Осенью 1565 года крымцы опять совершили набег на московскую украину, но были отогнаны прочь. Со своей стороны Иван Грозный направил отряды своих людей на Терек и основал там городок для контроля над прикаспийской частью Дагестана. Впрочем, борьба за этот край только начиналась. Основные интересы царя по-прежнему лежали в Прибалтике.
Пока Русь теряла силы во внутренней и внешней борьбе, Даулат-Гирей приводил в порядок свои войска. На это понадобилось десять лет (если считать с 1559 года, когда большие набеги русских войск на Крым прекратились), на протяжении которых московиты его не трогали. Всё это время хан требовал от Ивана Грозного регулярной дани, русские платили, но называли это "поминками" (богатыми подарками), размер которых не устраивал Даулата и его мурз. В 1571 году хан совершит большой набег на Русь. Но еще до этого времени будет другой поход – на Астрахань.
Астраханский поход до сих пор остается одной из темных страниц военной и политической истории Поволжья. Считается, что его инициатором выступило османское правительство. Османские и крымские дипломаты постоянно требовали вернуть независимость Казани и Астрахани. Грозный, разумеется, отвечал отказом. Однажды он ответил предельно ясно: сейчас против меня одна сабля – Крым. Отдам Астрахань – будут две сабли, а Казань отдам – три. Соответственно у московского правительства было чистое и незамутненное представление о ситуации на Волге и в Причерноморье. Утратить позиции на Волге означало бы усилить мусульманский суперэтнос, а затем сдать всё остальное и похоронить русский проект. Никому из русских правителей такое не могло прийти в голову.
Царь стремился сохранить мир с османами. Это было одной из причин, по которой он отказался от попытки завоевания Крыма. Падишах Сулейман Великолепный в свою очередь не хотел ссориться с русскими. Интересы османской политики в Европе находились гораздо южнее, в районе Буды и Пешта, которые войска падишаха захватили 1541 году. Шла борьба за обладание территорией бывшего Венгерского королевства. Впрочем, русские послы в Константинополе время от времени докладывали о военных приготовлениях части османских сил для похода на север. Но поход так и не состоялся. В 1566 году Сулейман умер под стенами крепости Сигетвар во время очередного нашествия на Венгрию. Его наследником стал Селим II Пьяница (1566–1574) – сын малоросской пленницы Роксоланы, захваченной в свое время татарами. Селим не имел твердой политической линии для отношений с северными странами и позволил татарам напасть на Литву. В 1567 году крымцы атаковали литовские владения "за неисправный платеж дани". Но это – скорее случайность, попытка проучить соседа. Главный враг Крыма находился в другой стороне – на севере, в далекой Москве. При дворе падишаха наконец тоже определились с приоритетами.
Селим был встревожен усилением Руси и решил завоевать Астрахань. Именно так трактовали события русские и советские историки, причем первым из них эту мысль высказал Карамзин.
Вот факты. В 1569 году падишах снарядил войско, переправил его в Крым и велел хану Даулат-Гирею собрать орду для астраханского похода. В османском войске насчитывалось 17 000 аскеров (бойцов). Ими предводительствовал кафинский паша Касим, родом черкес. Татары должны были выставить 50 000 всадников.
По мнению турецких историков, которое поддерживает В. Д. Смирнов, падишах послал войско лишь для того, чтобы прорыть канал между излучинами Дона и Волги. Но тогда непонятна конечная цель предприятия. Канал имел не торговые цели, а военные. Какие? Конечно, перерезать коммуникации русских. Но предприятие закончилось неудачей, поэтому восточные авторы сочли нужным напустить тумана и затушевать конечную цель. Экспедиция превратилась в плод каприза пьяницы-падишаха и его глупых советников. В чем причина неудачи?
Известно одно: крымцы всячески противились выполнению замысла Селима Пьяницы.
Даулат испугался перспектив утверждения османов на берегах Волги. Он посчитал, что самостоятельность Крымского ханства пострадает от этого. Но идти в поход было необходимо, так приказал падишах. Союзная армия османов и татар пошла вверх по реке Дон и добралась до его излучины, из которой можно было попасть в Волгу. Возник план прорыть Волго-Донской канал, чтобы переправить военные корабли и перекрыть сообщение между Астраханью и русскими владениями. Приступили к работам. Однако снабжение османской армии было организовано так плохо, что рытье канала пришлось прекратить. Касим упорствовал, спустился с войском вниз по Волге и попытался основать городок неподалеку от Астрахани. Из этого ничего не вышло, люди и лошади гибли от бескормицы. Паша отпустил крымцев домой, но после этого взбунтовались османские воины, заявив, что не будут зимовать в этом гиблом и враждебном краю. Пришлось повернуть назад. Историки до сих спор обсуждают вопрос, что это было: поход на Астрахань или неудачная подготовка к походу. Враждебные намерения османов по отношению к русским, однако, не вызывают сомнений.
Неудача похода, предпринятого в 1569 году, не причинила крымцам больших потерь. Даулат понял, что оборона русских слаба, и стал готовиться к новой атаке.
* * *
Провал военной операции говорил о многом. Во-первых, лояльность Даулат-Гирея по отношению к османам заметно снизилась. Во-вторых, у Стамбула не было резервов для того, чтобы вести серьезную войну на берегах Дона. Это опровергает мнение С. М. Соловьева, который писал, что Грозный правильно сделал, отказавшись от борьбы за обладание Крымом, поскольку избежал таким образом войны с османами. Османы не имели возможности содержать большую армию на северном берегу Черного моря. Зато отказ Грозного от активных действий в Крыму вскоре привел к трагическим последствиям.
В том же 1569 году произошло крайне важное событие для истории России. Литва и Польша заключили Люблинскую унию о создании единого государства – Речи Посполитой. Фактически Польша подмяла Литву и захватила огромную часть ее владений: на юге это были Киевщина, Волынь и Брацлавщина. На границе Белоруссии – Подляшье с городом Дрогичином. Литва стала младшим партнером Польши, а Малороссия превратилась в польскую вотчину со всеми прелестями тогдашнего западного мира: крепостничеством, властью магнатов и бесправным русским населением. Помещичья верхушка стала быстро окатоличиваться и утратила связь с низшими слоями. Потомки русских шляхтичей стали считать себя поляками – как, например, известный борец за свободу Польши Тадеуш Костюшко, предки которого были православными помещиками из Белой Руси. Речь Посполитая превратилась в этническую химеру, единый русский народ был разделен, а его западная часть подверглась сильнейшему иноземному воздействию.
8. Даулат-Гирей под Москвой
Новый, 1570 год прошел в напряженных переговорах. Хан настойчиво требовал дани, понимая, что русские увязли в Прибалтике. Русский посланник в Крыму – опричник Афанасий Нагой – проявлял чудеса изворотливости и с честью отстаивал интересы Руси. Нагой выполнял функции разведчика, контрразведчика и дипломата, то есть находился в труднейшем положении. Н. М. Карамзин пишет в своей манере, что Нагой "жил в Тавриде; действовал неутомимо; подкупал Евреев, чиновников Ханских; имел везде лазутчиков; опровергал ложные слухи, распускаемые врагами нашими о кончине Иоанновой; знал все и писал к Государю". Подробности деятельности Афанасия Нагого можно найти в труде С. М. Соловьева "История России с древнейших времен"; этот ученый вообще уделял много внимания дипломатии и обильно цитировал посольские донесения, которые в последних томах "Истории" занимают три четверти текста.
Нападения крымцев ждали в 1570 году, но его не последовало. Иван Грозный распустил часть войск, включая станичников – степную разведку.
И вдруг в 1571 году Нагой сообщил, что хан собирает крупную армию для вторжения в Россию. Спешно стали собирать полки. Весной 1571 года лучшие московские воеводы – князья Иван Дмитриевич Бельский, Иван Федорович Мстиславский, Михаил Иванович Воротынский, Иван Петрович Шуйский выступили "на берег" с 50 000 войска. Царь Иван Грозный с опричными полками явился в Серпухов.
Один турецкий историк писал, что в 1571 году "последовало высочайшее повеление татарскому хану сделать набег в страну злополучных руссов". То есть если отдельные отечественные историки сомневаются, враждовали османы с нами или нет, – у самих османов не было никаких сомнений. Падишах посылал своего вассала на земли "злополучных руссов". Следовательно, хотел Грозный или нет, но падишах Высокой Порты всё равно сделался его врагом, разве что война пока не вступила в интенсивную фазу.
По сведениям русских летописей, у крымцев было 120 000 ратников: пехота, конница, артиллерия. А еще им помогли изменники из числа русских детей боярских – то есть помещиков. Некоторые перебежали к хану и сказали ему, что "во всех городах московских два года сряду был большой голод и мор, много людей померло, а много других государь в опале побил, остальные воинские люди и татары все в Немецкой земле; государя ждут в Серпухове с опричниною, но людей с ним мало; ты ступай прямо к Москве: мы проведем тебя чрез Оку, и если тебе до самой Москвы встретится какое-нибудь войско, то вели нас казнить". Об этом пишет С. М. Соловьев – констатируя факт, но не делая выводов. Для нас ясно, что режим Грозного дал трещину, против него выступали бояре и даже часть служилой знати. Но нужно понимать, что пресловутая боязнь измены и шпиономания Грозного имели под собой почву. Высшее сословие действительно разочаровалось в царской власти, жаждало привилегий и иммунитета по образцу немецких рыцарей, французских дворян, литовской шляхты… и становилось врагами Руси.
Следом за детьми боярскими к хану прибежали двое новокрещеных татар и сообщили то же самое. Изменники показали татарам броды на Оке, что позволило обойти русские полки, сторожившие врага "на берегу". Этот маневр сразу позволил выиграть кампанию.
Иван Грозный с опричниками был отрезан от главной русской армии. Татарские разъезды шли прямо на Серпухов. Узнав об этом, царь отступал кружным путем до самого Ростова, то есть фактически бежал от врага.
Главной целью Даулат-Гирея была Москва. Русские воеводы очень скоро поняли это и отошли к городу, заняв оборону на холмах. 24 мая татары пришли к Москве и зажгли предместья. Пожар перекинулся на другие дома, и вскоре столица пылала. Русские воеводы бездействовали, много народу погибло. Говорили, что сам боярин князь Иван Дмитриевич Бельский скрывался от пожара в погребе и там задохнулся. Так без боя пало большое количество воинов.
Но у крымцев не было уверенности в собственных силах. Одержав победу, Даулат обозрел сожженную Москву с Воробьевых гор и удалился в родные улусы. При этом татары захватили много пленных. Словом, это был удачный воровской набег без каких-то стратегических результатов. Даулат очень боялся, что воеводы опомнятся, придут подкрепления и уничтожат крымское войско. Еще более беспокоила судьба полона. Крымцами были захвачены десятки тысяч рабов, которых можно перепродать. Потерять добычу казалось неразумным. Хан отчаянно блефовал. С дороги Даулат послал в подарок Ивану Грозному большой нож, чтобы царь зарезался. Такого унижения Русь не знала давно. Поражение было столь страшно, что Иван, как свидетельствуют некоторые источники, был готов даже передать крымцам далекую Астрахань (но не Казань, где успели обжиться русские переселенцы). К счастью, из этого ничего не вышло, хотя национальное унижение русских было очень велико.
Грозный вернулся на развалины Москвы, похоронил трупы своих подданных и был настолько поражен неудачей, что изменил, по выражению Н. М. Карамзина, "нашей государственной чести и пользе". В. Д. Смирнов полагает, что за этой деликатной фразой кроется согласие Ивана Грозного платить хану дань. На это же намекает С. М. Соловьев, говоря об уступках, которые был вынужден сделать Грозный татарам. На это указывали татарские и турецкие летописцы. По их мнению, русские цари начиная с 1571 года выплачивали уже не поминки, а регулярный тыш. По догадке Смирнова, это слово заимствовано из русского и означает "тысяча", "тыща". Крымцы утверждали, что русские "обязаны были платить в определенный срок дань в пользу крымского вельможества".
Однако деятельный царь не рассматривал это как знак подчинения татарам. Скорее как способ выиграть время. Так Юстиниан Великий откупался от варваров, чтобы в нужный момент нанести смертельный удар.
Иван Грозный принялся укреплять южную границу, чтобы исправить свой стратегический просчет, приведший к разорению Москвы. Действия русских в Ливонии были приостановлены. Значительную часть полков перебросили "на берег".
Осторожность оказалась не напрасной. В 1572 году хан собрал войско и вторгся в пределы Руси.
9. Битва при Молодях
Новая большая битва между русскими и татарами произошла в августе 1572 г. возле села Молоди, примерно в 50 км от Москвы, между Подольском и Серпуховом. Событие обросло мифами, так что узнать, что же на самом деле произошло в те дни, вряд ли возможно. Ясно лишь, что русское оружие одержало большую и славную победу.
* * *
В конце июля орда хана выступила в поход. Считается, что в ней было 80 000 крымцев и 40 000 османов, но это вымысел. Мы уже видели, что предельная численность татарского ополчения ограничивалась сорока – пятьюдесятью тысячами человек. Османов либо вообще не было, либо имелось всего несколько тысяч. Нет данных, что падишах Селим Пьяница перебросил на берега Оки столь крупную армию. Османы не располагали свободной военной силой в таком количестве. Напомним, что в астраханском походе участвовало примерно 17 000 османов, и это предприятие считалось очень крупным. Считается, что непосредственно в сражении при Молодях участвовало 7000 янычар, но и это очень много. Скорее всего речь идет о капы-кулу – ханских "янычарах". Может быть, часть османских гарнизонов Перекопа или Кафы всё же участвовала в предприятии, но это сотни, а не тысячи человек. Кроме того, у Даулат-Гирея оставалось личное войско – от трех до семи тысяч конных воинов. Итого получим примерно 54 000 ополченцев и регулярных солдат, участвовавших в походе. Это действительно крупная армия, хотя не забудем, что цифры условны.
Какие задачи ставил Даулат-Гирей? Вновь сжечь Москву или повторить Батыево нашествие, уничтожив другие русские города? Крымцы не умели брать городов, и наличие ханских "янычар" ничего не меняло. То есть целью похода было выжечь и разорить сельскую местность, похватать добычу, взять полон. Перед нами грандиозный набег, но не завоевание. Если бы он удался, можно было повторять такие набеги почти каждый год, истощить потенциал Руси и вызвать восстание поволжских народов, что могло привести к заветной цели османов и крымцев – отделению Казанского и Астраханского царств. Это означало бы медленную гибель Руси.
Мы видели, что Иван Грозный понимал масштабы опасности, так как прекратил крупные операции в Прибалтике и сосредоточил значительную часть войск "на берегу". Южной армией командовал воевода князь Михаил Воротынский. По старшинству начальствовать должен был князь Мстиславский, но он находился в опале, причины которой летописцы объясняют неубедительно. Похоже, что в 1571 году люди из окружения Мстиславского показали крымцам броды через Оку. Мстиславский взял на себя вину, покаялся в "измене" и на какое-то время был отстранен от руководства крупными операциями как человек, который не может обеспечить сохранение военной тайны. Однако знатность и политический вес Мстиславского вскоре обеспечили ему прощение и командование армиями, хотя в военном отношении князь был ничтожен.
Воротынский, в отличие от Мстиславского, обладал военным дарованием. Но он принадлежал к старой русской знати и не был политически благонадежен. Однако Грозный верно рассчитал, что князь будет отстаивать рубежи страны хотя бы потому, что не захочет подвергать опасности свои обширные владения, расположенные в верховьях Оки. И вообще – есть моменты, когда социальные или политические противоречия отступают на второй план перед национальными. Настал как раз такой момент. Одержав победу, крымцы убивали и порабощали бы русских безотносительно того, кто был сторонником Ивана Грозного, а кто, напротив, принадлежал к числу оппозиционеров.
В конце июля 1572 года крымские войска достигли берегов Оки. Заметим попутно, что в эти годы донские казаки пропадают из поля зрения историков, а крымский хан свободно проходит с войсками по течению реки Дон. Совершенно очевидно, что значительная часть донских казаков ушла в более безопасные места – на Волгу. Кстати, в числе ушедших был, видимо, знаменитый Ермак, который начал казаковать на Дону, затем перешел на Волгу и закончил жизненный путь в Сибири. То есть крымцы на короткое время расчистили для себя жизненное пространство. Но очень скоро число донских казаков вновь начнет пополняться, а татары станут, напротив, слабеть.
Итак, хан Даулат-Гирей явился на московскую украину и форсировал Оку чуть выше Серпухова, в районе Сенькиного брода.
Воротынский занял позицию поблизости, укрепившись в нескольких подвижных лагерях, сделанных из повозок. Такие укрепления назывались "гуляй-город". Оборонительная тактика русских свидетельствует о том, что их численность была значительно меньше, чем у татар (по некоторым оценкам, 25 000 ратников). Крупную армию было бы сложно укрывать в гуляй-городе из повозок, да и бессмысленно.
Хан не стал осаждать военные лагеря русских, обошел их и устремился к Москве. Столица вновь была под угрозой.
Воротынский принял решение догнать хана и навязать бой, несмотря на неравенство сил. Передовым полком командовал молодой опричник князь Дмитрий Иванович Хворостинин. Впоследствии он станет одним из лучших русских воевод, одинаково хорошо сражаясь в поле и при осадах городов. Покамест его звезда лишь восходила, и Хворостинин проявлял себя как удалой вояка, отличавшийся храбростью. Он настиг арьергард крымцев у села Молоди, окруженного в то время лесами, и полностью рассеял. Хану донесли о появлении русских. Даулат приказал главным силам прекратить марш и атаковать русских.
Хворостинин со своими людьми поспешно ретировался, татары преследовали… И вдруг вынеслись к гуляй-городу русских, за которым укрылись главные силы Воротынского – "большой полк". Русичи обстреляли врага из пушек и пищалей, нанесли потери и заставили отступить. Блестящий маневр Хворостинина увенчался успехом.
Даулат-Гирей всё еще полагал, что имеет дело с небольшой частью вражеской армии. Он приказал одному из татарских мурз, по имени Тери-берды, напасть на гуляй-город и захватить его. Мурза повиновался, атаковал русских и был встречен убийственным огнем. Тактика сражений в гуляй-городе предполагала и другую хитрость: повозки раздвигали, туда бросался неприятель, после чего "вход" закрывался и штурмующие уничтожались как бы в уличном бою. Татары должны были хорошо знать эту тактику и не реагировать на нее. Следовательно, русские воеводы искусно заманили врага в ловушку.
Понеся потери, крымцы перешли к отдельным стычкам и сшибкам. Даулат-Гирей приказал подвести артиллерию, чтобы разбомбить гуляй-город, но Воротынский послал татарам в тыл казачьи отряды, которые захватили пушки и утопили их в реке.