, Клаус Фукс не знал, но был удивлен тем, что его, только что освобожденного из Шербрука, приглашают принять участие в каком-то "особом проекте". Не долго раздумывая, Клаус Фукс выехал в Бирмингем.
В Бирмингемском университете Р. Пайерлс руководил работами, в ходе которых реализовывалась часть программы по атомной бомбе. Он не случайно пригласил К. Фукса в свою лабораторию. Пайерлс встречал этого молодого ученого один или два раза на научных конференциях, запомнил его научные работы, которые были опубликованы в "Научных записках Королевского общества". Эти работы произвели на Рудольфа Пайерлса сильное впечатление. Когда же он прочел рекомендательные письма хорошо известных ему профессоров Н. Мотта и М. Борна, то принял окончательное решение о привлечении Фукса к работе в секретной программе создания атомной бомбы.
Трудно сказать, как Фуксу удалось пройти проверку на благонадежность, поскольку он был немцем, представителем страны, которая вела войну против Великобритании. Кое-что спецслужбе было известно и о его левых политических взглядах. Тем не менее разрешение на работу в Бирмингемской лаборатории он получил с ограниченным правом "иметь доступ к той закрытой информации, которая связана только с выполнением его функциональных обязанностей".
Так Фукс оказался участником работ, конечной целью которых было создание урановой бомбы.
Первое время К. Фукс не имел финансовых средств, необходимых для аренды квартиры в Бирмингеме. Поэтому Пайерлс, отправивший своих детей в США и живший с женой в приличном трехэтажном доме, предложил Клаусу Фуксу поселиться в одной из комнат его коттеджа. Фукс согласился.
Женой Р. Пайерлса была Евгения Николаевна Канегиссер, с которой он познакомился в Ленинграде в 1933 году, когда принимал участие в работе Первой Всесоюзной конференции по ядерной физике. Фукс отдал Евгении Николаевне свою продуктовую карточку и питался вместе с Пайерлсами.
Несмотря на то, что Фукс быстро стал ведущим сотрудником Бирмингемской исследовательской группы, юридически он продолжал быть "враждебным иностранцем". Длительное время британская контрразведка МИ-5 проверяла и перепроверяла все связи Фукса, пытаясь определить степень его благонадежности. В конце концов, учитывая то, что вклад Фукса в создание британской урановой бомбы оказался реальным и значительным, ограничения были сняты, и он получил доступ ко всем секретным материалам.
Когда гитлеровская Германия напала на Советский Союз, Фукс вспомнил о знакомом "Джонсоне" из советского посольства. Он уже многое знал о британском атомном проекте и решил передать эти сведения представителю России, на которую навалилась вся военная мощь фашистского третьего рейха…
Вторая встреча Барча с Фуксом состоялась 8 августа 1941 года. Фукс передал Барчу первую справку на шести листах об основных направлениях работы британских физиков. Когда разведчик доложил о встрече с ученым генерал-майору Ивану Склярову, тот приказал немедленно подготовить радиограмму в Центр. 10 августа 1941 года было отправлено следующее донесение:
"Директору.
Барон провел встречу с германским физиком Фуксом, который сообщил, что он работает в составе специальной группы в физической лаборатории университета в Бирмингеме над теоретической частью создания ураниевой бомбы. Группа ученых при Оксфордском университете работает над практической частью проекта. Окончание работ предполагается через три месяца и тогда все материалы будут направлены в Канаду для промышленного производства. Знакомый дал краткий доклад о принципах использования урана для этих целей. При реализации хотя бы 1 % энергии 10-килограммовой бомбы урана взрывное действие будет равно 1000 тонн динамита. Доклад высылаю оказией. Брион".
В 1941 году радиотехническая разведка США смогла перехватить эту радиограмму, но расшифровали ее американцы только через тридцать лет…
Несмотря на тяжелую обстановку на советско-германском фронте и огромную потребность Ставки Верховного Главнокомандования в чисто военной информации, начальник Разведуправления Красной Армии 11 августа 1941 года направил указание в Лондон резиденту Бриону:
"Примите все меры для получения материалов по урановой бомбе. Директор".
Так началась "карьера" Клауса Фукса в советской разведке. Она длилась более двух лет, успешно развивалась и была исключительно важной для РУ Красной Армии.
5-му отделу Разведуправления Генерального штаба Красной Армии в задании на 1942 год по Великобритании указывалось: "Установить, какие работы ведутся над проблемой взрывной реакции урана в британских университетах". Выполнение этого задания находилось под личным контролем начальника Разведуправления. Несмотря на особую секретность, которой была окружена вся работа британских научных центров, военным разведчикам удавалось получать сведения о ходе научных исследований по урановой проблеме. Работники Центра своевременно давали оценки поступавшим материалам, нацеливали разведчиков на добывание данных по конкретным вопросам, уточняли задачи на каждый период работы, которые, как теперь стало известно, определялись лично академиком И. В. Курчатовым и передавались в Разведуправление через М. Первухина.
Сотрудничество И. В. Курчатова с военной разведкой началось в 1942 году. В то время он был еще профессором и находился в Казани, где размещался эвакуированный из Ленинграда ЛФТИ.
В октябре 1942 года уполномоченный ГКО С. Кафтанов пригласил И. Курчатова в Москву. Для него в столице был забронирован номер в гостинице "Москва", в котором он жил около двух месяцев, работая в Кремле с документами военной разведки. Курчатов получил эти секретные документы из рук С. Кафтанова, который попросил физика изучить материалы о работах по урановой проблеме из Великобритании и подготовить свое заключение по их содержанию.
Документы находились в трех папках. В первой из них было 138 листов материалов, полученных из Разведуправления 17 августа 1942 года. Во второй - 139 листов, присланных военной разведкой 17 и 25 августа. И наконец, в третьей лежали 11 листов, поступивших из Разведуправления 2 сентября. Курчатов тщательно изучил материалы, раскрывающие работу британских ученых по цепной реакции в уране. То, что он прочитал, повергло его в смятение. Он был хорошо осведомлен о состоянии дел в этой области в отечественной науке и понял, что нападение фашистской Германии на Советский Союз, сорвавшее выполнение плана научно-исследовательских работ по проблеме урана в СССР на 1940–1941 годы, позволило британцам уйти вперед.
Из материалов военной разведки было видно, что английские физики Чедвик, Дирак, Фаулер и Кокрофт направляют свои усилия на выявление возможности получения сверхвзрывчатых веществ путем использования ядерной энергии атомов урана. К английской команде атомщиков присоединились первоклассные ученые Фриш, эмигрировавший из Дании, где он был сотрудником лаборатории Нильса Бора, и прибывшие из Франции физики Холбан и Коварский. Эти ученые были крупными специалистами по физике атомного ядра. Объединение их в одну "международную команду" под британским флагом неизбежно должно было привести к прорыву в области ядерных исследований. В этом Курчатов не сомневался и решил незамедлительно подготовить докладную записку Председателю Совета Народных Комиссаров СССР Вячеславу Молотову.
27 ноября 1942 года он завершил работу над этим документом. Вот некоторые из его выводов и предложений:
"- В исследованиях проблемы урана советская наука значительно отстала от науки Англии и Америки и располагает в данное время несравненно меньшей материальной базой для производства экспериментальных работ…
- Масштаб проведенных Англией и Америкой в 1941 году работ больше намеченного постановлением ГКО Союза ССР на 1943 г…
- Ввиду того, что получение определенных сведений об этом выводе связано с громадными, а может быть, и непреодолимыми затруднениями; и ввиду того, что возможность введения в войну такого страшного оружия, как урановая бомба, не исключена, представляется необходимым широко развернуть в СССР работы по проблеме урана и привлечь к ее решению наиболее квалифицированные научные и научно-технические силы Советского Союза. Помимо тех ученых, которые сейчас уже занимаются ураном, представлялось бы желательным участие в работе профессора Алиханова А. И. и его группы, профессоров Харитона Ю. Б. и Зельдовича Я. Б., профессора Кикоина И. К., профессора Александрова А. П. и его группы, профессора Шальникова А. И.
- Для руководства этой сложной и громадной трудности задачей представляется необходимым учредить при ГКО Союза ССР под Вашим председательством специальный комитет, представителями науки в котором могли бы быть академик Иоффе А. Ф., академик Капица П. Л. и академик Семенов Н. Н."
Прочитав докладную записку, Курчатов подписал ее и поставил дату: "27.11.42."
Возможно, эта докладная является первым документом И. В. Курчатова, относящимся к началу работ по созданию отечественного атомного оружия…
Молотов, прочитав докладную Курчатова, сделал на ней пометку: "Т(ов). Сталину. Прошу ознакомиться с запиской Курчатова. В. Молотов. 28.ХI."
Принятые в последующие годы постановления правительства определят основные направления работы советских ученых, конструкторов, внешней разведки НКВД и разведки Красной Армии в этой области. В феврале 1943 года ГКО утвердит постановление об организации работ по использованию атомной энергии в военных целях. Курирование всех работ по атомной проблеме вначале будет возложено на В. Молотова. Его заместителем, ответственным за вопросы обеспечения ученых разведывательной информацией, будет назначен Л. П. Берия.