День выпал очень утомительный. Мы шли с 7 часов утра до полуночи и за это время сделали 14 французских миль (т. е. 56 верст).
Наконец мы в прежней Франш-Конте, в области Верхней Саоны. Сделав привал в Лури, где нашли трактир, в котором очень скверно покушали, кофе и сахар нельзя достать ни за какие деньги. Встречают нас здесь довольно хорошо и от души ненавидят Наполеона. Штаб корпуса остановился в Кальмутьере, мы же – в Вильневе.
6 января. Вторник.
Выступили в 8 часов утра. Погода и дорога отвратительные, дул очень холодный ветер, и дождь шел не переставая. Вследствие тины во многих местах нам приходилось идти гуськом, особенно возле Порта-на-Саоне, где мы переправлялись через Саону. Штаб корпуса отправился в Сургон, штаб полка – в Бужи. Таким образом, мы прошли 7 миль (28 верст) в 13 часов. Я прибыл в Бужи к 9 часам вечера, промокший до костей, и сильно озяб.
7 и 8 января. Среда и четверг.
На местах.
9 января. Пятница.
Наш полк выступил из Бужи в 10 часов утра. Вступили в Шампанью, округ Верхней Марны. Штаб корпуса расположился в Фай-Бильот, а мы – в Мезьери. В этой стране нет печей, их заменяют камины. Погода сухая, но холодная; русские, привыкшие дома к печам, зябнут в домах Шампаньи.
10 января. Суббота.
Выступили в 8 часов утра. Штаб корпуса направился в Арбиньи-Оваль, а я с 6 ротами – в Лавернуа.
11 января. Воскресенье.
На местах. Один из наших офицеров по фамилии Бок, на которого с самого Бородинского сражения все в полку смотрели как на труса, подвергался всегда всеобщему презрению. Впрочем, очень хорошо воспитанный, этот молодой человек выжидал только случая отомстить публично тем, кого он считал самыми отчаянными своими преследователями. Квартируя в Лавернуа, он выбрал время, когда все офицеры собрались ко мне обедать, появился нахально между нами, чтобы громко назвать двух или трех заклятых своих врагов, которых он узнал в собрании. Эта дерзость рассердила всех, и в мгновение ока невольно все без исключения офицеры приблизились к нему с угрожающими жестами, так что я видел, что его убьют. Не теряя минуты, я раздвинул группу и добрался до капитана Бока, чтобы его прикрыть; заставив всех замолчать, я потребовал от капитана Бока его шпагу и объявил ему, что он арестован за дерзость, которую себе позволил, явившись ко мне, чтобы затеять ссору с офицерами, которых он встречал по сто раз на день. Я отправил его с батальонным адъютантом на гауптвахту, а сам немедленно направился к нашему генералу Потемкину с рапортом обо всем происшедшем и для вручения ему шпаги Бока. Я убедился, что генерал протежировал Боку, но, так как для меня это безразлично, я не хотел вступать с ним в пререкания, ни обвинять, ни оправдывать Бока, а заявил только, что иначе поступить я не мог как для спасения самого Бока, так и из уважения к обществу офицеров. Затем я возвратился в Лавернуа, где мои офицеры ждали меня, чтобы сесть за стол, и мало-помалу волнение улеглось.
13 января. Вторник.
На местах. Получено распоряжение занять больше помещений под квартиры, чтобы расположиться свободнее.
14 января. Среда.
Вследствие полученного накануне приказа я выступил с моим батальоном в общину Шезо. Поместился я у сельского священника (кюре), хорошего, доброго старика. Здесь мы остались на несколько дней.
16 января. Пятница.
В двух милях от Шезо находится Бурбон-ле-Бан. В компании нескольких офицеров я отправился туда провести день. Я ничего не могу сказать о целебности этих вод, но вид Бурбона жалкий, нам было там очень нехорошо; эта местность не может доставить ничего; гораздо лучше у священника, к которому мы к вечеру возвратились.
17 января. Суббота.
Наконец мы покинули окрестности Лангра, где находились с 10-го числа. Мы шли по направлению к Шомону в продолжение 13 часов при отвратительной погоде. Мой батальон занял квартиры в Буланжи. Нищета в этой местности ужасная, люди лишены самых необходимых предметов, а в Шампаньи умирают от жажды. Квартиры холодные и грязные.
18 января. Воскресенье.
Мы прошли Шомон, главный центр округа Верхней Марны, и заняли квартиры в Лагарманте. Пропустив полк, я остановился немного в Шомоне, но ничего не усмотрел выдающегося, город ничтожный.
19 января. Понедельник.
Приказано стать бивуаками у Коломби, но едва мы расположились, как через полчаса пришел приказ стать по квартирам, вследствие чего мы прошли еще две мили обратно, чтобы стать на квартирах в Мерте совсем близко от Лагарманта. Не лучше ли было нас с места не трогать?
Неприятельские действия в пределах Франции
20 января. Вторник.
Наш корпус выступил в 6 часов утра, направился в Бар-сюр-Об. Пройдя этот город, своротили направо и стали на бивуаках в 8 часов вечера. Все время шла канонада в авангарде. Снег валил большими хлопьями, и дул сильный ветер.
21 января. Среда.
Сражение под Бриенном. Наш корпус снялся с бивуака в 1 час ночи. Направился в Бриенн, чтобы образовать резерв генерала Сакена, вступившего в бой. Действие началось в 8 часов утра. Мы в дело не вступали, так как без нашей поддержки неприятель был совершенно разбит к 4 часам дня. Снег и ветер делали наше положение совершенно невыносимым. К счастью, как только убедились, что победа верная, нас отправили по квартирам. Мы шли дорогой, ведущей в Труа, до деревни Мон-Мартен, где и остановились.
22 января. Четверг.
Мы рассчитывали на дневку в Мон-Мартене, как вдруг неожиданно к полудню получен приказ выступить.
Лука возвратился из Франкфурта, где он оставил Елизавету Сперль, и застал меня еще на месте до выступления нашего полка из Мон-Мартена. Мы шли, рассчитывая остановиться на бивуаках, но получили приказ занять квартиры. Остановились в Монтьерамс. Нам не успели отвести раньше квартиры, поэтому мы занимали их произвольно. Мне досталась отвратительная квартира. Хозяин дома, отец 9 маленьких детей, до того перепугался нашим приходом, что мне пришлось употребить всевозможные средства, чтобы его успокоить. Мы находимся в округе Об, который нисколько не лучше округа Верхней Марны.
23 января. Пятница.
Несмотря на отвратительную кровать, которую я здесь застал, я спал как убитый вследствие того, что накануне сильно утомился, и встал только в 6 часов утра, так как согласно расписанию, полученному накануне, мы должны были идти в самом большом порядке в Труа. Но нерешительность, присущая нашим начальникам, особенно с момента вступления нашего во Францию, не изменила себе и на этот раз. Не замедлил последовать приказ в отмену первого, и мы остались в Монтьерамс. Как было решено, я поспешил подыскать другую квартиру, в которой устроился немного лучше, нежели в первой.
24 января. Суббота.
Мы оставили Монтьерамс утром, чтобы идти в Бургиньон, где мы переправились через Сену по маленькому, очень узкому мосту. Здесь до нас доносились пушечные выстрелы, и скоро получен приказ остановить весь корпус. Затем изменили прежний маршрут и направились на Труа, т. е. по тому же направлению, откуда доносились выстрелы. Погода была хорошая при 10 градусах мороза, что не особенно прельщало стоять на бивуаках. Не прошло и полчаса времени нашего пути в этом направлении, как нам приказали идти обратно, и мы решительно пошли через Бар-сюр-Сен в Полизи, где заняли квартиры.
25 января. Воскресенье.
Выступили в 7 часов утра. Едва я прибыл с моим батальоном в Вилье-су-Пралин, как получил приказание выступить с двумя ротами в Пралин. Здесь я занял квартиры вместе с австрийцами. После полудня приказано всему нашему полку выступить. Лил проливной дождь. Мы выступили в 5 часов пополудни и, пройдя 3 мили (12 верст), остановились по квартирам в 10 часов вечера в Ванле. Я промок до костей и был страшно зол от бесполезных изнурений, которым нас подвергали бесцельно, потому что, в сущности, мы находились все на том же месте.
26 января. Понедельник.
Нас заставили выступить очень поспешно через Шафус в Виль-Моруан, куда должен был стянуться весь корпус, чтобы затем принять участие в атаке Труа, но так как французы вышли из этого города, то дела никакого не было, и, не останавливаясь в Виль-Моруане, мы прошли на квартиры в Шапетр, не очень далеко от Виль-Пралина, так что если бы вчера утром меня не заставили выступить, то мне не пришлось бы трогаться с места.
27 и 28 января. Вторник и среда.
На местах. Отдан приказ всем носить на левой руке белую повязку, т. е. всем союзным войскам.
Уверяют, что это признак того, что мы за Бурбонов.
29 января. Четверг.
Мы сделали 4 мили (16 верст), чтобы занять квартиры в Труа, главном пункте округа Об. Я поместился в предместье Сен-Мартен. Город мне показался довольно большим и хорошо отстроенным, но обстоятельства, равно как и большое скопление людей, не дали возможности приобрести даже самые необходимые предметы. Впрочем, здесь нас приняли очень скверно.
30 января. Пятница.
Мы были уже под ружьем, готовые к выступлению, как получен приказ оставаться. Императорская квартира находилась тоже в этом городе, поэтому я воспользовался случаем поухаживать за графом Аракчеевым, а затем провел весь день в прогулке по городским улицам. Мы столько блуждали вокруг Труа, что мы прозвали этот период нашей кампании Труанской войной. В действительности можно было занять Труа немедленно после Бриеннского сражения, но мы перехитрили, оттянув это удовольствие на 10 дней.
31 января. Суббота.
Выступив в 6 часов утра, шли до 5 часов вечера, остановились в Мезьер-ла-Гранд-Паруас, чтобы переночевать на квартирах. Здесь мы узнали, что целая наша дивизия (Олсуфьева) попала в плен со всеми генералами и офицерами.
Февраль
1 и 2 февраля. Воскресенье и понедельник.
Теперь нам не дают выспаться. Нас подняли в 1 час ночи с субботы на воскресенье, и мы выступили на бивуаки к Мегриньи, где простояли до 11 часов утра, а затем нас снова разместили по квартирам в Мезьер-ла-Гранд-Паруас. Мы застали эту деревню совершенно пустой, так как жители во время нашей экскурсии в Мегриньи все бежали. Можно себе представить то удручающее впечатление, какое произвел на нас вид покинутых жилищ. Мы их заняли, несмотря на все лишения, которые нам пришлось испытать от отсутствия хозяев, и оставались в них до 6 часов вечера, когда раздался барабан и нам пришлось выступить. Погода была чудная, но ночь наступила быстро, сильно клонило ко сну, а потому мы не были расположены любоваться природой. Пройдя Ножан-сюр-Сен, мы сделали привал. Отдохнув час, снова двинулись, не останавливаясь всю ночь. Наконец, в понедельник 2-го числа в 5 часов утра прибыли в Ламотт, где заняли квартиры. Я свалился на кровать и спал как убитый до полудня.
3 и 4 февраля. Вторник и среда.
Мы оставались в Ламотте до 7 часов вечера вторника. Мы даже уже надеялись, что дадут нам возможность спокойно выспаться, но не тут-то было, внезапно поступил приказ выступить, и все войска выступили одновременно, прошли опять через Ножан и сделали привал в Ромили, когда уже наступила ночь, и мы скоро заснули. Этот привал сверх ожидания продлился до 8 часов утра среды 4-го числа. Не замедлил поступить новый приказ, по которому вместо похода на Арси, как было объявлено прежде, нас заставили еще раз пройти через Ножан, чтобы идти стать по квартирам. В Ножане мне посчастливилось очень хорошо разместиться.
5 февраля. Четверг.
Я наслаждался моей квартирой весь день, рассчитывая ночевать здесь; ужин и постель были уже приготовлены, как вдруг в 9 часов вечера забили тревогу. Прощай моя надежда на отдых. Надо было расстаться с теплой комнатой и ночью идти при довольно чувствительном холоде. К счастью, мы сделали только три четверти мили приблизительно и остановились на бивуаках возле Ле-Грец.
6 февраля. Пятница.
Весь наш корпус двигался одновременно, выступив утром, и расположился бивуаками в Тренельи.
7 февраля. Суббота.
Наш корпус выступил в 5 часов утра, продолжая отступать по дороге на Труа, и стал на бивуаках в Прюнеи.
8 февраля. Воскресенье.
Выступили в 3 часа ночи все в том же направлении. Расположились на бивуаках в Мальмезоне, на расстоянии одной мили от Труа.
9 февраля. Понедельник.
Усиленно толкуют о мире.
10 февраля. Вторник.
Слухи ежеминутно меняются. Теперь уже не говорят о мире, но нам объявляют войну. Корпус выступил в 5 часов утра; дойдя до предместья Труа, он своротил влево и остановился на бивуаках в Сен-Пар-а-Тет, а я с моим батальоном стал на квартирах в Бере как охрана.
11 и 12 февраля. Среда и четверг.
Корпус снялся со своих бивуаков в 6 часов вечера в среду; я к нему присоединился, и, продолжая наш путь вместе, мы добрались к 9 часам вечера при ужасной темноте до Лузиньи, где сделали привал. В утешение я разыскал у самого места нашей стоянки избушку, которой и воспользовался для ночлега, так как в ней было все-таки лучше, нежели под открытым небом. В 2 часа ночи с 11-го на 12-е число нам приказали снова выступить. Холод был довольно сильный. В 6 часов утра прошли Вандевр и стали на бивуаках. В 5 часов вечера снова выступили и около полуночи остановились в Баре-сюр-Об.
Наше положение вообще было очень неприятное. Находясь целые дни в походах, приходим на места очень поздно и целыми часами приходится ждать, пока удастся развести огонь, чтобы обогреться, что очень утомительно при существующих холодах.
13 февраля. Пятница.
Наш корпус выступил из Бар-сюр-Об в 7 часов утра. Он вторично вступил в округ Верхней Марны и в 4 часа дня расположился бивуаками в Коломби-ле-Дез-Эглиз, где уже был 19 января. Здесь простояли около двух часов. Выступив снова, остановились за три четверти мили, не доходя Шомона, где провели ночь на бивуаках.
14 февраля. Суббота.
Шли с 9 часов утра до 11 часов вечера. Это, конечно, много, но, имея в виду квартиры вместо бивуака, мы не замечали усталости. Остановились в двух милях от Лангра в общине Крусель-о-Монтан.
15 февраля. Воскресенье.
Дневка.
Возобновление атак
16 февраля. Понедельник.
Наш полк выступил в 4 часа утра. Он уже совсем подошел к Шомону, когда получил приказ остановиться и занять квартиры в Броте.
17–22 февраля. Вторник – воскресенье.
До Поскри нашему корпусу приказано занять побольше квартир, чтобы разместиться попросторнее, поэтому полк, пройдя еще одну с половиной мили, занял деревню Кренель. Здесь мы оставались до 23-го числа. Эти пять дней отдыха, так нам необходимого, породили слухи один нелепее другого. Я их передавать не хочу, так как не знаю, где находятся наши остальные войска, разумнее всего ждать последующих событий, чтобы судить и о этих слухах. Я могу только одно сказать, что наши силы слишком превосходят неприятельские, чтобы опасаться осложнений, и что положение наше несравненно прочнее, нежели в 1812 году.
23 февраля. Понедельник.
Выступили в 9 часов утра. Шли три мили проселком и стали по квартирам в Брео.
28 февраля. Суббота.
После пятидневного отдыха мы выступили в 6 часов утра. Заняли дорогу, ведущую от Шомона в с. Труа, направились на Жуанвиль и, не доходя этого места, стали по квартирам в Лешере.
Март
1 марта. Воскресенье.
Неожиданно в 9 часов утра получен приказ выступать, и в 11 часов наш полк двинулся через Дулеван в Мертрю, где стал по квартирам.
2 и 3 марта. Понедельник и вторник.
Пробили тревогу в 10 часов утра. Полк немедленно выступил. Переход был огромный. Прошли через Монтьераме и прибыли на квартиры в Воконь только в 2 часа ночи с понедельника на вторник. Мы снова в округе Об.
4 марта. Среда.
Мы еще не успели выйти из Вокони, как сюда прибыли заготовлять квартиры для литовцев. Наш полк тронулся в 7 с половиной часов утра. Пройдя две мили, он занял квартиры в Арбиньи, но получил приказ быть наготове к выступлению. Место сбора корпуса назначено было в Рамерю. В 6 часов вечера мы возвратились приблизительно на три мили и заняли на ночь квартиры в Донементе.
5 марта. Четверг.
Наш полк оставил Донемент в 7 часов утра, прошел через Бриенн, замок, в котором вырос Наполеон. Весь корпус стянулся и расположился на бивуаках в Роттьере.
6 марта. Пятница.
Погода так хороша, что стоянка бивуаками даже не страшна, но, однако, нас от них избавили. Корпус выступил раньше 8 часов утра. Мы снова прошли через Бриенн и заняли квартиры в двух милях от него, в Шалэ.
7 марта. Суббота.
Полк выступил в 4 часа утра, чтобы идти на главное место сбора корпуса в Иевр. Затем пошли по направлению на Бриенн и заняли позиции в Перте. Полагали, что неприятель здесь атакует.