Рассмотрим это описание более детально. Итак, "Ночь" - это вовсе не ночь, а зашифрованное обозначение чего-то совсем иного. Она излучает свет, "хотя и более слабый, чем солнечный". Темный спутник Сириуса - это звезда, по яркости уступающая и Сириусу, и Солнцу. Кроме того, Ночь "плетет свою сеть быстрым светом", что ясно указывает на ее движение. Период обращения Сириуса В вокруг Сириуса А составляет 50 лет - это меньше, чем периоды обращения трех планет нашей солнечной системы - Урана, Нептуна и Плутона. Урану, к примеру, необходимо 84 года, чтобы завершить свое путешествие вокруг Солнца, а Нептуну и Плутону еще больше - 165 и 250 лет соответственно. Таким образом, звезда (Сириус В) движется быстрее, чем некоторые планеты! Вполне можно сказать, что она "плетет свою сеть быстрым светом".
Обратимся теперь к шумерской или, точнее, шумеро-аккадской культуре. Известно, что она возникла более или менее одновременно с культурой Древнего Египта. В предыдущих главах я уже высказывал гипотезу о том, что близкое сходство между религиозными представлениями шумеров и египтян свидетельствует об общности происхождения их цивилизаций. Позже я обнаружил, что Уоллис Бадж предполагал то же самое. Мне не удалось пока выяснить, занимался ли кто-либо из шумерологов этим вопросом. Значительно больше внимания они уделяют торговым связям между Шумером и цивилизацией долины Инда, а также проблеме местоположения страны Дильмун. (Для шумеров Дильмун был, с одной стороны, реальной страной, из которой они экспортировали строевой лес, а с другой - "иным миром", но отнюдь не преисподней, а неким "чистым", или "светлым", местом.) Крамер полагает, что Дильмун - это именно долина Инда; Дж. Бибби же, вслед за Питером Б. Корнуоллом, отождествляет его с одним из Бахрейнских островов в Персидском заливе. Для шумеров эта страна была исключительно важна, и поэтому ученые наших дней также склонны уделять ей повышенное внимание. По мнению Крамера, Египет шумеры называли страной Маган, и царь Саргон даже посылал туда свои войска.
Основные принципы, лежащие в основе египетской и шумеро-аккадской астрономии, практически тождественны между собой. Но, конечно, в деталях они отличались, о чем можно прочесть в книге профессора Отто Нейгебауэра "Точные науки в древности". Однако и сам Нейгебауэр признает, что его мало интересовали начальные этапы развития науки в этих странах, и он не уделил серьезного внимания наиболее древним из сохранившихся источников. Вот как он характеризует свой подход к отбору материала: "Наше описание вавилонской астрономии будет не вполне исчерпывающим. Особенности ее исторического развития мы затронем лишь в самом общем плане. Подробное обсуждение немногих сохранившихся древних текстов, с одной стороны, заняло бы слишком много времени, а с другой - никак не оправдывается их реальным историческим значением. Это верно и для вавилонских, и для египетских источников. Если же мы обратимся к более поздним периодам истории этих стран, то здесь ситуация совсем иная". Что ж, профессор Нейгебауэр, по крайней мере, не скрывает своих предпочтений.
Откроем теперь перевод аккадского эпоса, известного под названием "Энума элиш" - по первым словам сохранившегося текста, которые буквально значат "Когда вверху…", - и прочитаем следующие строки:
"Он устроил стоянки для великих богов,
Описал фигуры созвездий.
Год определил он, разбив его на части.
Он назначил по три созвездия для каждого из двенадцати месяцев.
И определив дни года [посредством] [небесных] фигур, он основал…" И так далее…
Другими словами, здесь описана система, аналогичная древнеегипетским звездным часам. Каждый месяц состоит из трех десятидневных недель, что дает в итоге 36 созвездий, или "деканов", представляющих собой астральные образы богов. В тексте подчеркивается, что каждый месяц разделен на три части - "недели" - и что каждой из этих "недель" соответствует созвездие или определенный участок неба. Вряд ли можно предполагать, что месяц делился на неравные промежутки времени; судя по всему, это те же самые десятидневные "недели", что и в Египте. Поскольку 3 x 12 = 36, здесь мы также имеем дело с тридцатью шестью "деканами", каждый из которых определяется некоторым созвездием. Как и в Египте, шумерские "деканы" - это "астральные образы богов". Странно, что никто из ученых не обратил внимания на точнейшее соответствие между этим отрывком из "Энума элиш" и египетской системой звездных часов.
Строка "И определив дни года [посредством] [небесных] фигур… "также весьма интересна. Похоже, что речь здесь идет об эпагоменах - пяти добавочных днях, которые были необходимы, чтобы получить реальную (или близкую к реальной) продолжительность года - 365 дней.
В египетской традиции каждому из этих дней соответствовало (и, таким образом, определяло его) одно из божеств, связанное с некоторым созвездием ("небесной фигурой"). Эти пять дней египтяне называли "сверхгодовыми днями". Они играли важную роль и в астрономии индейцев майя. Я, впрочем, не собираюсь углубляться в обсуждение особенностей астрономии майя. К тематике моей книги она особого отношения не имеет.
Итак, мы видим, что астрономические представления шумеров и египтян были в своей основе тождественны. Это обстоятельство даже более существенно, чем сходство в именах богов и религиозных верованиях. Последнее можно объяснить, сославшись на то, что люди в самых разных уголках планеты были склонны выражать чувство благоговения перед божеством с помощью одних и тех же звуков. В конце концов, все мы, обращаясь к матери, говорим: "Ма!" Но астрономические системы такого уровня сложности - это уже нечто иное. Тот факт, что в аккадском тексте, датируемом, на взгляд его переводчика Э. А. Спейсера, ранневавилонским периодом (т. е. началом второго тысячелетия до нашей эры), описывается, по сути дела, египетская система звездных часов, как минимум свидетельствует о тесных связях между этими культурами. Когда именно они были установлены - сказать трудно, но можно оценить верхний предел возможных в данном случае датировок. Ясно, что установление подобных связей должно было предшествовать созданию поэмы "Энума элиш". Даже если мы примем самую позднюю из возможных датировок, это будет начало первого тысячелетия до нашей эры. Наш вывод не менее убедителен, чем любые материальные свидетельства межкультурных контактов. Но поскольку это лишь верхний предел, то в действительности контакты между Египтом и Шумером должны были начаться значительно раньше. Не исключено также, что обе эти культуры имели общее происхождение - как предполагал Уоллис Бадж.
Известны образцы египетских звездных часов, сохранившиеся от эпох правления Сети I (1303–1290 гг. до н. э., XIX Династия) и Рамзеса IV (1158–1152 гг. до н. э., XX Династия). Они изображены на стенах гробниц этих фараонов. Следовательно, возраст звездных часов - не менее 3300 лет, и они, судя по всему, имеют столь же почтенный возраст, как и вся цивилизация Египта. К началу первого тысячелетия до нашей эры в их структуру были внесены некоторые изменения: десятидневную неделю заменила пятнадцатидневная. Позже были произведены и другие модификации, и со временем система звездных часов стала анахронизмом. Мне представляется, что возвышение солнечного бога Ра сделало звезды (в частности, Сириус) менее важными в глазах египтян.
Так или иначе, в начале первого тысячелетия до нашей эры роль системы Сириуса в египетской картине мира уже не была столь существенной, как раньше; на первый план вышли менее эзотерические (и более понятные для масс) концепции. Возможно, что, сознавая неизбежность происходящего, некоторые жрецы решили сохранить древние знания о системе Сириуса в специально созданных для этой цели убежищах. Это предположение будет детально рассмотрено ниже, и результаты рассмотрения, я полагаю, окажутся весьма любопытными.
Пока же вернемся в Шумер и продолжим наши поиски. В табличке VI поэмы "Энума элиш" говорится об Ануннаках - сыновьях бога Ана (Ан значит "небо"), известного также как великий бог Ану. Их число составляло ровно 50, и чаще всего Ануннаков называли просто - "пятьдесят великих богов". Имена их особой роли не играли; акцент делался на количестве Ануннаков, их величии и основной функции - быть повелителями судьбы. Ниже мы увидим, что если кто-то из других шумерских богов и отождествлялся с кем-либо из Ануннаков, то в лучшем случае косвенно. Эти "пятьдесят великих богов" представляют собой серьезную загадку для шумерологов. С одной стороны, остается совершенно неясным, какое место занимали Ануннаки в шумерском пантеоне. С другой - они то и дело упоминаются в клинописных текстах без каких-либо дополнительных объяснений. Для шумеров образ этих богов явно имел большое значение.
В одном древнешумерском сказании, сочиненном задолго до возникновения вавилонской цивилизации и повествующем о деяниях эпического героя Гильгамеша, содержится явная перекличка с древнегреческим мифом об аргонавтах. Это сказание условно названо "Гильгамеш и Страна живых"; его перевод был сделан С. Н. Крамером. Можно даже сказать, что здесь мы впервые встречаемся с героем, который много позже получит имя Ясона. "Страна живых" находится под покровительством солнечного бога Уту, и Гильгамеш стремится туда попасть, чтобы похитить священные кедры и перенести их в Урук. В мифе об аргонавтах Ясон разыскивает Золотое руно, представляющее собой, как доказали мифологи, солярный (солнечный) символ. В шумерском тексте присутствует и такая любопытная строка: "Этот герой, зубы его - как зубы дракона!" В свою очередь, Ясон, согласно греческому мифу, сеет драконьи зубы! (То же самое делает другой персонаж греческой мифологии - Кадм, и мы к нему еще вернемся.)
В цикле мифов об аргонавтах Ясона сопровождают пятьдесят спутников. Таково же и количество спутников Гильгамеша. Вот в каких словах говорит о них сам Гильгамеш:
… У кого [есть] дом, [тот пусть вернется] в свой дом. У кого [есть] мать - [пусть вернется] к своей матери. Только холостые мужчины, подобные мне, числом в пятьдесят, пусть встанут рядом со мной… У кого [был] дом, [тот вернулся] в свой дом. У кого [была] мать - [тот вернулся] к своей матери.
Только холостые мужчины, подобные ему, числом в пятьдесят, встали рядом с ним. В дом кузнецов направился он <…> - топор, "Мощь героизма", выковал он там. В… - сад на равнине направился он <…> - дерево, иву, яблоню, самшит срубил он там. Сыновья его города, сопровождавшие его, взяли [срубленные деревья] в свои руки.
Пятьдесят спутников Гильгамеша упоминаются в тексте эпоса неоднократно. Сам текст, однако, сильно поврежден и отнюдь не всегда понятен. Тем не менее он проливает дополнительный свет на мотив высеивания зубов дракона. Так, в одном из отрывков говорится, что заснувший Гильгамеш пробудился, встал "как бык земли великой", а затем "приблизил рот [свой] к земле, и зубы [его] заскрежетали". Замечу, что из текста никак не следует, о чьем рте и чьих зубах идет речь: "свой" и "его" добавлены переводчиком. Вот как это место выглядит в целом:
Он приблизил рот (свой) к земле, и зубы (его) заскрежетали. "Жизнью Нинсун, матери моей, давшей мне жизнь, [жизнью] светлого Лугульбанды, отца моего, Да воссяду я на коленях Нинсун, матери моей, давшей мне жизнь, Да будут все дивиться мне!"
Любопытный момент: Гильгамеш желает сидеть на коленях своей матери, богини Нинсун. Как известно, Гор, сидящий на коленях матери - богини Исиды, - это один из наиболее распространенных сюжетов в египетском изобразительном искусстве. Кроме того, здесь присутствует (правда, несколько туманное) указание на тот факт, что когда герой приближает свой рот к земле и зубы его скрежещут - силы героя восстанавливаются. Не исключено, что перевод этого отрывка нуждается в некоторой корректировке - но добиться от текста полной ясности трудно, ибо значения многих шумерских слов остаются пока не вполне понятными. Но идет ли речь о зубах Гильгамеша, или же имеются в виду зубы кого-то другого, не вызывает сомнения, что эпический герой пытается восстанавливать свои силы, размещая на (или в) земле какие-то зубы. Поскольку же выше в тексте ясно говорится, что "его зубы - как зубы дракона", можно допустить, что речь действительно идет о собственных зубах Гильгамеша - отождествляемых с зубами дракона.
Далее из текста мы узнаем, что Гильгамешу необходимы новые силы для поединка; вот почему он "приближает рот свой к земле". В истории плавания корабля "Арго" Ясон высеивает в землю зубы дракона, и из них рождаются воины в полном вооружении, немедленно вступающие в бой. Аналогичный эпизод присутствует в истории Кадма (см. ниже главу 7 и рис. 42). Таким образом, в двух греческих мифах, как и в шумерском эпосе, зубы дракона попадают в землю, давая герою сверхчеловеческую силу для боя. В одной из следующих глав мы убедимся, что нелепость этих утверждений - кажущаяся и что они восходят к египетскому сакральному каламбуру.
Пока же мы должны следовать по обозначившемуся маршруту. Эта книга - разновидность анабасиса, или путешествия к истокам.
Присмотримся внимательнее к истории о Ясоне и Золотом руне. Золотое руно было подарено Фриксу и Гелле богом Гермесом. Аналог Гермеса в египетском пантеоне - бог Анубис. Согласно мифу, Фрикс и Гелла отправились в Колхиду на спине золотого барана. Гелла не смогла удержаться и упала в море, получившее после этого название Геллеспонта (сегодня это пролив Дарданеллы, соединяющий Эгейское море с Мраморным). Диодор Сицилийский ("Историческая библиотека", IV, 47) и Тацит ("Анналы", VI, 34) объясняют происхождение Золотого руна тем, что на самом деле Фрикс и Гелла плыли на корабле, нос которого был украшен головой барана. Но летающий волшебный баран в мифе вполне мог быть отражением образа небесной ладьи. Таким образом, все совпадает.
В любом случае, если речь идет о египетской небесной ладье и если мы примем мнение Крамера и других специалистов о том, что шумеры называли Египет "страной Ма-ган", то для них это была бы "маганская ладья". Она представляла собой "дар Гермеса" или, другими словами, "дар Анубиса". Вполне понятно, таким образом, что число 50, связанное с системой Сириуса, ассоциируется также с Золотым руном и Анубисом. Заслуживает упоминания и то обстоятельство, что пятьдесят аргонавтов носили общее имя минийцев, ибо все они были родственниками и потомками Миния, царя греческого города Орхомена. Таким образом, на Ясоне и других аргонавтах также лежит тень анонимности, напоминающая о шумерских Ануннаках. По сути дела, это просто группа людей, связанных родственными отношениями и, так сказать, работающих гребцами в небесной ладье.
Ниже мы специально остановимся на истории корабля "Арго" и на связях между Колхидой, куда плыли аргонавты, и Древним Египтом, о которых писал Геродот. Но пока вернемся к отрывку из эпоса о Гильгамеше, рассказывающему о его путешествии в Страну живых. В этом отрывке присутствует даже ладья, соответствующая кораблю "Арго" в греческом мифе. Чуть выше я отождествил "Арго" с египетской небесной баркой. Но ладья Гильгамеша еще к тому же и называется в эпосе "маганской ладьей"! Можно добавить, что деревья, которые срубил Гильгамеш и "взяли в свои руки" его спутники, были, судя по всему, веслами! (На протяжении последующих четырнадцати строк текст настолько поврежден, что о его содержании можно только гадать.) Вот то место из эпоса о Гильгамеше, в котором описывается его ладья:
Никто другой за меня не умрет!
Лодка с грузом в воде не тонет!
Нить тройную нож не режет!
[Один двоих] не осилит!
В тростниковой хижине огонь не гаснет.
Ты мне стань подмогой, я тебе стану подмогой,
что сможет нас погубить?
Когда затоплена, когда затоплена,
Когда ладья Магана была затоплена,
Когда ладья Магилума была затоплена,
То в ладью, "Жизнь дающая", все живое было погружено!
Давай-ка твердо встанем здесь, на него [мы] глянем здесь!
Если мы встанем здесь,
Увидишь блеск, увидишь блеск, - тогда вернись! Услышишь вопль, услышишь вопль, - тогда вернись!
Здесь, впрочем, есть одна неясность. В примечаниях к своему переводу Крамер пишет, что, начиная со строки "Когда ладья Магана была затоплена…", непонятно, принадлежат ли эти слова Гильгамешу. Действительно ли "маганская ладья" утонула, или же это то, чего боится "верный слуга" героя, несколько ранее заявлявший ему:
О, мой хозяин, плыви в "страну", я же отправлюсь в город,
Я расскажу твоей матери о твоей славе, заставлю ее плакать,
Я расскажу ей о твоей неизбежной смерти, заставлю ее пролить горькие слезы.
Похоже, что Гильгамеш говорит своему перепуганному слуге (последний в тексте характеризуется как "охваченный ужасом") о том, что никто не умрет за него и "лодка с грузом не утонет". Затем этот слуга снова ужасается предстоящему плаванию и описывает свою предполагаемую беседу с матерью героя "после того, как ладья была затоплена"… Начиная же со слов "Давай-ка твердо встанем здесь…", снова говорит Гильгамеш.
Выражение "все живое" (или - в ином переводе - "те, кто выходят из лона"), примененное к экипажу маганской ладьи, судя по всему, имеет в виду детей богини Нинту (также известной под именами Нинмах, Нинхурсаг и Ки - "Земля"). Как и странное упоминание о зубах, оно подразумевает детей богини земли, рождающихся из ее лона. Ки, богиня земли (в шумерском языке слово "ки" значит "земля"), - это также Нинту, или богиня-мать. (Нинмах значит "великая богиня", а Нинхурсаг - "богиня холма". Ее сын насыпал холм - хурсаг, - от которого богиня и получила свое имя в честь одного из важных мифологических событий. В Египте Анубиса называли, в частности, "Анубисом холма", о чем речь еще будет впереди. Пока же я только хочу заметить, что по-шумерски это имя звучало бы как Анпухурсаг.)
В богине земли как матери всего живого можно увидеть объяснение сюжета о воинах, рождающихся из посеянных зубов дракона, а равно и объяснение эпизода с Дев-калионом, греческим Ноем, который бросал через голову "кости Земли" - камни, становившиеся людьми. (А зубы - это, вообще говоря, тоже кости.)