Если суммировать все необходимые требования, то подлинными авторами идеи о т. н. сотрудничестве двух изгоев послевоенной Европы (в первую очередь их армий), подлинными инициаторами тайных переговоров должны были стать именно те, кто был не только превосходно подготовлен интеллектуально, но и обладал бы колоссальным опытом закулисной деятельности, в т. ч. и проведения тайных, многоходовых и долговременных операций, особенно же на стыке разведки, дипломатии и политики. Эти люди должны были в мельчайших деталях знать тайную историю недалекого прошлого, располагать необходимыми связями и влиянием в различных кругах общества для последующего проведения в жизнь достигнутых договоренностей, и в то же время обладать непререкаемым в глазах тех, кого представлял Радек, авторитетом, который уже только одним фактом своего существования понуждал бы и самого Радека, и особенно стоящие за ним силы в Москве к адекватному восприятию обсуждавшейся проблемы и достигнутых договоренностей. Последнее было особенно важно для прагматичных немцев, ибо они-то прекрасно знали подлую манеру Ленина - ведь именно его и представлял Радек - интриговать буквально на пустом месте, выцыганивая не всегда понятные для немцев выгоды для себя.
Именно так все и произошло в реальности. Через 21 год после описываемых событий один из тех, о ком пойдет речь, выдающийся германский геополитик и конспиролог, военный разведчик, генерал-майор Карл Хаусхофер в одном из самых знаменитых своих трудов "Континентальный блок: Центральная Европа - Евразия - Япония" (1940) напишет о тех событиях, а также о лицах участвовавших в них следующее: "И когда после войны (т. е. после Первой мировой войны. - А. М.)один из наших наиболее значительных и страстных политических умов, Брокдорф-Ранцау, захотел вновь ухватиться за нить, и я был причастен к этому, то с русской стороны такую линию распознали две личности, с которыми и пытались готовить для нее почву" (курсив мой. - A.M.). В другом переводе с немецкого то же самое звучит так: "И когда после войны один из наших наиболее выдающихся государственных деятелей - обладавший железным характером Брокдорф-Ранцау - захотел с моей помощью восстановить нить контактов, два русских государственных деятеля контролировали этот процесс и стремились благоприятствовать его ходу".
А двумя русскими государственными деятелями, со слов самого же Карла Хаусхофера, были сам Карл Бернгардович Радек и народный комиссар по иностранным делам Георгий Васильевич Чичерин.
Прежде чем приступить к анализу "подвигов" этого германо-российского "квартета", хотелось бы обратить особое внимание вот на что. Обоими вариантами перевода, не говоря уже об оригинале, четко зафиксирован ясный и однозначный факт, а именно "восстановление нити контактов", в чем Карл Хаусхофер, по его же словам, и помогал Брокдорф-Ранцау - первому министру иностранных дел Веймарской Германии (с 12 февраля по 20 июня 1919 г.; кстати говоря, на этот пост он был назначен именно в тот день, когда "Крадек" угодил в кутузку). Факт этот очень дорогого стоит! Но вот о чем речь - ведь что там было "восстанавливать", коли весь "великий октябрь" и так был "творением" германской агентуры влияния. И что было "распознавать" тем же Радеку и Чичерину, если они и так с дооктябрьских времен плясали под дудку германского Генштаба. Ведь вполне достаточно было цыкнуть на них, да и на того же Ленина, и все покатилось бы само собой, как по маслу.
Среди перекочевавших неразгаданными в третье тысячелетие загадок начального периода истории советской власти есть одна, которая, как показывают вскрывшиеся в последнее время факты, не только имеет прямое отношение к предмету нашего расследования, но и серьезный шанс наконец-то получить свою разгадку. Речь идет об укрывавшейся до сих пор под плотной завесой непроницаемой тайны подлинной подоплеке секретного вояжа Ф. Э. Дзержинского якобы за женой якобы в Швейцарию в октябре 1918 г. в сопровождении секретаря ВЦИК, личного помощника Я. М. Свердлова - А. Аванесова.
Из многих версий на этот счет - от мистических (якобы отвез отрубленную голову Николая II для передачи масонским эмиссарам для последующего ее экспонирования в масонском храме в Чарльстоне, США) до сугубо прозаических - в последние годы выделилась вроде бы самая прозаическая: поездка "железного" Феликса якобы была связана с получением каких-то секретных директив непосредственно от какого-то тайного центра на предмет того, как дальше поступать с еще не очухавшимся от ранения 30 августа 1918 г. "гениальным вождем мирового пролетариата" - окончательно загнать его в гроб или пусть еще побегает.
И рад бы поверить в такую прозу тайного закулисья, если бы не веками выкованная беспрецедентная прагматичность британской разведки! Для нее такой дилеммы в тот момент не существовало в помине: она еще 6 июля 1918 г. ясно и однозначно доказала, что для нее хороший Ленин - это мертвый Ленин, а 30 августа 1918 г. вновь доказала то же самое. А вот речь о "старой лисе" СИС зашла потому, что безупречными фактами установлено следующее: выражаясь профессиональным языком, старая, но отнюдь не потерявшая львиной зоркости британская разведка "пасла" приезд главы ВЧК в Швейцарию! Причем "пасла", как всегда, высокопрофессионально, ибо исстари прекрасно знает все закоулки этого международного "заповедника" международного же шпионажа и тайных интриг, в т. ч. знала и излюбленные на тот период "пастбища" ленинских эмиссаров - всю Первую мировую войну она вместе с русской разведкой, в т. ч. в Швейцарии, отслеживала все контакты германских коллег с Лениным и K°. Вот уж для кого не было никакой непроницаемой тайны уже в октябре 1918 г., так это именно для СИС: у пристани на озере близ Лугано (а городок этот, надо сказать, одна из главных "достопримечательностей" этого "заповедника") борт к борту встали два пароходика - на палубе одного из них Роберт Брюс Локкарт, на палубе другого - "железный" Феликс, и оба с интересом разглядывают пассажиров другого пароходика.
Лишь только в прямом смысле чудо - полная обритость некоего господина Доманского (именно под этим псевдонимом Дзержинский и выезжал в Швейцарию) - спасло главу ВЧК от малоприятной перспективы угодить прямо в "нежные объятья" своего закадычного врага - знаменитого британского разведчика Локкарта, которого он неоднократно лично допрашивал на Лубянке всего лишь три месяца назад.
Однако же вся пикантность этого инцидента отнюдь не в том, как всесильный глава ВЧК чудом избежал "возобновления знакомства" со своим недавним узником, и даже не в том, что, как показывают факты, утечка информации о предстоящей тайной поездке "железного" Феликса произошла из верхнего эшелона большевистской верхушки - за давностью лет и отсутствием в этом факте чего-либо принципиального, Бог с ней, с этой утечкой. А в том, почему же британская разведка "пасла" его приезд в Швейцарию, срочно направив для этого самого Локкарта, только в сентябре добравшегося до Лондона и еще толком не пришедшего в себя от всех злоключений в стране "победившего пролетариата".
На вторую часть этого вопроса можно ответить сразу - в тот момент Локкарт оказался единственным под рукой у своего начальства сотрудником британской разведки, который прекрасно знал Дзержинского в лицо, поскольку сидел на Лубянке, куда он вопреки своему дипломатическому иммунитету угодил после разоблачения "заговора послов". Потому-то руководство СИ С срочно и перебросило его в Швейцарию, чтобы он выследил своего визави по ночным допросам.
А вот с первой частью этого вопроса - почему она "пасла" его приезд - посложней, ибо исторический прагматизм британской разведки, ее исключительная интуиция на еще только зарождавшуюся тень еще только расплывчатого намека на возможную угрозу высшим национальным интересам Великобритании требуют особых пояснений.
Давайте вспомним, что за период времени тогда был. Прежде всего это был финишный этап финальной части Первой мировой войны XX столетия. Германия уже стояла на пороге общенациональной и военной катастрофы - до нее оставалось уже менее месяца. Катастрофически убывали последние силы к сопротивлению, крайне резкими темпами нарастали, с одной стороны, военно-политическое давление стран Антанты, дошедших до высшей степени ожесточения в своей ненависти к Германии, - германского кайзера, к примеру, называли не иначе, как "бешеная собака в Берлине" ("собака"-то, между прочим, была близким родственником британского короля), а с другой, вдохновляемое и направляемое, в т. ч. и из-за рубежа (как из стран Антанты, так и из Москвы), революционное движение в самой Германии. В ситуации совершенно очевидно надвигавшейся общенациональной катастрофы паникеры и мелкие интриганы обычно начинают метаться в поисках спасения собственных шкур, прагматики же, для которых даже такой исход войны - отнюдь не повод реветь белугой, начинают переброску мостов в будущее: ведь любая война кончается миром, даже если бегут последние союзники. Между тем среди этих последних союзников был один, хотя и изрядно подловатый, ибо собственноручно разжигал костер германской революции, но тем не менее лучшего все равно не было, а в условиях бешеной ненависти Антанты к Германии под конец войны и вовсе не приходилось выбирать. И этим, с позволения сказать, "союзничком" был не кто иной, как именно же Ленин и K°, которых Германия привела к власти в России и удерживала у кормила первое время. Правда, с тайного одобрения Великобритании, также тайно осуществлявшей переговоры с Германией на основе тезиса "мир на Западе в обмен на свободу рук на Востоке". Не осталась неучтенной и позиция тесно связанных с Германией США, крупный капитал которых и профинансировал т. н. "русскую революцию" по германским каналам.
Однако же все дело было в том, что получившие в результате подписания Брестского договора от 3 марта 1918 г. "свободу рук" на Востоке германские прагматики, а это прежде всего высший эшелон наиболее влиятельной тогда части деловой элиты Германии в лице Августа Тиссена, Гуго Стиннеса, Альберта Феглера, Эмиля Кирдорфа, Альфреда Гутенберга, Брунса, Рейша, Клекне-ра, Рехлинга, Пенсгена и других, пошли "своим путем" на Восток. На состоявшемся 16 мая 1918 г. в дюссельдорфском "Штальхофе" совещании капитаны германской экономики, руководствуясь своей грабительской логикой ненасытной алчности, решили, что было бы вполне резонно, если "Германия и ее союзники на длительное время осуществили военную оккупацию коммуникаций, связывающих европейские страны с Севером России с целью освоения России, лимитрофов (так тогда называли еще входившие де-юре в состав Российского государства, но де-факто оккупированные германскими войсками прибалтийские территории. - A.M.),а также Украины".
Потрясенные захватывавшей дух перспективой, германские промышленники записали в протокол совещания, что следует обеспечить "возможно более глубокое финансовое проникновение в Россию для сохранения политического и военного превосходства Германии" с тем, чтобы в оккупированных последней прибалтийских областях, в Финляндии, на Украине, в Донбассе и на Кавказе расправиться с большевиками, ибо "только в том случае, если на место большевистского режима придет новый порядок вещей… мы (т. е. они, элита… - A.M.)могли бы облегчить ведение войны путем использования русских источников и запасов".
История, правда, распорядилась несколько иначе - менее чем через полгода "новый порядок" был установлен в самой Германии. Под неудержимым натиском Антанты и революционного движения рухнула кайзеровская монархия, а вскоре появилось и уродливое "дитя Версаля", то бишь Веймарская Республика, почему-то обозванная "рейхом", т. е. империей при республиканском строе (?!)
В промежутке же между этими событиями произошло еще одно событие, последствия которого и привели двух закадычных врагов в Швейцарию. Британская разведка не только знала об этом совещании капитанов делового мира в Дюссельдорфе, и тем более о принятых там решениях - уже в июне, а затем и в июле, и августе 1918 г. последовала прямая реакция руководства Великобритании на эту разведывательную информацию СИС в виде высадки английских десантов в Мурманске, Онеге, Сороке и Архангельске. Она прекрасно отдавала себе отчет в том, что идеи, изложенные в протоколе совещания, не умрут с кончиной государства. И каково же было перемежавшееся со страхом изумление руководства британской разведки, когда в это же самое время оно узнало о трюке "гения мирового пролетариата", который он проделал в развитие идей того самого дюссельдорфского совещания. Сейчас, по прошествии восьми с лишним десятилетий чрезвычайно трудно точно установить, каким образом содержание протокола по итогам совещания в Дюссельдорфе стало известно Ленину, однако финт, который "вождь" отколол в адрес "неблагодарных тевтонов" - целый же миллион квадратных километров отдал по Брестскому договору, а они, на тебе, "новый порядок вещей", - и сегодня любого ввергнет в изумление.
После того как подкупленный и завербованный капитаном французской разведки Пьером Лораном первый начальник контрразведки ВЧК, знаменитый Яков Блюмкин застрелил германского посла Вильгельма фон Мирбаха, на смену последнему через 20 дней после убийства, т. е. 26 июля, выехал… председательствовавший на том совещании в Дюссельдорфе выдающийся германский ученый-экономист, один из виднейших германских финансистов того времени, один из директоров "Дойче Банка" Карл Гильферих. Уже сам факт назначения такого преемника на пост посла в России говорил о многом.
Пробыв в первопрестольной всего восемь дней - с 29 июля по 5 августа 1918 г., - Карл Гильферих отбыл в Берлин, да так более и не вернулся. Что же все-таки произошло в эти дни?
Трудно, конечно, ныне установить точную дату, да и не так уж и важна она, однако же в одну из темных ночей этого периода к Гильфериху в посольство без приглашения и без предупреждения пожаловал сам народный комиссар по иностранным делам Советской России Георгий Васильевич Чичерин. Уже сам факт незваного ночного визита главы дипломатического ведомства страны пребывания в иностранное посольство - событие из ряда вон выходящее. Однако изумлению и без того до крайности изумленного "особенностями" раннесоветского дипломатического протокола Карла Гильфериха вообще не стало предела, когда Чичерин едва ли не слово в слово повторил суть всего того, о чем германские промышленники беседовали в обстановке секретности еще 16 мая 1918 г. в Дюссельдорфе. И совсем Гильферих потерял дар речи, когда Чичерин, местами слегка процитировав текст протокола по итогам того совещания, вдруг предложил германской стороне заключить военный союз с участием также финнов и прибалтов (кстати говоря, ни одно из прибалтийских государств в тот момент еще не было суверенным, независимым и общепризнанным в международно-правовом смысле - там еще находились германские оккупационные войска) для борьбы против англичан в Мурманске и Архангельске, т. е. на том самом севере России, о котором и шла речь в Дюссельдорфе. По сути дела, он предложил немцам заключить военно-геополитический союз против Великобритании, а уж если совсем точно, то учитывая, что Великобритания являлась стержнем всей Антанты, военно-геополитический союз против Антанты, что в свою очередь означало союз против всего Запада. Едва дождавшись рассвета, Карл Гильферих, не медля ни секунды, отбыл в фатерланд.
Естественно, по прибытии в Берлин Гильферих самым подробным образом изложил на бумаге все перипетии ночного раунда внезапного глобального предложения Кремля и доложил военно-политическому руководству Германии (в годы Первой мировой войны МИД страны находился в полном подчинении военно-политического руководства кайзеровской Германии - деталь, как увидим чуть ниже, весьма существенная). Не вдаваясь во все детали и подробности этого маневра "вождя мирового пролетариата", можно отметить: это была чистейшей воды антигерманская провокация со стороны обязанного Германии и в целом вроде бы прогермански настроенного, но в не менее провокационных целях уже начавшего тогда переориентироваться на Антанту Ильича. Внешне это действительно выглядело несуразно: антигерманский характер провокации прогермански настроенного политического лидера, формально выступившего против Великобритании, Антанты и даже в целом против всего Запада.
…Кстати говоря, то, что это была личная его затея, В. И. Ленин тогда же подтвердил в одном из писем полпреду в скандинавских странах В. Боровскому: "…договаривались о том, когда и как они, немцы, осуществят их план похода на Мурманск… Это совпадение интересов. Не используя этого, мы были бы идиотами" (ЦПА, НМЛ, Ф.2, оп.2, д. 122).
То обстоятельство, что Ильич написал об этом Воровскому, означает, что слухи о его предложении немцам поползли по Европе…
Как и любая иная провокация этого искреннего почитателя наполеоновского образа действий - "сначала ввяжемся в драку, а там видно будет", эта также завершилась очередной трагедией для России. К 27 августа 1918 г. не в меру резвого в своих провокациях "вождя мирового пролетариата" немцы заставили подписать уже второй по счету похабный Брестский договор, по которому Россия обязывалась выплатить Германии огромную контрибуцию в размере 6 миллиардов марок в виде чистого золота и кредитных обязательств, т. е. 246,56 тонны чистого золота в слитках и 545 440 000 рублей кредитными билетами. Так Германия решила возместить себе все расходы, связанные с глобальной операцией "великий октябрь". Из них было выплачено всего 9.7,5 тонны чистым золотом на сумму 120 миллионов золотых рублей, которые после капитуляции Германии на правах победителя уворовала Франция.
И трех дней не прошло, как Ленин получил 30 августа 1918 г. свою, абсолютно заслуженную пулю на заводе Михельсона. Пуля эта и впрямь была абсолютно заслуженной, жаль только, что всадил ее такой же "бес революции" - Л. Д. Троцкий-Бронштейн, подставив на верную смерть явно ни в чем не повинную, полуслепую Ф. Каплан (Ройд).
…Во время допроса в НКВД 26 января 1938 г. один из наиболее видных представителей "ленинской гвардии" - видный масон высокой степени посвящения, агент австро-венгерской, а впоследствии и германской разведки, выдающийся мастер закулисных интриг Христиан Раковский заявил следователю следующее: "Троцкий организовал при помощи своих друзей покушение Каплан на Ленина. По его приказу Блюмкин убил посла Мирбаха. Государственный переворот, подготовлявшийся Спиридоновой с ее социал-революционерами (т. е. эсерами. - A.M.), был согласован: с Троцким".