Часть первая
Глава I
В последнее время вопросу о гении посвящено очень много работ, причем, нужно правду сказать, часто рассматривался этот вопрос с совершенно ложной точки зрения, от чего сущность данного состояния не только не уяснена, а скорее даже запутана и затемнена. В самом деле, гений рассматривался с точки зрения взаимосоотношения с сумасшествием. Собственно говоря, такое уродливое сопоставление двух совершенно различных понятий есть дань увлечения времени и скоро падет, по мере разъяснения других вопросов, затронутых попутно, жизненными обстоятельствами.
Еще не так давно, в первой половине прошлого столетия, на сумасшедших смотрели, как на одержимых злым духом и дьяволом, почему в обществе им не было места. Одержимых изгоняли. Одержимых сажали на цепь. Одержимых казнили. Одержимых сжигали на кострах, – сжигали десятками, сотнями и тысячами. Сжигали их вместе с ведьмами и колдунами, – сжигали во славу Божию.
Много потребовалось усилий, стараний и забот, чтобы рассеять этот жестокий мрак, охватывавший умы тогдашнего общества и служивший удовлетворению столько же человеческого невежества, суеверия и предрассудка, сколько и злоупотреблению и произволу в данном положении. Только мало-помалу стало выясняться, что сумасшедшие – не одержимые злым духом, не вместилище сатаны, не сосуд дьявола, а люди, самые простые люди, и притом люди больные и несчастные – под влиянием своей болезни, лишенные образа Божия и всего того счастья и нравственного удовлетворения, которое связано с сознательным существованием.
Мало-помалу, однако, наука и знание восторжествовали. Сумасшедшие были признаны людьми, и притом людьми больными. Но эти больные люди в своих болезнях проявляли деяния и поступки для людей опасные, вредные и разрушительные: убийства, самоубийства, изуродования, пожары и т. д. и т. д. Эти люди для общества представлялись столь же опасными, как и преступники, угрожавшие людям подобными же деяниями. Опять не стало места в человеческой среде этим несчастным. Их опять люди изгоняли из своей среды и заключали в места более безопасные и надежные. Потребовались новые усилия ученых, новые разъяснения и новые разоблачения и внедрения в обществе истинных и человеколюбивых данных и сведений о положении несчастных сумасшедших. Выяснилось, что на свете существуют сумасшедшие преступники и преступные сумасшедшие. Первые, будучи душевнобольными, под влиянием своих обманов чувств и ложных идей, могут совершать такие деяния, кои для общества могут быть опасными, вредными и ужасными. Такие деяния являются случайными и с излечением болезни они прекращаются, а сами люди по-прежнему представляются людьми и правоспособными, и дееспособными, и ответственными за свои деяния и поступки. Люди второй категории – преступные сумасшедшие – являются таковыми от рождения и остаются таковыми же пожизненно. В их духовном бытии уже от рождения отсутствовали понятия о любви к Богу, родине и человечеству, обществу, семье, даже к отцу, матери и детям. Эти люди являлись органическими эгоистами.
На почве изучения этого проявления человеческого рода возникло учение о нравственном помешанном (moral insanity) и прирожденном преступнике (l'uomo deliquente). Дальнейшие исследования показали, что нравственно-помешанный и прирожденный преступник почти одна и та же особь человеческого рода – это был важнейший пункт, где учение о душевных болезнях и уголовное право пришли в близкое соприкосновение и медицина и юриспруденция подали друг другу руку.
Дальнейшее тщательное изучение природы и свойств нравственно-помешанного и прирожденного преступника показали, что оба эти явления представляются присущими человеку от рождения и почти всегда сопровождаются множеством явлений физического и душевного вырождения. Так, замечено, что прирожденные преступники часто проявляют эпилепсию, импульсивные явления, склонность к судорожности и вообще близкую связь с различными другими неврозами.
В это время некоторые невропатологи, занимаясь изучением связи неврозов и психозов, дозволяли себе отнести и проявления гения к области неврозов (Moreau de Tours). Принимая во внимание тесную связь и частое соприкосновение сумасшествия, преступности, эпилепсии и нейрозов, некоторые увлекающиеся исследователи отнесли к этой же группе и гений. Насколько такое сопоставление правильно – увидим из дальнейшего изложения.
Глава II
Проявления гения известны с древнейших времен. Древние греки этим именем обозначали особый дар богов, особое, превышающее обычное, проявление ума, энергии и душевной жизни. Гений Пифии дозволял ей предугадывать и предсказывать будущее. Гений Сократа вдохновлял его к разрешению великих мировых вопросов; гений Гомера дал ему возможность воспеть великие события. Другие великие люди древней Греции тоже были воодушевляемы божественным гением.
Прошли века. Изменились нравы. Проявления гения от времени до времени вспыхивали, но взгляд на них общества изменился. В средние века слово "гений" исчезает из употребления и заменяется выражениями: "дар Божий", "люди, одаренные Богом", "искра Божия" и проч. С возрождением науки и искусств и установкою надлежащего взгляда на науку и ее значение – гений вновь появляется и занимает надлежащее место.
Но что такое гений? Определений гения существует много, едва ли, однако, хотя одно из них охватывает и определяет точно все то, что совмещается в проявлении гения. Kant определяет гений так: "Гений есть способность создавать то, к чему нет определенных правил… Все единогласно признают, что гений есть полная противоположность подражанию. Так как учиться есть нечто иное, как подражать, то и величайшая способность к изучению не может быть признана гениальностью".
Schopenhauer говорит: "гений состоит в значительном развитии способности познания, развитии, превышающем потребности воли, – эссенция гения, следовательно, состоит в анормальном эксцессе интеллекта, единственное применение которого выражается познанием главного и общего, что есть в существе. Таким образом он посвящается на пользу и служение всему человечеству, подобно тому, как обычный интеллект служит на пользу только данного индивида. Состояние, необходимое для полной отвлеченности интуиции, требует совершенства мозга и всего того, что в физиологической конституции благоприятствует его деятельности… Путем интуиции гений реализует бессознательное…" По мнению Шопенгауэра, воображение может быть пассивным и активным. Пассивное воображение есть точное воспроизведение перед нашими мысленными глазами хранящихся уже в нашей памяти образов; активное воображение к образам памяти, при воспроизведении, присоединяет результаты своих размышлений и сочетаний. Собственно говоря, это только кажется так, что оно создает, – на деле же оно только видоизменяет существующее. Такое активное воображение независимо от нас. Гений именно и обладает особенным даром, с помощью которого он создает то, что другим недоступно. Его воображение увеличивает поле зрения и область мышления гения и выводит его за пределы доступного обычному человеку мира. Однако активное воображение есть только дополнение к гению, – создать же гений оно не может. Во всяком случае, эта высокая способность не заключает в себе ничего анормального и экстрафизиологического. Гений не есть чудовище или выродок…
Seailles говорит следующее: "Гений развивается подобно жизни и одновременно с нею усилиями нескольких последующих поколений, приобретения которых, передаваемые наследственно, он видоизменяет и совершенствует".
Regnard производит слово гений от gignere – gigno, что значит – порождать, производить. Главное свойство гения совершенствовать прежнее и созидать новое. Открытия бывают случайные и производимые путем продолжительного мышления и логических операций. Гению присущи именно последнего рода открытия. Нужно, однако, дополнить, что данному открытию гения предшествуют открытия другого гениального человека и последним, как бы по преимуществу, дело ведется дальше и совершенствуется.
Laffit говорит, что великий человек тот, кто разрешает для последующих поколений задачи будущего. Однако эта формула более или менее правильна по отношению к гениям науки, но не к гениям искусства и высокого художественного творчества.
Carlyle говорит следующее: "Всемирная история, история того, что совершил человек в этом мире, в сущности есть история великих людей, потрудившихся здесь на земле. Эти великие люди были вождями человечества, образователями и образцами и, в широком смысле, творцами того, что вся масса людей вообще стремилась осуществить, чего она хотела достигнуть; все, содеянное в этом мире, представляет в сущности внешний результат, практическое осуществление и воплощение мыслей, принадлежащих великим людям, посланным в этом мире". Великий человек – это "источник жизненного света, близость которого всегда действует на человека благодетельно и приятно. Это свет, озаряющий мир, свет, освещающий тьму мира. Это не просто возжженный светильник, а, скорее, – природное светило, сияющее, как дар неба, – источник природной оригинальной прозорливости, мужества и героического благородства, распространяющий всюду свои лучи, в сиянии которых всякая душа чувствует себя хорошо".
Гете пишет Шиллеру: "Все, что создает гений, создает бессознательно и никакое гениальное творение не может быть усовершенствовано простым размышлением, но сам гений, продолжительно размышляя, может подняться до такой высоты, чтобы создать совершенные творения". Шиллер в этом направлении добавляет: "Если отдельные мысли гения противоречат нашему пониманию, то это не должно вызывать нашего опровержения, ибо в общем сочетании они могут оказаться и необыкновенными".
Придавая такое высокое значение гению, должно принять во внимание, что появлению гения должны благоприятствовать известные жизненные условия. Regnard говорит: "Великие люди есть плод нации и горе тому народу, который их больше не порождает. Горе и тем народам, которые родят великих людей, но их не признают!.. Главная характеристика гения – вдохновение. Гений заключается не в разуме, не в понимании, а в том особенном откровении и вдохновении, при помощи которого он открывает нам тайны всего мира".
Шопенгауэр добавляет: "не разумом, не усилиями и не напряжением познаются великие истины, а моментальным провидением. Так творили Ньютон, Лавуазье, Гете и др. Великое открытие есть создание момента, неожиданное прозрение, а не следствие абстрактных размышлений. Разумеется, рассуждения нужны, но они являются уже приправой и укреплением мысли, для большей ясности, при передаче публике".
Regnard говорит следующее: "Гений есть результат совершенной функции усовершенствованного мозга, наиболее тонким проявлением которой будет гениальная интуиция или вдохновение. Он не стоит вне логики жизни, но, подобно редким и поражающим цветам, изредка появляется среди миллионов обыкновенных цветов; гений, являясь среди человечества, представляется его красою и расцветом".
Во всем вышеизложенном гений представляется высшим душевным даром, являющимся украшением и славою человечества, его совершенством и мощью, его светом и красотою. Гений является плодом человечества, работающим в свою очередь на благо и пользу всего человечества.
Глава III
Но вот в учении о гении является новый оттенок, сближающий его с болезнью и ставящий его едва ли не в область проявления самой болезни. Невольным виновником такого взгляда послужил Moreau de Tours. Мы приведем в полной выдержке все сказанное о гении этим писателем.
"Гений есть высшее проявление, пес plus ultra мыслительной деятельности – нейроз? Почему нет?… Нам кажется вполне возможным это определение, но без того, чтобы этому слову придавалось столь же абсолютное значение, как в том случае, когда дело касается различных видов нервных организмов, в данном случае слово нейроз употребляется как синоним возбуждения умственных способностей. Мы говорим – "возбуждения", а не расстройства или изменения. Слово нейроз в данном случае указывало бы только на особенное расположение этих способностей, – состояние хотя и физиологическое, но переходящее уже границы его и касающееся состояния противоположного, что, впрочем, прекрасно объясняется болезненным свойством его происхождения… Гений, как и всякое состояние умственного динамизма, необходимо имеет свою материальную подкладку. Эта подкладка есть полупатологическое состояние мозга, нервный эретизм… Когда душевные силы превышают границы обычной их деятельности, как в наиболее высших, так и в наиболее низших проявлениях, всегда нужно искать причину этого в известном расположении, в большинстве случаев обусловливаемом наследственностью… Определяя гений словом нейроз, мы только выражаем факт чистой физиологии и подчиняем законам органическим психологическое явление, которое почему-то всегда считалось чуждым этому закону (р. 467). У большинства великих людей, в ущерб другим органам, мозг концентрирует, в силу наследственного или приобретенного расположения, наибольшую часть нервной энергии" (р. 471).
Таким образом, Mereau de Tours, применяя к состоянию гения термин нейроз, не желал придать ничего нелестного и неприятного для высокого проявления душевных свойств и качеств; напротив, этим он хотел выделить особенное, необыкновенное и экстраординарное возбуждение умственных сил и энергии. Тем менее была мысль о том, чтобы гений причислить к сумасшествию. Многие из дальнейших писателей не придали такому определению гения того понижающего значения, каковое придал Lombroso и некоторые его последователи.
Joly признает отличительным признаком гения дар творчества, причем, однако, "великий человек не бывает великим во всем и во всякое время; его гений проникает собою далеко не все, что он делает; потому что, по выражению Паскаля, если его голова и поднимается далеко выше наших, то зато ноги его стоят так низко, как и ноги самых малых из нас… Гений может являться во все времена и у всех народов, но чаще всего гений является в моменты основания и организации новых устоев, т. е. в такие моменты, когда основатели имеют возможность обратиться с успешным призывом к усердию хотя некоторого числа сочувствующих приверженцев. Возвышаясь над окружающей его средою, великий человек почерпает, однако, из нее тысячи впечатлений, которым он придает большую ясность, продолжительность и силу, облекая их в яркие образы собственной фантазии, – тысячи поползновений и мимолетных желаний, которые он делает при свете этих образов более настойчивыми и последовательными и превращает в твердые, выдержанные акты воли, – наконец, тысячи энергий, правда рассеянных и беспорядочных, быстро замирающих на полпути и несогласных друг с другом, но которые он собирает вместе, организует в связное целое и доводит до того, что заставляет их всех согласно содействовать выполнению одного великого замысла" (24).
Обращаясь к наследственным и семейным качествам великих людей, нельзя не сказать, что гений представляет, очевидно, как бы кульминационный пункт того рода, из которого он вышел, и потому чрезвычайно редко случается видеть, чтобы два великих человека следовали друг за другом в одной и той же семье, если же природа иной раз и производит непосредственно после одного гения другую замечательную натуру, то эта натура почти всегда в женской форме. Такова сестра Петра Великого – София. Сестра Наполеона I, Элиза, по мнению Юнга, обладала вполне характером брата… Наблюдения далее показывают, что великий человек наследует, по-видимому, в большинстве случаев натуру скорее от матери, чем от отца… Во все времена люди толпы поражались теми оригинальностями, как бы ненатуральными, резко бьющими в глаза особенностями, которыми так часто отличаются гениальные личности… Великий человек оказывается в каждый момент жизни настоящим рабом прошлого и послушным орудием слепых причин, окружающих и давящих его со всех сторон; а все проекты, замышляемые им для будущего, определяются настоящими его идеями; эти же последние представляют сами не что иное, как общий результат разных физиологических, социальных и исторических причин, действия которых соединились между собою и, так сказать, сосредоточились и воплотились в личности великого человека (106). Гениальный человек налагает на себя привычку – быстро организовать свои предвидения, не пропускать ни одного факта, не дозволять совершиться ни одному явлению, без того чтобы не найти им сейчас же надлежащего места, где каждый из них мог бы всего лучше содействовать постепенному обнаружению искомой истины или успешному достижению желательного практического результата (133). Нет никакой возможности допустить, чтобы в области великих изобретений, произведений и дел взаимные сочетания их отдельных частей оказывались всегда лишь делом простого случая или результатом сильной и неразумной необходимости, не сознаваемой самим деятелем. Мы верим, что построению целого предшествует всегда черновой его набросок и что у великих умов этот набросок есть в то же время и модель будущего произведения, так как все существенные черты имеются уже налицо (138)… Всякое великое произведение, великое дело, великий замысел – всегда предполагают обладание значительным числом идей и ясное понимание существующих между ними отношений, – понимание, дозволяющее охватывать их одним общим взглядом в течение более или менее продолжительного времени (160). Гений оценивает важность своих замыслов не по одному лишь идеальному их величию, но также по возможности осуществления их в действительной жизни и по прочности тех результатов, которые должны явиться следствием этого осуществления" (163).
Таков взгляд Joly на гения. Если он не вдается в ту крайность, которая признает в гение нейроз и патологическое состояние, то, с другой стороны, он стремится отрешиться и от другой крайности, допускающей в гении слишком много бессознательного и отвлеченного. Joly стремится стать на реальную почву и рассмотреть гений как человека, но человека великого и мощного, с обычным умом, но превышающим обычный ум количественно и качественно.
Такого натуралистического взгляда на гений держится и Нордау. "Гений представляет из себя необычайное проявление жизни, резко отличающееся от обычных форм. Он основывается на особом развитии одного или нескольких, а иногда даже всех нервных центров. Благодаря этому гений выполняет с необыкновенным совершенством род деятельности, подведомственный его высоко развитым центрам. Его выполнение нельзя сравнить с попытками средних людей, несмотря на то, что они путем упражнения возвели свои соответствующие центры на возможно высокую степень, доступную их организации. С чисто физиологической точки зрения следовало бы причислить к гениям каждого человека, центры или даже ткани которого отличаются особым развитием, превосходящим нормальную меру (190).