На следующем миссионерском съезде, собравшемся в 1911 г., присутствовало около тысячи представителей духовенства во главе с обер-прокурором Синода Извольским. Церковники требовали возврата к старым методам борьбы с религиозным индифферентизмом, с "инаковерующими". В связи с массовым отпадением от казенной церкви особое совещание миссионеров, на котором присутствовал премьер-министр Столыпин, настояло на применении полицейских мер для укрепления христианства.
Уход от казенной церкви рассматривался как "натиск" на православие, как попытка его расшатать, а заодно разрушить и самодержавие. Опасаясь отхода масс от религии и роста революционного движения, царское правительство пыталось пойти на некоторые уступки неправославным религиям и с этой целью подготовило проект закона о свободе совести. Но духовные власти настаивали на сохранении жестоких законов о вероисповедании. Выступая в ноябре 1911 г. в Государственном совете против законопроекта о свободе совести, варшавский архиепископ Николай и новгородский архиепископ Арсений заявили, что задача православной церкви – обрусить и опровославить все нерусское и неправославное. Они говорили, что закон о свободе совести разрушит союз между самодержавием и церковью. Под влиянием Синода законопроект был отклонен. Через два года законопроект вновь обсуждался в Государственной думе. И на этот раз Синод протестовал против смягчения религиозной нетерпимости, считая, что эта мера вызовет возмущение народной совести и потрясение государственных основ. Он настаивал на предоставлении казенной церкви исключительных прав и на сохранении карательных мер против тех, кто пытался выйти из этой религиозной кабалы.
Церковники проповедовали, что свобода совести повлечет за собой нравственную распущенность народа, неповиновение властям, рост революционного движения. Человека нельзя предоставить собственной совести, говорили они, так как человек – существо падшее, растленное. Ему необходима религиозная узда, которую может дать только православная церковь. Особенно нетерпимы были для правительства и церкви атеисты, т. е. лица, не исповедовавшие никакой религии. "Подданные без религии" объявлялись нежелательными элементами, вызывавшими "смуты и беззакония". "Вневероисповедное состояние", т. е. атеизм, решительно осуждалось.
Гонения на просвещение и науку
Представители современной православной церкви пытаются скрыть реакционную деятельность этой церкви в прошлом и ее борьбу с просвещением и наукой. Они утверждают, что гонение на просвещение и науку в России, если оно и было, то носило случайный характер, и что церковь никогда не отрицала необходимости и пользы просвещения и науки.
Профессор Московской духовной академии А. Иванов во время встречи. с представителями церкви США в своем докладе "Христианская вера и современная наука" уверял, что и вера, и наука – каждая имеет свою особую область и не мешает одна другой. Профессор Ленинградской духовной академии Л. Парийский в докладе на ту же тему доказывал, что религия не может противоречить науке, так как, по его словам, "библия и природа – это две книги, написанные богом и предназначенные человеку".. С таким восхвалением церкви не согласился присутствовавший на встрече представитель церковных организаций США доктор Бойль. Он напомнил своим православным коллегам недавнюю историю Церкви, когда наука и ученые преследовались как угрожающие религии.
Другие же представители православной церкви не отрицали реакционной роли этой церкви в истории культурного развития русского народа, но говорили, что православная церковь была насильно поставлена на служение самодержавию, которое угнетало церковь, заставило создать догмат о божественном происхождении царской власти, что проповедь реакции проводилась по настоянию самодержавия.
В действительности было не так. Церковь в союзе с самодержавием была гонительницей просвещения народа и насаждала невежество и мракобесие. Православная церковь признавала только такое просвещение, которое было основано на религии. Просвещение же, не освященное благодатным влиянием религии, говорили ее представители, скорее пагубно, чем полезно.
Относясь враждебно к просвещению народа и развитию отечественной науки, церковь часто была инициатором травли наиболее талантливых ученых и прогрессивных учителей. Она тормозила развитие просвещения и науки, добивалась уничтожения книг передовых ученых.
Уже в древней Руси церковь выступала в роли гонительницы просвещения и науки. На церковных соборах XIV–XVII вв. рассматривались и утверждались индексы запрещенных книг. Древнейший церковный памятник – Кормчая книга – за чтение таких книг назначала церковное проклятие. Книги, признанные вредными, предлагалось сжигать на теле лиц, у которых они были обнаружены.
Особенно ненавистны были духовным властям книги, пришедшие с Запада. Стремясь сохранить в неприкосновенности господствующую религиозную идеологию, духовные власти боролись с проникновением в Москву западноевропейских идей, уничтожали привезенные оттуда книги, а распространителей этих идей и хранителей запрещенных книг подвергали жестокой казни. При Иване III за хранение и чтение иностранных книг в Москве сожгли в деревянной клетке князя Лукомского вместе с переводчиком Матиасом Ляхом, обвинив их в чародействе и злом умысле. Тогда же как колдуна, знавшегося с нечистой силой, казнили врача-иностранца Антона Эренштейна, а в 1580 г., в царствование Ивана IV, сожгли как "лютого волхва" придворного врача-иностранца Бомелия.
Нетерпимость к просвещению и науке проявлялась духовными властями и в XVII в. При царе Федоре Алексеевиче хотели сжечь голландского фельдшера Квиринуса по обвинению в волшебстве. Боярина Артамона Сергеевича Матвеева за его пристрастие к книгам в 1676 г. обвинили в чародействе и сослали в Пустозерский монастырь. При организации в 1687 г. "рассадника просвещения" – Славяно-греко-латинской академии на нее возложили обязанность наблюдать, чтобы иностранцы не производили "противностей" православной церкви. Инквизиторы академии должны были сжигать еретические, гадательные и "богохульные" книги, а лиц, виновных в их распространении, доставлять для наказания в "градский" суд.
* * *
В XVIII в. правительство прикрывалось модным в то время лозунгом "просвещения". Но к просвещению правительство и духовное ведомство продолжали относиться с крайней враждебностью, подвергая гонениям прогрессивных мыслителей и ученых. Уже в начале XVIII в. авторов и распространителей сочинений против церкви предлагалось допросить с "очисткой" и прислать в Синод с расспросными речами. Даже Академия наук не была свободна от бдительного контроля представителей церкви. Они проверяли ее издания, выискивая в них места "сумнительные и противные христианским законам, правительству и добронравию". По их настоянию в 1743 г. был изъят изданный Академией наук астрономический календарь, в котором духовные цензоры умудрились найти сведения о планетах, "к соблазну народному склонные". Они возражали также против предпринятого Академией наук издания русских летописей – этого ценнейшего источника для изучения русской истории. По отзывам духовных цензоров, в летописях содержится "много лжи явственные".
Ненависть Синода и духовенства вызвал и великий русский ученый М. В. Ломоносов, исследования которого подрывали основы религии. Ломоносов отвергал церковное учение о неизменности природы и создании ее богом. "Напрасно думают, – писал он, – что все, как видим, сначала творцом создано. Таковые рассуждения весьма вредны приращению наук. Легко быть философом, выучив три слова: бог так сотворил, – и сие давая в ответ вместо всех причин".
Ломоносов высмеивал тупость и невежество духовенства, выступавшего против науки. В 1740 г. по инициативе Ломоносова была издана книга французского ученого, академика Фонтенеля "Разговор о множестве миров", в которой в популярной форме излагались научные данные астрономии, шедшие вразрез с религиозными мифами о создании мира. Синод признал книгу Фонтенеля "противной вере и нравственности"; книгу изъяли и уничтожили. Раздраженный выступлениями М. В. Ломоносова против религии и церкви, Синод хотел помешать его научной деятельности. Он требовал, чтобы произведения Ломоносова были сожжены, а сам Ломоносов был отослан в Синод "для увещания и исправления". Нападки Синода не запугали Ломоносова, он продолжал настаивать на свободе научных исследований, требовал, чтобы духовенство "не привязывалось" к науке и не ругало ученых в своих проповедях.
В 1756 г. Московский университет хотел издать философскую поэму выдающегося английского писателя Александра Попа (1688–1744) "Опыт о человеке". В этой книге автор выступал против средневековых научных взглядов о строении вселенной. Естественно, это вызвало резкие нападки духовных цензоров, которые нашли в книге "зловредные идеи Коперника о множестве миров, противные Священному писанию", и книга была запрещена. "Исправление" книги поручили московскому митрополиту Амвросию. Тот переделал поэму Попа, заменив стихи, в которых говорилось о множестве миров и коперниковской системе, своими стихами. В таком искаженном виде книга и была издана в 1757 г.
Преследованиям духовных властей подвергся прогрессивный ученый, профессор математики Московского университета Д. С. Аничков (1733–1788), издавший в 1759 г. диссертацию "Рассуждение из натурального богословия о начале и происхождении богопочитания у разных, особенно невежественных народов". Аничков отвергал божественное происхождение религии и обвинял духовенство в невежестве и шарлатанстве.
Отзыв о диссертации Аничкова дал московский митрополит Амвросий. Книга была признана им "вредной и соблазнительной". По его настоянию книгу Аничкова публично сожгли в Москве на Лобном месте. Другой профессор Московского университета, И. Мельман, за критику им религии и церкви по доносу московского митрополита Платона был отстранен от преподавания и отправлен в Тайную канцелярию, где его подвергли пыткам. Затем ученого выслали в Восточную Пруссию. В припадке безумия он покончил с собой.
Ненависть духовного ведомства вызвала деятельность выдающегося русского просветителя Н. И. Новикова, сумевшего за короткий срок издать много книг по всем отраслям знания. В книгах резко критиковались религиозный фанатизм и суеверия. По доносу Петра Алексеева, протоиерея московского Архангельского собора, Новикова арестовали, а изданные им книги конфисковали. За оппозиционное отношение к самодержавию, за активную просветительную деятельность и критику религии и церкви Новикова как опасного государственного преступника заключили в Шлиссельбургскую крепость, откуда он вышел только через 15 лет, после смерти ненавидевшей его Екатерины.
Не избежал цепких лап духовных инквизиторов и другой выдающийся русский писатель, А. Н. Радищев, автор знаменитого "Путешествия из Санкт-Петербурга в Москву". Радищев был материалистом, он считал, что материя и природа существуют вечно, что их нельзя ни уничтожить, ни создать. Радищев отстаивал единство души и тела и критиковал религиозные взгляды на бессмертие души, осуждал царский деспотизм, религиозные суеверия. Воззрения Радищева были найдены "противными закону божьему, десяти заповедям, Священному писанию, православию и гражданскому закону". Книгу Радищева, уничтожили, а его как "бунтовщика хуже Пугачева" приговорили к смертной казни, которая была заменена 10-летней каторгой. Прошло более ста лет, и вновь эта книга писателя-материалиста подверглась осуждению со стороны церкви. В 1903 г. духовные цензоры нашли, что книга Радищева все еще опасна для религии и церкви, что она подрывает авторитет светской и духовной власти. По требованию церковников весь тираж книги уничтожили.
* * *
Французская революция 1789 г. напугала самодержавие. Опасаясь проникновения в Россию революционных идей, самодержавие усилило цензурные репрессии. Во многих городах были организованы цензурные комитеты с участием представителей духовного ведомства. Эти комитеты были настоящими инквизиционными трибуналами. Они сжигали на кострах "вредные" книги, преследовали их авторов и лиц, заподозренных в хранении этих книг. Не довольствуясь деятельностью этих инквизиционных трибуналов, Синод организовал в 1797 г. еще особую духовную цензуру, которой были предоставлены самые широкие полномочия. Духовная цензура вторгалась во все области науки, в литературу, общественно-политическую жизнь, старалась в корне заглушить все прогрессивное. Она накладывала свою руку на все, что имело хотя бы отдаленное отношение к религии.
Талантливые книги французских философов-материалистов, разоблачавших реакционную сущность религии, встречены были духовным ведомством с особенной враждебностью. Уже с 80-х годов XVIII в. церковники боролись с распространением этих идей. Духовное ведомство издавало литературу, в которой подвергало критике идеи Вольтера и философов-материалистов, добивалось конфискации и сожжения их произведений. Гонения на эти произведения не прекращались и в XIX–XX ее. Так, в 1868 г. в труде Вольтера "Философия истории" духовные цензоры нашли "глумление над истинами и опровержение священного писания". По их настоянию этот труд Вольтера был уничтожен. В 1890 г. уничтожили "Сатирические и философские диалоги" Вольтера, а в 1893 г. – его поэтические произведения, в которых были найдены "антирелигиозные тенденции".
Такая же участь постигла произведения "корифея безбожия", выдающегося представителя домарксова материализма и атеизма Дени Дидро (1713–1784). Начиная с конца XVIII в., духовные власти добивались запрещения и уничтожения не только его философских, но и художественных произведений. Ненависть духовного ведомства вызывали и атеистические трактаты Гольбаха (1723–1789). Его знаменитая книга "Система природы" считалась одной из самых страшных книг и справедливо называлась "библией материализма". Еще в 1770 г. эту "адскую книгу" предали огню католические инквизиторы и с тех пор ее неоднократно запрещали и в России. Даже в 1898 г., опасаясь "адского" действия этой книги, разрушавшей, по словам духовных цензоров, основные начала религии, духовные инквизиторы настояли на ее уничтожении.
Так же расправились они и с книгой английского философа-материалиста Томаса Гоббса (1588–1679) "Левиафан", которую католические инквизиторы включили в список вредных книг еще в XVII в. и подвергли ее публичному сожжению. Через 200 лет ее осудили православные инквизиторы. Они признали книгу Гоббса "противной священному писанию и православной церкви" и добились ее сожжения в 1874 г. За выступление против церкви уничтожили в 1871 г. книгу "О человеке" другого выдающегося философа-материалиста XVIII в. – Гельвеция.
* * *
Во второй половине XIX в. в связи с ростом революционного движения для охраны самодержавия были приняты крайне реакционные меры. Для усиления влияния духовенства в области просвещения народа была организована широкая сеть церковно-приходских школ. Они должны были воспитывать детей в духе преданности самодержавию, православной церкви и так называемой "русской народности".
Церковно-приходская школа рассматривалась как дополнение к церкви. В ее программе главное место занимали церковные предметы – закон божий, церковнославянский язык, церковное пение, богослужение. Изо дня в день детям внушали, что власть царя дана от бога, им говорили об "избранности" русского народа, проповедовали религиозную нетерпимость и национальную вражду. На уроках русского языка, истории священники убеждали детей, что бог – творец и промыслитель мира, к которому дети должны проникнуться любовью и благодарностью. Из церковных школ "изгонялись" учебники прогрессивных педагогов – К. Д. Ушинского, И. А. Худякова, В. П. Вахтерова, так как они – по отзывам духовных цензоров – мешали развитию религиозных чувств. Их заменяли антинаучные учебники, составленные в религиозно-монархическом духе. К светским начальным школам духовные власти относились крайне враждебно, называя их "орудием растления народа". Церковники обвиняли эти школы в том, что они заражены "противорелигиозностью", "безнравственностью", пытались настроить крестьян против них и добиться их закрытия.
Передовые учителя пытались разоблачить ложь религиозного толкования явлений природы, дать детям зачатки научного представления о мире. Но эти попытки встречали противодействие со стороны духовенства. Представители церкви писали доносы на прогрессивных учителей, добивались их увольнения. Они говорили: "Пусть дети лучше останутся темными людьми, но добрыми христианами и верными сынами царя и отечества, чем будут грамотными, но напитанными ядом революции".
Особую ненависть вызвала пропаганда в школе идей дарвинизма. Священники внушали детям, что Дарвин – богоотступник, который восстал против Священного писания, что теория Дарвина – еретическая, так как она противоречит Библии. Священники запрещали пользоваться учебными пособиями – картинами по географии, зоологии, даже глобусом, ибо школа должна развивать не ум, а сердце и религиозность.
Реакционные цели преследовались самодержавием и в средней школе. Учеников воспитывали "в духе истин религии, уважения к правам собственности". Древние языки и закон божий не оставляли времени на естественные науки. Писатель А. Серафимович, вспоминая свои ученические годы, писал: "Нас душили в гимназиях латинским, греческим, законом божьим, давили всем, лишь бы задушить живую душу".