Нортклифф ставит себе и своему управлению категорическую задачу устранить это важное препятствие, которое может нарушить стройность задуманного широкого обмана угнетенных народов, ибо речь идет только об обмане. Нортклиффа интересует этот вопрос не с точки зрения помощи и защиты югославян от поползновений итальянских империалистов, [14] а исключительно с точки зрения сохранения благоприятной обстановки - он стремится любой ценой и средствами замазать этот досадный "прорыв". Его интересует "возможность извлечь для себя пользу из антигабсбургских и антигерманских настроений угнетенных народностей двуединой монархии".
И по инициативе Нортклиффа (который с точки зрения пропаганды сильнее чувствовал создавшееся неблагоприятное положение для английской пропаганды) принимается ряд мер, чтобы хотя бы на время, для видимости, заштопать прореху: {7}
"С целью создания противоядия против названного тайного договора представители сербов, хорватов и славян во главе с представителем югославянского комитета Трумбичем и сербским премьер-министром Пашичем собрались в Корфу, и 20 июня 1917 года опубликовали декларацию югославянского союза". С другой стороны, под нажимом агентов Нортклиффа (Стида и Уатсона) оказывается нажим на итальянское правительство, в результате чего объявляется ни к чему не обязывающее итальянцев постановление в виде "соглашения" со славянскими организациями... Цель достигается - недоверие народов рассеивается, пропаганда начинает действовать успешнее.
Таким образом, на этом примере совершенно ясно, что основной лозунг английской пропаганды в Австро-Венгрии - лозунг освобождения угнетенных народов - трюк, способ ослабить Австро-Венгрию, играя на доверии угнетенных наций, жонглируя "свободолюбивыми", "демократическими" принципами.
Автор не пишет (по-видимому, невыгодно!), какую колоссальную предательскую роль сыграли в этом вопросе, как и во всей политике своей буржуазии, социалисты. Делая вид, или наивно веря в искренность буржуазии, социалисты Англии и Франции поддерживали буржуазию, тем самым поддерживая в угнетенных народах веру в лживые "освободительные" лозунги союзников.
Совершенно такую же роль играла и на таких же принципах строилась пропаганда Нортклиффа в Германии. Там с "похвальной" практичностью и знанием своих преимуществ Нортклифф бьет по другому слабому месту. Получив директиву - заказ от премьер-министра [15] ("я уверен, что можно многое сделать, чтобы разложить дух германских войск теми же способами, которые, как мне кажется, мы с таким большим успехом уже применяли в австро-венгерской армии"), Нортклифф берется энергично за работу.
Первая его мысль: в чем слабое, больное место Германии, по которому надо бить пропагандистской работой? Это "слабое" место он видел в страхе за свою жизнь и жизнь семьи, терпевшей голод и нужду без перспектив на скорое окончание войны. Это "слабое" место он видел в революционных традициях рабочего класса, который под влиянием затянувшейся войны, бессмысленности колоссальных человеческих жертв, стряхивал с себя угар и дурман первых месяцев и лет войны.
Отсюда - и линия пропаганды. Надо углублять, поощрять недовольство неприятельских солдат своими правителями. Надо доказать, "что прочному миру с неприятельскими нациями мешают только разбойнические намерения господствующих наций и военной и хозяйственной касты, что союзники не имеют намерения уничтожать какой-либо народ, но намерены обеспечить свободу всех на основе самоопределения". Надо доказать, что "переворот в Германии необходим не только в интересах союзников, но и в интересах самого германского народа, и является главной военной целью союзников".
Таким образом, удар наносится по основному "устою" боеспособности Германии - по "гражданскому миру", - по затихшей с благословения немецкой социал-демократии классовой борьбе.
Конечно, не "любовь" и забота о свободе рабочих Германии диктуют Англии эту линию. Основная цель пропаганды - "ослабление способности неприятеля к ведению войны и достижению победы", укрепление "всякой оппозиции в Германии".
Особенно откровенно (ибо это менее опасно) велась эта работа среди военнопленных немецких солдат. Тут английская пропаганда без боязни выступала в "демократических", "социалистических" одеяниях: "Первой необходимостью было искоренение враждебных идей милитаризма, если последний у пленных еще сохранил какие-либо иллюзии, которых их собственный опыт еще не смог подорвать. После этого военнопленным была бы внушена мысль о превосходстве демократического образа правления". [16]
Делалось это для того, чтобы через пленных (через их письма) повлиять на страну. И, чтобы разрешить эту задачу, пленным давали читать такую литературу, которой не допускали в ряды своих солдат и рабочих под страхом каторги; тут были и письма Карла Либкнехта, и социалистические газеты из Германии и т. д.
Цель ясна - расшатать государственные "устои", чтобы легче победить. Несомненно, "дух", которого отчасти Англия вызвала своей работой, оказался страшнее, чем этого хотели англичане. Они ведь только мечтали о "мирном" перевороте, в чисто буржуазных рамках. Но, во всяком случае, расчет Англии на спекуляцию ложно-демократической позолотой оправдался. Англии нетрудно было выставлять напоказ перед малосознательными трудящимися свои политические преимущества перед кайзеровской, юнкерской Германией.
Другим "слабым" местом, как мы указывали, был страх, утомление войной, боязнь еще большего голода, нужды и кровопролития. Отсюда - в пропаганде используются сведения о продовольственных затруднениях, скрываемых германским правительством (эти затруднения преувеличиваются), распространяются сведения (на схемах, в диаграммах) о колоссальных приготовлениях Америки, о ее армии и технике, солдат-немцев убеждают, что они стоят "перед решительной и незыблемой волей союзников продолжать войну", что "мы готовы продолжать беспощадную блокаду" и т. д. "Немецкого солдата убеждали подумать, стоит ли рисковать своей жизнью, если ему не за что воевать, и ему внушалось, что лучше было бы бежать, возвратиться к себе домой и позаботиться о безопасности его семьи".
Вот те основные линии, по которым строилась пропаганда Англии по отношению к своим противникам. Эти линии - использование "демократических" лозунгов, использование "национально-освободительных" лозунгов, поддержка всякой оппозиции (в рамках буржуазного строя) в странах врагов, использование голода, изнурения, блокады стран противников, единство дипломатии и пропаганды, единство политики союзников.
Кроме рассмотрения принципиальных основ пропаганды, книга Стюарта дает ряд конкретных сведений об организации всего дела пропаганды.
Прежде всего, автор дает два немаловажных организационных совета. Во-первых, надо так строить и проводить пропаганду, [17] чтобы пропагандируемый не чувствовал, что вот данное лицо или эта листовка имеет специальную цель - привлечь на свою сторону. Совет немаловажный - лучшая пропаганда та, при которой "объект" не чувствует, что его "обрабатывают": "Поскольку пропаганда направлена против неприятеля, постольку действия лица, осуществляющего пропаганду, не должны казаться пропагандистскими".
Во-вторых, необходимо скрывать, откуда исходит пропаганда, кто ее проводит, через кого она идет: "За редкими исключениями, вызываемыми особыми обстоятельствами, происхождение пропаганды должно быть тщательно завуалировано, и, как общее правило, желательно также сохранять в тайне связи".
Автор не говорит прямо, что ошибка всех воевавших стран, в том числе и Англии, заключается в том, что до войны не велось подготовительной работы к пропаганде во время войны. Эту ошибку он вскрывает на примере Германии и приводит слова германского профессора Лампрехта: "Самоуверенность (у немцев) была велика, но отсутствовал опыт, и думали, что Германское дело можно защищать без подготовки. Чего не доставало - это организации".
В описании организации и системы работы Управления Нортклиффа заслуживают особенного внимания некоторые подробности, имевшие большое значение для успеха пропаганды. Автор подчеркивает, что фигура Нортклиффа, как организатора и руководителя пропаганды в неприятельских странах, неслучайна: "Само имя Нортклиффа представляло собою авторитет для пропаганды в неприятельских странах. Никто лучше немцев не знал, с каким старанием и упорством лорд Нортклифф взялся расшевелить британскую нацию и указать ей на широту и военные приготовления германского милитаризма".
Нортклифф уделил большое внимание подбору личного состава своего Управления - в его состав и в состав работавшего при нем комитета вошли люди с большим государственным и общественным весом и люди, хорошо знающие страны противников. Так, например, одним из активных работников по австрийскому сектору был человек, бывший 11 лет корреспондентом газеты "Таймс" в Австрии. В подборе членов комитета чувствуется большая продуманность - тут и военные работники [18] и представители печати, издательств и телеграфных агентств, тут и "демократия" в лице членов парламента, тут и представители "свободной" интеллигенции в лице писателя Герберта Уэльса.
Управление делилось на два основных отдела (по существу работы): "один для изготовления, другой для распространения пропагандистской литературы". Первый отдел работал, имея подотделы по основным "объектам" своей работы (германский, австро-венгерский и болгарский).
Очень важным и заслуживающим нашего внимания является организация связи и совместной работы Нортклиффа с "представителями" угнетенных народов. Какую роль выполняли эти связи? Автор отвечает: "По настоянию Стида {8}выделены были в названный комитет {9}в качестве членов представители угнетенных народностей по одному от каждой... Проведение кампании потребовало в дальнейшем сохранения в течение всего 1918 года тесной связи с различными национальными организациями; эти организации имели возможность нести осведомительную службу как в интересах названных народностей, так и в интересах союзников".
Вообще делу использования и организации "частных" связей, агентур, "секретных путей" уделялось много внимания и сил, имея для этого в составе Управления специальную организацию с неким Гестом во главе: "Заслугой Геста является устройство и функционирование агентур, при посредстве которых изготовлялась и ввозилась контрабандным путем в Германию и Австро-Венгрию пропагандистская литература". Одним из способов использования "связей" и "путей" являлась работа в формах и через лиц "нейтральных" стран и даже через влияние и прямой подкуп корреспондентов и газет неприятельских стран.
Управление Нортклиффа, являвшееся открыто государственным органом, в то же время пыталось и стремилось для большей успешности работы и авторитетности играть роль общественной организации. В частности поэтому, а главное для тесной увязки с военными событиями, предпринимаемыми новыми операциями, и со всей государственной [19] политикой, при Управлении существовал специальный институт прикомандированных офицеров и лиц от основных заинтересованных министерств и учреждений, в первую очередь от министерств иностранных и военных дел.
Но основную связь с государственной политикой и дипломатией поддерживал сам Нортклифф, сносясь непосредственно с премьер-министром. Порядок был таков: при очередной большой кампании Нортклифф писал премьеру свои "соображения" о предполагаемой линии, тактике и содержании пропаганды в данной стране. В ответ на эти "соображения" Нортклифф получал санкционирующее их письмо с коррективами и дополнительными указаниями.
Таковы основные организационные вопросы работы Нортклиффа. Обращаем внимание читателя на подчеркнутое автором благоприятное, "любезное" отношение к Управлению всех министерств и даже финансовых органов, от которых "не было никогда отказа или промедления... если речь шла о расходе, связанном с пропагандой против неприятеля". Это свидетельствует о том, что к 1918 году авторитет подобной организации был очень высок, что английские "государственные мужи" знали цену пропаганде.
В заключение, по вопросу об организационной стороне пропаганды, следует отметить еще два интересных момента. Нортклифф стремился объединить, централизовать руководство пропагандистской деятельности всех союзников. Это объясняется, понятно, не только стремлением к единству пропаганды, но главным образом желанием захватить в свои руки и диктовать свою волю всем союзническим пропагандистским организациям. Это стремление не лишено значения и для оценки организации пропаганды в будущей войне.
Опыт пропаганды в мировую войну подвел автора и Нортклиффа к одной очень важной проблеме - как воздействовать на противника не только в целом в продолжение всей войны, но и в отдельной операции и кампании. Автор вплотную подходит к вопросу об обеспечении операции средствами пропаганды. Оценивая задержку и ослабление наступления австрийцев на реке Пиаве (на итальянском фронте) как следствие пропаганды (для австрийцев "стало необходимым применение пулеметных отделений, для того чтобы помешать массовому дезертирству во время наступления на Пиаве", - пишет Стюарт), Нортклифф говорил (на союзническом совещании по пропаганде):
[20] "Это открывает перспективы на жизненную связь между политической пропагандой и военными операциями".
Интересно отметить, что французский генерал Серриньи приходит к той же мысли: "Большевики оказались мастерами в искусстве сочетать действия морального порядка с чисто военными. Их боевым операциям в Сибири, Польше, на Кавказе всегда предшествовали в нужный момент агиткампании, направленные параллельно к внесению деморализации в ряды армии и в народную толщу противной стороны. Последовавшие результаты были изумительны и заслуживают глубочайшего изучения" {10}. Читателям понятна та зависть, с которой эти буржуазные "генералы-пропагандисты" смотрят на изумительный успех нашей политической работы в рядах противника и в частности в связи с той или иной операцией. Только одного они не понимают и не могут достичь в своей работе: их пропаганда иногда разлагает войска неприятеля, что дает им возможность легче и успешнее бить противника, в том числе и "упропагандированных" солдат; наша политическая работа просвещает классовое сознание солдат противника, помогая и нам и им легче и успешнее бить общего врага - класс капиталистов. В этом - неизмеримая принципиальная разница буржуазной пропаганды от нашей политической работы...
Несколько замечаний о методах и "технике" пропагандистской работы Нортклиффа:
Методы и технические средства политической работы служили предметом большого внимания Дома Крю.
Кратко перечислим основные из них:
На австро-итальянском фронте представительство Дома. Крю использовало специальную (на нескольких языках) типографию в Реджио Эмилиа. Там печатался еженедельник, издававшийся на польском, чешском, сербском и румынском языках. Тут же на этих языках печатались листовки, многокрасочные плакаты в национально-патриотическом или религиозном духе (смотря по народу, для которого писалось).
[21] "Весь этот литературный материал отсылался из типографии непосредственно на фронт и распространялся с помощью аэропланов, причем каждая армия имела по 1 аппарату специально для этих целей, или с помощью ракет, которые поднимали, примерно, по 30 листовок, с помощью гранат или через "дозорных", которые близко соприкасались с противником".
Этих "дозорных" добровольно вербовали из дезертиров австрийской армии, главным образом румын, поляков, чехов и т. д.
"Общее число распространенных этими способами листовок и др. достигло нескольких миллионов".
Другой способ: постановка граммофонов с наигранными чехословацкими, сербскими и др. песнями, вблизи от окопов противника.
Деятельность Дома Крю особенно широко развилась на германо-французском фронте. Распространялась литература, опровергающая слухи о скверном обращении с немцами-пленными; разбрасывались листовки с сообщениями, взятыми из немецких газет, но изъятыми немецкой цензурой, и т. д. Издавался еженедельный информационный листок на французском языке под названием "Воздушная почта" для распространения среди французов и бельгийцев на территории, занятой немцами. Весной 1918 г. общее число экземпляров различной литературы, распространявшейся на этом фронте, достигло миллиона в месяц.
Лучшим средством распространения являлась авиация. Интересно отметить, что, начав очень успешно использование авиации, Нортклиффу впоследствии пришлось отказаться от этого, так как ему это запретили (на полных 4 месяца). Дело в том, что после угрозы немцев (и осуществления этого) строго наказывать летчиков, пойманных и уличенных в разбрасывании литературы, английское командование отдало распоряжение прекратить предоставление авиасил для этих целей.
Это заставило искать новых средств. Изобретательская мысль быстро нашла замещение авиации. Не удовлетворяясь гранатами-агитаторами (при разрыве рассыпавшими дождь листовок) и бомбометами такого же устройства, ограниченность охвата территории которыми не создавала массового воздействия на противника, конструкторская мысль пошла по пути создания специальных шаров-разбрасывателей литературы. Автор это так описывает: [22] "Благодаря достижениям военно-метеорологической службы во время войны и благодаря терпеливым опытам в продолжение нескольких месяцев и различным изобретениям оказалось возможным использовать особо устроенные "шары".
Автор называет их "шарами-пропагандистами". Их производство достигло цифры до 2000 штук в неделю. Основное сырье для производства - бумага! Надувался шар водородом. Он поднимал и разбрасывал, захватывая довольно большую площадь, до 51/2 фунтов литературы. Это равняется 500–1 000 экз. листовок средней величины. Поднимался шар до 6000 футов в высоту и мог пролететь (при благоприятной погоде, что указывалось метеорологами) до 100–150 английских миль в сторону противника. Для перевозки, зарядки и пуска шаров были созданы специальные команды, имевшие два грузовика, обслуживающий персонал, запас водорода. Во главе такой команды стоял офицер, связанный с метеорологами. Все дело пуска требовало нескольких минут.
Удавалось регулировать и содержание литературы:
"Балласт (литература) шара избиралась соответственно с направлением ветра. Если он дул по направлению к Бельгии, то привязывали издания "Воздушной почты", если же он дул по направлению к Германии, то брались листовки, предназначенные для войск неприятеля".
Интересно отметить, какова была точность и срочность пропагандистской работы:
"Мы добились того, что информационные листки попадали в руки немцев примерно 48 часов спустя после их составления".
Заметьте, что их писали и печатали в Лондоне, притом с тиражом не менее 100 тысяч экземпляров. Кстати отметим, что англичане издавали на немецком языке "Окопную газету" (с портретом Вильгельма - для обмана!), схемы положения на фронтах, проповеди, например, на тему "Будьте уверены: ваши прегрешения падут на ваши головы!" и т. д.
Таковы наиболее характерные черты "техники и методов пропагандистской работы".