Появление Троцкого и активное его участие в борьбе за захват власти предполагалось как само собой разумеющееся.
Кроме того, мы считали неисключённым, что при организации новой правительственной власти в ней примут участие также и правые - Бухарин, Томский и Рыков".
(Каменев. Протокол допроса от 23–24 июля 1936 г.)
Об этом же на следствии показывает Рейнгольд:
"Наряду с глубоко законспирированной работой по подготовке террористических актов против руководства партии и правительства Зиновьев и Каменев прилагали все усилия к тому, чтобы завоевать доверие к себе со стороны ЦК и партии и, насколько это возможно, занять руководящее положение в партии.
Этой цели непосредственно были подчинены выступления Каменева и Зиновьева в печати, в которых они подчёркивали свою преданность партии и отказ от своего прошлого. При встречах с руководителями партии Зиновьев и Каменев всячески подчёркивали свою лояльность и преданность Центральному Комитету партии и отказ от своих прежних ошибок. Этой же цели служили выступления Зиновьева и Каменева с трибуны ХVII съезда партии. Зиновьев и Каменев при этом исходили из того, что успех террористического акта против вождей партии и правительства прямо открывает им - лицам, прощенным партией и принятым в её ряды при Сталине - непосредственный путь прихода к руководству партией и страной.
В этом маккиавелистическом плане борьбы заключались глубоко скрытые расчёты Зиновьева и Каменева о путях прихода к власти".
(Рейнгольд. Протокол допроса от 17 июля 1936 г.)
Такова контрреволюционная деятельность троцкистов и зиновьевцев, этих перешедших в лагерь злейших врагов Советской власти предателей партии и рабочего класса, предателей нашей социалистической революции, предателей нашей социалистической Родины.
ЦК ВКП(б) считает необходимым довести до сведения всех партийных организаций об этих фактах террористической деятельности троцкистов и зиновьевцев и еще раз приковать внимание всех членов партии к вопросам борьбы с остатками злейших врагов нашей партии и рабочего класса, приковать внимание к задачам всемерного повышения большевистской революционной бдительности.
ЦК ВКП(б) обращает внимание всех членов партии на то, что уже после убийства товарища Кирова в отдельных партийных организациях, в результате недостаточной их бдительности, врагам партии удалось под прикрытием звания коммуниста активно продолжать свою террористическую работу.
Только отсутствием должной большевистской бдительности можно объяснить тот факт, что агенту Троцкого - Ольбергу, прибывшему из Берлина в 1935 году, удалось при помощи скрытых троцкистов Федотова и Едина, работавших на руководящей работе в аппарате Горьковского крайкома партии, легализовать себя и организовать террористическую группу, подготовлявшую убийство вождей партии.
Только отсутствием большевистской бдительности можно объяснить тот факт, что в некоторых райкомах партии города Ленинграда (Выборгский) исключенным из ВКП(б) троцкистам и зиновьевцам уже в 1935 году удалось восстановиться в партии, а в некоторых случаях пробраться в партийный аппарат и использовать его в своих гнусных террористических целях.
Только отсутствием большевистской бдительности можно объяснить тот факт, что троцкисты и зиновьевцы свили себе прочное гнездо в ряде научно-исследовательских институтов, в Академии наук и некоторых других учреждениях в Москве, Ленинграде, Киеве, Минске.
Наконец, только отсутствием большевистской бдительности можно объяснить то, что часть из арестованных участников террористических групп в ряде партийных организаций прошли проверку партийных документов и были оставлены в рядах партии.
Теперь, когда доказано, что троцкистско-зиновьевские изверги объединяют в борьбе против Советской власти всех наиболее озлобленных и заклятых врагов трудящихся нашей страны - шпионов, провокаторов, диверсантов, белогвардейцев, кулаков и т.д., когда между этими элементами, с одной стороны, и троцкистами и зиновьевцами, с другой стороны, стерлись всякие грани - все парторганизации, все члены партии должны понять, что бдительность коммунистов необходима на любом участке и во всякой обстановке.
Неотъемлемым качеством каждого большевика в настоящих условиях должно быть умение распознавать врага партии, как бы хорошо он ни был замаскирован.
ЦЕНТРАЛЬНЫЙ КОМИТЕТ ВКП(б)
Москва, 1936 год, 29 июля
Приложение № 14:
Из открытых источников
Постановление Пленума Верховного Суда СССР
По делу Николаева Л.В., Котолынова И.И., Шатского Н.Н., Румянцева В.В., Мандельштама С.О., Мясникова Н.П., Левина В.С., Сосицкого Л.И., Соколова Г.В., Юскина И.Г., Звездова В.И., Антонова Н.С., Ханика Л.О. и Толмазова А.И.
от 30 ноября 1990 г.
По приговору Военной коллегии Верховного Суда СССР от 28–29 декабря 1934 г. осуждены Николаев Леонид Васильевич, временно не работающий; Котолынов Иван Иванович, студент Ленинградского индустриального института; Шатский Николай Николаевич, инженер Ленинградского электротехнического института; Румянцев Владимир Васильевич, секретарь Выборгского районного Совета города Ленинграда; Мандельштам Сергей Осипович, заведующий сектором оргпроектирования "Гипрозема" города Ленинграда; Мясников Николай Петрович, заместитель заведующего орготделом Ленинградского Совета; Левин Владимир Соломонович, председатель Ленинградского жилищно-арендного кооператива; Сосицкий Лев Ильич, директор авторемонтного завода Ленсовета; Соколов Георгий Васильевич, слушатель Военно-морской академии им. К.Е. Ворошилова; Юскин Игнатий Григорьевич, слушатель Ленинградской промакадемии; Звездов Василий Иванович, студент Ленинградского индустриального института; Антонов Николай Семенович, студент Ленинградского индустриального института; Ханик Лев Осипович, инструктор по промышленности и транспорту Кронштадтского райкома ВКП(б); Толмазов Андрей Ильич, помощник директора по снабжению завода "Красный путиловец", на основании ст. ст. 58-8 и 58–11 УК РСФСР (в редакции 1926 г.) к расстрелу с конфискацией всего лично принадлежащего им имущества.
Левин, Румянцев, Котолынов, Мандельштам, Мясников, Сосицкий, Шатский и Николаев признаны виновными в том, что, являясь активными членами "Ленинградского центра", в 1933–1934 гг. из числа бывших участников зиновьевской антисоветской группы организовали подпольную контрреволюционную террористическую группу, целью которой являлась дезорганизация руководства Советского правительства и изменение политики партии и правительства в духе зиновьевско-троцкистской платформы.
С этой целью, утверждается в приговоре, а также из мести указанные участники "Ленинградского центра" выработали план и организовали убийство члена Президиума ЦИК СССР, члена Политбюро ЦК ВКП(б), Секретаря ЦК и ЛК ВКП(б) Кирова С.М.
В соответствии с планом Николаев под непосредственным руководством Котолынова и при активном содействии и помощи Шатского, Юскина, Соколова, Антонова, Звездова, Толмазова и Ханика 1 декабря 1934 г. в помещении Ленинградского обкома ВКП(б) выстрелом из револьвера убил С.М. Кирова.
В приговоре также указывается, что руководители террористической группы делали прямую ставку на вооружённую интервенцию иностранных государств. В этих целях Николаев по предложению Котолынова в октябре 1934 г. неоднократно встречался с латвийским консулом в Ленинграде Бисенексом и вёл с ним переговоры о выдаче на нужды организации денежной помощи в обмен на предоставление материалов явно провокационного характера о политическом и экономическом состоянии Советского Союза. В результате переговоров Николаев получил от консула 5000 рублей, из которых 4500 рублей передал Котолынову для расходов по организации террористических актов.
В протесте и.о. Генерального прокурора поставлен вопрос об отмене приговора Военной коллегии Верховного Суда СССР от 28–29 декабря 1934 года в отношении Котолынова И.И., Шатского Н.Н., Румянцева В.В, Мандельштама С.О., Мясникова Н.П., Левина В.С., Сосицкого Л.И., Соколова Г.В., Юскина И.Г., Звездова В.И., Антонова Н.С., Ханика Л.О. и Толмазова А.И. полностью, а в отношении Николаева Л.В. в части осуждения его по ст. 58–11 УК РСФСР и прекращении дела за отсутствием состава преступления. Этот же приговор в части осуждения Николаева Л. В. по ст. 58-8 УК РСФСР оставить без изменения.
Рассмотрев материалы дела, Пленум Верховного Суда СССР удовлетворил протест по следующим основаниям.
Как видно из материалов дела, обвинение осужденных в создании подпольной контрреволюционной террористической группы, якобы спланировавшей и осуществившей убийство С.М. Кирова, основано лишь на их противоречивых показаниях, которые не соответствуют фактическим обстоятельствам дела и которые были получены в результате грубых нарушений закона в процессе предварительного следствия и судебного разбирательства.
Так, на первых допросах Николаев категорически отрицал участие каких-либо иных, кроме него, лиц как в подготовке, так и в совершении убийства Кирова. При этом Николаев пояснял, что убийство он подготовил один и в свои намерения никого не посвящал.
Объясняя мотивы содеянного, Николаев показывал, что совершённый им террористический акт был вызван его тяжёлым моральным и материальным положением, наступившим в результате необоснованного привлечения к партийной ответственности и увольнения с работы. В связи с этим он обращался в различные партийные органы, в том числе и в ЦК ВКП(б), сообщал о своём безвыходном положении и указывал, что для него наступил критический момент, толкающий на совершение политического убийства. Однако реальной помощи он ни от кого не получил. Николаев утверждал, что убийством Кирова он "…хотел добиться, чтобы партия обратила внимание на живого человека и на бездумно-бюрократическое отношение к нему…" (т. 1, л. д. 13).
Эти показания Николаева о мотивах содеянного объективно подтверждаются его письмами и дневниковыми записями, исполненными незадолго до содеянного.
В письмах от 30 октября и 21 ноября 1934 г. Николаев писал: "Т. К-в. Меня заставило обратиться к Вам тяжёлое положение. Я сижу 7 месяцев без работы затравленный за самокритику… Меня опорочили и мне трудно найти где-либо защиты. Даже после письма на имя Сталина мне никто не оказал помощи, не направил на работу… однако я не один, у меня семья. Я прошу обратить Вас внимание на дела института и помочь мне, ибо никто не хочет понять того, как тяжело переживаю я этот момент. Я на все буду готов, если никто не отзовется, ибо у меня нет больше сил. Я не враг… Мои дни сочтены, никто не идёт нам навстречу. Вы простите меня за всё. К смерти своей я ещё напишу Вам много (завещание)" (т. 5, л. д. 3–4, 7–8).
На первых допросах в ходе предварительного следствия жена Николаева Драуле М.П. и его сестра Рогачева Е.В. также подтвердили, что Николаев очень болезненно переживал увольнение с работы и привлечение к партийной ответственности, выражал тревогу по поводу материального положения семьи, находился в подавленном состоянии.
Из приобщённой к делу переписки, писем и дневников, которые были изъяты у Николаева и его родственников, не усматривается, что Николаев являлся членом какой-либо террористической организации, подготовившей и совершившей убийство Кирова.
Об отсутствии подобной группы или организации подтвердил один из руководителей органа предварительного расследования по делу об убийстве С.М. Кирова Люшков Г.С., который бежал из СССР и 3 июля 1938 г. в японской газете "Иомиури" писал: "Все эти мнимые заговоры никогда не существовали и все они преднамеренно сфабрикованы. Николаев безусловно не принадлежал к группе Зиновьева. Он был ненормальный человек, страдавший манией величия. Он решил погибнуть, чтобы стать историческим героем. Эго явствует из его дневников" (т. 65, л. д. 289–298).
В исследованных в ходе дополнительных проверок уголовного дела оперативных материалах ОГПУ - НКВД тридцатых годов также не установлено каких-либо данных, свидетельствовавших о принадлежности осужденных к подпольным контрреволюционным террористическим организациям.
Бывший сотрудник УНКВД по Ленинградской области Макаров Н.И., занимавшийся с 1929 г. обработкой агентурной информации о троцкистах и зиновьевцах, в 1956 и 1961 гг. показал: "Я с полной ответственностью заявляю, что по учётным данным УНКВД на зиновьевцев и троцкистов Николаев не значился и не был известен как лицо, имевшее какую-либо связь с Румянцевым, Котолыновым и другими. Аресты лиц, ранее примыкавших к оппозиции, начались после доклада Сталину 2 декабря 1934 г. и данных на них. Во время допросов ко мне в кабинет заходили члены комиссии ЦК ВКП(б) Ежов и Косарев, которые ориентировали арестованных на то, что убийство Кирова подготовлено зиновьевцами" (т. 63, л. д. 40–50; т. 69, л. д. 66–71).
Допрошенные в январе 1935 г. руководящие работники УНКВД по Ленинградской области Запорожец И.В. и Горин-Лундин А.С. показали, что в отношении членов троцкистско-зиновьевской оппозиции проводились разработки, однако данных о контрреволюционной деятельности Левина, Котолынова и Румянцева не было получено.
Левин, Котолынов, Румянцев, Мандельштам, Мясников, Сосицкий и Шатский на предварительном следствии и в суде виновными себя не признали и показали, что в 1927–1928 гг. принадлежали к троцкистско-зиновьевской оппозиции, за что были исключены из членов ВКП(б). В последующем они отошли от оппозиции и все, за исключением Шатского, были восстановлены в партии. Указанные осужденные на допросах категорически отрицали свою принадлежность к так называемому "Ленинградскому центру" и причастность к разработке плана и организации убийства Кирова. Каких-либо связей с Николаевым они не поддерживали, и о его намерении совершить террористический акт им не было известно.
Юскин, Соколов, Звездов, Ханик, Антонов и Толмазов на допросах, а также на очных ставках с Николаевым заявляли, что о готовящемся Николаевым убийстве Кирова они не знали и к совершению этого преступления не причастны.
После окончания предварительного следствия некоторые обвиняемые обратились с заявлениями, в которых также отрицали своё участие в убийстве Кирова.
Так, в заявлении от 27 декабря 1934 г. Котолынов писал: "…О существовании контрреволюционной террористической подпольной группы… мне ничего не было известно… ни политических настроений, ни политических взглядов Николаева я совершенно не знал… Не знал, принадлежал ли он к зиновьевской оппозиции… Показания Николаева обо мне есть просто ложь, клевета или бред сумасшедшего…"
Румянцев в заявлении от 27 декабря 1934 г. указывал: "…Мне предъявлено обвинение тов. Мироновым по ст. ст. 58-8 и 58–11 УК в том, что я являюсь одним из руководителей контрреволюционной организации в Ленинграде, ставшей на путь террора Это простая и роковая ошибка. Я действительно до 1929 г. состоял членом оппозиции и порвал с ними…" (судебное производство, т. 1, л. д. 35–35а, 39).
Обвинение Котолынова и Николаева в установлении и поддержании связей с консулом Латвии в г. Ленинграде Бисенексом и получении от него 5000 рублей на нужды контрреволюционной организации также не подтверждается материалами дела.
На первых допросах Николаев вообще отрицал какую-либо связь с иностранными гражданами. Затем, показав об одной встрече с консулом, Николаев утверждал, что никаких денег от консула он не получал. И только на последующих допросах Николаев стал заявлять о получении 5000 рублей.
Котолынов показания Николаева не подтвердил, а в судебном заседании заявил, что Латвийское консульство он не посещал, никаких денег не получал и показания Николаева в этой части являются "исключительной клеветой".
Бывший консул Латвии в г. Ленинграде Бисенекс, осужденный в 1941 г., также категорически отрицал какую-либо связь с Николаевым и Котолыновым.
Не установлено таких данных и в результате проверки архивных материалов МИД Латвии.
Кроме того, Военная коллегия Верховного Суда СССР не дала юридическую оценку указанному эпизоду и вышла за рамки предъявленного обвинения, поскольку на предварительном следствии этот эпизод Николаеву и Котолынову в вину не вменялся.
Анализ материалов уголовного дела и материалов проверок свидетельствует, что предварительное расследование и судебное разбирательство по данному делу проведены с грубейшими нарушениями закона. Аресты лиц, привлечённых к уголовной ответственности, проводились без санкции прокурора. Обвиняемым не разъяснялись их права на предварительном следствии, по существу предъявленного обвинения они не допрашивались, в протоколах лишь отмечалось, что они подтверждают ранее данные показания. Протоколы некоторых допросов готовились заранее, в них отсутствуют подписи допрашиваемых и лиц, проводивших допросы, а также даты и время их проведения. Первые допросы Николаева, проведённые в день совершения убийства и на следующий день, протоколами не оформлялись. Наиболее важные, подтверждающие версию следствия, протоколы готовились заранее. После окончания расследования обвиняемые с материалами дела не были ознакомлены, а их письменные ходатайства об этом не были удовлетворены.
Судебное разбирательство, как и предварительное расследование, велось с явным обвинительным уклоном. Допрос Николаева проводился в отсутствие других подсудимых. Стенограмма судебного заседания корректировалась, и первые показания Николаева о том, что убийство он совершил по личным мотивам, в стенограмме не отражены.
Судьи Матулевич и Горячев, принимавшие участие в рассмотрении данного дела, в пятидесятых годах показали, что председательствующий по делу Ульрих получил от Сталина указание приговорить всех подсудимых к расстрелу. Приговор по делу был отпечатан на машинке в г. Москве до начала судебного заседания.
Бывший работник НКВД Кацафа А.И. на допросах в 1956 г. и 1960 г. показал, что по распоряжению следователя Агранова он находился вместе с Николаевым в камере и охранял его, а также присутствовал при исполнении приговора. Николаев рассказывал ему, что убийство Кирова он совершил по личным мотивам. Следователи Дмитриев и Агранов обещали ему сохранить жизнь, если он будет давать показания о контрреволюционном заговоре. После суда Николаев кричал, что он оклеветал своих товарищей, что ему обещали сохранить жизнь, но обманули. Перед исполнением приговора в отношении Котолынова Агранов и Вышинский требовали от него рассказать "правду", на что Котолынов ответил: "Весь этот процесс - чепуха. Людей расстреляли, сейчас расстреляют и меня. Но все мы, за исключением Николаева, ни в чём не виновны. Это сущая правда".
Бывшие работники НКВД СССР Агранов, Миронов, Лулов, Дмитриев, Коган, Коркин, Молочников, Стромин и другие, принимавшие непосредственное участие в расследовании дела, в последующем были осуждены за незаконные аресты, фальсификацию дел и другие нарушения закона.