Исократ, выступавший против неразумного увлечения гимнастикой за счет умственного развития, одновременно пытался раскрыть в своих речах связующие звенья агонистики и философии: "…некоторые из людей, живших задолго до нас, видя, что искусства, связанные со всеми остальными сторонами жизни, весьма многочисленны, но нет таких, которые занимались бы воспитанием тела и души, – изобрели и завещали нам две науки: та, объектом которой является человеческое тело, называется педотрибика и частью ее является гимнастика, другая же занимается душой человека и называется философией. Обе науки эти соответствуют друг другу, связаны и согласованы между собой, и с их помощью наставники этих наук делают человеческие души более разумными, а тела более совершенными: науки эти недалеко отстоят одна от другой и пользуются сходными методами обучения, упражнениями и другими средствами и установлениями".
Доказательства и подтверждения возможного диалектического единства философского воспитания и физической подготовки эллинов предоставляет нам сама античная действительность. Во-первых, многие знаменитые философы, ученые и поэты, как правило, были хорошими атлетами (Пифагор, Гиппократ, Платон, Хрисипп, Софокл, Еврипид и другие).
Во-вторых, свои беседы с учениками эллинские философы часто проводили в гимнасиях.
В-третьих, чтение поэтических, исторических и философских произведений на стадионах тоже служит доказательством единства интеллектуального и физического направлений в воспитательной системе эллинов. Ибо мест и поводов для стечения обитателей греческих городов было немало (театральные представления, народные собрания, культовые церемонии и т. д.). Тем не менее трибуной эллинских мудрецов и государственных деятелей чаще всего был Олимпийский стадион.
В-четвертых, наконец, и писатели, и философы, и историки того времени (равно как и в более поздние периоды) в своих произведениях широко использовали агонистическую терминологию в качестве литературных тропов. Лексика атлетов, гимнастов, педотрибов и элланодиков в немалой степени питала литературу, а та, в свою очередь, занимала весьма почетное место на панэллинских состязаниях (особенно благодаря Архилоху, Симониду Кеосскому, Пиндару, Вакхилиду и другим поэтам Древней Греции).
Ключевые проблемы воспитания вообще и агонистики в частности глубоко интересовали многих греческих ученых, независимо от представляемой ими науки.
Платон в своих мечтах об идеальном государстве явно предпочитал педагогическую систему спартиатов. Всячески отстаивая тезис гармонического развития, Платон считал, что в его воображаемой державе мусическим искусством и агонистикой должна заниматься только правящая верхушка – философы и стражи. Больных и слабых детей следует – считал он – немедленно после рождения умерщвлять, а здоровых передавать для воспитания в специальные государственные школы. Первоначальное обучение, по Платону, следует начинать с семилетнего возраста и заканчивать к 16–17 годам. При этом "…кто наилучшим образом чередует гимнастические упражнения с мусическим искусством и в надлежащей мере преподносит их душе, того мы вправе были бы считать достигшим совершенства…"
К этому Платон добавляет еще чтение, письмо, арифметику и некоторые другие науки, в чем определенно отходит от спартанской системы. По мысли философа, первоначальное обучение должно было выявить среди детей наиболее способных к государственной и военной деятельности. Всех прочих предполагалось зачислять в класс ремесленников (демос). А предназначающиеся для научной или военной карьеры должны были с 17 до 20 лет проходить школу эфебов.
Отводя в своем "Государстве" значительное место физической и военной выучке, Платон считал, что это обучение следует в равной степени распространять и на мужчин, и на женщин (что опять возвращает нас к спартанскому идеалу). А руководить молодежью должны "…общественные учителя, состоящие на жаловании у государства. Их учениками будут свободные мальчики и мужчины, девочки и женщины, если только эти последние понимают в этом деле толк, обучившись еще в девичестве всяким пляскам в полном вооружении и бою; по выходе же замуж, ознакомившись с тактическим развертыванием, строем, надеванием и сниманием оружия. Это следует делать если не ради чего-нибудь иного, так ради тех случаев, когда всенародному ополчению приходится, оставив государство, предпринимать походы за его пределы. В этих случаях мальчики и остальные граждане должны быть в состоянии хоть настолько владеть оружием, чтобы защищать детей и государство, да и в противоположных случаях (а ведь никак нельзя поручиться, что их не будет), когда неприятели извне вторгнутся с огромной силой, все равно, варвары они или эллины, – тогда придется сражаться до конца и уже за самое государство. При этом великим бедствием для государственного строя является такое позорное воспитание женщин, что они не желают умереть или претерпеть всяческие опасности ради детей, тогда как это делают птицы, даже сражаясь за своих детенышей с любым из самых сильных зверей. Женщины же тотчас устремляются к святилищам, наполняют все храмы, окружают алтари, распространяя о человеческом роде славу, как о самом трусливом по своей природе из всех существ".
В этих экстремистских sui generis высказываниях Платона тоже видим влияние суровых спартанских законов.
В своем "Государстве" Платон приводит ряд серьезных доказательств того, что женщина способна абсолютно ко всем видам деятельности, которые до сих пор являлись уделом мужчин, и может даже нести военную службу. По праву займет она место и на стадионах.
Очень часто мысли о воспитании вообще и воспитании физическом в частности встречаются в сократических диалогах Платона. Передавая точку зрения Сократа, философ нигде не высказывает своего несогласия с ним, ergo мысли Сократа часто были равны педагогическим убеждениям Платона.
В "Протагоре" с одобрением говорится о непременном аристократическом правиле "…посылать мальчиков к учителю гимнастики, чтобы крепость тела содействовала правильному мышлению и не приходилось бы из-за телесных недостатков робеть на войне и в прочих делах. Так поступают те, у кого больше возможностей, а больше возможностей у тех, кто богаче".
Воспитание души и тела молодого человека – дело первостепенной важности и для семьи, и для государства, и, наконец, для самого юноши. Поэтому тут надо всегда полагаться на мнение опытных специалистов, не поддаваясь советам дилетантов, не радуясь похвале толпы верхоглядов.
В том же диалоге Сократ, развивая мысль о гармоническом воспитании, упоминает о необходимости для юноши заниматься в равной степени и гимнастикой, и музыкой.
В диалоге "Лахес" Лисимах ставит перед присутствующими вопрос: полезно ли детям сражаться в полном вооружении? На это Никий отвечает ему: "Изучать юношам эту науку, кажется, полезно во всех отношениях. Им хорошо свободное время проводить не в других занятиях, до которых они бывают охотники, а в этом: через такое занятие они непременно укрепят свое тело; потому, что тут нужен труд не слабее и не менее всякого гимнастического упражнения. Притом это движение и верховая езда особенно приличны свободному человеку; потому что мы бываем атлетами только на том поприще, и только то поприще нам указывается, с военными орудиями коего ознакомились посредством прежних гимнастических упражнений".
В "Апологии Сократа" осужденный философ увлеченно продолжает развивать тему, глубоко волновавшую еще Ксенофана. Это – чрезмерная и нездоровая популярность в народе ограниченных, заносчивых атлетов, которые уверенно оттесняют на второй план учителей жизни и добродетели. Устами Сократа Платон наставляет афинян: человеку, желающему поучить их правильной жизни, следует тоже, как и олимпионикам, давать стол в Пританее: "Ему это подобает гораздо больше, чем тому из вас, кто одерживает победу на Олимпийских играх в скачках или в состязаниях колесниц, двуконных и четвероконных; ведь он дает вам мнимое счастье, а я подлинное, он не нуждается в пропитании, а я нуждаюсь. Итак, если я должен по справедливости оценить мои заслуги, то вот к чему я присуждаю себя – к обеду в Пританее".
Основным эстетическим требованием платоновской педагогики была соразмерность в развитии тела и души. Признавая главенство интеллекта, философ все же настаивает на определенной пропорциональности. Истинную человеческую красоту он усматривает именно в гармоническом сочетании духовного и физического. Аргументированно призывая бороться со всякою узостью и односторонностью, Платон говорит: "…тот, кто занимается математикой или другим делом, требующим сильного напряжения мысли, должен давать и телу необходимое упражнение, прибегая к гимнастике; напротив, тому, кто преимущественно трудится над развитием своего тела, следует в свой черед упражнять душу, занимаясь музыкой и всем тем, что относится к философии, если только он хочет по праву именоваться не только прекрасным, но и добрым".
Тут уместно вспомнить, что Платон, несомненно, более многих своих современников имел право высказывать подобные взгляды, наставляя эллинов. Ибо его теоретические выкладки всегда имели под собой прочную практическую базу.
Великий философ античности был и прекрасным атлетом – борцом и наездником. В свое время он завоевал наивысшие награды на Истмийских и Пифийских играх. В этом ему помогло не только могучее телосложение и природная сила, но и упорство в тренировках, глубокое осмысление всей системы эллинской агонистики, умение связать ее с умственной деятельностью и сделать надежной опорой последней.
Вот что пишет об авторе "Сократических диалогов" А. Ф. Лосев: "…Платон, весьма талантливый молодой человек, жадно впитал в себя все последние достижения тогдашней цивилизации. Он – премированный гимнаст, борец и наездник. Он – музыкант и живописец. Он – поэт, т. е. эпик, лирик и драматург".
И совершенно очевидно, что платоновские рассуждения о гармоническом воспитании были не просто рассуждениями, а высказываниями глубоко убежденного и весьма компетентного мыслителя.
* * *
Во многом близкими платоновским взглядам были и педагогические воззрения Аристотеля, который очень внимательно относился к проблеме духовного и физического воспитания, к гимнастике и агонистике. Для него, как и для Платона, всестороннее развитие молодого поколения было темой близкой и постоянной.
Неизменно связывая все положительные качества калокагатийного гражданина с понятием ἁρετή, Аристотель считает, что добродетель свойственна, во-первых, лишь мужчинам. Во-вторых, этот муж должен обязательно принадлежать к числу γνωριμοι(gnorimoi), т. е. к "сливкам общества", к его элите. В-третьих, надо быть не просто γνωριμοι, но еще и επιεικεις (epieikeis), т. е. "коренными", чтобы наряду с обычной παιδεα обладать еще и всеми признаками ἁρετή).
Очевидно, что в своем отношении к женской части касты Аристотель более консервативен, чем Платон, который признавал: во многих случаях женщина не должна уступать мужчине.
В итоге же, говоря о добродетели, Аристотель "…имеет в виду не какую-то абстрактную добродетель, а свойства довольно определенной группы, характеризуемой известным образовательным (а следовательно, и имущественным) цензом". И несомненно, одним из отличительных признаков гражданина, по Аристотелю, является не только интеллект, но и постоянные занятия гимнастикой, причастность к агонистике. Ремесленников, крестьян и рабов, наоборот, к состязаниям и атлетике вообще допускать не следует, ибо агонистика – удел лишь благородных.
Критикуя платоновское "Государство", Аристотель предлагает в "Политике" свой проект. В отношении земледельцев, например, он советует поступать так, как поступали критяне: они позволяли рабам все, за исключением посещения гимнасиев и приобретения оружия.
Рассматривая вопрос о том, чему следует обучать полноправного гражданина, Аристотель ратует за определенную утилитарность знаний, т. е. предлагает в первую очередь обучать тем наукам, которые пригодятся в жизни. Однако следует строго следить за тем, чтобы изучались предметы, достойные звания свободных граждан. Занятие каким-либо ремеслом, считает Аристотель, лишает души и тела благородных эллинов способности усваивать и проявлять dpexr|.
Изучая науки и искусства для самого себя, с целью достижения добродетели, молодой грек возвышается над прочими. Но стоит ему заняться этим профессионально, ради заработка, – и он превращается в поденщика-ремесленника и немедленно низвергается Аристотелем с вершин ἁρετή. Нельзя благородному заниматься тем же, чем занимаются рабы. Выступая против профессионализма среди свободных граждан, Аристотель одновременно ратует за такое государственное устройство, где ремесленник никогда не сможет стать гражданином.
Говоря о гимнастическом восйитании, Аристотель признает его серьезное значение не только на стадионах, но и на поле битвы. Полис немыслим без воинской доблести.
Однако спартанское государственное устройство, при котором вся жизнь граждан, вся их деятельность направлены на максимальное развитие военной мощи, полного одобрения со стороны Аристотеля не получает.
В этом отношении видны определенные различия в педагогических взглядах двух философов и воспитателей. Платон преклонялся перед спартанской системой, Аристотель же в основном предпочитал афинскую.
В "Политике" немало места уделено градации воспитательного периода (начиная с семилетнего возраста) на две части и подробной их характеристике. Аристотель требует особенной заботы о подрастающем поколении. Воспитание, по его мнению, должно быть обязательно общественным и одинаковым для всех свободных граждан, независимо от их зажиточности. И если Платон спокойно, как должное, констатирует преимущества богатых, то Аристотель не всегда считает такое положение нормой.
Наконец, желая видеть молодое поколение красивым, сильным и здоровым, воспитатель Александра Великого резко выступал против обучения детей-уродов, усматривая в этом как политический, так и эстетический смысл. В аспекте же этическом здесь можно ясно увидеть, сколь сложна многогранная проблема гуманности, которая в разные времена разными народами понималась сугубо своеобразно. И то, что казалось недопустимым для одних, для других являлось нормой.
Далеко не столь возвышенную позицию, как Аристотель и Платон, занимал в вопросах воспитания молодежи Ксенофонт. Его точка зрения более прагматическая, так сказать, прикладная. Впрочем, если искать общие моменты, то Ксенофонт все же стоит ближе к Платону.
Как о рядовой (и даже докучливой) повинности пишет Ксенофонт о необходимости устройства гимнастических школ богатыми гражданами (разумеется, за собственный счет).
Отказывая женщинам в праве упражняться на стадионах, Ксенофонт (устами Исхомаха) иронически проповедует, что лучшей гимнастикой для жен является энергичное и собственноручное ведение домашнего хозяйства.